***
Уже час ночи, а мы всё ещё в клубе. — Чанёль, ты сегодня какой-то мрачный. Иди, поебись, поможет, — хлопнул меня по плечу пьяный Крис. — Ага, пойду, — я встал направляясь к барной стойке. — Коньяк, — бармен ставит передо мной стакан и я выпиваю. Кривлюсь, так как жидкость обжигает горло. — Скучаем? — возле меня села омега в коротких шортиках. — Скучаем, — резко встаю и беру на руки нежное тельце. Мне всё равно. Я хочу выдрать кого-то. — Оу, ты сильный и такой большой, — омега прикусила свой пальчик, осматривая мою широкую грудь. Обычного сорта шлюха. — Сейчас покажу тебе, какой я большой, — бросаю ее на кровать. Снимаю с себя и омеги одежду, сразу раздвигая коленки. Вхожу без растяжки и она выгинает спину. Начинаю двигаться сразу, резко заставляя омегу плакать и кричать о боли. Но мне всё равно. — Ты же меня порвешь! — плакала она. — Всё равно шлюха, — вбивался я в чужое тело с силой. Быстро и без передышки. Меня попытались поцеловать, но я отвернулся. Никому не позволено целовать мои губы. Закончив с ней и одевшись, я вышел под возмущенный крики. Похуй. — Это что? — спросил накуренный Кай, оглядывая зеленую жидкость в стопке. — Это алкоголь, Чонин, — пустил смешок трезвый Сехун. — Ааааа, ладно, — и он выпил. — Ну что, помогло? — заметил меня сразу Крис, когда я сел на диванчик в випзоне. — Неа, — конечно, не помогло. Как всегда, в общем. Долбанная бесчувственность. — Ну, всё, друг. Дела у тебя плохи, — Крис помотал головой, типа, это смертный приговор. — Это почему? — Тебе истинный нужен, — бред. Мне не нужен никто. — Что? Зачем? — Я слышал, что с истинными всегда ахуительно, — мне похуй! — Ясно. Скоро начнется, — кивнул я на Кая. Он, когда напивается, начинает психовать и плакать. — Уже, — шепнул Сехун всем находившимся за столом. А это я, Лухан, Крис и притихший Сухо, сидевший в телефоне. — Юху! Блять! — вскрикнул Чонин. — Я хочу ебаться и ещё раз ебаться! Дайте мне омегу быра. Че сидим, а ик! Я хочу себе истинного, ля-ля-ля. Бля-ять, мне так хоро-ик-шо! Сухо-хён, я хочу трахнуться. Давай? Мм? — и отключился. К Сухо лучше не приставать... Он немного... — А почему не Лухан-хён? Че сразу Сухо-хён? — спросил Сехун в пустоту. И правда, почему... Лухан замолчал. — Нахуй иди-ка, Кай. Мне немного неприятно, когда ты, восемнадцатилетний сопляк, пристает ко мне, двадцатипятилетнему мужчине, — причитал Сухо. — Да ты больше на малолетку похож, чем на директора компании своего отца... — озвучил свои мысли Крис. — Ой, заткнись. Ты вообще на моего прадедушку похож, так что свое ебальце закрой, Ву Ифань, — я щас заржу. Вот всегда они так грызутся. — А знаешь, что ты и Лу единственные омеги тут? Мы сильнее тебя и можем сделать с тобой что угодно. Но мы же держимся, даже если у тебя скоро течка и ты пахнешь превосходно и возбуждающе, — выговорился Ифань с таким умным видом, что Сехун и Лу скривились. Сухо притих и как-то поник. — Сегодня что-то он слабенько как-то, — перевели тему одновременно Лухан и Сехун. — Ага, но вы что опять начинаете? — осуждающе посмотрел на близнецов Крис. — Неа, мы просто подумали, — и опять Сехун с Луханом вместе сказали. — Мы с Каем вместе поедем, — посадил я друга себе на спину. — Точно? Ты же пьян, — удивился Лу. — Точно, — я направился к выходу. Проталкиваясь между пьяными подростками и матеря пристающих ко мне омег, я все-таки вышел. Воздух, пахнущий дождём, и бесконечные мысли о ничтожности моей жизни. Мне приходится притворяться, что я в порядке, что я ублюдок с кучей бабла. Приходиться быть таким ужасным. Ну да. Бесчувственная кукла в руках своего отца. Папа правильно сделал, что ушёл, но он бросил меня... Мне все равно. Должно быть, похуй. Но нет. Я все еще думаю о его уходе. Встречу ли я своего папу? Когда-то... Придет ли он на мою свадьбу... Но буду ли я жениться? На какой омеге... С кем я буду делить свой дом, свою постель, свое сердце? Так много вопросов, но так мало ответов. Всегда так. Так много проблем и так мало решений. Если спросить у прохожего, кто такой Пак Чанёль, они ответят что-то на подобии - ублюдок, зажравшийся деньгами альфа. Ага... Да да да. Нет... Я не такой.***
