Совенок. Док.
Вечер в Совенке выдался великолепным. Из окна административного здания было видно оранжевое небо с единичными небольшого размера тучками. Редкие ребятишки возвращались в домики, получив дневную порцию свежего воздуха, ссадин и приключений. Те, что постарше, уже давно разошлись разжигать костры или обжиматься в укромных уголках лагеря, коих было великое множество — начиная от одиноких скамеек, расположенных в тени плакучих ив, и заканчивая полянами с растущей вокруг высокой травой. Юность — беззаботное время, которое потом уже не вернуть. «Чувааааак, алло, — вдруг заговорил внутренний голос, — у нас тут трубка надрывается, между прочим…» Я настолько задумался, что пропустил звонок, и пришлось быстро перезванивать, так как на экране высвечивался номер Алисы. — Забери меня домой! — раздались в трубке столь приятные моим ушам звуки. — Репетиции уже закончились, Мику давно в ванной, и сегодня я хочу спать на своей кровати! Со своим любимым! — Да легко, ты где? — спросил я, попутно вспоминая каждое из мест, где репетировали девочки. Уже не первый год живем вместе, а сердце продолжает радоваться каждый раз, когда Алиса говорит «любимый». — Да где и вчера, откроешь проход? — Вопрос Алиса задала риторический. Для меня те редкие вечера, когда она репетировала сутками, стали почти пыткой. Если понадобится, то ради её компании я на всё готов. Сосредоточившись, я отточенным до автоматизма импульсом открыл портал. Это умение выглядит проще, чем на самом деле является. Вообще, именно это искусство пришлось осваивать долго, и путь к безопасным перемещениям был тернистым и трудным. Те же разломы Юли имеют совершенно другой тип создания, чем мои: портал, не привязанный к точке и времени, нестабилен, им скорее убьешь, чем переместишь объект куда надо. Конкретно мои — привязаны лично ко мне, и если их не контролировать, то движутся следом: открывая проход, я всегда слежу за этим — делая шаг влево, отодвигаю портал правее, чтобы он не менял точку относительно тела — в общем, та ещё морока и куча аспектов. Утешает то, что это уже контролируется почти на бессознательном уровне, как езда на велосипеде, например: мы ведь не думаем, как правильно держать равновесие, двигать ногами и руками, дышать — вот так и здесь. Через рамку портала, тяжело вздохнув, шагнула моя любимая. Красивая, ростом выше среднего, рыжеволосая девушка, с правильными, выразительными чертами лица. Изящные скулы, нежные блестящие губы, пышная и мягкая шевелюра. Ангел. Рыжеволосый, задорный, немного хулиганистый, но просто преступно милый ангел. Раньше, всего пару лет назад, я смеялся над влюбленными, так как я их считал «дураками», а вот оно как оказывается: два рыжика стали мне родными, подарив тепло и чувства, которые Док никогда не знал — дружбу и любовь. Алиса, в свободной оранжевой рубашке и джинсах, короткими шажками приблизилась и рухнула в мои объятия, предварительно стянув туфли и бросив вместе с носками у входа. Знает, что я поймаю её, доверяет, любит, от тела девушки шло легкое тепло и непередаваемо приятный аромат, который улавливался моим чутким носом. Ярко-рыжие волосы, похожие при разном освещении то на расплавленную медь, то на полыхающий костер, были сейчас растрепаны. В целом, Алиса представляла собой типичную картину: «задолбавшийся, но жутко довольный собой музыкант». — По твоей довольной моське, не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, как прошла ваша генеральная репетиция, — сказал я, легко поднимая девушку на руки и усаживая на подоконник, при этом примостив ладони под попой Алисы. Тонкая летняя джинсовая ткань совсем не мешала тактильным ощущениям — и Алисе подушка, и моим рукам приятная упругая тяжесть. — Не поверишь, — Алиса утроилась поудобнее, откинув усталую спину на меня, а ноги свесив наружу. — Даже Мику не было к чему придраться — сыграли идеально! Мелкая тут? — Не, Ульяна сегодня устраивает своему отряду вечер кино, — ответил я, — заранее забрала ключ от той клубной комнаты, с большим телевизором. — Это где ещё такой удобный мягкий диван в углу? — лукаво спросила Двачевская, наигранно хлопая ресницами: намекает на тот раз. — Наверное, полночи там просидят. — Да, он самый, — легкими массирующими движениями я разминал затекшие плечи рыжей. Довольная Алиса хрустнула шеей и начала болтать босыми ногами. Этим она могла бы и смутить случайных прохожих, коих уже не наблюдалось. Коммуникации лагеря были построены так, что мимо административного корпуса шли всего пара тропинок, и то — вытоптанных в траве ленивой детворой, срезающей путь. — А почему бы и нет? Пусть сидят, завтра мы все уже будем на концерте, и минимум сутки отряд не увидит свою вожатую. — То есть, у нас в запасе