***
Сехун сидел в углу темницы, смотря в небольшое окно, закрытое прочными решётками. Его запястья немного болели после кандалов, из-за чего он, шипя сквозь зубы, аккуратно натирал их, пытаясь уменьшить боль. Его рубаха была почти вся покрыта кровью после сражения и немного разорвана в области груди, так как он упорно сопротивлялся, когда его вели в эту грязную, отсыревшую и полную всяких мерзких тварей в виде крыс и насекомых камеру. Капитан сидел абсолютно один, вслушиваясь в тихие перешёптывания его команды, которая находилась в другой камере. И он был очень рад, что его люди не сидят вместе с ним, ведь его камера предназначена для тех, кого в скором времени ждёт казнь. Пират готов был к этому, но терять команду он не планирует. Даже после смерти. Он сидел неподвижно, смотря в чёрные, как уголь, тучи, идущие с моря, и думал о том, как бы ему выбраться отсюда вместе с командой. Капитан всю ночь думал об этом и понимал, что без помощи кого-то из тех, кто находится за пределами темницы и имеет доступ к ключам, им не выбраться. Альфа даже пытался найти хоть что-нибудь, чем можно было бы открыть решётку, но на полу не было ничего, что сгодилось бы в такой ситуации. Похоже, ему суждено умереть в центре города перед всеми жителями, которые только и ждали, когда их наконец избавят от вечного страха. Вот только Сехун не был бы Сехуном, если бы верил в судьбу. В другой камере, находящейся по соседству с камерой капитана, сидела часть команды Сехуна. Все были подбиты после сражения на корабле, кровь на руках и ногах никак их не смущала, да и не до неё им было. Пираты были измотаны и слабы, чтобы думать о чём-то кроме койки в трюме корабля и фирменной стряпни омеги-пленника. Среди этих израненных пиратов были Кай и Чен, которые сидели плечом к плечу, смотря в голую стену прямо перед собой. Они выглядели получше своих товарищей, но им просто повезло. — Где Лухан, почему он не с нами? — спросил Чен у Кая, искренне надеясь на то, что тот не пошлёт его на все четыре стороны. Он с надеждой посмотрел на прикрывшего глаза смуглого альфу, пытаясь по его лицу прочитать что-нибудь. Но его лицо, как и у Сехуна, не выражало ни одной мысли или эмоции. — Где ты был вчера, раз не знаешь, что произошло? — резко, но не грубо, ответил Кай, продолжая смотреть в серую стену, на которой были выцарапаны непонятные рисунки. — Вообще-то меня держали в трюме, как и ещё нескольких человек, — Кай тяжело вздохнул, вспоминая события вчерашнего вечера, когда на их корабль напали французы, возглявляемые корейцем, которого теперь мечтали убить все. — Тот придурок, который нас здесь запер, — жених этого ненормального омежки, который сразу же побежал к нему целоваться, видимо, позабыв о том, что ещё пару дней назад раздвигал ноги перед Сехуном, — сказанное Каем повергло Чена в шок. Конечно, Лухан говорил ему о своём женихе, но тот даже предположить не мог, что после всего, что было между ними с Сехуном, тот сразу же прыгнет в объятья жениха, о котором после ночи с капитаном напрочь забыл. — Я до сих пор удивлён, как Сехун не сорвался и не вставил по первое число этому женишку в парике. Он ведь даже кандалы смог открыть, — Чен удивлённо вылупился на ухмыляющегося Кая. — Ты разве не знал, что наш капитан может открыть любые кандалы и избить врагов так, что от них и мокрого места не останется. Жаль только, что замок в темнице ему не под силам. — А почему капитана посадили в отдельную камеру? — Его готовят к казни. Через неделю ему отрубят голову и отправят королю, который отдаст за неё сто мешков золота. Услышав рассказ Кая, Чен понял, что если Сехуна убьют, то и им не выжить. И даже если их отпустят, без своего капитана они не смогут скитаться по морской глади. Без него они не смогут выжить в этом таинственном мире, где можно увидеть то, во что просто невозможно поверить. Капитану нужно как-то помочь. Вот только как? Ключ от карцера достать невозможно, как и спасти членов команды, без которых Сехун никуда не уйдёт. Команда для него была превыше всего. Также Чен вспомнил про Лухана, от которого не было никаких вестей. Пирата мучили вопросы: Почему омега так подставил капитана? Что произошло между ними? И додумается ли он их спасти? Или всё, что было на корабле, было лишь способом выжить? Рыжий парень всё-таки надеялся, что Лухан не тот, кто может предать или бросить в беде. Если ему всё равно на Сехуна, то на него, на Чена, не должно быть. Они ведь действительно сблизились за эти полгода. Мысли в голове рыжего пирата перемешались. Он посмотрел на капитана, сидящего в камере напротив, и невольно подумал о том, что его нужно поддержать, ведь Сехуну сейчас сложнее всех. Чен приподнялся, начиная ползком пробираться через своих товарищей, но когда он почти добрался до решётки, его перехватил Кай. — С ним лучше не разговарить сейчас, — Чен вопросительно вскинул бровь, непонимающе смотря на смуглого пирата. — Ему нужно побыть одному. Рыжий пират заметил огоньки беспокойства в глазах Кая. Это было так непривычно и удивительно. Он, конечно, знал, что Кай лучше всех общается с капитаном, но чтобы тот беспокоился о нём — такое он видел впервые. Обычно помощник капитана никогда не проявлял эмоций, как и сам капитан, но сейчас… Может быть, он действительно боится его потерять? Поняв, что ответа на этот вопрос Чен так и не получит, он уселся обратно на то место, где они с Каем до этого сидели, и принялся думать, как бы выбраться из этой дыры.***
