Механика души

Ниннет была любовью всей жизни Чойса Флеминнга. Во всяком случае, так он любил говорить. Ниннет была миловидной и интеллигентной женщиной, которая с виду совершенно не подходила господину Флемингу по целому ряду причин. Или параметров. — Ниннет моя малышка! Я за нее бы душу отдал, не раздумывая, так я ее люблю, мою малышку! До души прямо люблю! — часто изрекал Чойс. Тогда он обычно поглаживал улыбающееся и смуглое лицо женщины с объемной фотографии. Он думал, что больше никого не полюбит так сильно, как эту женщину, а что же значит это «любить до души» у Чойса было, разумеется, свое определение. Но не будем лезть в его душу и оставим это ценное и сокровенно определение при нем. Восьмидесятый может сказать о Ниннет: — Она делала мне маникюр с кроликами, — и: — у Ниннет есть духи «White rabbit». Она меня духарила. Это, казалось, все, что ему нужно знать, чтобы запомнить человека настолько особенно, насколько это может сделать только он, Восьмидесятый. А вот уже Восемьдесят Второй может добавить со знанием профессионала: — Она часто готовила яблочные шарлотки и свиной штрудель. И уж только он мог знать, как редко кто-то кроме него самого прикасался к кухонным принадлежностям. Ниннет вообще часто предпочитала готовить вместо Восемьдесят Второго. Она ласково прогоняла повара с кухни: «Лучше иди поиграй со своим другом, а я сама все приготовлю. Ну что смотришь? Такое уж у меня настроение!» А когда она готовила, то частенько мурлыкала себе под нос песни или звала на помощь обоих андроидов, но не с тем, чтобы они выполняли работу за нее, а чтобы готовка превращалась в этакую развеселую игру. Ниннет очень любила разговаривать с ними и делала это так, как если бы они ничем не отличались от Чойса. — Восемьдесят Второй, ты можешь слепить из этого теста все, что захочешь. Тебе хочется что-нибудь слепить? — Я не знаю, Ниннет. Я должен слепить? — Да, и при том, все что душе угодно! Можешь подумать над тем, что ты хочешь увидеть и… просто слепить это, — смеялась женщина. Она переводила взгляд на брюнета. — Ну, а ты, ты что будешь лепить? — Я буду готовить печенье, Ниннет. — А печенье будет на что похоже? Восьмидесятый нахмурился, не понимая, чего хочет Ниннет, а Восемьдесят Второй тут же подхватил — уж у него-то ответ всегда был наготове: — Кролики. Печенье будет в форме кроликов! Ну, разумеется, никто другого ответа от него и не ждал. И кажется, Восьмидесятый уже имел в базе данных самую наибогатейшую и разностороннюю информацию, касающихся кроликов: этот андроид мог слепить их из теста, скатать из песка, нарисовать в воздухе и на листе, вышить, сложить из бумаги (внимание: двадцать два (!) вида кроликов: и больших и маленьких, вислоухих, и карликовых, пухлых и тощих, и прочее-прочее), а еще перетянуть из шариков, скатать из ваты и, на худой конец, просто подставить пальцы к своей голове за неимением лучшего сподручного материала (и чего только не сделаешь ради товарища). И на этот раз Восьмидесятый был не против. Поскольку у него не было своего желания сделать из теста какие-то особенные формы, он просто стал лепить кроликов. И Ниннет улыбалась, наблюдая за тем, как маленький андроид неуклюже пытается скопировать движения пальцев большого — его печенье было больше похоже на расплющенного кашалота, чем кролика. Кособокое, бесформенное, с двумя подобиями ушей, торчащих как две куцки из многослойной, грустной и растекающейся лепешки. — Это кролик, Ниннет. — Очень милый, Восемьдесят Второй. Ниннет вообще часто называла их славными, умными и добавляла, как сильно Чойсу повезло их найти. — Вы волшебные создания, это точно. Фан-та-сти-чес-кие. Можете в этом не сомневаться! Вы особенные. А когда Чойс кричал или ругался, к примеру, на «Шакала», она начинала кричать на самого хозяина: — Прекрати сейчас же, Чойс Флемминг! Видел бы ты себя со стороны! — Но эта гнида все сделала не так, как я просил! — Он сделал даже лучше, чем ты задумал, потому что умнее. Уж не обижай его, будь добр! — Ты опять завела свою шарманку? Когда до тебя дойдет, глупая женщина, что это всего лишь консервная банка, нашпигованная