Железногорский Дозор

"В селе Никольском у бабы от огненного змея сын родился, черный, с копытами и глаза без век на выкате. Мужики думали, думали, да и убили его, а после в землю зарыли." (Из сборника Д.Н. Садовникова, 1884 г. Записано в Симбирске от А.В. Чегодаева) * * * 2001 г. Железногорск. Татьяна Леонидовна Борисова очень любила своего мужа Мишу. И Миша ее любил. Никогда не забывал о розах на день рождения и на годовщину свадьбы, а 8-го марта дарил нарциссы. Всё у них было хорошо. До недавнего времени. Таня и представить себе не могла чтобы вот так взять - и завести любовника. А мужу как потом в глаза смотреть? Да и зачем, если есть Миша? Она так думала, пока не встретила того, кто одним взглядом своих потрясающих глаз поразил ее в самое сердце. Удивительно сильный и восхитительно нежный. Случайная встреча на улице перевернула, казалось, всю ее жизнь. У них было всего два свидания, на берегу озера, а на третьем... На третьем она сдалась. Миша, ее Миша ни в какое сравнение не шел с НИМ. У мужа в тридцать лет уже пивное брюхо и одышка, бреется плохо, и в сексе - на все про все пять минут. А ОН... Расскажи подругам и не поверят. Почти целый день они наслаждались друг другом, не выбираясь из постели. Таня никогда бы не подумала, что способна на такое. Она словно выпустила себя на волю, все свои скрытые фантазии, мечты и желания. И ОН смотрел на нее с таким обожанием, с такой любовью... После Таня едва нашла в себе силы добраться домой. Глянула на мужа, жующего котлеты перед телевизором, потного, в растянутых шортах, и на нее накатила волна отвращения и горького разочарования. "Разведусь! - решила Таня, - Если есть ОН, зачем мне кто-то еще? На следующем свидании так ЕМУ и скажу." - Ты чего такая, Танька? - Миша ненадолго оторвался от телевизора и котлет. - Ничего. На работе устала. Она доплелась до спальни, разделась, бревном повалилась на кровать и отключилась, погрузившись в какой-то мрачный, тревожный сон. А на следующий день Таня заболела. От слабости она не могла даже до туалета добраться самостоятельно. Голова кружилась, перед глазами плавали цветные круги, руки дрожали. Перепуганный Миша отпросился с работы, чтобы ухаживать за ней. Почти на руках носил в ванную, кормил бульоном с ложечки. В его потемневших от переживаний глазах ясно читалось, что он все бы отдал, лишь бы его Танечка поскорее поправилась. У нее будто пелена с глаз упала. "Господи, какая же я дура! - с раскаянием думала она, - Миша же любит меня, заботится. Он такой добрый, такой родной. Разве кто-то будет заботиться так же?" Своего любовника со странными глазами Таня больше не видела. Он исчез из ее жизни так же неожиданно, как и появился. А через месяц она узнала, что беременна. И совершенно точно знала - от кого. Она долго терзалась чувством вины перед мужем. Ребенок рос внутри, и вина росла вместе с плодом. Ведь Миша был уверен в своем отцовстве, а она не смела, никогда не отважилась бы сказать ему правду. И однажды, измученная этим, решила сходить в церковь, помолиться, свечку поставить, авось отпустит. Церковь стояла на берегу озера. Кругом сосны, березы. Таня шла к храму, неуверенно крутя головой. О том, как следует вести себя в церкви, она имела весьма смутное представление. Только и сообразила косынку на голову повязать - вроде так положено. Внутри она купила сразу несколько свечек. Принялась зажигать и ставить их. Одну у иконы Богородицы, другую - у иконы Христа. И вот сюда тоже надо, написано, что это Николай Чудотворец. И вот сюда еще. Таня зажгла и поставила свечу под очередной иконой, темной, мрачной, стала молиться о своем будущем ребенке, чтобы все у него было хорошо. И тут вдруг, за ее плечом церковная бабулька указала какой-то пожилой печальной женщине на эту темную икону: "Вот тут за упокой свечу ставить-то." За упокой? Таня вздрогнула, ей стало нехорошо. Как же она так ошиблась? Но забирать