Механика души

После посещения парка развлечений что-то в доме Клода и Алоиса пошло не так. Клод окончательно осознал свою странную тягу к Сиэлю, а Алоис убедился, что подозрения, раньше бывшие призрачными, воплотились в явь — Клод больше не испытывает к нему прежних чувств. А может быть и вовсе не любит. И во всем виноваты, конечно же, андройды! Вернее, один из них — Сиэль. Алоис еще не мог ничего доказать или, крикнув на Сиэля: «Попался!» выбросить его вон. А, впрочем, мысли избавиться от этих двоих уже не казались такими плохими. «Ах что же… ах что же в тебе такого?» — гадал юноша, изучая Сиэля. Однажды он так и спросил у Клода. — Сиэль такой милый, ты так не думаешь? Клода этот вопрос насторожил. — Почему ты вдруг это спрашиваешь? — Потому что он милый и всем нравится? — Кому — всем? — Например, тебе. Хочешь сказать «нет»? — Алоис горько ухмыльнулся. — Клод, что происходит?.. Если ты так хочешь разнообразия, я даже согласен их использовать. Сразу двоих, но… — «Использовать?» — Клод усмехнулся. — Не смей такого говорить про него! — Это кукла, Клод. И если тебе так не неймется ее использовать — сделай дело и избавь меня от твоей странной физиономии. Только сделай так, чтобы я знал. Я должен знать. — Замолчи, заткнись! — Клод стукнул кулаком о стену — Ты ничего не понимаешь! Ты все опошлил! Это не то… что ты думаешь. — А думаешь я не вижу, как ты смотришь на Сиэля? — Больше не говори об этом. Клод переодел пижаму и накинул на себя пальто. — Куда ты? — Посплю сегодня на работе. А ты, — мужчина бросил на юношу холодный взгляд, — чтобы с завтрашнего дня не говорил об этом. — Но, Клод… Алоис бросился следом, однако, перед его лицом закрыли дверь. — Клод, я же не хотел!.. *** Себастьян готовил ужин перед приходом Фаустуса, а Алоис и Сиэль сидели в спальне. Алоис примерял на андройда свою одежду: шляпы, бриджи, комбинезон, пиджаки, свитера и сапоги. Почти вся одежда была Сиэлю немного велика, но придавала некое очарование. — В этом комбинезоне ты похож на пастуха, — улыбнулся блондин. Сиэль тут же подыграл. Он оказался где-то на вершине холма и, приставив ладонь козырьком, попытался разглядеть свою отару: палило нещадное солнце, а у пастуха и так слабое зрение. — Эге-гей! Где мои фламинго? — Овечки, — подсказал человек. — У меня были бы фламинго. — Боже, и почему они тебе так нравятся? — изумился Алоис. — Все эти кролики, фламинго! О, — он заметил в ворохе одежд кое-что темно-синее и бросил Сиэлю: платок. — Королевская накидка! Из крестьян в принцы! Сиэль нацепил на себя платок-плащ. — Отлично, а я теперь буду твоей принцессой, — Алоис сел, перекрестив нога на ногу и захлопал ресницами, которые были похоже на крылья бабочки: хлоп-хлоп-хлоп. — Ах, вот и вы, принц! — пропищал он тоненьким голоском. — Этот дракон совсем меня измучил! Изуверг! — Какой дракон? — озадачился Сиэль. Алоис подмигнул в сторону подушки. В нее тут же ткнули пальцем: пузатая, жирная и давно потерявшая свою форму ящерица. Понятно. — Проткни его своим копьем и спаси меня! — подсказала принцесса и томно вздохнула. Но Сиэль нашел выход получше: он просто сел на дракона сверху и сплющил его (подушка была все-таки диванная). — О, кажется, я услышала какой-то хруст! — удивилась дама. — Мой рыцарь, это сломался позвоночник противного, гадкого дракона, вы задавили его своей массой! — Непоколебим и непобедим, — кивнул Сиэль. Алоис засмеялся. — Ха-ха, а говорят, что у андройдов нет фантазии! Да ты молодец! Как мы с тобой справились, а? Он подсел поближе к Сиэлю. — Настоящая команда… — прошептал он, — с таким красивым принцем… Их лица сблизились. Алоис снял глазную повязку, обнажая зловещий мрак глазницы. Если всмотреться внутрь, то можно увидеть нутро: механическую стальную коробку, а если и прислушаться, очень-очень внимательно, жадно, то слышно, как она призрачно шевелит своим моторчиком глубок-глубоко в недрах: «Шшшш». Пауза, и снова: «Шшшшш». В коридоре раздался звук дверного замка — кто-то