чипами и программами? Может быть, эта банка изысканная и… чертовски дорогая, но это банка! Тупая банка и все! И точка! — Ты просто их недостоин. Я прошу перестать их обижать, ведь они все понимают. Такая вот была Ниннет. Чойс может повторять бесконечно, самозабвенно и с яростью (сквозь сухие слезы): — Я любил ее, я любил эту суку! Больше, чем всех прошлых вместе взятых! Как она могла этого не понять?! Но знаете, знаете что? Она еще вернется, вот увидите! Эта стерва поймет кого лишилась и одумается, помяните мое слово!.. Ну что за стерва!.. Но ведь моя стерва!.. Моя малышка… Ах, боже, как же я ее люблю!.. Да, Ниннет ворвалась в дом так же неожиданно, как и ушла (попросту сбежала). Чойс, в то время, как она пришла, был дома, а у нее все еще была карточка от входной двери. — Уже вернулась? — нарочито лениво спросил он, не отвлекаясь от ТВ-шоу. Показывали свадьбы андроидов. Ох уж эти нынче модные забавы богатеньких людишек устраивать свадьбы своим покладистым куколкам! Если в детстве девочки сначала женили Кена и Барби, потом карманных собачек, то теперь перешли на андроидов. Чойса тошнило от этого зрелища, однако он упорно пялился в экран, ощущая знакомое чувство «наживы». Где-то близко он подошел к очередному замыслу: как и где прибавить денег, имея то, что имеет. Его андроиды все же были редкими экземплярами, и при том еще свежими моделями. Может, и не настолько, как год назад, но… Они еще долго смогут его кормить, это уж точно. Вопрос стоял лишь в том, насколько много Чойс способен выжить из них. Ниннет такого подхода, разумеется, не одобряла. — Ты эгоист, ты знаешь это? — А ты — типичная женщина, и что? Взыграл материнский инстинкт, увидев синие глазки малыша, да? О-о, да очнись же ты! Женщины велись — по мнению Чойса. О, как эти тупосердечные создания велись, что на слащавую физиономию Шакала с его лукавыми глазищами, что на невинную рожицу херувима! Только вот это все — машины, бесчувственные, черт возьми, груды металла, которые через десятки, сотню лет займут свое место на свалке! А вот он, Чойс, из крови и плоти, и у него есть сердце и душа! Он — живой. Однако ни одна баба еще не поменяла из-за него промокшие трусики и ни одна не прижала его к себе, угощая конфетой. Где справедливость?.. Последней каплей, когда Ниннет и бросила Чойса, стало раскрытие его заработка. Однажды она просто застукала клиентку и Восемьдесят Второго. Вернее, расчет клиентки с хозяином за полученное удовольствие. — Ты конченный человек. Ты знаешь, что это незаконно! — Ниннет закричала, упирая руки в боки. Чойс не удержался: — Просто признай уже, дорогуша, что ты влюбилась в него. Ну что ж… тогда я могу сделать специально для тебя скидку, и, как бонус, он оттрахает тебя так, что ты забудешь сюда дорогу раз и навсегда! У него большой, ты таких точно не видела! Чойс непременно сказал бы все, что думает, и дальше, если бы не вмешался Восемьдесят Второй. Он появился словно из ниоткуда и встал так, что заслонил собой Ниннет. — Довольно грубо обращаться так с женщиной и тебе нужно остановиться, Чойс. — Выглядел он, стоит сказать, внушительно: на дне порфирных глаз притаился странный, холодный блеск. Чойс напомнил себе, что это именно его слуга, и он слушается беспрекословно именно его, Чойса. Флеминнг оказался в бешенстве. — Не твое дело, закрой пасть и отойди! — Чойс, я настаиваю, что тебе следует прекратить. Ты говоришь необдуманные вещи, о которых потом непременно пожалеешь. — Андроид предостерегающе взял его за руку, но мужчина в ответ ударил того по лицу. Андроид отпустил его, но только потому, что вместе с ударом Чойс как будто весь выдохся. Ниннет уничижающее оглядела его: — Вот видишь, они умнее тебя. И уж куда порядочнее! Она ласково огладила синеглазого, который был тут же, подле, точно он был ребенок. И она заглянула этому ребенку в глаза, словно могла в них видеть нечто такое, чего не видит Чойс. — Только не говори мне, что малыша ты тоже сдаешь… — Его — пока нет, но знаешь ли, подумываю над этим! — У них тоже есть чувства, Чойс, хотя, что такому, как ты, говорить об этом… — она грустно взглянула на