горящую свечу из поставца было неловко. В храме ей сделалось душно, тягостно, и она поспешила наружу. Почти бегом покинула церковный двор, ругая себя за ошибку. Как же так? Как же... так... У самых ворот ноги ее подкосились, показалось, что где-то вверху зазвонил тяжелый церковный колокол, в глазах потемнело... И Таня упала на газон, теряя сознание. На "скорой" ее доставили в роддом, в отделение патологии. Таня от чего-то была уверена, что лишится ребенка, она готова была к наказанию за свой грех. Но врачи после осмотра убедили ее, что опасности нет. А через несколько месяцев в семье Борисовых появилась девочка, здоровенькая и хорошенькая. Как назвать дочку, у Татьяны даже вопроса не возникло - Надежда. * * * 2017 год. Игнат стоял на маленькой смотровой площадке, над пятью жилыми этажами, над часами с изображениями зверей и снежинок вместо цифр. Крышу венчала пятиконечная звезда в окружении колосьев на тонком шпиле. Впившись пальцами в невысокое металлическое ограждение, он силился разглядеть и понять - что может поведать ему сердце города? Справа, за высокими голубыми елями пряталось здание местной администрации с почтой на первом этаже. Где-то там трудился на благо города вампир Конаш. Прямо перед часами - Дом Культуры с шестью белыми колоннами, так любимыми здесь. Слева - Центральная гостиница, в архитектурном облике которой, конечно же, тоже имелись стилизованные белые колонны. А в самом центре площади, на высоком постаменте - бронзовый Ленин с выброшенной вперед рукой, спиной к Дому Культуры. Мерещилось, что он изо всех сил пытается дотянуться до часов, до Игната, рвется вперед, чтобы указать... Куда? Игнат обернулся. Где-то там, за домами, в указуемом бронзовым вождем направлении было... Правильно - озеро. Озеро без названия, в котором оно не очень-то и нуждалось. Игнат осторожно шагнул в собственную тень, погружаясь в сумрак. Сердце призрачного города пульсировало, будто билось, от него лучами расходились в разные стороны линии улиц, светящиеся в сумраке, переливающиеся артериями, венами, капиллярами. Он шагнул глубже, на второй слой. Памятник преобразился здесь в древний дорожный указатель, состоящий из высокого столба и стрелы. Надписей на нем не было. И, странно, но указывала стрела в другую сторону. Куда? Игнат достал из рюкзака планшет, вышел в интернет, отыскал карту. Так-так... Здесь озеро, здесь Енисей, а здесь... В указанной сумеречной стрелкой стороне, далеко за пределами города, находится Горно-химический комбинат, тот самый, из-за которого официально нагорожен весь этот огород. Простите - город. Спускаясь по ступенькам, Игнат ворчал зло. Не копать в сторону озера, да Завулон? Что же такое вы нашли на болотах, где ныне озеро? Что спрятали на ГХК под видом отходов ядерного топлива на глубине 200-т метров? И зачем с 1960-го года стоит здесь, на площади, этот указатель? Для кого он поставлен? Сегодня Игнат намеревался сделать еще одну вещь - навестить светлую иную Любовь Константиновну Балтову. В этот субботний день она должна быть дома. Он уже видел ее за работой, в спектакле, в театре кукол "Золотой ключик". Светлая Балтова творила волшебство, даже не прикасаясь к сумраку. В ее руках кукла была живым, самодостаточным созданием, только что говорить за нее приходилось кукловоду. Маленькие зрители следили за развитием сюжета, раскрыв рты. Даже взрослые, сидевшие на спектакле, стали на короткое время вновь детьми и забыли, что перед ними всего лишь куклы. Когда кукольный герой попросил помощи у зала, все - и дети, и взрослые - подскочили с мест, указывая, куда побежал злодей. Мнилось, что позови их ожившая кукла в дальние страны, к чудесным приключениям - поднимутся все, как один, побегут радостно следом, как за Гамельнским крысоловом. И Игнат не решился подойти, боясь разрушить возникшее в собственной душе очарование. Он шел дворами, тихими, уютными, уже пестрящими