Открой своё сердце

— Капитан, там ко… — в трюм забежал взъерошенный Чен, у которого в руках был меч. В этот момент Лухан был несказанно рад рыжему пирату, ведь он в прямом смысле спас его невинную душу и тело. — Ой, простите! Я не думал, что вы тут не один. — Что произошло? — не отпуская омегу, Сехун посмотрел на пирата, сощурив глаза. Кажется, капитан что-то понял, что не скрылось от испуганных глаз Ханя, который только и делал, что искал возможность убраться отсюда. Несмотря на присутствие Чена, ему было страшно, что капитан что-нибудь сделает ему. От этой мысли по телу пробежали мурашки. — Там корабль, потерпевший крушение. Мы спасли двух выживших. Это ребёнок и его мать.       Услышав про ребёнка, Хань удивлённо вылупился на рыжего пирата. Ребёнок? Если это так, то Сехун ведь убьёт его? Как и в ту ночь? Омега напрягся, понимая, что ещё одну смерть просто не переживёт. Он посмотрел на капитана, на лице которого уже блистала устрашающая улыбка. Похоже, Лухан действительно угадал его мысли.       Отстранившись от омеги, Хун усмехнулся, хватая свой меч и проходя мимо Чена, который с беспокойством в глазах посматривал на побледневшего Ханя. Пират хотел подойти к нему и обнять, тем самым успокоить его, но если он это сделает, капитан может подумать не о том. А злить своего капитана рыжий парень не хотел. Поэтому с сожалением ещё раз взглянув на омегу, в глазах которого читался ужас и страх, Чен отвернулся и отправился вслед за Сехуном. И конечно, каждый знал, что сделает кровожадный пират с потерпевшими.       Как только пираты скрылись, Лухан по стенке скатился на пол, обнимая дрожащими руками колени. Ему хотелось кинуться на палубу и остановить капитана-монстра, который готовился к ещё одному убийству. Почему он это делает? Что с ним такое произошло, что он начал всех убивать без пощады? Сердце омеги сжималось от боли. Он может спасти тех невинных людей, но ведь Сехун в этот раз не простит его. От своей беспомощности Хань впал в отчаяние. Что ему делать?       Вдруг с палубы послышался крик боли и громкий детский плач, которого Лухан просто не смог выдержать. Он подскочил, по ступенькам поднимаясь на палубу, где все пираты столпились вокруг уже мёртвой женщины и плачущей девочки, которая прижимала к себе тело матери. Эта картина повергла графа в ужас. Злость и обида заиграли в голове, и он, сжав кулаки, бросился к улыбающемуся капитану, который уже хотел пронзить мечом беззащитную девочку. Лухан упал на колени прямо перед хорошо сточенным клинком, прикрывая собой ребёнка. Сехун прошипел:  — Уйди с дороги. — Нет, — от такой наглости капитан впал в ярость. Этот омега начинал его раздражать. Он не выдержал и, замахнувшись, влепил звонкую пощёчину Ханю, который, сжав кулаки, вытерпел её и повернулся обратно к злому альфе. От Сехуна исходила пугающая аура, от которой у омеги по спине пробежали мурашки. — Я сказал «уйди с дороги»! — Я не позволю тебе убить эту девочку. Лучше убей меня, а её пощади, — капитан посмотрел на парня взглядом, которым можно было запросто убить кого-нибудь. Сехун не знал почему, но Лухан одновременно бесил и вызывал восхищение. Его хотелось и убить, и защитить. Все внутри альфы разрывалось от противоречивых чувств. Сердце альфы начало бешено колотиться внутри, но не от ярости. А от… беспокойства? — Сехун, прошу тебя, не убивай её. Я сделаю всё, что ты захочешь, только позволь ей жить. — Всё, что захочу, говоришь? — альфа усмехнулся. — Как ты смеешь перечить мне?! Ты просто ничтожный омега, который создан только для того, чтобы ублажать альф в постели! Ты не имеешь права указывать мне и ставить свои условия!       