***
Имс вел машину осторожно, соблюдая скоростной режим на мокрой дороге — хотя ему нравилась тачка Артура, и в одиночку он не отказался бы на ней погонять. Где-нибудь за городом, в хорошую погоду. Артур всю дорогу молчал, то следя за проносившимся мимо пейзажем, то отвечая на смс-ки. Обычно он любил поговорить по пути на работу, но не сегодня — и то, что он доверил ключи от машины Имсу, тоже было тревожным знаком. Имс не думал, что Артуру есть за что его задабривать, а значит, все дело было в этом чертовом маньяке, который с чего-то решил, что устроить выгул зомби в центре города воскресным вечером будет забавно. Так забавно, что он повторял представление чуть ли не каждую неделю. Самое удивительное в этом всем было то, что никто не мог понять — а зачем? Чего добивается преступник? Он не выдвигал никаких требований, не угрожал, не вступал в переговоры и не оставлял следов. Зомби просто появлялись и устраивали… беспорядки как будто сами по себе, и это было похоже на какую-то случайность — ну, если бы, конечно, в жизни не было невозможным случайное самозарождение (самоумирание) зомби. Имс не вникал в дело, оно было не по его профилю, но ему не нравилось, что оно определенно касается Артура. И после недавнего громкого скандала Артуру все это было совершенно ни к чему. По крайней мере, так считал Имс, а он редко ошибался в нуждах Артура — не после десяти лет брака. Два месяца назад на Артура совершили покушение — к счастью, неудачное, — и с тех пор Имс потерял покой. — Думаешь, у этого парня дар? — спросил он, чтобы заполнить тишину. — Ну, которого ты собираешься навестить? Артур поднял глаза от телефона, хмурясь на Имса, словно успел забыть, о чем они разговаривали всего двадцать минут назад. Наконец его взгляд просветлел. — Джонни Касович, — сказал он. — Вполне может быть. Конечно, это не значит, что из него выйдет что-то путное, — Артур нажал несколько кнопок и сунул мобильный в карман. — Но в любом случае, лучше за ним приглядывать. «И почему же приглядывать должен ты?» — хотел было спросить Имс, но вопрос был глупым, он разозлил бы Артура, да и что опасного может быть в простом полицейском, которому по счастливой случайности удалось вырубить свеженького зомби? Имс подумал и решил придержать паранойю. Пока Артур возится с этим парнем, он не лезет в неприятности. — Ты прав, — легко согласился он, заслужив подозрительный и немного настороженный взгляд Артура. — А что? Я тоже думаю, что чем вас больше, тем лучше. Чем их больше, тем меньше настойчивого внимания достается одному Артуру. Имс свернул в переулок, ведущий к офису Управления — и едва не выругался вслух. У здания был пикет. Небольшая толпа — человек пятьдесят — обосновалась на противоположной от входа стороне улицы, громко выкрикивая лозунги и потрясая табличками и транспарантами. Имс отсюда не мог разглядеть, что на них изображено, но он и так знал: перчатки — символ некромантов, замалеванные красной краской, надписи вроде «Оставьте мертвых в покое!», «Некрофилов надо лечить» и даже «Закопай себя!». После дела Мартина Дорски к ним прибавились портреты Артура. Потому что — на самом-то деле — все началось не с придурка с зомби. Все началось с Мартина Дорски. — О, а вот и фанаты, — угрюмо сказал Артур, откидываясь на сидении и поджимая губы. Имс мог бы при желании уловить в его голосе сарказм, но на самом деле в нем было гораздо больше мрачной обреченности. — Странно, что они не заявились к нам домой — после вчерашнего-то. В словах Артура было зерно истины: они не афишировали свой адрес, но узнать его при необходимости не составило бы труда, а «фанаты» Артура не отличались ни деликатностью, ни ленью. Зато отличались злобой. Общество всегда относилось к некромантам неоднозначно. Если шаманы вроде Имса или Мол были вполне обычным явлением — ну ладно, в случае с Имсом не совсем обычным, но все же не вызывающим ненависти, — то некроманты заметно выделялись из массы. Во-первых, их было мало. Так мало, что в крупном городе вроде Нью-Йорка можно было сосчитать по пальцам одной руки, а в городах