Механика души

В то время пока Чойс брызгал слюной, Себастьян отвечал, и поскольку делал он это со свойственным своей природе хладнокровием, сама интонация выводила человека из себя: — Я не могу ответить на этот вопрос, Чойс. Я не знаю, почему мы не завершили поставленную тобой задачу. Мне жаль, Чойс. На мгновение показалось, что мужчина лишится рассудка, так выпучились его глаза и вздулись на шее вены: — Тебе жаль?! — он взревел с новой силой, размахивая руками во все стороны, напоминая собой то бульдозер, работающий на полной мощности, то мельницу. — Ты не знаешь?! А кто, кто по-твоему должен знать?! Тебе всего-то надо было только и трахнуть его, и ты вдруг забыл, как это делается? Как поставить раком и всунуть в одно место? Это даже собаки и рыбки делают! А ты… — Чойс сглотнул воздух, ему уже не хватало слов, чтобы выразить все свое негодование, ему начинало казаться, что он прав, и Себастьян и Сиэль сделали это нарочно, против него, Чойса.  — А ты! — он ткнул пальцем в Себастьяна. — Ты — искусственный интеллект, умеющий все и вся! Высшее звено в творениях всего человечества! И вдруг у тебя там выборочно подтерлось в памяти, как делается элементарная вещь, которую ты делал сотню раз?! Глазные белки Чойса приобрели розоватый оттенок, а на правом глазу лопнул сосуд, и он стал ярко-красным, как брусника. Еще никогда Чойс не был так зол. Это уже выходило далеко за двенадцать по шкале ярости хозяина. Он поставил на кон очень многое в этот вечер. Эта извращенка ведьма Зюгиль была рассержена, она понаприглашала кучу своих подруг, таких же ведьм, как и она, все они чего-то ждали и предвкушали, и из-за маленькой оплошности ничего не получили. Что по сути произошло? А ведь ничего по сути ужасного и не произошло — с кем не бывает так, что машина дает сбой, верно? Эта сучка просто избалованная, высокомерная мразь! Ну почему именно сегодня? Почему именно с ним? Самое ужасное, что у нее было достаточно власти и связей, чтобы превратить самого Чойса в мокрое пятно. Его репутация окончательно подмочена! «А может быть, еще не поздно извиниться перед мадам и устроить ей бесплатный вечер, а, может даже, пару вечеров?» — думал Чойс. В это время Себастьян, наконец, встал, оправляя свой безупречный пиджак и помогая встать Сиэлю. В оборванном свадебном платье, с проглядывающими кружевными чулками и смазанной помадой он выглядел совсем непохоже на себя. Длинные волосы, теперь взлохмаченные, продолжали делать его похожими на девушку. Хозяин оглядел их каким-то опустевшим взглядом и направился прочь из комнаты. Андроиды пошли за ним. Они все спустились вниз, в гостиную, где хозяин снова ожил и начал изрыгать проклятия и что-то бубнить себе под нос («А если позвонить ей и сказать…», «нет, это глупо, но ведь можно…). И: — Проклятие! У меня голова сейчас лопнет! — Чойс смахнул со стола часы и стопку журналов — древние издания «Voogie», где девушки с обложек смотрели так, словно они будут жить вечно. Сиэля наряжали в невесту по этим журналам. — Чойс, ты не контролируешь себя, — сказал Себастьян. Сиэль в это время поднял часы и журналы («Муа!» — послал он воздушный поцелуй женщине с черными волосами и кошачьими ушками на голове). — Тебе нужно успокоиться, чтобы после не сожалеть о необдуманных поступках и решениях. Я приготовлю тебе ромашковый чай. Может быть, ты хочешь чего-нибудь еще? Хозяин на это зло и истерично гоготнул. Себастьян кивнул, сочтя это полноценным ответом, и направился на кухню. Сиэль тотчас последовал за ним, как белый и пышный хвост, Чойс, зацепил взглядом его удаляющуюся фигурку. Какая-то внезапная мысль пришла ему в голову. Он схватил Сиэля за предплечье и бросил на ковер в гостиной. — Я тебе, консервной банке, сейчас покажу, как надо делать! — крикнул он с неестественной радостью. — То, что должны были сделать ты и он! Кто-то же должен за это заплатить, а? Ты так не думаешь? — Чойс силой поставил Сиэля на четвереньки, уткнул его лицом в пол и задрал ошметки свадебного подола. Сиэль издал странный звук, похожий на писк. Второй рукой мужчина спустил нижнее ажурное белье. Чойс самолично переодевал андроида, и это белье врезалось ему в глаза и мельтешило в памяти, где-то глубоко внутри, как въедливый червяк, или же развивалась, как красная тряпка для быка. Что ж, тогда сейчас Чойс бык. Очень злой бык. И это все они виноваты, а не он! Чертовы андроиды, решившие сделать хозяину пакость! Это за его-то доброту и понимание! Руки сжали под лоскутами платья упругую плоть нежных ягодиц. Узкие молочные бедра. Ажурное кружево. Все это было в его доступности, и как только он раньше не додумался до этого! Надо было Сиэля прежде всего научить на практике самолично. Охваченный чувствами, Чойс не подумал о том, что Себастьян отошел всего лишь за чаем и всего лишь на кухню. И Себастьян уже оказался рядом, точно вырос из земли: судя по тому, что он был без чашки чая, то он вернулся именно на шум.  — Чойс, остановись. Твои поступки необдуманы. Чойс на это засмеялся: — Заткнись и смотри, учись! Так, что у нас там по плану? Достаешь и вставляешь. — Чойс потянулся к молнии на штанах, но не успел даже зацепить замок пальцами, как пришлось стиснуть зубы от сводящей судороги в руке. Себастьян сжал его свободное запястье и заставил подняться на ноги. Сиэль тотчас отполз в сторону, тяня за собой шлейф злосчастной невесты. — Если ты не успокоишься, я буду вынужден принять меры, Чойс. Хозяин поморщился — хватка у андроида была крепкой, как у волкодава. Ему ничего не стоило надавить сильнее, и тогда Чойс может сказать руке: «Бай-бай». Однако, этого, конечно же, не будет. Чойсу стоило вспомнить о том, что андроиды никогда не причиняют вред человеку. Никогда. Это неписанный закон. Как зеленая трава, которая никогда не бывает фиолетовой или голубой. Но андроида ничего не стоило обвести вокруг пальца. Они доверчивы, как сущие дети. Во всяком случае, его. — Я понял, хорошо-хорошо, ты прав! — прохрипел мужчина. — Я спокоен, видишь? Но успокоюсь еще больше, если ты принесешь мне этот чертов ромашковый чай. Я его больше не трону! Я хочу просто чай. Я хочу расслабиться. Себастьян приподнял брови домиком. Кажется, он поверил. Уж Чойс старался подстроить интонацию как можно убедительнее.  — Так лучше, Чойс. Присядь и отдохни, а я заварю тебе чай. — А знаешь, лучше сделай мне еще пирог. Да, я очень голоден! — Мясной или рыбный? У нас также есть яблоки, я могу приготовить шарлотку. — Лучше с рыбой, да. Спасибо. — Хорошо, Чойс. Я приготовлю пирог с рыбой и заварю ромашковый чай. Себастьян удалился, и Сиэль вновь направился за ним, но Чойс остановил его. — Нет-нет, ты останься со мной!.. Чойс закрыл за Себастьяном дверь, прямо перед носом Сиэля. Он усадил его на диван рядом с собой и оправил парик в виде длинных волос. Раньше он считал, что андроиды типажа «компаньона» бесполезны — зачем заводить себе обузу? Такой толком ничего не умеет, только смеется, шутит и задает глупые вопросы. Таких заводят либо бездетные, либо пожилые. Или детные — в качестве компаньона для своего единственного отпрыска. А вот чего Чойс никогда не хотел, так это детей! Но в чем нельзя не согласиться, так в том, что Сиэль особенно привлекателен. Чойс огладил взъерошенную прядь его волос и провел ладонью по оголенному плечу. Очень нежная и гладкая кожа на ощупь. Ощущение, что под пальцами, под плотью настоящие человеческие кости. Ладонь задела ямку ключиц и спустилась еще ниже. «Да, очень нежная… Удивительно нежная». Сиэль повернул голову к Чойсу. — Я переоденусь в костюм кролика и пойду помогать Себастьяну готовить рыбный пирог и заваривать ромашковый чай. В синем глазу мерцало хладнокровие машины. Это ощущение давала роза в глазнице. Чойс старался не смотреть не в глаза Сиэля, и тем более не задумываться о том, что пряталось под пышным бутоном. Он все же задел краем глаза где-то на окраине лепестков — черную мелькнувшую щель. Точно цветок прочитал его мысли и ощущения, он выпал из пустой глазницы, перед этим зацепившись за самый край и пару мгновений повисев на нем. Чойса передернуло — на него смотрела проницательная синева машины и какая-то уличающая пустота, точно он, Чойс, совершил нечто пакостное. Но виноват между тем, был вовсе не он. Об этом стоило помнить. Повертев выпавшую розу в руках, Чойс огляделся по сторонам — чем бы прикрыть дыру. Цветок он толкать туда не будет, ведь он даже приближаться к этой дыре не хочет. — Погоди, — он приметил кусок белой вуали, съехавший на волосах вниз. Им он и накрыл голову андроида, как салфеткой, — так-то лучше. Вернется Себастьян и что-нибудь сделает. Сиэль продолжал сквозь вуаль смотреть на Чойса. — Я больше не невеста, Чойс. Я — кролик, и мне нужен мой костюм. — Да что ты все заладил? Мужчина подсел ближе и, стараясь не смотреть на то, что все же проглядывало чернотой сквозь вуаль, приобнял Сиэля за талию. Сиэль не шелохнулся, но сказал: — Чойс, ты ведешь себя, как жених. Но ты не жених. Мой жених — это Себастьян. Чойса при этих