Вновь не выдержав, Сехун ударил Ханя по лицу, отчего тот упал на пол, зажмуривая глаза и пытаясь вытерпеть это унижение. Омега услышал, как остальные пираты довольно смеются и радостно кричат своему капитану, который был зол, как никогда. Они понимали, что сейчас увидят очередное шоу в исполнении горячо любимого Сехуна, и ни одна живая душа не могла пропустить подобное.       Подняв голову, Лухан заметил усмехающегося Кая, скрестившего руки на груди, и Чена, который с грустью в глазах смотрел на него. Во взгляде рыжего можно было прочитать, что он просит не вмешиваться, но Лухан не мог просто сидеть в стороне и смотреть на то, как невинного ребёнка пытаются убить.       Он снова поднялся, загораживая собой плачущую девочку и не позволяя Сехуну нанести смертельный удар. Хань должен был защитить малышку. Он не смог спасти детей, омег и Соён, которых забрали из его родного городка, но её жизнь он должен сохранить. Даже ценой собственной жизни. — Я вижу, по-хорошему ты не хочешь?! Значит, будет по-плохому, — капитан повернулся к Чену, кивая ему, молча приказывая увести этого «бессмертного» омегу. Сглотнув, рыжий пират подошёл к Ханю и схватил его за руку, собираясь увести с палубы. Вот только омега начал брыкаться и вырывать свою руку из крепкой хватки пирата. Он не хотел сдаваться, а уж тем более позволять какому-то грязному пирату помешать ему. Но у Лухана была одна маленькая проблема — он был омегой. А на корабле присутствовало больше пятидесяти альф, которые запросто могли сделать из него игрушку.       Чен посмотрел на Сехуна, молча спрашивая разрешения на применение силы. Он не хотел этого делать, но придётся, ведь иначе он не сможет выполнить приказ. Увидев утвердительный кивок капитана, Чен схватил Лухана за волосы и со всей силы ударил в живот, заставляя того согнуться пополам. Омега начал кашлять, хватаясь за живот и не веря в то, что Чен сделал ему больно.       Не успел он вздохнуть, как сильные руки пирата схватили его и потащили в сторону трюма. Хань понял, что если он ничего не предпримет, то девочку убьют. Он снова начал вырываться, не обращая внимание на боль, и пытался докричаться до ухмыляющегося капитана. Но всё было без толку. Сехун даже не посмотрел в сторону омеги, а Чен уже успел оттащить его в трюм и зажать в первом попавшемся углу. Стоило Лухану оказаться на свободе, как он сразу же залепил звонкую пощёчину рыжему пирату. — Почему ты это сделал?! Я доверял тебе! А ты так просто ударил меня и даже глазом не повёл! Да ты хуже, чем этот чёртов капитан! Тот хотя бы не скрывает того, что ненавидит меня! — у Лухана началась истерика. Он бил кулаками по груди стоящего перед ним Чена, даже не замечая того, как по щекам текли горячие слёзы. Его предали и унизили одновременно. — Почему ты тогда мне помогал?! — Потому что мне действительно жаль тебя. Я не хотел причинять тебе боль, но приказ капитана я не имел права нарушить. Тем более, если бы ты вёл себя тихо и спокойно, ничего бы такого не произошло! — Тихо и спокойно? Он ребёнка хочет убить, а я должен сидеть тихо и спокойно, тем самым позволив ему сделать это?! — Да! — голос Чена впервые был таким грубым и раздражённым, что не на шутку напугало Ханя. Он посмотрел на пирата, у которого из ушей выходил пар, а руки сжимались в кулаки. — Ты думал, что действительно повлияешь на него? Сехун никого и никогда не слушает! Он делает всё всегда так, как он хочет. Ему плевать на других. Ему плевать даже на самого себя!       Кулак рыжего пирата ударил по стене, прямо рядом с головой перепуганного Лухана. Чен с трудом вытерпел, чтобы не ударить его. Его раздражало то, что граф был таким безрассудным и глупым и что он никак не мог смириться со своей участью. Слишком много злости накопилось в альфе, и он изо всех пытался не выпустить её на дрожащего от страха Лухана.       