— Чанн-и, воды, — прохрипел голый Кай, лежа на полу ванны, стуча по крышке туалета. — Пошел нахер, пьяное животное! Ты меня заколебал уже! Может хватит пить, а? Я тебе не лошадь... Вот, на тебе! — я подошел к другу в одном халате, открывая крышку туалета и пиная его голову туда. Да так, что Кай нахлебался туалетной водички сполна и начал орать не своим голосом. Это уже наверное десятый раз по свету, как я так делаю. Ыхыхыхы, так ему и надо. — Пак Чан... — он позеленел, надувая щеки. — Пожалуйста, только не на пол. Я и так вчера тебя еле-еле затащил в эту чертову ванну, которая у тебя на втором этаже! Бля-ять... — тапочки с Райаном были испорчены. — Ты...буе...зачем...ой, не туда! — мой подарок на твой тринадцатый др...коврик... — Фу! Фу! Фу! Фу! — Я убежал, болтая своими длинными конечностями туда сюда, как желейный червяк-мутант. И моя рука долбанулась об потолок. И мои голые лапы поскользнулись на непонятной и неприятно пахнущей густой жиже. Я проехался на заднице по полу аж до самой лестницы, а там я скатился кубарем прямо к входной двери. Лохматый, побитый бомж Пак Чанёль сидел у порога на коврике с надписью «Home, "sweet" home». Дверь открылась и... — Оу... — Крис стоял и смотрел на бомжа. Из расстегнутого халата выглядывали боксеры с человеком пауком. — Он как будто в курятнике побывал, — сказал Крис, проходя дальше на кухню, переступая меня. Дом, милый дом, сука! И это мой первый день в новом доме. И сейчас только пять утра... Как я вообще мог так проехаться? И как не заметил ту лужу Кая. — Мияне мияне хаджима негга чора хэ чичжана! — пролетел мягкий Чонин возле офигевшего меня. Он держал в руке бутылку вина и выглядел настолько хорошо, что даже и не скажешь, что три минуты назад он блевал на мои ноги. Ебать, и тебе хорошо? Как ты можешь пить после такого? Так, я спокоен... Твою мать... — Что вы тут устроили вообще? — мы сидели за столом на кухне Кая и ели мою стряпню, а это жаренные сосиски "как сиськи" на хлебе. Черт бы побрал озабоченного Ким Чонина! — Я вчера перебрал и... — Ты и вчера, и позавчера, и в прошлом месяце, и в прошлом году перебрал, — фыркнул я. Даже нету смысла обижаться на него. Это же Кай, в конце концов. — Как ты оказался на пороге? — Ифань посмотрел на меня, как на дебила. Ну как можно пролететь по коридору, потом по лестнице и опять по коридору к двери... Правильно, никак, для обычных смертных. Но я же необычный! — Рыгачки нашего любимого Чонина помогли мне добраться до цели. — Ой, ну тебе не привыкать. Я уже сто раз так делал, — закатил глаза Ким. — Я с тобой живу с этого дня, — сказал я. — Ура! — на мне повисла со всеми конечностями шестидесятикилограммовая коала. — Давай устроим вечеринку или, может, груповуху? Будет круто, я обещаю, — я отлепил эту липучку, толкая на его стул. — У нас сегодня первый день в школе. Никаких вечеринок и груповух не будет. Возьмись уже за голову, Кай, тебе надо... — Нет, не надо, — Крис наблюдал за нами. — Но надо же, — Крис помотал головой. — Не надо. У нас есть деньги и это самое главное, — Крис стукнул Нини. — Ну как вообще с тобой разговаривать можно! — психанул я. Нехуй так себя вести... Заебал.***
