Крысы, эликсиры и прошлое

Мне никогда не нравился потайной лаз из убежища Гильдии Воров. А потому чаще всего я пользовалась длинными переходами через «Крысиную нору». Воры каким-то чудом отбили охоту рифтенских голодранцев устраивать здесь свое проживание, так что можно было не опасаться. Бесшумно ступая по каменному полу, я уже собиралась свернуть в один из закутков, как вдруг услышала чье-то приглушенное бормотание. Звук шел из боковой комнаты: полуразрушенной, заросшей плющом, с естественной дырой в потолке, сквозь которую проникал солнечный свет. Рука, секунду назад сжавшаяся на рукояти меча, расслабилась. Посреди комнаты с закрытыми глазами сидел Рун, ладони его были соединены, а сам он вполголоса произносил… молитву? Застать вора за подобным занятием было крайней неожиданностью, а потому я так и застыла в проходе, глядя на него. Рун, однако, то ли услышал, то ли почувствовал мое присутствие и открыл глаза. — А я не знала, что кто-то в гильдии может быть религиозен, — удивление отступило, а слова сами слетели с языка. — Видишь ли, — Рун подобрал амулет, который лежал перед ним и которому он воздавал свои молитвы, спрятал его за пазуху, а затем пересел в более удобную позу. — Рыбак, который меня вырастил, поклонялся Кинарет. К сожалению, храм ее в Вайтране, а я… — А тебя слишком редко туда посылают, — закончила я за него, усаживаясь рядом, благо имелась свободная минутка. — Да, верно. А ты? Разве не поклоняешься богам? — А зачем им поклоняться? — искренне удивилась я. — Они творцы. Они создали Нирн и все живое в нем. Вот даже эти цветы, — он кивнул в сторону красного горноцвета, который чудом смог выжить в затхлом воздухе Норы. — А еще они создали смерть, холод и разумных существ, способных убивать друг друга. Маги любят повторять, что в этом «великое равновесие сил». Но вот скажи, разве ты поклоняешься кузнецу, который сковал твой меч, или двемерам, создавшим удивительные города и механизмы? — Нисса, это совсем другое. Кузнец создает оружие, чтобы оно служило кому-то, как и двемеры свои города. А аэдра создавали нас, чтобы мы просто жили… — Не велика разница. Порой бард поет лишь ради искусства. Или ради себя самого. Можно восхититься его песней, можно запомнить его имя, но молиться… Люди для богов те же цветы или букашки. Не думаю, что им есть дело до нашего поклонения. Рун ничего не ответил. Может, посчитал меня богохульницей, может сам задумался. Только больше мы с ним о религии никогда не разговаривали.