Имя ему — Локи

Лесная поляна. Локи (конечно же, ввиду своей божественности, неизменившийся) сидит на камне и протирает меч, лежащий у него на коленях. Вбегает Нарви, за ним — Вали (он идёт спокойно, с любовью глядя на брата — видно, что он присматривает за ним). Нарви прижимается к Локи, который отвлекается от меча, приобнимая сына. Вали садится у дерева неподалёку. Нарви: Отец, расскажи ещё, как ты добыл этот меч? Вали: Мало ты слышал эту историю, брат? Локи: Пусть слушает, коль нравится. Я и сам люблю её рассказывать. (Локи задумчиво проводит рукой по мечу.) Лет, этак, двадцать назад мы с Тором пошли возвращать Мьёльнир, который он умудрился пропить — вы же его знаете!.. Впрочем, это совершенно другая история, которую вы тоже не раз слышали… (Вали усмехается, Нарви торопливо кивает, ожидая продолжения.) В общем, я решил, что мне нужен меч. До сих пор он, правда, так мне и не пригодился… Если не считать того случая, когда, чтобы опробовать его, я разнёс колесницу Тора… Тем не менее, вот он. Я не хотел такой меч, которым мог бы обладать любой ас. Я не пошёл к карликам, которые достигли в кузнечном искусстве небывалых высот. Ведь, как бы ни был хорош выкованный ими меч, он не превзойдёт ни Мьёльнир, ни Гунгнир — копьё Всеотца. Их мастерство давно служит асам, в нём нет чего-то удивительного, чего-то особенного. Тогда я спустился в преисподнюю — к вашей сестре Хели. Ибо это единственное место, где до сих пор не был выкован ни один меч. А значит, там могло родиться такое оружие, которого ещё не видел ни один из девяти миров. Души мёртвых снабдили меня сталью. И я покинул Хель. Огненные земли Муспельхейма послужили мне горнилом. Я сам ковал этот меч — восемь дней и ночей длилась моя работа. На девятый же день я погрузил его в воды источника мудрости, что у подножия Иггдрасиля. Нарви: Но ведь Один Всеотец отдал свой правый глаз за право напиться из этого источника. Как же тебе позволил великан Мимир погрузить туда меч? Локи: Один вполовину не такой хитроумный, как я, разве ты этого не знаешь, сынок? (Взъерошивает волосы Нарви.) Старый Мимир сам просил меня дать источнику омыть мой славный меч! Удивительно, хранитель мудрости — а обдурить его — проще пареной репы! Вали: Не думаю, отец, что найдётся хоть кто-то, кого бы ты не сумел обхитрить! Локи: Что верно, то верно! Я рассказывал, как Один… Нарви: Меч, отец! Локи: Точно, Нарви, меч! Я неспроста закалил его в источнике мудрости — этот меч сам знает, достойна ли его жертва смерти, виновна ли. Он никогда не пронзит того, чья смерть не была бы во благо. Ваша мать зовёт его… Нарви: Меч Истины! Локи: Точно! Но я нарёк его иначе — Леватейн: ранящий посох. Вали: Никогда не понимал, как меч может быть посохом… Локи (хитро): Никогда не верь своим глазам, Вали, если этот меч держит в руках волшебник! Я обращу его посохом, или копьём, или стрелой… И он не потеряет своих свойств! Он всё ещё будет Леватейном, Мечом Правосудия. Вали: Не могу поверить, что за двадцать лет ты так его ни на ком и не опробовал! Может, он вовсе не обладает этими чудесными свойствами, а, отец? Нарви: Обладает! Конечно, обладает! Локи: Ну, как-то раз я замахнулся им на Одина — он же, наверняка, не заслуживает смерти, отличная проверка была бы… Но вот только Всеотец не оценил моих изысканий… Была идея опробовать на благородном Тюре — вот уж кто безгрешен! Но если бы я, после моего Фенрира, лишил его и второй руки… (Задумывается. Затем усмехается.) Забавно бы вышло! (Пауза.) Могу с уверенностью сказать, что яблони Идунн от него не пострадали — чем не доказательство? Нарви: Ну вообще… Ты же знаешь, что это моя любимая история? И я твой меч недавно опробовал… Локи: И как? На ком? Он жив? Нарви: Вполне, Хёд даже не заметил — он же слепой… Локи (смеётся): Значит, работает! Маленький пройдоха! Входит Сигюн. Сигюн (с нежной улыбкой): В кого бы ему таким быть? Но вообще, Нарви, не стоит использовать чужие недуги… Локи: А если это единственный выход? Сигюн: Мог бы хотя бы сделать вид, что поддерживаешь меня. Локи: Я поддерживаю. Целиком и полностью, за исключением тех случаев, когда других вариантов нет. Разве глупость — не недуг? Тогда получается, что мы совершаем страшное злодеяние, обманывая тех же недалёких великанов? Взять хотя бы все те истории с их сватовством к Фрейе? Разве плохо, что мы не отдали им её, а воспользовались их «недугом»? Сигюн: Но Хёд нам не враг! Нарви: Так с ним ничего и не случилось! Сигюн: А если бы… Локи: Тогда Хёд был бы не только слепым, но и… Куда ты целился? Нарви: Просто ткнуть его хотел. А меч словно напоролся на преграду. Локи: Ну вот, от маленького укола никто ещё не умирал. Тем более, в Асгарде! А какой бы это был повод для Хёда порассуждать о (передразнивая Хёда) страданиях, на которые обречены все живущие! Он, наверняка, сказал бы что-нибудь о тщетности бытия и поныл бы ещё пару недель. А потом нашёл бы новый повод для нытья. Сигюн: У тебя просто талант к воспитанию детей, милый. Локи: А то! Разве не замечательные они у нас выросли? Сигюн согласно улыбается. Сигюн: Я принесла весть, Локи. Бальдр вернулся. Локи: О! Лучший кандидат для контрольной проверки меча! Светлый Бальдр! (Локи воодушевлённо подскакивает. Нарви и Вали тоже поднимаются.) Вы же с ним ещё не знакомы! А если вдруг Леватейн не действует, как задумано, то, вероятно, и не познакомитесь… (Размахивает мечом, пританцовывая.) Сигюн: Один не одобрит, если ты встретишь его любимого сына с оголённым мечом в руке. Оставь его, прошу. Кроме того, ты же знаешь — Бальдру не способно повредить никакое оружие, я же рассказывала тебе… Локи: Даже из стали мертвецов? (Локи с гордостью рассматривает свой меч, поворачивая его перед собой.) Сигюн: Сталь всегда остаётся сталью, милый. И пожалуйста, не стоит проверять это утверждение. К тебе, Нарви, это тоже относится! Идёмте поприветствуем Бальдра! Локи слегка кланяется Сигюн и, выполняя её желание, почтительно прячет меч в ножны, но берёт с собой, давая всем своим видом понять, что ничего большего жена не добьётся. Все уходят.