зеленью и цветами. Воздух был чистым и свежим, не чета Московскому. Проходя мимо рынка - пары двухэтажных зданий в окружении бабулек, торговавших с коробок плодами собственных огородов - через дорогу, он увидел медведя. Нет, не настоящего - зеленого. В Железногорске вообще какой-то медвежий культ, если верить рассказам Ивана - вполне оправданный. Даже на гербе города изображен медведь, разрывающий когтистыми лапами атом. Этот медведь был фигурной клумбой, покрытой зелеными ростками, имитирующими шерсть. Любовь Балтова жила на Саянской улице, это чуть дальше той самой школы, где работала раньше ведьма Маркова. Тут же недалеко жил Иван. Иван. Вовремя вспомнился. Вывернув за угол жилого дома, Игнат увидел как четверо парней избивают Ивана. Поправочка - в глазах у Игната потемнело от ярости - четверо выродков избивают ЕГО Ивана! Он рванулся вперед, что было сил, каким-то чудом удерживая себя от того, чтобы шагнуть в сумрак и применить магию, раскидав ублюдков так далеко, как только они способны улететь. Но драться Игнат умел, это входит в подготовку дозорных в Ночном Дозоре. Так что попросту кинулся в самую гущу, и надавал им чувствительных тумаков, расталкивая по сторонам. Ванька, к его приходу уже только вяло отбивавшийся и из последних сил заслонявшийся руками, лежал лицом вниз. - Иван! Иван, ты как? Игнат присел рядом, перевернул мальчишку на спину. Приподнял голову, придерживая за затылок, разглядел окровавленное лицо, ощупал грудь и живот на предмет повреждений, одновременно запуская "Авиценну". Кажется, переломов нет. - Какого хрена?? Эй ты, мужик! Ты чё лезешь не в свое дело??? - раздалось за спиной. Раскиданные Игнатом парни отошли от неожиданности и уже подскочили, готовые снова кинуться в драку. Иван окинул своих противников единственным не подбитым глазом, посмотрел на Игната, и сказал, еле шевеля разбитыми губами, но твердо: - Уходи, Игнат. Это моя разборка. Вот как. Сердце Игната сжалось. Даже не прибегая к сумраку он ясно понял причины, побуждавшие Ивана отказаться от его помощи. Парень очень боялся, что эти выродки причинят Игнату боль, ведь их четверо, здоровенных, налитых силой, поднаторевших в драках, а он - один. Дозорный поднялся, выпрямляясь, оглядел агрессивную компанию, по очереди ловя взгляд каждого: - Слушайте меня, щенки. Вы больше не тронете Ивана. Никогда! А сейчас, брысь отсюда, пока я не разозлился всерьез. Те моргнули пару раз, дрогнули, и резво пустились врассыпную. Свои слова Игнат подкрепил, будто пинком, крепким магическим импульсом. Рядом медленно, со стонами и кряхтением поднимался Иван. - Давай я тебя домой провожу, - предложил Игнат, разглядывая нанесенные мальчишке увечья и разорванную местами одежду. - Что я тебе, девица благородных кровей какая-нибудь, домой меня провожать? Иван осторожно коснулся разбитой губы, зашипел от боли. Игнат покопался в карманах и подал ему чистый носовой платок. - Да и не пойду я. - закончил Ванька решительно. - Почему? - Мамахен дома. Чё я такой припрусь? Начнет орать. Она всегда орет. - За что они тебя? - Разводилово. Я повелся, как лох последний. - В смысле? - В смысле, Лёха на физре дал мне свой айфон подержать. Я на лавке сидел. Ну, говорит, в раздевалке стырят, в карман пихать - разобью. А потом, после футбола подошел забирать. Говорит - не работает. Типа, я сломал. Да нахер? Я его даже не трогал, в смысле не включал. А Лёха говорит, новый покупай или деньгами. А где я столько бабла найду? А потом они меня на счетчик поставили. Теперь я ему в два раза больше должен. - Не должен. - отрезал Игнат. - Больше они к тебе не сунутся. - Ага. - скептически отозвался Иван. - Попробуют - бошки поотрываю. - в данный момент Игнат был уверен в собственных словах. - А сейчас, пойдем ко мне. Обработаем твои ранения и переодеться тебе дам что-нибудь. - Погоди, ты же шел куда-то? По делам? - возразил Иван. - Дела подождут.