словах перекосило. Это уже чересчур. Это все чересчур! Чтобы машина указывала ему! Он вскочил с места. Ему вдруг вновь стало казаться, словно эти машины имеют сговор против него. Иначе почему они такие странные, почему не слушаются его, почему о чем-то шепчутся за его спиной, своевольничают? Он тут же припомнил странные взгляды, приказные интонации Шакала и их улыбки. Их нужно показать какому-нибудь частному специалисту, пока не поздно. Конечно, придется отвалить кругленькую сумму за молчание, ведь у него нет на них лицензий, но иного выхода просто нет. Чойс уставился на невинно сидящего перед ним Сиэля: его беспечный хладнокровный тон и проницательные пустые глаза, скрытые белой пеленой, вдруг стали пугать и приобретать очевидный образ правды, которая скрывалась от Чойса все это время, хоть и была под самым носом. «Это все из-за тебя! — подумал он. — Это не Себастьян не слушается, это ты на него так влияешь!» Все это оказалось очевидной издевкой над ним, человеком и хозяином, это из-за них он теперь в таких проблемах! Ничего не говоря, Чойс занес руку и с силой опустил на Сиэля. — Уж я тебя переучу, бестолковая машина! *** Себастьян наливал чай в фарфоровую кружку, и нарезанные куски размороженной рыбы уже мариновались в лимонном соку и соусе, когда он почувствовал мерное копошение в груди. Очень странное движение, доселе незнакомое. Прислушавшись, он поднял половину пиджака: изнутри вылезла синяя бабочка. Цепляясь лапками, она медленно перебежала на пуговицу. Затем расправила крылья, вспорхнула и, повисев немного в воздухе, как настоящий воздушный парусник, полетела прочь из кухни. Себастьян последовал за ней в гостиную. На диване Сиэль отталкивал ногами Чойса. Он еще кричал голоском невесты, уже вновь пребывая в ее роли. — Мой муж узнает и убьет нас обоих! Вы его не знаете, он чудовище! Уберите руки! — Хватить играть! Слушайся меня! — Чойс пытался придавить маленького, но прыткого андроида. Бабочка проделала круг и опустилась на спинку дивана. Незамеченная Чойсом, но увиденная Сиэлем. Андроид замер, наблюдая ее. Он перестал сопротивляться, а Чойс возликовал. — Наконец-то, паршивец! — Он сжал ему руки. Себастьян на этот раз остановил хозяина за плечо. — Прекрати, Чойс. — Заткнись! — закричал мужчина. Теперь-то Чойс абсолютно уверен, что с обоими андроидами что-то не так, они не должны прерывать его, не должны отказывать — ни-ка-ко-го своеволия! «Но это же чушь! — пронеслось у него в голове. — У них не может быть никакой воли!» Наверное, все же, дело в заложенных установках, ведь Чойс далеко не первый хозяин, ну, а кто был до него — тайна, покрытая мраком. И то, что он нашел их при совершенно странных обстоятельствах, брошенных совершенно одних и ничего не помнящих, вызывает подозрения. Что у них внутри — непонятно. «Стоило давно найти специалиста, Чойс, какой же ты идиот!» Он вскочил и убрал с себя руку, но в этот момент поскользнулся на журналах и бренди, которое давеча же сам и разлил. Падая, он еще задел длинную иссиня-темную прядь, взметнув ее в воздух. Чойс упал, с громким хрустом ударился головой об угол чайного столика, да так и остался лежать неподвижно. Из-под его головы начала вытекать кровь. — Чойс? — позвал юноша и подполз к лежащему. Глаза у того еще оставались открыты, но даже будучи таким спокойным, человек упорно не хотел замечать бабочку, которая была по направлению взгляда. Себастьян присел на корточки около тела и какое-то время смотрел на него, считывая информацию о состоянии. По какой-то причине ни он, ни Сиэль совершенно не торопились оказывать первую помощь. Хотя несомненный факт — даже самый захудалый андроид умеет это делать. Все это время Чойс просто лежал, похожий на случайно оказавшийся в гостиной мешок. Он не дышал, у него отсутствовал пульс, глазные яблоки неестественно закатились вверх, как застрявшие мячики для пинг-понга, а из-под головы продолжала вытекать кровь. Она расползалась в форме некрасивой горы и на светлом паркете казалась неестественно яркой. — Чойс мертв, — наконец, сказал Себастьян. Сиэль повторил эти слова вслух, но значительно тише. Затем он перевел отстраненный взгляд на бабочку: она дрожала крыльями, удивительно тонкая и трепетная, и в этот момент совсем не похожая на механическую. Она была, как материализовавшийся обрывок из сказки, и совершенно не подходила под происходящее в комнате. — Чойс мертв, — сказал маленький андроид вновь, как будто бы обращаясь уже к ней, и та ответила ему взмахом крыльев…