Лухан ходил по комнате, полностью погрузившись в свои мысли. Он не спал всю ночь и даже не удосужился переодеться. Омега по-прежнему был одет в грязную пиратскую одежду, полностью пропитанную кровью. Его мысли занимал Сехун и то, как Хань поступил с ним. Зачем он вообще поцеловал Джинёна? Они ведь даже до этого никогда не целовались. Лу поддался эмоциям и решил, что отомстить истинному, разбившему его сердце, будет отличной идеей. Но как он мог догадаться, что после этого станет настолько противно и что сердце будет так сильно колотиться от осознания того, что Сехун в темнице. Хань сходил с ума, корил себя за всё произошедшее и ненавидел свою омежью сущность, которая рвалась спасти любимого и одновременно ненавистного альфу. Граф настолько погряз в своих мыслях, что даже не услышал, как дверь в его покои открылась. В комнату вошёл Джинён, чьи глаза светились каким-то очень странным радостным пламенем, не предвещавшим ничего хорошего. Его кривая улыбка лишь сильнее уродовала и так неприятное лицо. Лухан бы соврал, если бы назвал его симпатичным мужчиной. Он даже никогда за него не хотел выходить, но отец настаивал. — Почему ты до сих пор в этой одежде? — Джинён недовольно скривился, подзывая к себе слуг и веля им принести для Лухана приличную одежду, чтобы он мог выйти в свет. Хань даже не пытался его остановить, потому что сам осознавал, что его вид не из самых лучших. — Как тебе спустя столько времени спать в мягкой кровати? — Х-хорошо… Я соскучился по шёлковым простыням и тёплым стенам, — Хань решил умолчать о том, что даже не ложился в эту кровать, ведь злить того, кто собирается убить его истинного, ему не хотелось. — Могу я тебя кое о чём попросить? — Проси, что хочешь, — наигранно улыбаясь, сказал Джинён, смотря шоколадными глазами на молодого графа. Лухан немного подумал, прежде чем озвучить свою просьбу, ведь вряд ли она понравится его жениху. — Могу ли я навестить пленников? — Ты хочешь навестить тех, кто тебя похитил, убил твоих родителей и заставлял тебя делать всю грязную работу? — Джинён негодовал. Это было видно по его складкам на лбу и разозлённому взгляду, направленному на сжавшегося омегу. Лухан боялся, что альфа взбесится и сделает какую-нибудь глупость, но тот лишь улыбнулся, а его глаза вновь засияли. — Хорошо, но с тобой пойдёт мой страж, чтобы ничего плохого не случилось. — Спасибо. От радости Лухан крепко обнял жениха, заставляя того впасть в недоумение, и через пару секунд быстро отстранился, понимая, что его поведение может вызвать множество вопросов. И только лорд Чхве хотел задать ему эти вопросы, как в комнату зашла прислуга, которую Джинён послал за одеждой для Ханя. Альфе приказали выйти из комнаты, а Лу начали наряжать во всевозможные наряды. Давно в этом замке не было омег…***
После мучительно долгого завтрака, во время которого Джинён держал омегу при себе, боясь, что тот сбежит, пока тот не видит, Лухан быстрым шагом направился в темницу, где сидели его похитители. Страж Джинёна ни на секунду не отставал от молодого графа, следя за каждым его движением, как приказал ему лорд Чхве. Хань знал, что жених не просто так приставил к нему охрану. Скорее всего, он начал догадываться о том, что между ним и одним из пиратов что-то было. Омега боялся, что если Джинён узнает о том, что Лу больше не девственник, то Сехуна убьют незамедлительно, а графа выведут на улицу и изобьют плетью, после чего отправят в ближайший бордель, сбежать из которого не удастся. Руки дрожали, выдавая волнение омеги, а по спине пробегали холодные мурашки, отчего Ханю стало очень холодно и страшно. Дойдя до левого крыла замка, Лухан кивнул стражу, молча прося его открыть заветную дверь, ведущую в темницу. Хмурый мужчина, который был на две головы выше Ханя, поспешно исполнил просьбу омеги, открывая дверь, и отошёл в сторону, давая молодому графу пройти. Хань сглотнул, ступая в довольно тёмное помещение, где просто невыносимо воняло. Даже клетка на пиратском корабле, в которой когда-то сидел граф, пахла намного лучше, чем эта темница. Стараясь дышать через раз, омега принялся идти по длинному коридору, вглядываясь в каждую камеру, надеясь увидеть там капитана или кого-то из его команды. Страж, не отставая, шёл за ним, что сильно напрягало Лу, но сделать он с этим ничего не мог. Тёмный коридор казался бесконечным. Жуткий запах становился ещё противнее, а разговоры заключённых всё громче. Лухану на секунду показалось, что его привели не в то место, ведь ни Сехуна, ни Чена с остальной командой не было видно. Но все его сомнения развеялись, стоило ему остановиться возле камеры того, за кого он переживал больше всего. Сехун сидел в самом дальнем углу камеры, камнем рисуя что-то на каменной стене. В его взгляде можно было увидеть непонятную боль и спокойствие. «Даже в такой ситуации, как эта, он спокоен», — подумал омега, вглядываясь в силуэт истинного, который не замечал никого. Все его мысли витали где-то в другом месте. Лухан грустно опустил голову, понимая, что это из-за него Хун угодил в темницу. И что самое ужасное — граф не знает, как вытащить его отсюда. Чувство собственной бесполезности съедало омегу изнутри, заставляя всё тело дрожать. Он хотел тихо уйти, не выдавая своего