помельче их не встречалось вовсе. Во-вторых, они могли поднимать мертвых. И упокаивать. И превращать живых в… это. И это, конечно, мало у кого вызывало симпатии. Но, с другой стороны, и агрессии не вызывало — у людей бывают и более неприятные профессии, а остроумный сериал про молодого некроманта Салли сделал немало для создания позитивного образа. Пока пару лет назад все не пошло под откос. — Может, нам продавать твои автографы? — предложил Имс, чтобы немного развеять атмосферу. — Озолотимся. Даже очаровашка Салли не мог вернуть симпатии к профессии после инцидента с «Препаратом-А», и Имс до сих пор злился на Майлза за то, что тот принял участие в этом с самого начала не сулящем добра проекте «Проклус». Имс до сих пор помнил выступление Сайто, главы «Проклуса», по телевизору: про создание искусственного аналога некроманта, какие благие у всего этого цели. Это же такая ответственность, когда некроманту приходится поднимать преступника для допроса, такой груз на его душе. Разве не лучше просто сделать маленький укольчик, и для этого совсем не понадобится участие живого человека. А еще Имс отлично помнил, как все закончилось — и никак иначе оно закончиться не могло. С какой стороны не посмотри, виновата была жадность производителей, решивших нажиться на высоком спросе на редкие услуги. Вот только кровожадные психи из «Линии жизни» и лично Питер Браунинг рассудили иначе. Придурки были непримиримее «Гринписа», и каждый раз, когда Имс видел их рекламу по телевизору — ту, с очаровательной молодой вдовой и рыдающими детками, — ему хотелось самому кого-нибудь упокоить. А может, даже и поднять. — Ага, обвинения в том, что я делаю деньги на горе людей, мне и не хватало, — ответил Артур, но лицо его уже не было таким напряженным, как еще минуту назад. — Если уж быть мерзавцем, так хоть богатым, — не согласился Имс. Мерзавцем Арти тоже называли — в числе прочего. После Препарата-А зараза распространилась быстро. Политические активисты из ультралевых все чаще упоминали «противоестественное занятие» в своих программах, партии поумереннее налегали на то, что деятельность некромантов опасна, а правые в основном талдычили про право мертвых оставаться мертвыми, даже если при жизни они укокошили несколько десятков вполне живых сограждан. Мартин Дорски был как раз последним случаем. Сексуальный маньяк и убийца, которого ловили двенадцать лет и так неосторожно застрелили при задержании три месяца назад. Суд приговорил его к допросу, и никто не обратил бы на это внимания, если бы пресса не раздула адский скандал. Еще бы, хороший парень Мартин оказался братом сенатора, а братья сенаторов не насилуют маленьких девочек и не набивают из их тел чучела. Все эти в буквальном смысле слова потрясающие воображение подробности тело Дорски рассказало на суде, куда его вызвали в качестве свидетеля и куда его на глазах у прессы привел Артур. Дело получило большой резонанс. Большинство поддерживало приговор, но нашлись и те, кто утверждал, что проклятые некроманты — а еще точнее, Артур Смит, — заставили Дорски оклеветать себя. Разнообразные теории множились, Имс лично читал статью, весьма убедительно доказывающую, что Артур и был настоящим маньяком, а «Линия жизни» усилила свои нападки, почуяв отличный повод, — и Имс до сих пор был уверен, что за покушением на Артура стояли они. Или родственники Дорски. Имс колебался. В чем он не колебался, так это в том, что с ситуацией пора было что-то делать. И если это что-то означало увольнение Артура, то Имс был готов настаивать даже на таком варианте. Потому что Артур был главой Отдела Некромантии, и последние три месяца он официально являлся анти-иконой всех правозащитников штата. Глава «Линии жизни», Питер Браунинг — вполне вероятно, будущий сенатор, — включил его в свою предвыборную программу. Не в самом приятном смысле. В этой программе звучали самые разные слова: контроль передвижений, отчетность, разрешения на работу, проверки на безопасность… Да еще и этот неведомый зомби-маньяк. Дела, по мнению Имса, шли дерьмово. На входе их