Чувствую себя родителем. Всегда только у меня на голове есть голова. Сейчас почти восемь, а Кай еще дома лежит. Крис, Лу и Се опаздывают из-за пробок... Боже, за что мне это?! Надо зайти к другу папы. Захожу в здание, направляясь по коридору вперед. На меня глазеют, прикрывая рты ладошкой от шока. Что, не ожидали? Ха. О, вот он. — Можно? — постучался я в дверь и зашёл, услышав громкое войдите. — Чанё-ёль! — какие крепкие объятия. — Д-дядя... — пропищал я. У этой омеги очень много сил... Ахуеть. — Ой, прости, — он отстранился, садясь за свой стол и жестом приглашая меня присесть, что я и сделал. — Как же давно мы не виделись? Десять, двенадцать лет? — Последнее. Я уже давно хотел вас увидеть, но никак не решался... — Эй, я же всё-таки не чужой. Лучший друг твоего папы... — стоп. Если лучший, значит, они еще общаются. — Вы знаете, где он? — у меня был шок. Так он знал, где мой папа все эти года? — Знаю, но не скажу. И ты сам понимаешь почему, — дядя покачал головой. — Я понимаю. Но вы... — я посмотрел на табличку на его столе. — Директор? — усмехнулся. — Ага. Ты ж знаешь, как я хотел им стать. — Мне было всего семь лет, как я мог помнить. — Ой! Извиняюсь. Ты теперь будешь учиться здесь? — Да, отец так решил. — Чанёль... — Мм? — Хочешь, я могу помочь? Я поговорю с твоим отцом, он послушается. — Вы о чём? — Он все еще любит твоего папу, хоть ты и не видишь. Нельзя вот так просто забыть. Да, прошло уже много времени, но такое не забыть, я по себе знаю. Он ходил за Минхёком с самой средней школы и добился своего. Но, забывшись, он упустил своё счастье. — Что-то не очень верится, что он еще любит его, — не верю. — Ты не любил, вот и не понимаешь. — Ну да, — никогда не пойму. — Иди уже, скоро звонок, — посмотрел он на свои часы. — Хорошо. Спасибо за то, что уделили мне время, — поклонился я, выходя из кабинета. Значит, что мой папа еще дружит со своими друзьями. Интересно, а отец знает, где он? Скорее всего знает. Так, пора идти в класс. Найдя нужную дверь, я остановился около окон. Кай сидел на учительском столе, загибая пальцы и смотря на странную омегу, которую обнимал еще один омега. Да ну нахер... — Кай, слез со стола живо. Ей-богу, как маленький ребёнок. Тебя даже на пять минут оставить нельзя. Ты... — в меня врезался кто-то. Опуская взгляд и вижу испуганные глаза того омеги, на которого Кай смотрел. Сгущенка, хах, смешно. Внезапно мне в мозг ударила клубника. Моя любимая клубничка. Откуда... Поворачиваю голову направо, утыкаясь взглядом в лицо другого омеги. Он пахнет моим. Пахнет, черт возьми, моей омегой! Какого хуя происходит?! Вижу, как он бледнеет и начинает падать. — Моя...?! — спросил я в пустоту, перед тем, как поймать его. Черная чёлка закрывала его веки. Худое, всё в синяках, лицо омеги. Мне стало противно. Кто посмел... Блять! Да я этих ублюдков на органы продам. — Бэкхён! — крикнула та омега, похожая на сову, подбегая к своему, видимо, лучшему другу. — Бэкк-и... — подбежала другая омега-панда. — Ч-чо с тобой? — Бекончи-ик! — плакала уже третья омега. Они друзья что ли, так рыдают. — Кхм. Надо его в медпункт отвести, — сказал я, все ещё держа в руках худое тельце. У него выступаю кости, я чувствую своими ладонями его косточки. Такой беззащитный. — А! Да, помогите нам, пожалуйста, — они все трое поклонились мне? Что? — Ага... — мы понесли его к медсестре. Я нес его. Моя омега сейчас у меня в руках и я такой счастливый. Но что-то мне подсказывает, что он не простой ученик... Да и я не простой.