присутствия, ведь альфа наверняка не захочет его видеть, но знакомый голос не позволил ему это сделать. — Лухан? — это был Чен, чьи глаза в этот момент загорелись огоньком надежды, пробудившейся в сердце. Хань повернулся, замечая, что в камере напротив сидит небольшая часть команды Сехуна, которая с такой же надеждой в глазах смотрела на него, и лишь лицо Кая выражало ненависть. Все члены команды выглядели ужасно. Все в ссадинах, в крови, слабые и искренне верующие, что слабый омега, который не имеет здесь никакого влияния, спасёт их. Это странное чувство больно кольнуло сердце омеги. Лухан ничего не ответил, лишь грустно кивнул в знак приветствия, разворачиваясь к камере истинного и замечая, что тот с усмешкой смотрит на него. По телу пробежала дрожь от этого пронзительного взгляда тёмных глаз. Больше всего на свете Хань боялся увидеть в этих глазах презрение и обиду. Боялся, что больше не увидит той страсти во взгляде альфы, которая проявлялась всегда, когда омега был рядом с ним. Боялся, что навсегда потеряет своего истинного, в которого успел по уши влюбиться. И плевать, что тот ему наговорил, Лу всё ему простил и теперь хочет, чтобы и ему простили… — Открой, — почти шёпотом проговорил Лухан, продолжая смотреть на капитана, который лишь продолжал ухмыляться. Он боялся, но ему просто необходимо поговорить с Сехуном и прояснить всю ситуацию. Он хочет помочь ему, хочет поддержать и обнять так крепко, чтобы альфа понял, как тот любит его. — Вы уверены, милорд? — удивлённо спросил страж, смотря на омегу, в глазах которого была решимость. — Просто открой и подожди меня снаружи. Если что-то пойдёт не так, я позову тебя, — с трудом скрывая своё раздражение, сказал Хань, после чего стражник быстро вытащил нужный ключ и открыл камеру, в которой сидел Сехун. Другие пираты подсели ближе к решёткам, чтобы лучше услышать разговор двух любовников, от которых шуму на корабле было больше, чем от пьяных пиратов в трактире. Им всем хотелось узнать, на чьей всё-таки стороне был омега и поможет ли он разбойникам, которые лишили его всего. Они проследили за тем, как Хань прошёл в камеру Сехуна и сел напротив него, не отрывая грустного взгляда от него. Между ними висела напряжённая атмосфера, а тонкая натянутая нить скоро порвётся. Страж закрыл решётку на ключ и отошёл в сторону, наблюдая за другими заключёнными. — Как ты? — полушёпотом проговорил Лухан, чувствуя, как дрожащие руки начали потеть, из-за чего он начал вытирать их об узкие штаны. Ему было стыдно перед альфой за свой поступок, который совершил на корабле. Но ему нужно побороть себя и спокойно поговорить с капитаном. Вот только он не подумал о том, что его истинный слишком импульсивный, когда злится. — Неужели тебе действительно интересно, как у меня дела? — усмехаясь, прошипел Сехун, поднимая с пола камень и продолжая свой незаконченный рисунок на стене. — Вся моя команда сидит в темнице и я никак не могу спасти их, так как меня самого казнят через неделю, а в этой чёртовой камере даже нет какой-нибудь железяки или палки, которая помогла бы мне открыть чёртову решётку. Как ты думаешь, как у меня дела? — Прости, — прошептал Лухан, опуская виновато голову. Он понимал, что во всём этом виноват он сам. Если бы он тогда не подал виду, что знает Джинёна, то Сехун бы разделался с ним, и они бы поплыли на какой-нибудь остров искать сокровища. — Наверное, хорошо спать в тёплой кровати с шёлковыми простынями? — Хань испуганно посмотрел на сдерживающего свой гнев альфу. — А ещё лучше спать в этой кровати в обнимку с альфой, который обещал на тебе жениться и к которому ты при первой же встрече прыгнул в объятья. Сехун злился. У него внутри, от живота и до мозга, вспыхивало пламя, стоило ему только посмотреть на новую одежду Ханя. Альфа с такой силой сжимал камень в руках, что тот раскололся пополам, показывая то, насколько силён гнев пирата. Его злила одна мысль о том, что омега мог спать в объятьях этого смазливого урода, которого Сехун уже ненавидит больше всего на свете. Его разум уже всеми возможными словами проклинал и этого чёртова лорда, управляющего французскими солдатами, и Лухана, который посмел поцеловать этого ублюдка. Вот только сердце пирата говорило ему выслушать омегу и поверить ему. Что с ним происходит? — Я не спал… Ни с ним, ни один. — Странно, я думал, что ты прыгнешь к нему в постель в первую же ночь, — нервы Сехуна были на пределе, ему хотелось выплеснуть весь свой словесный понос на сжавшегося Ханя. Хотелось, чтобы ему было больно от всех этих оскорблений, чтобы он плакал и страдал. И снова сердце протестующе колотится в груди. Да что с ним не так? — Сехун, я хочу помочь тебе выбраться, — альфа усмехнулся, откидывая камень в сторону. — Ты? Помочь? — он зло прошипел. — Да ты скорее будешь ручной зверюшкой своего женишка, чем придумаешь, как вытащить меня отсюда! Я не нуждаюсь в твоей помощи! — Сехун… — Проваливай! И не смей подходить ни ко мне, ни к моим людям! Продолжая смотреть на разъярённого альфу, Лухан подсел к нему ближе, взял его пыльную руку и поцеловал её, пытаясь успокоить заведённого пирата. Он переплёл их пальцы, прикасаясь чужой рукой к своей щеке и нежно потираясь о неё, словно кот, которому не хватает ласки от хозяина. Сердце омеги бешено заколотилось от этого прикосновения, тело бросило в жар, а в лёгкие попал