Граф стоял неподвижно, заглядывая в шоколадные глаза парня. Страх играл в его венах, он боялся, что сейчас единственный человек, которому он доверял, причинит ему ещё большую боль. Но ведь он просто хотел защитить ребёнка. Что в этом плохого? Почему все реагируют на это так, будто омега пытается спасти опасного преступника? Почему все так боятся этого капитана? Хотя, даже остальные его побаиваются, что уж говорить о Хане. Несмотря на это, что бы ни говорил Чен, Хань всё равно будет действовать по-своему. Он не станет сидеть сложа руки, пока невинных людей безжалостно убивают пираты — ничтожные разбойники, не знающие правил и морали.       Когда пыл Чена угас, Хань с облегчением выдохнул, понимая, что пират не сделает ему ничего плохого, но рано было радоваться. В трюм спустился Сехун, вид у которого был настолько зловещим, что даже боги преклонят перед ним колени. В руках он сжимал окровавленный меч и верёвку, которую он тут же протянул недоумевающему рыжему пирату. — Свяжи его! — холодным голосом проговорил капитан, отходя от пленника и ожидая, когда Чен исполнит приказ. Лухан как обычно начал сопротивляться и просить альфу не делать этого, вот только все эти просьбы для Хуна были ничем. Они лишь жутко бесили его. — И заткни ему чем-нибудь рот. Мне надоело слушать это нытьё.       Когда омега в очередной раз попытался возразить, рыжий пират уже успел заткнуть его тряпкой, при этом обмотав рот тонкой веревкой и завязав тугой узел на затылке парня. Теперь Хань был лишён всякой возможности говорить и защищаться. Руки оказались сцеплены за спиной плотными верёвками, узлы которых, похоже, невозможно развязать. Теперь он точно унижен и обречён. Он больше не сможет сбежать или освободиться.       Когда приказ был выполнен, Сехун схватил омегу за рукав, ведя его в сторону палубы, над которой уже опустилась тьма. Омега пару раз попробовал выбраться из крепкой хватки капитана, но получив за это жгучую пощёчину, остановился и, смирившись, поплёлся за раздражённым пиратом.       Дойдя до мачты, Хун толкнул пленника так, что тот ударился головой о твёрдое дерево. Не прошло и секунды, как пират ещё одной верёвкой привязал измученного, избитого и поникшего омегу к мачте, шёпотом говоря: — Будешь спать здесь всю ночь. Если замёрзнешь до смерти, так будет даже лучше. Зато будешь знать, как вести себя с теми, кто намного сильнее тебя. Приятных снов, граф Лу.       Усмехнувшись, альфа похлопал шокированного таким объявлением Ханя по плечу и направился в свою каюту, приказывая остальным идти спать. В один момент на корабле, а именно на палубе, не осталось никого. Свет в фонарях погас, а холодный ветер с юга становился только сильнее. Дрожа от холода, Лухан плакал, безрезультатно дёргая руками, пытался выбраться из жёстких верёвок, которые сильно натирали кожу, буквально прожигая её насквозь. Скорее всего, завтра останутся ужасные следы, которые не скоро сойдут.       Так шли часы, а Хань никак не мог уснуть. Всё тело дрожало от холода, ссадины на лице щипали, раны на теле кровоточили и болели, а душа омеги медленно умирала. Хлюпающий звук волн совсем не расслаблял, не успокаивал. От него становилось ещё больнее на сердце. Этот звук напоминал парню о его ничтожности и о его нелёгкой судьбе. Возможно было бы лучше, если бы Ханя убили вместе с родителями, тогда он не чувствовал бы вину перед ними. В этом мире ему больше нет места. У него никого нет: ни родителей, ни друзей, ни близких. Если его ничего здесь не держит, может стоит тогда просто убить себя? Избавить своё тело и душу от этих мучений? Это было единственным правильным решением. Хань решил, что как только его освободят, он покончит со всем этим раз и навсегда.