поджидал Роберт Фишер. Точнее, Роберт поджидал Артура — ошиваясь у кулера в лобби и изо всех сил делая вид, что болтает с лаборантками, Роберт с хищным вниманием ястреба следил за отражением дверей лифта в окне. — Пока, дорогой, — тут же попрощался Имс. — Увидимся за ланчем. Веди себя хорошо, не обижай мертвых людей и не ругайся с Робертом. И, прижав Артура к себе и страстно поцеловав в губы — так, чтобы у лаборанток было о чем поболтать до вечера (а еще потому, что он скучал), — Имс поспешил ретироваться. Уже у самой двери на лестницу слыша за спиной: — Смит! Вот уж не думал, что ты сегодня почтишь нас, простых смертных, своим высоким присутствием! А я как раз вспоминал о тебе — когда рассматривал то, что твои тупые подчиненные зовут образцами… Имс перестал прислушиваться. Утренняя встреча Артура и Роберта проходила всегда по одной и той же схеме: Роберт орал, а Артур пил кофе и кивал в знак согласия или мотал головой в знак отрицания, не вступая в словесные споры. Артур с Робертом были лучшими друзьями, и за десять лет Имс отчаялся понять, как работают их странные, ни на что не похожие отношения. Роберт всегда был капризным избалованным засранцем — не лишенным, однако, большой доли обаяния и странной декадентской прелести, — а Артур терпеть не мог избалованных и капризных засранцев. Кроме Роберта. Ну, может, еще иногда Имса. Не то чтобы он часто капризничал, но всякое в жизни бывало. Насколько Имс знал, в юности Роберт мечтал стать некромантом, даже обучался, но что-то не сложилось, и Роберт выбрал профессию эксперта. Ну, а смысл жизни у него остался прежним — изводить Артура язвительными замечаниями, оскорблениями и безумными требованиями. Что в этом находит сам Артур, Имс так и не понял. Но явно находил. — Он хороший парень, — искренне говорил Артур каждый раз, когда Имсу приходила в голову глупая идея спросить про его дружбу с Робертом. — Мне кажется, ты к нему предвзят. Ну да. Захлопывая за собой дверь на лестницу, чтобы прервать этот поток возмущения, Имс быстро взбежал на второй этаж и нырнул в кабинет, который он делил с Колином, вторым оборотнем в Управлении. Сегодня Колина не было, и Имс мог насладиться тишиной и покоем, а может, даже немного поспать — в самолете отдохнуть не удалось. По дороге к дивану Имс притормозил у высокого ростового зеркала, придирчиво осмотрел себя, поправил цвет глаз — сейчас они были ярко-голубыми, должно быть, из-за мыслей о Роберте, — и вернул рубашке ее исходный голубой оттенок. Когда он нервничал, контролировать себя становилось труднее, а в последнее время нервничал Имс все чаще. Вздохнув, он прошел к дивану, свалился на него и закрыл глаза. Надо поймать этого урода с зомби, думал он перед тем, как заснуть, поймать и засунуть в тюрьму. И, может, тогда Артура наконец оставят в покое.***
Джонни отчаялся добиться внятного ответа, когда же его отсюда отпустят. Из психиатрической лечебницы, какого черта? Можно подумать, он какой-нибудь псих или зараженный, и его надо срочно изолировать от общества! Он окончательно пришел в себя в больнице, в милой и уютной палате на одного, у него ничего не болело, только голова кружилась так, словно он долгое время просидел под водой, задерживая дыхание, а теперь все не мог снова научиться дышать. Но он был здоров! Его не укусили, и, как ни стыдно было признавать, что Джонни просто упал в обморок от страха, посттравматический синдром и стресс, которыми его пытался запугать доктор — черт, у него уже даже был свой лечащий врач! — звучали еще глупее. Да, он боялся, но после того, что с ним случилось всего два месяца назад, это было вполне естественно. Вот только доктору плевать было на очевидную глупость происходящего. А его мягкая улыбка и крепкая, запирающаяся снаружи дверь палаты намекали на то, что вряд ли у Джонни получится встать и уйти. И если ночью Джонни было практически все равно — он слишком устал, чтобы возражать против мягкой койки в уединенной комнате, то сейчас он выспался, прекрасно отдохнул, плотно позавтракал и хотел бы покинуть гостеприимные стены. — Эй, я