прекраснейший аромат черники, который всегда дурманил разум Ханя. Ему хотелось, чтобы Сехун поверил ему и простил за все их разногласия, за вечное нытьё и за необдуманные поступки (такие, как тот поцелуй с Джинёном). Хань вновь поцеловал чужую руку, тихо шепча обещание, и посмотрел на капитана, в чьём взгляде больше не было той прежней злости, которая так пугала омегу. Наоборот, какое-то спокойствие появилось в его тёмных глазах, от которого в сердце Лу зародилась небольшая надежда. В последний раз поцеловав расслабленную руку пирата, на которой проглядывали синие вены, Лухан поднялся и подошёл к решётке, давая стражу, стоящему неподалёку, понять, что можно открывать дверь. Ему не хотелось уходить и оставлять Сехуна одного, но Джинён не позволит ему остаться здесь с разбойником, да и сам капитан скорее придушит его, чем позволит сидеть с ним в одной камере. — Зачем ты это делаешь? — только Лухан хотел выйти из уже открытой камеры, как вопрос, заданный Сехуном, остановил его на пороге, заставляя обернуться к заключённому через плечо. — Я тебя похитил, избил, поимел, убил твою подружку-служанку, а ты после всего этого обещаешь, что всеми возможными способами попытаешься вытащить меня отсюда. Почему? — Потому что мне жаль твою команду, они не смогут без тебя. Только из-за них я решился на такое, — конечно же, Лухан соврал. Он хочет спасти Сехуна, не потому что он боится за его команду, а потому что любит этого жестокого, надменного и вспыльчивого пирата. Потому что боится потерять его и больше не иметь возможности прикоснуться к нему. И пусть он приносит лишь боль и разрывает сердце омеги на мелкие кусочки, Хань будет его любить. Не потому что он его истинный, а потому что только с ним граф обрёл смысл жизни. — Не смей помогать мне, — Лухан непонимающе приподнял бровь. — Можешь спасти мою команду, но не меня. Если не хочешь, чтобы я разнёс весь этот чёртов замок, то не смей открывать мою клетку. Иначе твоя свобода закончится, — омега ничего не ответил. Он лишь быстро вышел из камеры капитана, слыша, как страж начинает закрывать за ним дверь. Как бы Ханю не было тяжело это слышать, он решил сдержать своё обещание и спасти Сехуна любым способом. Оглядевшись, он заметил любопытных пиратов, толпящихся в соседней камере, среди которых был и Чен. Посмотрев на него, Хань быстро вытащил из кармана брюк бумажку, в которой заранее написал послание для рыжего альфы, зная, что тот обязательно сделает всё, чтобы спасти капитана и всех остальных. Он воспользовался моментом, когда страж закрывал камеру на ключ, и быстро протянул бумажку Чену, который сразу понял намёк и выхватил записку из дрожащих рук омеги, незаметно кивая ему. Лухан отвернулся от пирата, замечая, что страж закончил закрывать камеру, и направился к выходу из темницы, думая о том, как же можно спасти больше семидесяти человек. И даже оказавшись в своих покоях, он долго стоял на месте и размышлял о том, что же можно сделать, пока его мысли не занял силуэт Сехуна, который выглядел ничуть не лучше остальных. Кровь на его одежде делала образ капитана ещё ужаснее, а его ослабшее, но сохраняющее спокойствие, лицо выглядело таким усталым, что омеге было больно смотреть на своего истинного. Он бы с радостью обнял его, сказал бы, как любит, даже если бы услышал в ответ кучу болезненных и колких фраз, и сделал бы всё, чтобы вытащить его из этой дыры. Разве не так должны поступать истинные?***
После ухода Ханя, Чен быстро сел на своё место, рядом с любопытным Каем, который не мог не заметить, как граф передал послание рыжему пирату. Подсев ближе к нему, Кай взглядом приказал ему быстрее открывать записку и читать, что там было написано. Рыжий парень сначала нахмурился и хотел было нагрубить помощнику капитана, но вовремя передумал, начиная не спеша разворачивать аккуратно сложенную бумажку. Ему было интересно, что же Лухан хотел сказать ему. Альфа ни на минуту не сомневался в графе и в том, что у того действительно есть чувства к капитану, которые не позволяют ему бросить их в беде. Это даже видно по их разговору и по тому, как Хань пытался успокоить Сехуна. Чен заметил, с какой любовью омега смотрел на капитана и с какой нежностью целовал его руку, будто пытаясь показать тому, насколько сильно он любит пирата. Но, если он действительно испытывает чувства к Сехуну, тогда почему целовался с другим? Почему подвёл как Сехуна, так и всю его команду? Рыжему пирату хотелось это понять, ведь не может же человек, искренне любящий кого-то, поступать так. Если только… между ними что-то не произошло? Наконец раскрыв записку, Чен посмотрел сначала на Кая, склонившегося над ним и внимательно читающего содержание послания, а потом на аккуратно выведенные буквы, складывающиеся в слова, а затем и в предложения. Лухан в письме просил его довериться ему и что завтра он найдёт человека, который поможет ему и при этом не сдаст. И чуть ниже он написал, что уже знает, где найти этого человека, поэтому попросил набраться терпения и присмотреть за Сехуном. На последние слова Кай недовольно фыркнул, шепча что-то типа: «Этот омежка больше говорит, но меньше делает!», а Чен едва заметно улыбнулся, точно зная, что Хань не подведёт их и обязательно поможет им всем. И капитану в том числе, несмотря на все угрозы второго. Возможно, ещё не всё потеряно.***
Несколько дней спустя.