***

— Почему я не могу его убить? — лёжа в своей кровати, размышлял Сехун. В очередной раз он не смог убить Лухана. У него было ощущение, что что-то мешало ему это сделать. Когда он хотел перерезать омеге глотку, как будто потусторонние силы удержали его руку и не позволили сделать этого. Когда он хотел изнасиловать его в трюме, вновь что-то невидимое заставило его остановиться. И это был не внезапно вошедший Чен, а что-то другое. Нечто, что имело неосязаемый контроль над альфой, и это бесило свободолюбивого капитана еще больше.       Альфа не понимал, почему это стало происходить. Он может убить любого, но не этого наглого парнишку, который слишком высокого о себе мнения. Что же ему мешает? Даже сегодня он уже был готов пощадить ту девочку, которую Хань так упорно защищал, но вовремя передумал. Сехуна тянет к этому омеге, но почему? Даже этот сладкий аромат спелых яблок, исходящий от графа, сводит Хуна с ума.       Он настолько погрузился в свои мысли, что не сразу услышал тихие всхлипывания за стеной. Не сложно было догадаться, кому они принадлежат. Но Сехуну было всё равно. Почему его должен волновать какой-то омега, тем более граф, который попал к нему в плен?       Пару раз перевернувшись на другой бок, альфа не выдержал. Он поднялся с кровати, натягивая на себя рубаху со штанами и выходя из каюты. Тело мгновенно продрогло от ужасного холода. Ветер усилился не на шутку. Посмотрев на мачту, где сидел прикрывающий глаза избитый граф, Хун прошёл к правому борту, облокачиваясь на него и делая вид, что смотрит куда-то за горизонт. Лухан, конечно же, заметил капитана, не скрывая своего удивления. Он попытался сделать вид, что спит, боясь, что альфа снова что-нибудь ему сделает. Но Сехуна так просто не проведёшь. — Я видел, что ты не спишь, можешь не притворяться, — омега вздрогнул, услышав впервые спокойный голос Сехуна, чьи чёрные, как уголь, волосы сейчас развивались на ветру. Альфа повернулся к нему, усмехаясь, замечая испуганные искорки в глазах. Ему определённо нравилось, когда его боялись. В такие минуты Сехун чувствовал безграничную власть над остальными. Он медленным шагом подошёл к связанному графу, который не мог сказать ни единого слова из-за заткнутого тряпкой и саднящего рта. Сехун провёл рукой по опухшей щеке, не отрывая заинтересованного взгляда от этих привлекательных тёмных глаз, в которых капитан начинал медленно тонуть, словно в океане. — Я развяжу тебя, если пообещаешь, что не будешь орать, ныть и говорить без умолку.       Опустив виновато голову, Лухан неуверенно кивнул, тем самым признавая своё окончательно поражение. Лицо капитана снова озарила хитрая ухмылка, от которой омеге стало не по себе. Сильные руки альфы принялись развязывать толстые верёвки, и когда Хань почувствовал, что больше ничего его не держит у мачты, он хотел было побежать в сторону трюма, но пират поднял его на руки, неся… в свою каюту? Хань удивлённо вытаращился на альфу, пытаясь прочитать по его лицу хоть что-нибудь. Но это было просто невозможно, ведь кроме гнева и спокойствия его лицо не выражало ничего.       Оказавшись в каюте капитана, нет, даже в его комнате и на его кровати, Лухан вдруг подумал, что сейчас пират может запросто взять его, а потом выбросить, как ненужную вещь. Он начал сопротивляться, но услышав недовольный рык со стороны мужчины, остановил все свои попытки выбраться и уже морально приготовился к тому, что его ждёт. Но ничего не произошло. Сехун, посадив его на свою кровать, снял со рта повязку и вытащил тряпку, которая приносила столько мучений омеге. — Я ничего тебе не сделаю, поэтому успокойся. Ложись и спи. Издашь хоть один звук, отправлю обратно на палубу, понял меня? — Да…       Кивнув, Лухан снял сапоги и лёг в кровать, укрываясь одеялом. Всё тело дрожало от холода, кончики пальцев посинели, а губы потрескались. Но всё это было ничего, по сравнению с тем, что Сехун помог Ханю. Парень никогда бы не подумал, что именно капитан освободит его и согреет в своей кровати. Альфа вёл себя очень странно и графа ещё больше это начало пугать. Но несмотря на все свои переживая и мысли, он наконец смог уснуть, чувствуя приятное тепло и притягательный аромат черники, витающий в каюте и щекочущий ноздри омеги.

