Имя ему — Локи

Сигюн в их с Локи покоях. Она занята составлением букета. Входит Локи. Видно, что он с дороги. Сигюн поворачивается и роняет цветы. Сигюн: Локи! (Обнимает Локи.) Локи, как я ждала тебя! Как… Локи быстро отвечает на объятия жены, но почти сразу же слегка отстраняется. Локи: Я не принёс добрых вестей, любимая. Но сперва ответь мне, где наши сыновья? Сигюн (не понимая, к чему он): Вали отправился с Нарви в Ванахейм. Фрейя им все уши прожужжала о том, что её родной мир сравнится красотой с Асгардом — вот они и решили проверить. Ты же знаешь, у Нарви на редкость пытливый ум. Никогда не думала, что сын может быть похожим на отца столь сильно! Локи: Нарви в той же степени похож на меня, сколь Вали походит на свою мать. Сигюн: Воистину. Ни за что не отпустила бы их, если бы не знала, насколько Вали ответственен и насколько горячо любит младшего брата! Локи: Надолго ли они там? Сигюн: Мы не оговаривали сроков. Бессмертные не чувствуют времени, ты же знаешь… Надеюсь только, что они не пробудут там столько же, сколько длилось путешествие Бальдра… Локи: А я бы надеялся, что они останутся там насовсем… Сигюн: Что? О чём ты? Что-то случилось? Локи: Я принёс плохие вести, милая. Лучше присядь. Оба садятся рядом. Локи держит руки Сигюн в своих руках. Локи (по мере рассказа лицо Сигюн всё больше наполняется ужасом): Я был в Мидгарде, Сигюн, в мире людей. Страшные вещи там творятся! Вот уже многие месяцы боги проводят в пиршествах и торжествах. Я не уверен, что брат мой Один помнит, как выглядит его собственный трон! А в Мидгарде… В Мидгарде зима началась в самый разгар лета, и не прекращается всё это время. Люди умирают не только от рук великанов, но и от холода, голода, болезней… Они уже не молятся ни Тору, ни Всеотцу. Ледяные великаны принесли такую суровую зиму, что огонь гаснет в очагах домов. Хотя надежда их гаснет ещё быстрее. Я был не только у северных народов, которые поклоняются нам. Я ходил и в южные земли. Я дарил тамошним людям огонь, моё пламя ведь не страшится льда! Они прозвали меня Прометеем… (Усмехается воспоминаниям.) Понятия не имею почему, но они всё твердили о «защитнике людей против произвола богов» и о «провидце, что принёс человечеству огонь в час нужды»… А некоторые с такой непередаваемой печалью на меня смотрели, что даже мне становилось не по себе. Я так и не спросил, отчего эта печаль в их взглядах, но подозреваю, что их Прометей не больно-то хорошо кончил! (Пауза.) Неужели Один не видит всего этого? Неужели отмахивается от молитв созданных нами людей, как от назойливых мошек, задабривая свою совесть очередным кубком эля? Неужели он не осознаёт, как Бальдр ошибается? Сигюн: Разве? Слова Бальдра наполнены искренностью и… Локи: Я не об этом, любимая. Ты думаешь, я оспариваю утверждения Бальдра? Нет, он прав, прав в каждом своём слове. Ты думаешь, я ратую за войну? Поверь, я могу найти себе куда более занятные и менее жестокие развлечения. «Война — это ужасно!» — не спорю. «Великаны ничем не отличаются от нас!» — и это верно. Я, в конце концов, один из них. Но… если боги сложат оружие, они станут виновниками куда более кровопролитной войны! Или скорее бойни. Уже стали! Люди на грани! Я не призываю к войне! Я не призываю к убийству великанов или кого бы то ни было! Я лишь призываю взять оружие в руки. Мы предотвратим войну, просто подняв его, понимаешь? И великаны отступят! Они побоятся! Мы не станем убивать их всех без разбору, мы лишь