Лухан всё же нашёл того, кто бы помог ему с освобождением пиратов. На своё удивление в замке Джинёна он нашёл своего слугу, который прислуживал ему ещё при жизни его родителей. Молодой подросток-бета по имени Ухёк оказался смотрителем в темницах, что было только на руку омеге. Однажды, идя в темницу с грустными новостями, Хань заметил его и сразу же узнал, как и парень своего господина. Ухёк рассказал ему, что после смерти лордов дома Лу, он позвал на помощь лорда Чхве, после чего тот забрал его с собой и сделал смотрителем, даже не объясняя причины. А зачем? Он же лорд, а лордам не нужно отчитываться перед слугой. — Помоги мне спасти пиратов, и я помогу тебе, — сказал тогда Лухан, после чего сразу же получил утвердительный кивок. Ухёк всегда был верен дому Лу, а в особенности — молодому графу, давно поклявшись заботиться о нём, как и погибшая лучшая подруга омеги. Отец Лухана никогда никого не заставлял против воли защищать его сына, он попросил сделать это лишь тех, кто любил Ханя и готов был пойти на всё ради его благополучия. И таких слуг оказалось достаточно много, ведь молодой господин вызывал у них уважение, заставляя неосознанно заботиться о нём. Вот только из всех них в живых остался только Ухёк, который вновь готов служить своему графу. Они решили не торопиться, ведь для освобождения такого количества заключённых нужно было продумать всё до мельчайших деталей и выбрать подходящее время. И хоть до казни Сехуна оставалось всего четыре дня, они верили, что всё успеют продумать. Каждый день они встречались на заднем дворе имения Чхве, где обсуждали свои успехи. Ухёк сообщил, что ключи от всех камер он достал и что стража в субботу будет отсутствовать, так как у Джинёна будет важная встреча, где потребуется много охраны. Это радовало Ханя. Ему уже не терпелось спасти Сехуна и вернуть всю его команду на корабль, который всё это время стоял возле пристани. Погода за эти дни ни капельки не улучшилась. Буря становилась сильнее, создавая в море огромные волны, которые успели затопить большую часть берега, в том числе и небольшие домики, находящиеся слишком близко к нему. Тучи становились чернее и ужаснее, пугая местных жителей. Дети боялись выходить на улицу, а взрослые старались как можно быстрее закончить работу и убежать домой, где тоже было небезопасно. Хань начал замечать, что море действительно будто требует вернуть беспощадного капитана и всю его команду. Это конечно звучало глупо, но ведь вполне возможно. Кто знает, что может случиться, если Сехуна убьют? Возможно тогда сама природа расправится с теми, кто посмеет это сделать. Лу боялся представить, что последует после этой бури, а ещё больше он боялся, что его план провалится. И в один день это действительно чуть не случилось.***
Молодой граф сидел в покоях Джинёна, куда тот велел ему незамедлительно прийти. Он не знал, что альфа хотел от него, но почему-то вся кожа покрылась мурашками, когда лорд Чхве зашёл в комнату, закрывая за собой дверь. Лухан непонимающе посмотрел на жениха, когда тот сел на кровать, рядом с ним и взял за руку. — Расскажи мне, что с тобой было на корабле? — спустя какое-то время спросил Джинён, пугающим и хищным взглядом осматривая омегу с ног до головы. — Я не поверю, что пираты, которые уничтожили кучу великих домов, ничего тебе не сделали. — Но… — Лухан, скажи мне правду, что происходило с тобой на том корабле? — поняв, что альфа так просто не отделается, Хань начал придумывать хоть что-нибудь, что не привело бы команду Сехуна к казни. Он опустил голову, напрягая свой мозг и заставляя его придумать хоть малейшую правдоподобную историю. Вот только разум, как назло, решил послать графа куда подальше. — Ничего такого не было, — тихо проговорил граф, видя, что взгляд Джинёна становится ещё более зловещим и жутким. — Правда сначала Кай грубо общался со мной и ударил по лицу, когда я не смог почистить его меч, но потом всё было в порядке. — Хорошо. Спасибо, что сказал мне правду, — хитро и как-то по зловещему улыбаясь, Джинён наклонился к омеге, хватая его запястья и впился в его губы, повалив на кровать. Лухан вылупился на него, пытаясь отбиться, но лорд Чхве крепко держал его руки, преграждая все пути на побег. Альфа пытался проникнуть языком в рот омеги, но тот крепко сжал губы и не позволял лорду сделать это. Это действие разозлило Джинёна, и он со всей силы ударил Ханя по заднице, отчего тот вскрикнул, и альфа проник языком внутрь, воспользовавшись моментом. Лухан чувствовал, как Джинён пытался стянуть с него одежду, что вызвало у омеги панику, и он начал сопротивляться ещё упорнее. Это бы всё закончилось плачевно для омеги, если бы он не додумался укусить лорда за язык и ударить коленом промеж ног. И после того, как Джинён с болезненным криком упал на пол, Хань быстро вскочил и, с трудом открыв дверь, выбежал из комнаты жениха, утирая на ходу слёзы. Почему всё это происходит именно с ним?!***