***

Несколько дней спустя.

      После той ночи Лухан стал тише воды, ниже травы. Выполнял все приказы Кая и Чена, причём с последним не пересекался даже взглядом. Хоть рыжий и пытался с ним заговорить, но омега тщательно игнорировал его, проходя мимо или просто не отвечая на извинения альфы. Сехуну он старался не попадаться на глаза, чтобы лишний раз не разозлить и снова не получить наказание. Но на самом деле, ему просто было неловко находиться в присутствие альфы, в кровати которого он проспал всю ночь, заставив тем самым того спать в кресле. На капитана это совсем не было похоже. Почему он сначала связал, а потом сам же и освободил? Почему утром первым, что услышал Лухан, было не оскорбление или крик, а «никому не говори о том, что было ночью»? Омега совершенно не понимал, что происходило с жестоким пиратом, у которого словно были две разные личности. Причём вторая проявлялась крайне редко, а в случае с Ханем, всего один раз.       В один день Лухан решил совершить задуманное и убить себя. Он достал кухонный нож и пытался перерезать себе вены, но вовремя прибежавший Чен выхватил у него из рук нож. Пират долго ругал Ханя за такой безрассудный поступок, при этом перебинтовывая его раненые руки, а омега сидел и плакал, понимая, что от этой судьбы его уже ничего не спасёт, ведь даже смерть к нему не приходит. И тогда Хань придумал кое-что другое…

***

За день до прибытия в порт.