куча времени до отбоя, да? — в янтарных глазах Алисы отражался закат. Она бессовестно пользовалась своим обаянием и феромонами, расстегнув, к тому же, верхнюю пуговицу на рубашке. Кожа девушки манила, на ней блестели небольшие бисеринки только что выступившего пота. С каждым прожитым с ней днем она для меня становилась всё любимее и желанней. — А ты разве не устала? — Вопрос был вполне уместен: что Мику, что её рыжая подруга, если увлекались, могли репетировать сутки напролет, отдаваясь миру музыки, и совершенно забывая о бренном, физическом. Пару раз, когда я приносил им что-нибудь перекусить, они были настолько голодные, что я начинал опасаться за целостность своей тушки. «Две голодные гитаристки и Док, — вставил свои пять копеек Шиза, — звучит, как название немецкого фильма!» — Устааааала, очень устаааала, — размеренно, делая упор на гласные, пропела Алиса. Посмотрев на небо и тем самым расположив свои мягкие волосы прямо под моим подбородком, Алиса одной рукой обняла мою шею, и уже тише прошептала, обжигая теплым дыханием ухо: — Поэтому, любимый, сегодня ты будешь меня баловать. — И чего же желает моя прекрасная рыжая баловница? — подхватил я игру, опуская подбородок на плечо рыжика. Непередаваемое тепло и чувства от простого касания щеки любимой: Алиса ластилась и всем своим поведением была довольна жизнью, но раз уж ей хочется покапризничать, то почему бы и нет? В конце концов, хоть характер у рыжей, как говорится, «туши свет, кидай гранату», со мной и Ульяной она совсем не такая — нежная, добрая, ласковая и веселая, а напускное и, в принципе, безобидное, хамство — это пережиток её отнюдь не радужного прошлого. — Мррр, — Алиса ткнулась лбом в мою протянутую ладонь, очень похожая в этот момент на Юлю, не столько тем, что тихо помурлыкивала от ласки, сколько поведением в целом. — Я хочу в душ, или массаж, или и то, и другое вместе! — Слушаюсь и повинуюсь! — я легко подхватил пискнувшую Двачевскую на руки. Её взгляд был уставший, со слегка сощуренными веками, но, тем не менее, ясный и выразительный: снизу вверх на меня смотрели два ласковых янтарных глаза, в которых отражалось закатное небо и тени берез, растущих возле нашего окна. Портал, открытый минуту спустя, поглотил нас обоих, ненадолго осветив комнату золотистыми сполохами, а ещё через мгновение мы уже были на горячем источнике. Это место не так давно мне показала Виола. Окруженный лесом небольшой водоем, исходящий паром, расположенный высоко в горах Японии. Из-за разницы во времени здесь уже была глубокая ночь. Тут никого не бывает, ведь большая территория изначально принадлежала организации, и пока не придумали, как именно её использовать. Виолетта по секрету сообщила, что она разрывается между постройкой на этих нескольких гектарах испытательного полигона и оборудованием полноценного курорта для себя любимой. — Тут мы ещё не были, да? — спросила Алиса, а потом хитро посмотрела в глаза, вопросительно подняв одну бровь. — Или только Я не была, м? Колись, дорогой, с кем ты тут мне изменял? Юля? Виола? — Опять ты за старое, — с моей стороны это был не вопрос, а утверждение: как минимум раз в неделю она подкалывает на эту тему, видно, что несерьезно, просто ради развлечения. — Знаешь же, зараза рыжая, что я только твой. И вообще, когда ты сутками пропадала в студии Хатсунэ, чем вы с Мику по ночам занимались, а? — Алиса слегка покраснела от таких намеков и, показав язык, ткнула меня локтем в живот. Ну совсем как маленькая, а ещё Ульяну ребенком зовет! Первой рубашку и джинсы скинула Алиса, именно скинула. Когда рыжая хотела, она могла так медленно и плавно снять одежду, что к тому времени, как она оставалась голой, у меня уже слюнки текли. А сейчас вот, решила без шоу. Одежда бесцеремонно полетела на пол, в одну кучу к моей. — Тут точно никого не бывает? — спросила Алиса, довольно резво ухнув в горячую воду — из-под воды и клубов горячего пара торчали только мокрые рыжие волосы. — Абсолютно, — поспешил я присоединиться к ней, всё же воздух вокруг был немного прохладным, а вот вода — просто шик! Горячая влага сразу забрала с собой тревоги и усталость, у самого края источник был не очень глубоким, и я сел прямо на подводные камни. В круглый год в горячем источнике с проточной водой не росли ни водоросли, не водилась живность и не скапливалась тина. Стараясь глубоко дышать и расслабиться, я не заметил, как Алиса подплыла и нагло взгромоздилась мне на колени. Красная от горячей воды кожа девушки, и обалденный запах её мокрых волос — я, в конце концов, не железный! — Алиса… — обнять такую красивую и родную девушку, зарыться носом в рыжие волосы, наслаждаться самим её естеством! — Ну, а теперь, — Алиса повернулась и, убрав