вернулся домой, но Алоис улыбнулся андройду, не обращая на это внимание. — Слушай, Сиэль, а ты когда-нибудь целовался? — он оказался так близко к андройду, что ощутил тепло едва нагретой кожи и ни на что похожий аромат: нет ничего, с чем можно было бы его сравнить. Осенние яблоки под солнцем?.. Сиэль не успел ответить, Алоис со словами: «Неважно!» коснулся губами его губ. Рот андройда оказался податлив и человек просунул в него свой язык. — Что ты делаешь? — раздался стальной голос. На пороге стоял Клод. Прежде чем удостоить мужчину ответом, Алоис напоследок лизнул Сиэля в нижнюю губу. — Ох, у него очень сладкие губы, Клод, словно топленная карамель. Хочешь попробовать? Клод зашел в комнату и хлопнул дверью. — И зачем ты это сделал? — А разве не очевидно? — улыбнулся юноша. — Это мерзко! — Я люблю тебя! Это не мерзко! И уж точно не более мерзко, чем, когда ты пытаешься его жамкать у себя на коленях! Сиэль в то время, пока люди выясняли отношения, касался пальцами своих губ. Что-то случилось, но он не мог понять, что именно. Он слез с кровати и пошел к двери. Если бы у него могли бы быть чувства — они кричали ему о том, что он хочет оказаться рядом с Себастьяном. — Ты куда? — спросил его Клод. На его лице отразилась неподдельная тревога. — Сиэль! Мужчина даже было бросился следом, но его остановила вцепившаяся рука блондина. — Пусть идет, или передумал? — Ты его оскорбил! — рявкнул Клод. — Ты не имел права его целовать! — он закричал. Произошедшее действительно его разозлило, если не вывело из себя. — Ты сам себя слышишь, Клод? — изумился Алоис и хохотнул. — Вот это да! Клод, ты совсем сошел с ума, ты любишь меня или забыл? Он потянул мужчину за руку, к себе, чтобы обнять и поцеловать, но тот отпихнул его. — Клод, прекрати себя так вести! Иначе… — Иначе — что? — Я их вышвырну! — Не смей даже такое говорить! — Вышвырну, клянусь, а знаешь почему? Потому что ты для меня важнее всего на свете, Клод! — блондин попытался обнять мужчину сам, раз тот не хочет. — Клод, посмотри на меня, посмотри на меня и скажи, что любишь! — А если нет? — Даже не шути так! Я знаю, что любишь, ведь любишь? Клод! А ну сейчас же скажи, что любишь! Но Клод уже думал только о том, что лучшего шанса покончить со всем этим раз и навсегда не будет. «Это безумие, безумие… что я делаю? Готов ли я это сделать?» Он еще сомневался. Но вот мольба Алоиса, который не обнимал, а сжимал его, как какая-нибудь треклятая змея-паразит, стала последней каплей. — Скажи, что любишь, Клод! Ну же, я жду! Иначе, клянусь, я… «Решено». Не говоря ни слова, мужчина отбросил Алоиса от себя. Он прошел к шкафу, достал чемодан и стал собирать вещи. Главное, ни секунды не медлить, сделать все, как можно быстрее, чтобы не слушать этот вопль и не видеть слезы. А их сейчас будет много. Их сейчас будет очень-очень много! Какой-то частью сознания Клод Фаустус мог наблюдать за сценой со стороны, и он видел, как один человек решается бросить второго, некогда горячо и нежно любимого, и уехать от него подальше. А все, — внимание, — из-за любви к андройду. Она подобно болезни охватила его. Это безумие. Чума. Чем больше он будет думать о своей нелюбви к Алоису и страсти к Сиэлю, тем раньше он сойдет с ума окончательно. «Безумие… безумие» и: «Где Сиэль? Он должно быть с Себастьяном, как и всегда… Как его забрать с собой? Придется прихватить и второго, а, может, схватить Сиэля силой? Это возможно?» Тут Клод не был уверен ни в силе роботов, ни в возможной степени протеста с их стороны. Но… ведь равно касательно этих двоих все возможные представления о машинах не работают! А значит — к черту! Он попытается! Алоис что-то кричал, пытался его остановить. Он вытаскивал вещи из чемодана, а по лицу текли слезы. У Алоиса их иногда бывает так невозможно много. Откуда столько? Клод никогда не понимал. — Ты с ума сошел, Клод, остановись! — Алоис в конец охрип от нытья. — Я сделаю все, что захочешь, не бросай меня, ты не можешь