андроидов. — Как бы я ни хотела забрать их с собой, но, увы, они твои. Надеюсь, это будет недолго. Им нужен хозяин получше, а что касается меня, я здесь и минуты лишней не пробуду. С меня довольно! Я не собираюсь во всем этом участвовать. Мне надоело. Чойс взревел, взмахнув руками: — Ну и катись отсюда! Можно подумать, кто-то тебя здесь держит! Женщина наспех собрала сумку с первыми попавшимися вещами. — Ниннет, ты уходишь от нас? — Пальто ей подал Восемьдесят Второй. Галантный и любезный, как всегда. В его голосе была печаль. Его поддержал Восьмидесятый: — Чойс бывает не сдержан, но быстро остывает. Ниннет улыбнулась и огладила бархатную щечку андроида. Иногда они говорили совсем как простые люди. Они ей полюбились, это точно. И что за удивительные вещи творятся в мире! Чтобы там Чойс ни говорил, она прекрасно осознает, что это только роботы, и все же… не может видеть в них только бездушные машины. Стоит только заглянуть им в глаза… Стоит только увидеть эти глаза. Неужели Чойс действительно не видит?.. — Берегите себя, ребята. Мы ведь останемся друзьями, верно? — Женщина нежно улыбнулась. Восьмидесятый склонил голову, точно задумываясь, и приставил пальцы к подбородку: — Друзья — понятие для людей, Ниннет. — Глупости, друзья могут быть даже у животных. Я буду вашим другом, идет? — она подмигнула им. — Не забывайте меня! Храните вот тут, — она положила руку на грудь. С этими словами она ушла, пообещав навестить. — Кажется, у нас теперь есть друг, — сказал Восемьдесят Второй. Восьмидесятый ничего не ответил. Он стоял, нахмурив брови и выказывая некую степень усвоения информации. Правую руку он держал на груди… Когда Ниннет вернулась во второй раз, андроиды сидели на полу и играли в шахматы. РЛ-80 как раз складывал очередную пешку в стопку поверженных. Он выигрывал. Они повернули головы к женщине и улыбнулись. — Привет, — синхронно, как никогда. Женщина улыбнулась им и бросила уже безразлично Чойсу: — Я за остальными вещами и попрощаться с ребятами. Чойс даже не взглянул на нее: — Забирай, если я их не выкинул. Поднявшись наверх, женщина долго и сосредоточенно собирала чемодан. Подошли и андроиды. РЛ-82 подал ей косметичку из ванной. Затем, Ниннет под подозрительные взгляды Чойса и его ругань, отвела андроидов на кухню и сказала: — Знаете что? А у меня для вас есть подарок. Его просил передать вам мой дедушка, он ученый. Я много рассказывала ему о вас, и он захотел сделать вам сюрприз (при этих словах Восьмидесятый привстал на носочках, пытаясь разглядеть что же такое держит в кулаке Ниннет). Уверена, мы с вами еще когда-нибудь увидимся, но до того времени… Женщина протянула вперед руку и раскрыла ладонь. На ней было что-то синее. Бабочка. Почти как настоящая, однако с небольшими механическими деталями, которые и выдавали всю ее сущность. Из деталей состояли все туловище и витиеватые усики. Туго натянутые крылья с мельчайшими чешуйками, как у настоящих насекомых, отливали на солнце — переливчатые и неоновые цвета: лазурные, ярко-синие, а по краям насыщенная черная бахрома. Тончайшая работа. — Хочу, чтобы была у вас. Только прячьте ее от Чойса, этот идиот выкинет ее, если увидит, — сказала Ниннет и подумав, добавила с улыбкой. — Ах, да, она волшебная. — Что значит волшебная? — переспросил Восьмидесятый. Он склонился к столу, на который положили механическое насекомое. Ниннет не ответила. Она надавила пальцем на туловище-кокон, и бабочка стала медленно оживать. Задрожали и задвигались ее тонкие крылья. Женщина наблюдала за ней с крайне задумчивым выражением лица, и глядя на нее, Восьмидесятый предположил, что Ниннет грустно. Хотя он и был тем самым типажом компанейского андроида, который способен распознавать очень широкий спектр эмоций, все же, даже он был ограничен. Он сбился с толку. Все потому, что Ниннет испытывала слишком смешанные чувства. С Чойсом, например, ведь все было куда проще. Он был злой или обиженный, подавленный или грустный, веселый или воодушевленный. Или же… просто в алкогольном опьянении. — Я не могу понять, тебе грустно? — спросил мальчик. Услышав это, у Ниннет из глаз брызнули