со спины волосы, демонстративно похлопала по обнаженным плечам. «Нам же не надо намекать дважды, да?» — Шиза зря волновался, я не тот тормоз, каким был раньше. Притянув девушку к себе так, что нежная кожа её спины ощущалась всем телом, а на бедра давила приятная тяжесть, я впился губами в беззащитную шею. Алиса сдавленно застонала, когда одна моя рука начала ласкать её груди, особое внимание уделяя торчащим сосочкам, а вторая придерживала её бедра, так как возбужденная девочка нетерпеливо ерзала. — Эта пытка надолго? — прошептала любимая, обхватив руками мою шею и приблизив влажные от пара губы прямо к моим, наверняка красным, ушам. Вместе ответа, я поцеловал так кстати повернувшуюся ко мне девушку. Рыжая протестующее задергалась, спеша перейти к более конкретным действиям, но почти сразу расслабилось. Кайф чувствовать, как тело Двачевской тает в руках от ласк, как настойчивый влажный язычок девушки становится мягким и податливым, как её дыхание становится глубже, размеренней, в один такт с моим, как на мгновение напрягшиеся бедра и ноги, снова становятся нежными. Алиса привстала и нашла рукой орган, уже давно ответивший эрекцией на ласки девушки. «Эй, поосторожнее, милочка! — возмутился внутренний голос. — Это тебе не механическая коробка передач, нежнее!» «Цыц, Шиза, — подумал я про себя, — и вообще — не встревай». «Предатель! Я, между прочим, это ты, — а сейчас в голосе альтер-эго прозвучала нешуточная, до глубины души, обида. — Ты же не будешь прятать варенье от самого себя же?!» Увлекшись, я пропустил момент, когда мы с Алисой слились. С одной стороны, это уже стало привычным, но с другой — разве можно привыкнуть к этой эйфории, эйфории близости с любимым человеком? Поднявшись на ноги, я аккуратно развернул Алису, и начал двигаться под звуки стекающей с нас горячей воды. Мы настолько увлеклись, что не замечали холод, хоть с тел и шел пар, целыми клубами. И ни души вокруг, только аномально обостренный слух улавливал далекое уханье совы, да жужжание насекомых, хорошо что взвесь пара над родником держала последних на расстоянии. Всё ускоряя и ускоряя темп, я чувствовал, как рыжик сжимается, готовясь разрядиться, да и сам уже был на пределе… — А-ли-са, — во время оргазма я непроизвольно сжал ладонь, которой придерживал любимую у шеи. Судя по тому, как томно изогнулась её спина и какой раздался в ночи сладострастный стон, ей это понравилось. — Знаешь, — решила вдруг разоткровенничаться Алиса, когда мы вновь окунулись в источник в объятиях друг друга, — каждый раз, как ты произносишь моё имя, что-то внутри отзывается на твой голос. Вот тут. Девушка подняла мою ладонь и прижала к груди, ощущая трепетание её сердца, я прислушался к себе. — У меня тоже, любимая, — не сдержавшись, я всё же громко чмокнул красный лоб девушки, чем заставил её тонко хихикнуть, — у меня тоже. — Нам повезло, что мы нашли друг друга, — Алиса смотрела на небо, там, где за паром и облаками уже начинали сиять далекие звезды. Девушка опустила голову мне на плечо и, закрыв глаза, тихо засопела. И столько в этом несложном жесте было доверия и любви, что даже глаза защипало. Немного. «Сентиментальный ты наш!» «Иди в задницу», — усмехнулся я про себя. «Да-да, чувак, я тоже тебя люблю», — отозвался Шиза.Ричард.
Наконец-то долгая, но, не буду врать, приятная дорога, подошла к концу. Яхта постепенно причаливала к… слова описания подобрать было очень сложно. — Ну ничего себе! — возглас вырвался у меня непроизвольно. Мы — я, Славя и Яма — стояли на палубе и смотрели, как яхта постепенно приближается к настоящей громадине. Назвать это «кораблем» — просто непозволительное преуменьшение! — Ага, красавец, — поддакнула Славя, поправляя волосы: с неба уже начинал накрапывать легкий, моросящий дождик, но судя по тому, как заволокло небеса, грозился перерасти в настоящий субтропический ливень. — Это экспериментальная модель, можно сказать, прототип, и пока что существует лишь в единственном экземпляре. Больше всего этот «кораблик» напоминал небоскреб, который по недоразумению уронили, и сделали плавучим. Я не видел «Титаник» своими глазами, но эта гигантская махина определенно будет побольше. Блестящая эмаль, выдержанная в темно-синих тонах, с вкраплениями красного и белого, покрывала всю поверхность обшивки, широкие трапы, много палубных надстроек, с большими иллюминаторами — вершина технического прогресса. Это какой должен быть двигатель? И что интересно, ни одной трубы на палубе, наводит на определенные мысли. Он же не атомный, надеюсь? Кроме всего прочего, в глаза бросалась цилиндрическая надстройка в самом центре палубы, на боевых кораблях там обычно располагается орудие главного калибра. Я уже ничему не удивлюсь!