не зараженный! — закричал Джонни в закрытую дверь. — Позвоните моему адвокату! У него, конечно, не было адвоката, но если понадобится… В ответ на его призывы в двери заскрежетал ключ, и Джонни подскочил, собирая всю свою убедительность и напористость в кулак. Они не смеют держать его тут, это противозаконно! — Мистер Касович, к вам посетитель, — сообщила улыбчивая медсестра, как будто совсем не замечающая раздраженной физиономии Джонни. С другой стороны, она, должно быть, всяких лиц успела повидать в этих стенах. Джонни открыл было рот, чтобы повторить свою речь про права, про то, что он совершенно здоров, и что они живут в свободной стране, в которой человека нельзя против воли удерживать в лечебнице, но вслед за медсестрой в палату вошел знакомый мужчина, и Джонни напрягся. Это был вчерашний некромант. Джонни очень хорошо запомнил его лицо, а фигура, затянутая в костюм стоимостью в пару зарплат Джонни, сразу напоминала о блестящей черной игрушке-порше. Немало, должно быть, эти некроманты зарабатывают. — Это вы меня сюда упрятали? — выпалил Джонни, потому что все вдруг встало на свои места. — Какое вы имеете право? Он ненавидел некромантов. — Не упрятал, а поместил в карантин, — невозмутимо ответил некромант, но в его голосе звучали нотки веселья. Словно возмущение Джонни его забавляло. Устроившись на стуле, он благодарно кивнул медсестре, и та бесшумно исчезла — не забыв запереть дверь за собой. Интересно, если Джонни такой опасный псих, то что же они оставляют с ним в одной палате беззащитного человека? Хотя — он покосился на руки некроманта, упрятанные в тонкие серые перчатки — кто это тут беззащитный. — Но смотрю, вы быстро пришли в себя. Джонни вздрогнул. — Я здоров! — он сжал кулаки, потому что ярость клокотала внутри, но скандал вряд ли поможет ему выбраться отсюда. — Меня не укусили, ни царапинки. Почему меня вообще сюда отвезли? Почему бы не заняться лечением настоящих пострадавших? — Вы были без сознания, куда же еще вас везти, как не в больницу? — теперь некромант точно насмехался, Джонни был уверен. — Психиатрическую? — Ну, — некромант склонил голову на бок и прищурился, изучая Джонни, как милое, но довольно кусачее животное. — Касович, вы ведь упокоили зомби. Сами понимаете, я не мог отправить вас домой. Джонни поперхнулся воздухом. — Это неправда! — не может быть, он в жизни не имел дела ни с чем, даже отдаленно похожим на некромантию. Он всего одного некроманта в жизни видел, а еще Салли по телевизору — но Джонни сомневался, что симпатии к персонажу сериала могут пробудить в ком-то дар. Или половина курса в Академии была бы некромантами. — Это, наверное, вы! Некромант покачал головой — снисходительно и немного печально. — Нет. — Значит, это какая-то случайность! И вообще, мне делали тестирование, я никогда в жизни… — Касович, что вы помните? — перебил некромант. Джонни помнил… Джонни помнил, как наступил на линию ограды, как его пытались съесть, а он упал, как некромант целовал девочку — к горлу подступила тошнота, — а еще смертный холод и боль в руках и мертвую тяжесть трупа. — Ее спасли? — выдавил он. — Кого? — некромант бросил взгляд на часы и поднялся, как будто узнал все, что ему было нужно, хотя Джонни не сказал ни слова. — Женщину, которую я… которую я… — Нет. Но вы не виноваты. — Каким-то образом Джонни понял, что это ложь. — Касович, я поговорил с вашим начальством. — Такие вступления никогда не сулили добра. — Мне нужен стажер. — Что? — на мгновение Джонни забыл даже о судьбе женщины. — Я никогда!.. — Воля ваша, — некромант растянул губы в улыбке — не самой доброжелательной. — Стандартный карантин длится три недели. Вам решать, где его провести. Джонни почувствовал, как бледнеет. Три недели?! Три недели в этой богадельне, в одиночной палате? Что угодно лучше. — Я согласен, — тут же сказал он. — Отлично, — на этот раз улыбка была самую каплю искренней. — Тогда мы можем идти прямо сейчас, вам вернут вещи. Я уже немного опаздываю. И, кстати, — некромант повернулся, чтобы выйти, — меня зовут Смит. Руки он не предложил.