так поступить, не можешь! Я люблю тебя, только тебя, всегда любил! Клод, остановись, выслушай меня! Я прошу тебя, Клод! Ты просто устал, тебе нужно отдохнуть, я все понял! Я сделал что-то не так, и ты меня наказываешь, правда? О, Клод!.. Я больше не буду! Клод закрыл наспех собранный чемодан и вышел в коридор. Алоис вис на его руке, мешался в проходе, загораживая собой путь: — Я тебя не отпущу! — Какой же ты еще глупый! — Клод отпихнул его ногой, как навязчивого щенка. — Отойди! — Это все из-за Сиэля, да? — Алоис вцепился ему в брючину. — Я думал, тебе понравится! Я думал, ты этого и хотел, но боялся сказать мне! Клод обернулся к ему и посмотрел сверху вниз: — Я тебя больше не люблю. А чем больше ты унижаешься, тем сильнее становится моя неприязнь. — Но Клод!.. — глаза Алоиса стали неестественно огромными и совсем стеклянными. В них появилось что-то безумное, такое же, как у самого Клода. — Ведь такого… такого не может быть!.. Мы всегда были вместе! Ты обещал любить вечно даже Глазоковырятеля! Мужчина развернулся на каблуках и стремительно зашагал прочь. Он громко позвал: «Сиэль!», и стал открывать двери, заглядывая в каждую комнату. «Куда же он запропастился?» — подумал Клод. Он уже окончательно решил, что если получится, то заберет одного лишь Сиэля, и они уедут в домик у озера, доставшийся Фаустусу от бабушки (той самой, которую задавил комод). Сам Клод уже пару недель жил в этом местечке в своих мечтах. Возвращаясь с работы каждый день Клод знал наверняка, что синеглазка встретит его. На нем будет голубой костюм из вельвета или синий, из плотной шерсти, а может быть полосатая тройка. Как бы то ни было, всю одежду Клод будет покупать ему на свой вкус. Они проводили сколько угодно времени вместе. Около домика есть озеро, вода там под цвет его глаз. Он, наверное, так и говорил, склоняясь к уху Сиэля: «Вода здесь, как твой глаз. Красивая, правда?», а тот бы кротко улыбался и опускал ресницы. Хоть Сиэль и не чувствовал бы всю ценность комплимента, зато чистота в нем непременно откликалась бы на саму суть Клода. Сиэль позволял бы боготворить себя, но делал это не как тщеславное и эгоистичное существо, как человек, а как само воплощение чистоты — сверкающей и ясной, выкристаллизованной, сублимированной из того волшебного, что так охватывает самого Фаустуса в присутствии андройда. И для начала стоит прекратить звать его андройдом! Достаточно просто — Сиэль. Прекрасное имя для прекрасного совершенного создания. Сиэль… А после они вдвоем как-нибудь разберутся со всеми нахлынувшими проблемами. С Алоисом и прочим, что может возникнуть у них на пути. — Сиэль, вот ты где! — Клод вошел в спальню андройдов. Себастьян причесывал Сиэля и что-то ему говорил — возможно, ему уже было рассказано о поцелуе. Интересно, как они могли к этому отнестись? — Сиэль занят, — сказал юноша, повернув голову к вошедшему. — Сиэль расчесывается. Действовать нужно было быстро и не мешкая. Поэтому мужчина недолго думая схватил андройда, перебросил через плечо и выбежал из комнаты, закрыв ее на замок. Себастьян тут же застучал изнутри: — Сиэль! — позвал он. Сиэль попытался выбраться. — Отпусти меня, Клод, — сказал он. — Меня зовет Себастьян. В руках человека Сиэль стал еще более беспомощным и хрупким. Словно большая шарнирная куколка. А все оказалось проще, чем Клод думал! Сиэль весил, как Алоис, а уж его-то легко носить на руках. — Пусть зовет сколько хочет, — Клод направился прочь из квартиры. Почувствовав, что расстояние между ним и Себастьяном увеличивается, Сиэль истошно закричал: — Себастьян! Себастьян! Себастьян!! — а затем, словно сирена, завыл. Этот противный вой больно ударил в барабанные перепонки, Клод поморщился, он не ожидал, что андройды могут издавать столь мерзкие шумы: — Прекрати кричать, Сиэль, помолчи! Мы просто прокатимся кое-куда. — Сиэль должен быть с Себастьяном. Клод, отпусти меня! — Что за глупости? — Клод открыл дверь в машину, затолкал в нее Сиэля и сел