Мы пойдем ко дну с этим кораблем

Это удивительно, но Колин не знал, что с ним делать. С кем угодно и когда угодно знал, но с Тэроном все было из ряда вон. Таких как он нельзя было купить, обольстить или взять силой, такие должны были приходить сами, кривясь и огрызаясь, стоит к ним приблизиться. Но Колин силой никого и не брал, все в его постель ложились добровольно, сложнее было потом их оттуда выпроводить. Он умеет ждать, особенно сейчас, когда дверь капитанской каюты наконец закрылась за ними, отрезая посторонние звуки. Тэрон цокает языком, когда замечает треснувшие стекла в окне и пробитую в стене дыру, через которую было видно море. Пушечное ядро угодило в стол, оставив его без ножки, и застряло в противоположной стене. Все карты и бумаги валялись на полу, Эджертон обошел их и плюхнулся в кресло, стаскивая с себя оружие и бросая одно за одним в кучу. Он смотрел на Колина так, что любой другой бежал бы без оглядки, опасаясь за свою голову, но от этого Ферт хотел его только сильнее. Это его добыча, заветный сундучок в конце пути, полном ловушек и опасностей, и он заберет его себе. Он отцепляет пистолеты, складывает на свободный стул, шпага падает на пол, Тэрон следит за ним, приближающимся шаг за шагом. И запрокидывает голову, когда Колин нависает над ним, в зеленых глазищах больше угрозы, чем в целой армаде испанских кораблей. — Все еще хочешь, чтобы я ушел? — не то чтобы Ферт не знал ответа на этот вопрос, это так, чтобы немного отвлечь и чтобы Эджертон не брыкнулся, когда он ухватил его за ногу, чтобы снять сапог. — Да, — голос подвел даже на двух буквах, будто запнувшись в горле. Тэрон никогда не скажет вслух, пусть даже он будет в петле, чтобы Колин остался. Скорее небо упадет на землю. Опять, словно взявшись из ниоткуда, в грудь Ферту ткнулся тот маленький и совершенно несерьезный пистолет, которым давеча Эджертон ему уже угрожал, будто это последнее средство удержать его на расстоянии. — Не помню, когда бы это я тебя слушал, — Колин хмыкнул. Все свои шансы Тэрон уже профукал, все козыри выложил, а хотел бы выстрелить — взял бы оружие побольше. Он стянул второй сапог и кинул рядом с первым, а затем наклонился. — Давай ты завтра снова будешь упрямиться сколько захочешь, гонять меня по морю и взрывать корабли, а сейчас… Пойдем в постель? Тэрон прикрыл глаза. Он выиграл столько битв и все равно проиграл в войне. Пытался, правда пытался, но у всего есть предел. Пора бы уже вывесить белый флаг, сдать оружие и… нет, он точно не дойдет до постели с этим английским пудингом вместо коленей. Колин уловил смену настроения, молчаливую капитуляцию, и без труда забрал из руки Эджертона пистолет, отправив его вслед остальному оружию. На миг он даже растерялся, не зная, чего ему сейчас хочется больше всего, потому что вот он, проклятый валлийский щенок, прямо здесь, и заставить его стонать… нет, не стонать, мычать под собой — это то, что он хочет точно. Тэрон охнул, распахнув глаза, когда его сгребли и вздернули, а через пару шагов скинули на кровать. Он словно оглушенный лежал на подушках, и выражение его лица было таким растерянным, будто он еще не определился, хочется ему вспылить или нет. На это хотелось смотреть, и Колин смотрел, пока тот не отвернулся, наугад ткнув ладонью ему в подбородок и пробурчав «чего уставился?». Это точно тот самый капитан, который дерзко захватил Анну и пустил ее ко дну, тот самый языкастый мерзавец, которого он хотел вздернуть? Ферт провел пальцами по шее Тэрона одну прямую линию поперек, ощутив, как все под кожей ходуном ходит, и порадовался, что до виселицы так дело и не дошло. — Ты думаешь, мы здесь целый день сидеть будем? — недовольный голос у Тэрона был с какой-то капризной ноткой. — У меня еще