Сехун как обычно сидел в своей камере, следя за тем, как его люди беспрерывно пытаются открыть решётку и выбраться из этого заточения. Он тихо посмеивался над жалкими попытками его парней освободиться. Он уже понял, что такова его судьба. Позорно умереть в центре площади, когда все люди будут смотреть на это зрелище. Все будут смеяться, кричать, чтобы смерть Сехуна была мучительной, возможно, даже будут кидать в него камни. А что самое противное, так это то, что этот урод будет жить. Чхве Джинён. Тот, кого капитан мечтает убить собственноручно. Он ненавидел его с самой первой минуты, как только увидел, а после того, как Хань его поцеловал, и вовсе готов был разорвать на куски. А сейчас… Пират ненавидит его ещё больше. Настолько, что стоит только вспомнить его имя, как альфа сразу впадает в ярость, мечтая уничтожить всё на своём пути. Ситуация ухудшилась только потому, что после того раза Лухан больше не приходил, не докладывал о том, как продвигается его план и когда всё это произойдёт. Сехун боялся, что тот предал его, отдался этому недофранцузу и плюнул на него. Что бы капитан ни говорил тогда омеге, он на самом деле хочет, чтобы тот помог им выбраться, хочет, чтобы Хань был только его и чтобы он снова взял его за руку и так же нежно, как тогда, поцеловал её. Вот сам пират никогда не признается в этом, даже самому себе. Он просто будет каждую ночь бить кулаками по стене, разбивая костяшки в кровь и будя всех своими криками, тем самым пытаясь заглушить ноющую боль в районе груди. А потом он упадёт на колени, запутывая пальцы в чёрных локонах волос, мечтая вырвать их. Эта темница сводила его с ума. Но когда туда заявился Джинён, он был готов сорваться с цепи. — Кто из вас Кай? — обратился лорд Чхве к пиратам из соседней камеры, заставляя заключённых удивлённо переглянуться и повернуться в сторону как всегда ухмыляющегося Кая. Смуглый парень поднялся, подходя к решётке и со всей злобой и раздражением в голосе ответил: «Я», после чего камеру быстро открыли стражники, заводя его руки за спину и надевая на него кандалы. Все присутствующие, в том числе и Сехун, непонимающе переглянулись, особенно после того, как открыли камеру капитана и затолкали Кая туда. — Что, решил и меня казнить, подонок? — усмехнулся смуглый пират, падая на пол, напротив Сехуна, и зло рыча на стража, решившего не снимать с него кандалы. — Дай угадаю, омежка-нытик рассказал тебе всё? — Нет, он предпочёл соврать, чем сказать своему жениху правду, — от услышанного Кай на секунду удивился, не ожидая такого от омежки, а потом тихо усмехнулся, понимая, что жених Лухана намного умнее, чем они думали. — Мой страж слушал все ваши разговоры, докладывая всю правду мне, — Джинён повернулся к Сехуну. — Он даже слышал ваш с Луханом разговор и в подробностях мне рассказал о том, как тот просил у тебя прощения и целовал тебя. — Что ж, думаю, ты знаешь, кому твой женишок решил отдать свою невинность, — усмехнулся Хун, явно пытаясь спровоцировать лорда Чхве. Вот только второй лишь хитро улыбнулся, словно судьба Ханя не волнует его и не должна волновать. Капитан непонимающе посмотрел на него, вопросительно вскидывая бровь, пока до него не дошло. — Он ведь тебе не нужен, — Кай и все остальные пираты удивлённо уставились на капитана. — Он никогда не нужен был тебе. Ты хотел жениться на нём, чтобы забрать богатство его семьи, а потом… — А потом бы я убил его семью, сделав себя самым богатым лордом в наших землях, а его бы насиловал каждую ночь, да так, чтобы тот не выдержал и отправился вслед за родителями, — такой поворот событий шокировал всех, кроме стражей, которые всегда знали о планах своего господина и всегда помогали ему в этом. — Вот только один наглый пират решил испортить всё. Сначала он убил родителей Лухана, а потом и забрал все деньги оттуда вместе с омегой, не оставив мне ничего. А что самое отвратительное, так это то, что этот чёртов омега пытается любым способом спасти воришку, который испортил мне всю жизнь. — Интересно, что будет, когда Лухан узнает об этом? Я думаю, он запросто всадит тебе клинок в голову. Благодаря мне он очень хорошо умеет владеть мечом. — Боюсь, твой омежка ближайшие несколько дней даже встать не сможет, — Сехун понял, о чём говорил лорд Чхве, и уже был готов размазать его по стене, но сдержал себя. Нельзя было показывать, что Лухан — его слабость. Но его разум уверял пирата, что это всё ложь и что такого просто не может быть. Вот только запах яблок, исходящий от Джинёна, заставлял альфу верить в правдивость его слов. — А вас двоих завтра ждёт казнь. Я решил не тянуть до конца недели и прикончить вас завтра на рассвете. И пусть весь город посмотрит на это зрелище. После этих слов лорд Чхве вышел из камеры, приказывая стражам следовать за ним. И стоило разбойникам остаться одним, как всю темницу заполнил жуткий крик капитана, от которого у остальных мурашки пробежали по коже. Сехун со всей силы ударил кулаком по стене, злясь на себя, на гребаного стражника, на Джинёна. Сердце будто разрывалось в груди, ломая грудную клетку и заставляя рёбра трещать от боли. Все мысли капитана сейчас занимали два человека: Лухан и Джинён. Если первому он хотел помочь и крепко обнять, прощая все оплошности, то второго хотел разорвать на куски. Он не хотел верить, что этот ублюдок действительно изнасиловал Ханя. Возможно, он просто хотел вывести пирата из себя, что у него очень хорошо получилось. — Сехун, успокойся! — крикнул Кай, пытаясь привести капитана в чувства, вот только такую способность имел только Лухан. Капитан зло прорычал на замечание помощника и с ещё большей силой ударил кулаком по стене, шипя от боли. Внутри всё разрывалось на кусочки. Боль терзала душу и сердце. Казалось, будто альфе воткнули нож в спину, прямо в позвоночник, который мгновенно раскололся на несколько частей. С тяжёлым сердцем капитан облокотился