покажем, что люди — под нашей защитой! Нам, вполне вероятно, вовсе не придётся сражаться! И это, милая, куда более миротворческий путь, чем то, что проповедует Бальдр. Он прав, да, но он не зрит в корень. Он не видит последствий собственных слов. Он не хочет войны — как и я — но он не знает, как этого добиться, он не понимает, что просто сложив оружие, мы даём великанам добро на уничтожение слабых. На резню! Разве это мир? Разве это то, чего хочет Бальдр? Или он думает только о нас — чтобы мы не сражались? А великаны и люди пусть сцепятся в смертельной схватке — только бы Асгарда это не коснулось? Экое лицемерие!.. Сигюн: Не думаю, что он… Локи: Я тоже не думаю. Он просто не понимает. Он слишком наивен, чтобы увидеть картину целиком. Он считает, что игра заканчивается, если закинуть мяч подальше. Он не понимает, что самое страшное рождается в результате бездействия, в результате этих пиров и праздности, в результате его наивности. Забавно, своими благими намерениями он устроил самую кровавую битву на моей памяти… До того мы лишь откидывали слишком самонадеянных великанов от наших стен и людей Мидгарда… «Сложите оружие!» Нам не нужно воевать — нам лишь нужно сдерживать ледяных великанов. Иначе Мидгард обречён. Все те, кто верит в нас, обречены. Все те, кто всё ещё надеется на наше милосердие, обречены. Все они, Сигюн, все те, по чьим жилам я однажды пустил кровь… (Тихо и обреченно.) Обречены. Пауза. Сигюн сначала задумчива, затем поднимает взгляд на Локи и смотрит с мрачным подозрением. Сигюн: Почему ты сказал, что нашим сыновьям лучше остаться в Ванахейме? (Локи мрачно молчит.) Локи? Что ты задумал, Локи? Я же вижу — ты собираешься что-то предпринять. Локи (старается показаться таким же беспечным, как обычно): Я был бы не я, если бы сидел, сложа руки! Сигюн: Что это, муж мой? Что ты замышляешь? Локи: Замышляю… (Пауза. Локи собирается с мыслями, затем поднимает глаза на Сигюн.) Когда во тьме внезапно загорается свет — он нас ослепляет. И можно не заметить, любуясь этим лучом, что сзади, из мрака, на тебя жадно глядят монстры. Но стоит погасить свет — не побояться остаться на мгновение в полной темноте, лишиться этой иллюзорной безопасности, как ты прозреешь. Глаза привыкнут — и ты узришь истину, что прятал свет своим пафосным сиянием. (Пауза.) Бальдр должен умереть, милая. Сигюн: Что? Ты с ума сошёл? Просто пойди и расскажи им о том, что видел в Мидгарде! Они же… Локи: Моё слово против слова любимого сына Одина? Бальдр свято верит, что мир царит во всех девяти мирах, и, приведи я его даже в самое сердце Мидгарда, он скажет, что так и надо! Думаешь, я не пытался воззвать к их благоразумию? Думаешь, не пытался открыть им глаза? Они лишь смеются да продолжают разливать эль! Они не слушают! Они считают, что это мои очередные происки против их спокойствия! Один! Бог войны! Я не понимаю, как он может… Сигюн: Но убивать его любимого сына? Любимого, Локи! Он даже проклятого Видара не обрёк на смерть! А смерть Бальдра… Это, по-твоему, наставит их на путь истинный? Да единственной их мишенью после этого будешь ты! Не великаны, а ты! Милый! Милый Локи! Умоляю, не делай этого! Они убьют тебя! Или придумают что похуже! Локи: И что? Мне просто позволить людям умирать? Так же заливать их молитвы элем вместе с остальными богами? Да боги ли мы будем после этого, коль оставим наших созданий? Я лучше проведу свои последние дни, спасая самую жизнь, чем вечность — в пирах и пьянстве. Сигюн: Но Локи — ты сознательно пожертвуешь собой ради людей? Ведь боги могут в светлую память Бальдра никогда более не взять в руки оружия, и твоя жертва будет напрасной! Локи: О нет, они поднимут оружие. Хотя бы для того, чтобы покарать меня. А потом они осознают, что натворили — их глаза привыкнут к темноте, и они наконец прозреют. Эль выветрится из их проклятых голов, великаны сбегут из Мидгарда, как только прознают, что боги встали из-за стола, — и люди будут спасены. Всё просто — и никакой войны. Как и хочет Бальдр. Я воплощу его желания. Он же, кажется, кричал о том, что готов положить жизнь за свои устремления? Вот ему и представилась возможность! Он просто не знает, как добиться того, чего хочет. А я знаю. Он делает только хуже своим бессмысленным упрямством. Он не может осознать, что я на одной с ним стороне!.. И пока он жив, это будет продолжаться. Бойня будет продолжаться. (Пауза.) Я думал использовать магию… Но ведь обрати я Бальдра, скажем, деревом… Что изменится? Если асы узнают — найдут способ вернуть его, не узнают — меня ждёт тот же исход… Да и пропажа светлого бога — недостаточно сильное потрясение, они могут и не соизволить подняться из-за стола… Им нужен не подозреваемый — им нужен враг, тот, кому они захотят отомстить. Им нужен я. (Пауза.) Это единственный выход, который я вижу, понимаешь? (Медленно.) Жестокий. Ужасный. Но действенный. Порой приходиться принимать тяжкие решения, совершать отвратительные вещи во имя того, чтобы мир продолжал свой путь во вселенной. Сигюн (кидатеся к Локи на шею): Нет! Нет… Локи (гладит жену): Тише, милая. Я ведь ещё никого не убил! Я даже не знаю, как убить неуязвимого Бальдра. Каждый вечер боги развлекаются, швыряя в него всевозможные копья и стрелы, рубя его мечами… А ему хоть бы хны! Ничто не способно поразить его… (Невесело усмехается.) Даже мой меч! Сигюн (отстраняется, задумчиво смотрит перед собой): Вообще-то, есть кое-что. Хотя я не уверена, что это поможет… Когда мы с Фригг собирали ингредиенты для её заклинания, мы кое-что упустили. Нам казалось, что всё уже собрано, она сотворила заклятие… А оно творится лишь однажды — нельзя добавить что-то потом. И когда слова были произнесены, а молитвенный огонь уже догорал, я подняла голову и увидела побеги омелы над нами… Фригг умоляла меня хранить эту тайну! Да и что может сделать омела? Безобидная травка… Локи: Милая, в моих руках она может что угодно, поверь! Но… почему ты мне это говоришь? Ты же не хочешь смерти Бальдра… Сигюн: Потому что ты прав, Локи. Пророчество вёльвы… Локи: Опять пророчество! Прошу, не… Сигюн (со слезами): Умоляю, позволь передать его тебе! Я помню каждое слово! Не проходит и дня, чтобы я о нём не думала! Прошу… Локи: Только ради тебя. Сигюн повторяет пророчество вёльвы слово в слово. В этот раз оно звучит иначе — ведь она говорит о судьбе собственного мужа. Сигюн: Тьма!.. Я вижу только тьму. Вечная зима настанет, когда Пламя заточено будет. Снег валит со всех сторон, жестоки морозы, и свирепы ветры, и совсем нет солнца. Нет лета. Великие войны шагают по свету. Братья начнут биться друг с другом, родичи близкие в распрях погибнут; тягостно в мире; щадить человек человека не станет. (Пауза.) И вырвется Пламя из заточения. Но мир не согреет — в Великом Пламени он и погибнет. Люди и боги — одна судьба их ждёт, если решатся запереть Огонь, если Ветр сковать посмеют. (Пауза.) Имя ему — Локи. (Слеза скатывается по щеке Сигюн. Пауза.) Понимаешь, милый? Зима — это предвестие Рагнарёка, конца богов и людей. Вот она — сейчас, в Мидгарде! Ты не заточён — но холода всё равно настали… Но раз не ты виновник Рагнарёка, как в пророчестве… Ты, быть может, единственный, кто сумеет предотвратить конец света. Кто, если не ты? Ты ведь можешь всё, что угодно! Бог невозможного — помнишь?.. (Сигюн проводит рукой по щеке Локи.) Локи (мельком грустно усмехается): Что ж, в этом ты права, Сигюн, я могу. Но я бы не толковал пророчество так. Ты думаешь, нынешние холода Мидгарда предшествуют Рагнарёку? Ведь Рагнарёк — это конец богов. А боги, как видишь, в полной безопасности в своём пиршественном зале. Нет, милая. Рагнарёк, при таком раскладе, вряд ли настанет. А вот конец людей… Он уже почти наступил. Значит, заточение… Вот, что мне будет за светлого Бальдра! Что ж, раз не убьют, то я выкарабкаюсь. Это же я! Сигюн: Ты собираешься предречь конец богов? Локи: Я собираюсь предотвратить конец людей. А дальше посмотрим. Сигюн: Нет, Локи! Называй меня жестокой и самовлюблённой! Но я не отдам твою жизнь за людей! Ни за кого! Не надо, прошу! Или убей прежде меня — потому что я не вынесу того, что сделают с тобой асы! Локи (проводит рукой по щеке Сигюн, смахивая слёзы): Моя несчастная любовь… Сигюн: Поклянись мне, Локи! Поклянись нашими детьми, что ты не станешь убивать Бальдра! Или… или я… (Сигюн раздумывает, чем бы пригрозить.) Ты же с ума сойдёшь в заточении, если они и вправду не убьют тебя на месте! А затем конец всё равно наступит! Локи (усмехаясь): Они сами сознательно предопределят Рагнарёк, коль запрут меня. Вот и проверим — интересно всё же, что они выберут! Сигюн: А как же зимы в преддверии Рагнарёка? Они, видимо, не станут защищать людей, раз зимы придут и после того, что ты намереваешься сделать… Так зачем?.. Локи: О нет, они станут! Поверь, любимая, до Рагнарёка ещё очень далеко! И его холода будут вызваны не великанами. Неужели тебе в детстве не рассказывали сказок о конце богов? То-то ты так впечатлилась этим пророчеством! Видимо, йотунам и асам всё-таки разные легенды на ночь рассказывают… Рагнарёк вершится руками армии мертвецов. Могильный холод пробуждающихся от вечного сна воинов станет причиной долгих мидгардских зим. А пока людям грозит иная смерть. И я не позволю ей настигнуть их. Удобно асы устроились, конца богов не будет, а конец людей — пожалуйста! Как там говорят смертные? Капитан должен тонуть вместе с кораблём? Вот это я, пожалуй, обеспечить могу. Я спасу людей и тем самым, скорее всего, предреку Рагнарёк… Но лучше же поздно, чем сейчас? Сигюн: Нет! Прошу, умоляю, нет! Поклянись мне! Поклянись… Я не выпущу тебя из этих покоев, пока не буду уверена, что ты не навлечёшь на себя гнев Всеотца! Локи (заигрывая): Если это была угроза, дорогая Сигюн, то звучит она чересчур заманчиво! Я только вернулся — даже если ты захочешь, вряд ли тебе удастся меня выгнать! Локи крепко целует жену. Когда он отстраняется, Сигюн всё так же взволнована. Сигюн: Не пытайся перевести тему, Локи, я слишком хорошо тебя знаю! Локи испытующе глядит на Сигюн. В конце концов он осознаёт, что она не преувеличивает. Локи (пожимает плечами): Клянусь, коль ты так просишь. Я не подниму руки на Бальдра. (Сигюн начинает рыдать, уткнувшись в Локи.) Сигюн: Как-то подозрительно легко ты сдался, любимый! Локи: Эй, помнишь? Я же всегда держу своё слово! (Локи выглядит несчастным и задумчивым. Он крепко обнимает жену, прижимая к себе, и целует её в затылок.)