сам. Дверцы он заблокировал. — Не бойся, Сиэль. Мы просто покинем их всех. Увидишь, тебе понравится. Мы с тобой начнем новую жизнь. А затем он завел машину и тронулся с места. *** Алоис Транси, Глазоковырятель, какое-то время сидел на полу коридора не шелохнувшись. По его щекам продолжали лить слезы, которые он изредка отирал рукавом вместе со соплями. Только когда те мешали ему созерцать туннель, ведущий к двери. Он еще прокручивал в голове момент ухода любимого человека. Вот Клод смотрит на него, как на кусок дерьма: «Слишком унизился, подишь ты!», а затем уходит, растворяется, сбегает. Словно никакого Клода Фаустуса и не было в жизни Транси. Он еще никогда не ощущал себя таким опустошенным. «Я посвятил ему всего себя… Что я не так сделал?.. Может быть, он еще вернется? Но Клод никогда не уходил. Никогда». И что-то внутри подсказывало, что решение это было такое же крепкое, как отчаянье или любовь Глазоковырятеля. Алоис видел сквозь мутную пелену, как Клод утаскивает сопротивляющегося Сиэля — эту куклу, кто бы мог подумать! «Алоис… ты проиграл кукле. Кукле, Алоис!» Кажется, он даже сказал это вслух. После того, как Клод окончательно испарился. Рядом села Сью, она спросила: — Хозяин, вам нехорошо. У вас нестабильный пульс и повышенная температура. Я настоятельно рекомендую вам прилечь. Я принесу успокаивающее. Мне стоит вызвать доктора? Кажется, вместо того, чтобы вырвать Сью ее последний глаз, помогавший ей справляться с работой, Алоис сказал нечто вроде: «Все в порядке, Сью. Ты такая милая… Ты предана мне, Сью?» — Мой хозяин — Алоис Транси, — довольно улыбнулся андройд. Хоть ее удовольствие было ложным, всего лишь игрой, Алоис как-то странно вгляделся в эту улыбку, словно увидел ее какие-то новые грани. — Сью, почему только такие, как ты, способны нас любить? Никогда не обманываете… не предаете… Сью, в чем дело? Я так отвратителен? Сью вряд ли могла на это ответить что-то вразумительное. Однако, она сделала то, что делала очень редко по той выработавшейся именно с данной личностью схемой алгоритмов — она обняла юношу. Она прижала его к груди и погладила по голове. — Моему хозяину плохо. Что Сью может сделать для него? Чем Сью может помочь? Но Алоис покачал головой: — Как жаль, Сью, что ты не живая. Как жаль, что ты не человек… Как жаль, что я не робот, у которого нет души или сердца… Они долго сидели так. Затем Алоис услышал, как грохочет выбитая дверь и появляется Себастьян. — Клод забрал Сиэля, — сказал он. — Ему не следовало этого делать. Себастьяна и Сиэля нельзя разлучать. Алоис истерично хохотнул сквозь слезы: вышло как-то пусто и безжизненно. — Тогда кто тебе мешает вернуть его? Я разрешаю даже свернуть Клоду шею, чего там… пусть помучается, как я. Нет — больше, пусть помучается куда больше! Идет? Обещаешь, Себастьян? Себастьян склонил голову набок. Алоису показалось, что он думает, на самом деле андройд считывал местоположение Сиэля: тот очень быстро перемещался по карте. Себастьян пытался выстроить наиболее выгодный маршрут. Когда все было готово, андройд сказал напоследок человеку: — До свидания, Алоис, — а развернувшись, направился прочь. Алоис глядел ему в спину, как внутри что-то шевельнулось. Дрогнуло. Такое знакомое чувство… похожее на возрождение… нет, рождение. «Я был бы не я, если бы сдался так просто», — подумал юноша. В нем все больше и ярче расцветало жгучее, как огонь, желание. Похожее он испытывал, когда оно заставляло его выковыривать чьи-то глаза, пусть и искусственные. Это ощущение постепенно перетекло со дна желудка со всеми проглоченными соплями и соленой водой, — к сердцу, а там уже вспыхнуло с новой силой. «О, ты всерьез полагаешь, Клод, что я не знаю, куда ты подался?.. Ты всерьез полагаешь, Клод, что я тебя вот так вот отпущу? Да, Клодди?! Так вот, ты ошибаешься!» Алоис встал с пола и крикнул Себастьяну: — Подожди! Я с тобой! Я знаю, куда Клод везет Сиэля. Отправимся туда вместе на моей машине. Себастьян кивнул.