спиной о стену и медленно скатился по ней на пол, продолжая сжимать кулаки. — Успокоился? — проговорил Кай, садясь рядом с капитаном. Он хотел закинуть ему руку на плечо, но стражник не посчитал нужным снять с него злосчастные кандалы, неприятно растирающие кожу на запястьях. — Неужели ты веришь в то, что он сказал? — Я не хочу в это верить… — полушёпотом сказал Хун, уже спокойным взглядом рассматривая рисунки на стене. И хоть взгляд его был холоден, в его душе сейчас творился настоящий хаос, разрушающий всё на своём пути. — Но от него пахло яблоками. — Нам нужно выбираться отсюда и как можно быстрее. Остаток вечера они сидели в абсолютной тишине. Кай смотрел в маленькое окошко, всматриваясь в чёрные, как уголь, тучи. А вскоре уже любовался сильным ливнем и грозой, думая о том, как бы им всем выбраться отсюда живыми. Сехун к этому времени успел успокоиться и прийти в себя. Вот только Лухан по-прежнему не покидал его мысли. В голове всё время вертелись вопросы: «Правда ли то, что сказал Джинён?», «Всё ли с ним в порядке?» и «На чьей он стороне?». Капитан хотел знать ответы на все эти вопросы. И желательно, чтобы именно Лухан ответил на них. Вдруг его мысли прервал непонятный шум у дверей в темницу. Он, как и все остальные пираты, не особо обратил на это внимание, ведь это могли быть стражники, но когда через пару минут к их камере подбежал неизвестный парень в плаще и с двумя мешками, в которых хранилось оружие, все сразу подскочили с мест, непонимающе глядя на незнакомца. Это был Ухёк, который узнав о завтрашней казни, сразу же бросился спасать «друзей» своего господина. Он быстро открыл камеру Сехуна и Кая, сразу принимаясь за остальные. — Кто ты? — спросил Се, смотря на бету и пытаясь узнать его, но всё было тщетно. — Меня прислал господин Лухан. Он все эти дни пытался придумать, как вытащить вас отсюда, и я помогаю ему, — услышав о Лухане, капитан замер, понимая, что ответ на один вопрос уже найден. — Берите оружие и уходите, ваш корабль находится у пристани, слева от темницы. И делайте всё быстро, Джинён повсюду расставил стражей, — пираты, которых Ухёк освободил, принялись быстро разбирать своё оружие и ожидать команды своего капитана. Забрав свой меч и пистолет, Сехун приказал всем как можно тише уходить из темницы, а сам посмотрел на их спасителя. — Где Лухан? Что этот урод с ним сделал? — спросил капитан, схватив парня за грудки и зло смотря в его глаза, давая понять, что обманывать не стоит. — Лухан на втором этаже в конце левого крыла. Джинён чуть не изнасиловал его, но он смог отбиться и сбежать, а потом приказал мне вытащить вас отсюда. — Сехун, этот омега не стоит твоей жизни! — Кай попытался отговорить капитана от возможной ошибки, которую он может допустить, но давно пора было понять, что спорить с капитаном — делать хуже себе. И поэтому смуглый пират лишь добавил: — Я пойду с тобой… — Нет, — резко сказал Хун, протягивая помощнику меч. — Без капитана они не смогут выбраться. Выведи их отсюда. Если я не вернусь через двадцать минут, то уплывайте и не ждите меня. Кай обиженно посмотрел на Се, который успел закинуть на плечо найденные в мешке арбалет и стрелы, и крепко обнял его, говоря, что если тот не вернётся, он пойдёт за ним, несмотря ни на что. И хоть главной мечтой Кая было стать капитаном, сегодня этого явно не случится, ведь он пока не готов, а Сехун его друг, которого в беде пират никогда не бросит. Пока… Хун еле выбрался из объятий помощника, всё же не любил он обниматься. Разве только с одним человеком, которого нужно найти как можно быстрее. Кивнув смуглому пирату на прощание, капитан быстрым шагом направился в сторону длинного коридора, пытаясь найти лестницу на второй этаж. Дождь перерос в ливень, а яркая молния устрашающе сверкала в затянутом тучами небе. Луна практически полностью спряталась за облаками, из-за чего практически ничего не было видно. Но альфа всё равно хорошо ориентировался, за целую неделю, проведенную в темнице, привыкнув к темноте. Он с осторожностью прятался за углом, опасаясь стражников, которые ходили по этим бесконечным коридорам. И как бы осторожен не был капитан, двое любопытных стражников решили пройтись именно по тому коридору, по которому сейчас как раз шёл Сехун, внезапно натолкнувшийся на них. Недолго думая, он вытащил меч из ножен и бросился на двух альф среднего роста, которые не заставили себя долго ждать и тоже начали атаковать, одновременно объявляя тревогу. Пират ловко отбивался от двух стражников, прокручиваясь в воздухе и оставляя после себя дым и пыль. В кромешной тьме сверкало серебристое лезвие меча, за которым невозможно было уследить. Сехун парировал удары, в конечном итоге пронзая мечом одного стража прямо в сердце, а второй замертво упал от кинжала, попавшего ему в голову. Капитан, не теряя времени, забрал свой кинжал, спрятав его в сапоги, а с плеч снял арбалет и заранее зарядил его. Так он быстрее доберётся до своей цели и успеет вернуться на корабль. Он начал бежать по коридорам, ища хоть малейший намёк на лестницу, но кроме кучи стражников, которые уже отправились разбираться со сбежавшими разбойниками, так ничего и не нашёл. С улицы были слышны звуки битвы. Похоже, его команду стражники заметили до того, как они успели добраться до корабля. Сехун хотел им помочь, но сейчас у него есть другое важное дело, а именно — вернуть своего***
Спустя несколько часов.
