20 драбблов по фандому "Юри на льду"

— Подождите, я немного не понял, — сказал Юри и покраснел. — Это потому что ты — тупая свинья, — ответил ему Плисецкий. — Юра, — Отабек вздохнул. — Давайте проясним, — Виктор Никифоров улыбнулся и положил ногу на ногу. — Вы хотите, чтобы мы с моим замечательным Юри занялись сексом на вот этом самом красном кожаном диване? — Витя, — прошептал шокированный Юри. Я прокашлялась и поправила очки, сползающие по переносице. — Ну, в общем, да. Глупо отнекиваться, когда карты уже выложены на стол. — А Юра и его казахский друг Отабек будут подглядывать за нами из соседней комнаты? — продолжил Виктор, сохраняя на лице всё ту же улыбку. Нерв ему что ли защемило? Или это привычка, выработанная из-за журналистов, которые фотографируют во время интервью? — Да она ебанутая! — рявкнул Плисецкий. — Да я — никогда! Тем более, с чего вдруг я буду смотреть на этого старого идиота?! Я улыбнулась, машинально копируя улыбку Виктора. — По последним данным, вы, Юра, имеете давние платонические чувства к своему старшему товарищу по цеху, Виктору Никифорову. И, вы только представьте себе, эту информацию мне любезно и безвозмездно предоставили «Ангелы Юрия»… — Да нашла, кому… — Не перебивайте, пожалуйста. Доказательства говорят сами за себя. Плисецкий почему-то оглянулся на Отабека. Ага, почему-то. — Витя, как она сказала? Что значит пу-ра-то-ни-чес-кие? — потребовал ответа Юри, подёргав Виктора за рукав. — Шантажировать меня этим вздумала? — прошипел Плисецкий, будто кот. — Там была всего одна сраная валентинка, и всё. И мне было десять! — почти выкрикнул он. — Так и знал, что это был ты, — Виктор сверкнул глазами. — Юра, твой почерк я всегда узнаю. — Да мне десять всего было, — взволнованно повторил Юра специально для Отабека. Тот кивнул и положил ладонь ему на колено. Мол, всё понимаю, Юра, не волнуйся. Я постаралась отвести от них взгляд и не пялиться. Не хотела вспугнуть. Ох, Юра. Мне очень неудобно было ставить тебя в такое положение, но иначе ты бы не согласился… — Ну ладно, с Юрой мы выяснили, — подытожил Виктор. — Я так понимаю, у вас на всех нас есть некий компромат? — он заинтересованно покосился на плотный бумажный конверт. — Не на всех, — призналась я и подобрала конверт со стола. — Но, если вам интересно… То вот Юри Кацуки, — я вытащила фотографию, — …перед плакатом с Виктором Никифоровым. — Оу… Юри… — прошелестел Виктор. — Витя, не смотри! Пожалуйста, не смотри!.. — А вот — Виктор Никифоров, — достала я следующую фотографию, — …перед плакатом с самим собой. — Витя!.. — А-ха-ха, ну, было дело, да… — Виктор сверкнул глазами. Вот ведь сволочь, — восхищённо подумала я, — ничего не стесняется. — Чисто для справки, расскажите, как мои фанаты умудрились сделать это фото? Насколько я помню, это был четырнадцатый этаж. Я покачала головой: — Секрет фирмы. — А Отабек? — потребовал Плисецкий. — На Отабека у тебя что? Выглядел Юра так, будто за Отабека собрался растерзать меня, как меховую мышь, а после — нассать в тапки. — А на него у меня ничего нет, — я развела руками и улыбнулась. — Так что господин Алтын может быть свободен и идти на все четыре стороны. Плисецкий с облегчением выдохнул. Он был просто маленьким колючим солнышком. И пока не понимал, что я старалась только для него. Всё это, сегодня, было сделано только для него одного. — Я останусь, — проговорил Отабек с суровым, каменным лицом. Настоящий друг в беде не бросит, разумеется. Да-а! Бинго!! Я прикусила губу, чтобы не выдать себя победной усмешкой. Или, не дай бог, диким воплем. — Ну, тогда начинаем? — я снова поправила на переносице очки и хлопнула в ладоши.