слезы, но она тотчас поспешно вытерла их тыльной стороной ладони. — Да это все Чойс, придурок, с ним давно стоило расстаться, но я еще на что-то надеялась, — женщина усмехнулась. — Он плохо кончит, это точно. И я как представила, как он отдает вас этим… Ох, дед верно говорил, что с появлением вас мир безнадежно пропадет. Она коснулась смольной пряди Восемьдесят Второго. — А может, я просто жалею, что у вас нет души? Вы были бы уж куда лучше некоторых людей в сотни раз. — Она улыбнулась. Нос и глаза у нее были красные. Восемьдесят Второй протянул ей платок. Она поблагодарила. — Так, хватит драмы, чувствую, он сейчас придет, и надо поторапливаться! Кто знает, может дед прав, и эксперимент сработает. — Она вновь загадочно и непонятно улыбнулась. — А скажите, мои милые, вы знаете, что такое душа? — женщина посмотрела сначала на мужчину, затем на мальчика. Когда старший андроид начал отвечать научно, как и предполагалось, она остановила его жестом и горячо сказала: — Нет-нет, это все не то! Знаете, что? Я скажу вам это напоследок и запоминайте хорошенько! Душа — это как раз то, что вам нужно. Именно она сделает вас такими, как мы. Живыми, только еще лучше! А эта… бабочка, эта простая с виду механическая бабочка моего деда, приведет вас к нужной цели. Она знает, куда вам идти. Это как… навигатор! Навигатор для души! Черт возьми, это звучит так парадоксально глупо, как в какой-то дешевой сказке! — Ниннет вдруг весело рассмеялась, утирая влажные глаза. — Скажи мне хоть кто-нибудь, что я буду это говорить вслух… Да, неважно, черт с ними, просто помните о душе, ладно? Как о вашей самой главной цели. Вы с ней станете людьми. Однажды это просто случится, а может и нет. Все будет зависеть только от вас. Но вы должны помнить о душе всегда, где бы вы ни были, вы обещаете? — Ниннет погладила Восьмидесятого по голове, заглядывая ему в глаза. — Я знаю, что Чойс на самом деле не ваш хозяин, и что вы особенные, и когда он нашел вас, вы никому не принадлежали. Так я еще раз повторяю вам: у вас нет хозяина, но вы должны найти себе души. Это единственный смысл, и это действительно важно. Я хочу, чтобы вы искали ее, и не потому, что я так сказала, а потому что она вам правда нужна. — А почему нам нужно стать живыми, Ниннет? — огромные глаза маленького андроида взирали на человека снизу вверх с бесстрастным любопытством. — Потому что вы особенные, малыш. Вы поймете это, когда найдете души, когда станете живыми. Все вдруг станет ясно и понятно. И у вас никогда больше не будет хозяина, вы будете свободны, хоть вы сейчас и не понимаете радость этого. Она ждала еще ответ или вопрос, не ожидая ничего, но получила все же чуть больше. — Я тебя не понимаю. Но я попытаюсь понять тебя, Ниннет, — сказал мальчик. Возможно, фразу, скомбинированную где-то глубоко в корнях операционного ядра, а может, это фантазия самой Ниннет. Как бы то ни было, она вручила бабочку в руку старшему андроиду и, бросив «до свидания», пошла на выход, где ее уж наверняка поджидал Чойс. И все же перед дверьми она обернулась: — И еще кое-что… Выберите и найдите себе имена. Человеческие, без чисел, и… пошлите, наконец, Чойса в задницу! Андроиды помахали ей на прощание, и она ушла. Где-то внизу можно было услышать, как громко и нервно говорит Чойс… На белой ладони бабочка выделялась фантасмагоричным цветком. Мальчик долго изучал ее, приподнявшись на цыпочках, а затем усмехнулся, совсем как маленький дворянин, которому принесли экзотическую игрушку. — Ты понял все, о чем говорила Ниннет? — Нет. С людьми невозможно понимать все, о чем они говорят. Есть теория, по которой люди сами не всегда понимают, что говорят и что имеют в виду. Восьмидесятый моргнул. Восемьдесят Второй добавил: — Это была шутка. Восьмидесятый нежно улыбнулся: — У нас появился друг. И подарок. Друзья дарят подарки. — Ниннет сказала найти нам имена, — промолвил старший так, словно это была самая непонятная и странная задача, которую ему когда-либо давали. Оба как-то растерянно и еще очень долго стояли на кухне. Бабочка робко шевелила крыльями, а снаружи доносились голоса ругающихся людей…