есть другие дела, если ты не заметил! Колин отвлекся от мыслей и максимально приторно улыбнулся в ответ. О да, весь день, Эджертон, и всю ночь, не нужно делать вид, будто не знаешь об этом. Он наклонился, чтобы поцеловать его, и тот почти не уворачивался, поддавшись на удивление сразу. Где-то в глотке Тэрона словно вибрировало, Колин чувствовал это даже ладонью, прикоснувшись к его шее прямо над ключицами. Сказать бы ему, что он урчит, да только Ферт еще не совсем разум потерял, чтобы говорить неосторожные фразы вот сейчас. Он бы много чего мог сказать — про влюбленный взгляд Тэрона после поцелуя или то, как он тянется за следующим, например. Чудовище. Но вот только Колин хотел потихоньку уже перейти к раздеванию, как Тэрон вдруг забарахтался, вцепился ему в плечи, стараясь то ли скинуть, то ли перевернуть его. Вот же неугомонный, вздохнул про себя Ферт, и, перехватив его запястья, прижал их к кровати и устало спросил: — Что теперь не так? — Я под тебя не лягу! — выпалил Эджертон, сверкнув глазами, на что Колин только хмыкнул. — Да? И отчего же? Ух, вот это, кажется, разозлило Тэрона, удерживать его стало почти невозможно. Словно Ферт спросил что-то ужасное. Нет, он может уступить, дать парню попыхтеть над ним пять минут, лишь бы тот не артачился сейчас. Но ведь Эджертон не узнает, насколько порой может быть лучше дать кому-то позаботиться о себе, откинуться на подушку, закрыть глаза, узнать, что приятно может быть и по-другому. Тэрон вздрогнул под ним, словно прочел его мысли. — Ладно, — Колин понял, что ответа не получит. — Давай так, пусть все будет по-твоему, если ты сможешь, глядя мне в глаза, сказать, что хоть раз трахнул кого-то вне борделя. Ферт мог бы поклясться, что слышал рычание в горле Тэрона, его сопротивление не прекратилось, и в самой глубине глаз можно было прочитать: «что за условия такие?». Когда-нибудь, — думал Колин, наконец стаскивая камзол с абсолютно неподатливого тела под собой, — он сделает все как надо. Кинет Тэрона в лохань с водой и отмоет от соли, которая сейчас почти шуршит на его коже, приласкает сверху донизу, пока тот не станет сговорчивым, и наконец возьмет так, что он расплачется под ним. — Иди к черту… Эджертон смотрел в потолок. Сил его еще хватало, чтобы ровно дышать, повторяя в голове английскую грамматику, с болью вбитую в него в детстве. Когда Колин перевернул его, он был благодарен, обхватил руками подушку и затих, затаил дыхание, потому что по его спине, по чуть потной коже проскользили пальцы, задирая ткань сорочки. На поясницу, в ложбинку позвоночника что-то закапало, заставив Тэрона крупно вздрогнуть, обернуться через плечо, хотя он все равно ничего не увидел. Запахло чем-то древесным, когда Колин растер это, похоже масло, по его спине, местами проминая до боли, заставляя его громко вздыхать. — Что это? — спросил Тэрон, тут же смутившись того, каким сейчас был его голос. Сбитым, низким, с черт-те чем вместо гласных. — Сандаловое масло, — Колин наклонился над ним, поцеловал за ухом. — Нашел на своем корабле. Скажи, если вдруг закружится голова. Больше, чем сейчас? Тэрон бы спросил это, но снова слышать свой голос не хотел. Всего и так было слишком много, а Колин добавлял еще и еще, проверяя его на прочность. Ферт щекотно потянул его под ребрами и заставил подняться на локтях, чтобы добраться скользкими ладонями до груди. Руки Тэрона, цеплявшиеся до этого за подушку, разжались, локти поехали в стороны, когда пальцы Колина мазнули по соскам, а после сжали их, жестко, но не до боли. Не выдержав, он застонал, прогнувшись, чтобы прижаться к нависшему над ним телу. В ответ Ферт резко навалился сверху, стиснул больнее, дав ощутить, до чего Эджертон его довел. Тэрон издал звук, очень похожий