Когда судно Сехуна отошло от берега на достаточное расстояние, капитан отпустил всю команду отдыхать, а сам направился в свою каюту, намереваясь наконец поговорить с омегой. Альфа пришёл в себя и понимал, что сделал ошибку, причинив Ханю столько боли. Пройдя в комнату, он сел на кровать, смотря на то, как молодой граф, дрожа, вжался в стену, возле которой сидел, и тихо шмыгал носом. Сехун осмотрел его с ног до головы: кровь на руках и на лице ещё не успела засохнуть, тонкие руки дрожали, прижимая к груди коленки, а на спину было страшно смотреть. Капитан понял, что поступил слишком агрессивно со своим истинным, который спас и его, и всю его команду. В груди альфы что-то неприятно кольнуло, отдаваясь слабой болью по всему телу. Он поставил на пол кувшин с водой, который принёс только что, и сказал: — Сядь передо мной, — Лухан сжался от этого холодного голоса, который вновь начал пугать его. Он боялся, что если ослушается, то его снова изобьют или сделают что-нибудь похуже. Поэтому омега с большим трудом оторвался от стены и подполз к Сехуну, который всё это время не отрывал от него внимательного взгляда. Омега сел перед капитаном, опуская глаза и ожидая, когда он сделает что-нибудь. Но вместо каких-либо слов или грубых действий, он почувствовал, как что-то мокрое и холодное коснулось его лица. Хань удивлённо распахнул глаза, замечая, что пират держит в руках мокрую тряпку, которой тот осторожно промывал лицо и руки графа от крови. Это выглядело так странно. Тот, кто только что избил его до полусмерти, теперь промывает его раны с такой заботой и осторожностью, словно Лухан фарфоровая кукла, которая может сломаться от любого резкого движения. Хань смотрел на сосредоточенного Сехуна удивлёнными глазами, наслаждаясь его нежными прикосновениями к коже и совершенно забывая о боли в спине. От капитана больше не исходили злость, гнев и страх. От него веяло теплом, нежностью, что отражалась в его прикосновениях, заботой, которая блестела в его бездонных глазах, и… любовью? Если только Лухан не путает её с чем-то иным. Они сидели в полной тишине, которую нарушали лишь волны, постоянно бьющиеся о стенки корабля, утихающий дождь и их прерывистое дыхание. Сехун, словно завороженный, проводил большим пальцем по разбитой губе графа, поглаживая кровавую ранку на ней, тем самым пытаясь унять боль омеги. Что-то происходило с пиратом и с его сердцем, которое за эту неделю будто пробудилось после долгой спячки. Каменная стена, которую ещё в детстве построил Сехун и которая все эти годы сковывала его сердце, треснула, сделав маленькую расщелину, откуда было слышно биение вновь оживающего сердца. Отмыв руки и лицо омеги от крови, Сехун приказал ему повернуться к нему спиной, после чего Лухан громко сглотнул и медленно развернулся на дрожащих коленях, чувствуя, как по окровавленной спине пробежала дрожь. Он ничего не говорил, но Хун чувствовал, что тот боится. Боится новой боли и новых страданий. Поэтому Сехун промыл тряпку в кувшине и как можно аккуратнее коснулся ею раны на спине. Хань зажмурил глаза и проскулил, словно голодный щенок, потерявший своих родителей. Омега почувствовал, как холодные капли воды попали глубоко под кожу, отчего тело бросило в жар, и оно буквально начало гореть. А когда капитан провёл тряпкой по всей ране, Хань громко вскрикнул, сжимая пальцы на руках до побеления. — Потерпи, скоро станет полегче, — прошептал пират, проводя свободной рукой по мокрым от дождя волосам омеги, и продолжил смывать кровь с истерзанной спины графа. Парень каждый раз вскрикивал от боли, сжимая в руках ткань своих брюк, а Сехун шептал ему что-то утешительное, чтобы парень хоть как-то мог отвлечься. Когда капитан закончил смывать кровь с тела Лу, он посмотрел на спину графа, всматриваясь в глубокие раны. Обычно Сехун бил кнутом так сильно, что прожигал кожу до самых костей. А у омеги пострадала только кожа и в некоторых местах мышцы, что означало лишь одно — Се смог сдержать себя и не ударил Ханя со всей силы. Длинные красные полосы протягивались от лопаток и до поясницы, превращая некогда девственную кожу в уродство. Хань вновь повернулся к капитану, который отставил кувшин с водой подальше, и несколько минут просто смотрел на него, не отрываясь. Между ними происходило нечто странное и таинственное, чего не понимали даже они сами. Что-то сильное и неземное притягивало их друг к другу и заставило в этот момент Ханя приподняться на коленях и пересесть на колени пирата, обхватив его бёдра ногами, несмотря на невыносимую боль в спине. Хун удивлённо смотрел на сидевшего на нём омегу, замечая, как слёзы вновь потекли по опухшим щекам. Лухан крепко обнял его, из-за чего Сехун впал в ступор, и прошептал ему на ушко: — Прости меня, — от этого дрожащего и слабого голоса у Сехуна самого поползли мурашки по телу. Он чувствовал, как его рубаха промокает на плечах и лопатках от слёз омеги, который даже не пытался их скрыть. — Прошу, прости меня. Я такой идиот… — Это я должен извиняться, — едва слышно проговорил альфа, надеясь, что граф не услышит этого. Но… — Нет, нет, нет… Ты… Ты всё правильно… сделал… — слёзы начали течь из глаз Ханя сильнее, отчего тот хлюпал носом и постоянно моргал от ослепляющей влаги в глазах. — Я такой дурак. В тот вечер, когда я поцеловал Джинёна… — омега прервался. — Я… Я просто хотел отомстить тебе за то, что ты тогда сказал мне. Я сделал это, не подумав… Я так виноват перед тобой, из-за меня у тебя одни неприятнос… — Т-ш, успокойся, — и Лухан крепче обнял капитана, утыкаясь в его чёрные волосы, а Сехун сидел неподвижно, каждым участком тела ощущая, как дрожит омега, и боясь прикоснуться или обнять в ответ, так как графу будет очень больно. — То, что сказал Джинён, было правдой? — Нет, — тихо проговорил Хань, молясь всем богам, чтобы Сехун ему поверил. — Что он сделал? — Лухан замер, не торопясь отвечать на вопрос альфы. — Он изнасиловал тебя? — Нет, он не успел, — Сехун выдохнул. Незаметно даже для самого себя. Хань вплотную прижался к нему, понимая, что альфа верит ему, и невесомым поцелуем за ушком поблагодарил его за это. — Тебе нужно поспать, — прошептал капитан, стягивая с тонких ног графа обувь, и укладывая его на кровать на бок, чтобы не задевать спину. Потом он, переодевшись, лёг к нему, сразу же оказываясь зажатым в крепких омежьих объятьях. — Если бы я мог всё изменить, то сделал бы всё, чтобы быть с тобой, — проговорил Лухан, проваливаясь в сон, продолжая тихо поскуливать от ноющей боли в спине. А Хун ещё долгое время смотрел на уставшую и ослабшую фигуру истинного, поглаживая его ладонью по щеке, отчего тот мило улыбался во сне. В голове звенела набатом только одна мысль: «Я бы всё отдал, чтобы ты был только со мной…»