      Дождавшись, когда все пираты уснут, Лухан поднялся со своей койки, на носочках проходя мимо храпящих альф. В это время Сехун обычно проводит время на палубе, поэтому у Ханя есть шанс наконец покончить со всем этим. Тихо прокравшись на кухню, он взял лежащий на бочке нож, который специально оставил здесь ещё утром, и так же тихо поднялся по лестнице на палубу.       Сквозь кромешную тьму ночи и густой туман граф смог различить силуэт капитана, стоящего на другом конце корабля. Сехун стоял к нему спиной и смотрел куда-то вдаль, не обращая внимание на туман и ночной прохладный ветер. Все его мысли были заняты поисками ключа, который он до сих пор не смог найти. Воспользовавшись тем, что альфа полностью погружён в свои мысли, Лухан маленькими и тихими шажками начал подкрадываться к нему, пряча нож за спиной. Его план не должен провалиться, если всё делать правильно и аккуратно. Если у него получится убить Сехуна, то свобода ему обеспечена. И конечно же, омега подразумевал, что так просто убить пирата не получится, но он и предположить не мог, что он окажется настолько умным и хитрым.       Когда граф уже подошёл к своей «жертве», он замахнулся ножом, планируя ударить сразу в сердце, но его руку резко перехватил Сехун, который до сих пор стоял к нему спиной. Развернувшись, альфа отобрал нож у впавшего в ступор Лухана и прижал его к борту, перекрывая все пути на побег. — Неужели ты действительно думал, что меня так легко убить? — в глазах темноволосого пирата не было злости или гнева, в них играло веселье и какая-то странная радость, от которой у омеги по спине пробежали мурашки. Похоже, теперь Сехун точно не оставит от него и живого места. — На что ты рассчитывал? Думал, что сможешь спасти свою жизнь, убив меня? — хитрая ухмылка. — Если бы ты меня убил, мои люди давно бы отыгрались на тебе, ведь если не будет меня, не будет ни правил, ни приказов. Только благодаря мне тебя сейчас никто не трогает.       Лухан слушал его, осознавая, что допустил огромную ошибку. Он даже и подумать не мог, что Сехун приказал своим людям не трогать его. Это значит, что омеге стоит быть благодарным своему мучителю? Но как же так? — М-м-м, тебе, наверное, не хватает внимания альфы, — Сехун довольно улыбается, а Лухан приходит в ужас лишь от этой улыбки. — Тогда, может, мне разбудить моих людей и отменить свой первоначальный приказ?       Сехун отошёл от пленника, по-прежнему хитро ухмыляясь и поворачиваясь в сторону трюма, где сейчас спали члены его команды. Поняв, что нужно что-то сделать, чтобы помешать капитану, Лухан не придумывает ничего лучше, кроме как схватить пирата за руку и… поцеловать его? От этого действия опешил даже сам Сехун, что уж говорить об омеге. А Лу продолжал целовать его в губы, держа того за руку и пытаясь не думать о том, с кем он целуется.       Он не хотел осознавать, что делит свой первый поцелуй с пиратом, похитившим его и убившим всю его семью. Но буквально через пару секунд он понял, что сделал, и быстро отстранился от альфы. Правда далеко уйти у него не получилось. Хун прижал его к тому самому борту, располагая свои руки на его талии, и снова затянул омегу в поцелуй, теперь уже более яростный и страстный.       Углубив поцелуй, капитан почувствовал, как парень пытается оттолкнуть его от себя и вырваться из крепкой хватки. Но Сехун лишь недовольно прорычал в поцелуй, прикусывая нижнюю губу Ханя, отчего тот болезненно заскулил, словно промокший под дождём щенок. И вновь Хуна накрыл этот потрясающий шлейф ароматов спелых яблок и самой яблони. Губы омеги были такими же сладкими, как сами яблоки, которые Се любил с самого детства. Ему по-настоящему вскружило голову от этого неописуемого водоворота. Только сейчас он понял, что Лухан его истинный, которого он много раз чуть не убил. Теперь всё встало на свои места. — Почему ты сопротивляешься, если сам меня поцеловал? — спросил капитан, разрывая этот мучительный поцелуй, от которого перед глазами начали летать звёзды и кружится голова. Он посмотрел на небольшую ранку на губе Ханя, которую только что сам и сделал, и усмехнулся, видя его растерянное лицо. — Я… Я… Это… вышло случайно… Я не хотел… Я… — Ты просто пытался остановить меня? — увидев неуверенный кивок омеги, Сехун издал недовольный и обиженный смешок, который заставил Ханя вздрогнуть от страха. Прикусив губу, пират проговорил: — Иди спать. У тебя завтра много работы.       И, шокированный такой сменой настроения, Лухан побежал в трюм, стараясь не оглядываться назад, боясь увидеть те самые чёрные глаза, в которых кроме гнева и каменного спокойствия не увидишь ничего. А внутри Сехуна всё горело пламенем обиды. Даже не горело, а полыхало, сжигая всё, что попадалось на пути. «И почему я так бешусь?» — подумал альфа, ударяя кулаком по борту корабля и шипя от боли. Что с ним происходит? Почему он так реагирует на слова этого никчёмного омеги? Капитан глубоко вдохнул, пытаясь утихомирить своего разбушевавшегося зверя, что получилось сделать только с восьмой попытки.

***

      Хань быстро забежал в трюм, залезая на свою койку, прямо под одеяло, будто прячась от ночных монстров из детских страшилок. Он тяжело дышал, в лёгких кислорода практически не осталось. Сердце билось так, как будто ещё немного и у графа случится сердечный приступ. У него перед глазами стояла картинка того, как они с Сехуном целовались. Лухан отдал ему свой первый поцелуй, который должен был достаться его жениху, лорду Чхве. Вот только граф не может не признать, что капитан просто бесподобно целуется. Прикосновение его губ вечным шрамом осталось на искусанных губах Ханя. Похоже, судьба действительно решила посмеяться над парнем. — Ничего, Лухан. Завтра прибудем в порт и ты больше никогда не окажешься на этом корабле, а уж тем более с Сехуном, — прошептал омега, пытаясь хоть как-то утешить самого себя. Он прикрыл глаза, но уснуть так и не смог, ведь из головы никак не выходил этот поцелуй. Но не только Лухан не мог уснуть этой ночью…