на всхлип, и прикусил губу, с трудом веря, что можно так потерять голову из-за кого-то, испытывать подобное не во время битвы, когда эмоции на взводе. Колин отстранился на секунду, дал глотнуть воздуха, но это не помогло, потому что следом он подцепил край его штанов и сжал ягодицы, проминая их до красных следов, наконец-то вырывая из Тэрона то самое мычание. Его лопатки сошлись посередине спины, Колин смотрел на это и с трудом понимал, как еще может сдерживаться, он хотел его до умопомрачения. Какой же хороший, слов нет… да, все еще невыносимый, но сейчас Колин ему это прощает. Он нащупал старый шрам, который Эджертон заработал в одной из битв, и его пальцы сами собой скользнули между ягодиц. Тэрон то напрягался, то расслаблялся и всякий раз, когда Ферт разводил внутри него пальцы, велел идти к черту. С ним такого не было в борделях, когда кожа просто горит и ты не знаешь, какими словами попросить, чтобы его потрогали, погладили, сжали как следует. Как же ему это нужно! Он обернулся, взглянул на Колина хмурым взглядом. — Лучше бы тебе не делать такое лицо. Ты хочешь чего-то? — Тэрону захотелось его ударить за эти слова, он отвернулся, но Колин потянулся следом. — Ненавидишь меня? — …да. — Ферт на это усмехнулся. Какой же упрямый. — Мне уйти? Эджертон молчал, он не мог сказать нет, но и не хотел говорить да. За что ему это все? Колин немного отодвинулся, попытался перевернуть его, но Тэрон не дался, упираясь изо всех сил. Вздохнув, он придавил одной рукой его спину, притерся болезненно чувствительной головкой к самому входу и, шепнув «тшшшш», протолкнулся внутрь. Тэрон попытался отстраниться, но был крепко прижат к постели и не успел ничего понять, когда его скрутило судорогой, тряхнуло, и он почти против своей воли кончил, беспомощно запрокинув голову. Он громко дышал в наступившей тишине, оглушенный и совершенно не слышащий, как чертыхнулся над ним Ферт, все еще больно стиснутый внутри. Вот же! Дав отдышаться, Колин уже без проблем перевернул Тэрона на спину, оскалился на сытое выражение его лица и крепко сжал его ноги, закинув себе на плечо, подтягивая вплотную. Между бедер было не так туго, как внутри, но крепкие мышцы и мягкая от масла кожа сводили с ума, позволяя больше не сдерживаться. Тэрон приоткрыл глаза и больше не сводил с Колина взгляда, пока тот не выплеснулся ему на живот, сжав руками бедра мертвой хваткой. В ушах звенело долго, Ферт улегся на бок и лениво наблюдал, как Тэрон скинул с себя остатки одежды, вытерся сорочкой и поднялся, ища что-то в каюте. Смотреть на него было хорошо, это Колин усвоил уже давно, но сейчас особенно приятно, и он собирается ему об этом сообщить, пусть даже в ответ тот опять огрызнется. Но не успел, Тэрон натянул на себя штаны, кое-как завязал и вышел в дверь, оставляя Ферта гадать, вернется он или нет. Он ждал долго и чем больше времени проходило, тем большим дураком ощущал себя. Колин всегда знал, когда нужно встать и уйти, но здесь почему-то глупо на что-то надеялся. В конце концов он оделся, подобрал свое оружие, оглядел весь беспорядок и потянул дверь, надеясь, что у него не слишком разочарованный вид. За ней стоял Тэрон, собиравшийся открыть дверь со своей стороны, но не успевший этого сделать. Одна его рука была занята корзиной, Колин заметил в ней курицу и много другой еды, и мысленно дал себе пощечину. Ошибся. — Куда-то собрался? — Эджертон впихнул его обратно в комнату, сверкая колючим взглядом. — Открыть тебе дверь, — ответил Ферт, зная, что ему ни черта не поверили. Нет, Тэрон не злился, у него не было на это времени. Завтра к утру, с отливом, галеон «Надежда» уже покинет порт, как и было запланировано. Опустив корзину на свободный стул, он обернулся к Колину. — Раздевайся!