smart baby watch

Тэхен смотрит на экран своего смартфона. «23:48». Он со вздохом откладывает девайс в сторону. Когда он смотрел туда в последний раз, на дисплее светилось «23:46», и просто какого черта? Время не может тянуться так медленно, особенно, если по ощущениям прошел почти целый год. Какая же тоска. Он снова вздыхает и утыкается носом в экран ноутбука, одновременно нажимая «ctrl+». Шрифт послушно становится крупнее, но облегчение это приносит небольшое: после беспрерывной учебы в течение пяти часов в глазах резь, будто в них насыпали песка, а голова готова взорваться от обилия информации, которую нужно заучить. Телефон вибрирует сообщениями от Хосока, которые Тэхен стойко игнорирует уже пару часов. Ему даже не нужно их читать, чтобы узнать содержание. Каждую среду в «Фотоне» скидки на крепкий алкоголь для компаний от четырех человек, и Хосок не оставляет надежды вытащить потусоваться кого-нибудь из друзей-знакомых. Тэхен мечтательно прикрывает глаза. Сейчас бы завалиться в любимый клубешник, опрокинуть с парнями пару-тройку стаканчиков чего-нибудь цветного-горячительного и отправиться зажигать танцпол под модный качовый бит — вот это была бы тема. Ну, а после можно было бы закадрить какого-нибудь симпатичного парня и уединиться с ним на одном из мягких диванов на втором этаже… Тэхен с силой тянет себя за отросшие пряди волос. Не время думать о развлечениях — завтра промежуточный тест, и он обязан сдать его хотя бы на девяносто, иначе проблемы ему обеспечены. Тэхен поправляет на носу очки, делает глоток любимой колы — хоть какая-то радость за вечер — и снова принимается за учебу. И пусть весь мир подождет. Он успевает выучить две трети материала, когда телефон взрывается дикой трелью и принимается вибрировать так, словно его атакуют марсиане. Тэхен резко подскакивает в кресле, нечаянно срывая с ушей наушники, морщится от боли и несколько секунд ошалело смотрит на оживший смартфон, не втыкая, что вообще происходит. На дисплее мигает красная надпись «SOS». Тэхен успевает подумать о вирусе и перебрать все варианты, где мог бы его подхватить, но вовремя замечает иконку приложения чудо-часов и светящиеся на дисплее координаты. Сердце пропускает удар: со всей этой учебой он совсем забыл проверить, дома ли Чонгук. Сегодня тот снова написал, что задержится на факультативе, Тэхен в ответ пожелал ему удачи, тем дело и кончилось. Их хрупкое перемирие (если можно назвать таковым поток обоюдных колкостей) держалось на том, что они оба выполняли принятые обязательства. И несмотря на все «допы» вечером Чонгук, как и положено, оказывался дома. Тэхен был уверен, что сегодняшний день не станет исключением. А теперь получает сигнал «SOS». Подрагивающими руками он разблокировывает устройство и, зайдя в приложение, нажимает на прослушку — кто знает, что могло заставить Чонгука просить о помощи. Из динамика доносится шум и грохот, в котором нетрудно узнать клубную музыку. Где-то совсем рядом раздается: «Эй, парень, ты в порядке?» — грубоватым мужским голосом, а следом — знакомое бормотание. Черт. Ну, хотя бы жив. Тэхен выключает прослушку и нажимает на иконку вызова. Трубку берут после первого же гудка. Будто ждали, хах. — Чон Чонгук, — начинает Тэхен, надеясь, что мелкий услышит его за шумом. — Првет, хео-о-он, — на заднем плане что-то громко хлопает, и разом все стихает — видимо, Чонгук вышел (или выполз) на улицу. Тэхен вздыхает. Кажется, картина проясняется. — Сколько ты выпил? — М-м-м… — тянет Чонгук в трубку. — Много. О-о-очнь много. — А мне зачем звонишь? Чонгук долго сопит в микрофон, и Тэхен уже почти решает положить трубку, как тот негромко, но внятно произносит: — Забери меня отсюда. Тэхен удивленно моргает. Он не ослышался, Чонгук только что попросил забрать его? — Где ты? — Ты знаешь, где я. Ты всегда знаешь, где я, разве не так, хе-о-он? Так воспользуйся этим, — скажи он это в другой обстановке, и Тэхен наверняка залип бы на это горько-сладкое «хе-о-он», но в голосе Чонгука сквозит какая-то злая безнадежность, заставляющая сжиматься сердце. Он прогоняет поселившееся в груди дурацкое чувство и поднимается из-за стола. — Никуда не уходи, — бросает он в трубку. — Дождись меня, слышишь? Ты слышишь, Чонгук? — Дождусь, — негромко выдыхает тот и отключается. Телефон снова вибрирует оповещением — опять Хосок — Тэхен засовывает его в карман джинсов и, накинув висящую на стуле толстовку, выбегает из комнаты. Навигатор показывает, что Чонгук забрался в какую-то неведомую жопу (спасибо, Тэхен уже в курсе, что мелкому нравятся задницы), но сейчас пробок быть не должно, и если повезет, то он доедет до него минут за семь-десять. Только бы этот придурок ничего не учудил и действительно дождался его. Тэхен выжимает из отчимовского «ниссана» сотню лошадей, рискуя попасть в объективы дорожных камер, но штрафы за превышение волнуют его сейчас меньше всего. Он убеждает себя, что чертовски злится на дурную мелочь, которой на месте не сидится, и из-за которой Тэхен должен сейчас играть роль одновременно таксиста и носильщика (потому что непохоже, что Чонгук способен двигаться сам), но правда в том, что он не может. Он зол на него, это так, но не из-за собственных неудобств, а из-за беспокойства. Каким бы он ни был, Чонгук — его брат, и Тэхен его любит. Даже если сам Чонгук испытывает к нему лишь жгучую ненависть. До нужной улицы Тэхен добирается за шесть минут. Мелкого он замечает издалека — тот и не скрывается, в общем-то, сидит прямо на обочине, согнув в коленях ноги и умостив на них голову. Тэхен чувствует, как внутри распрямляется сжатая пружина, а дышать становится легче — надо же, он и не заметил, что был так сильно напряжен. Он выходит из машины и подходит ближе; Чонгук поднимает на него взгляд. Взъерошенный, глаза воспалены, взгляд затуманен, но никаких видимых повреждений, и в целом он выглядит лучше, чем Тэхен ожидал. — Ты приехал, — озвучивает очевидное Чонгук, словно бы сомневался в том, что Тэхен действительно приедет. — А я мог не? — недоверие в чужом голосе задевает. — Малыш нажал кнопку «SOS» и попросил забрать его, конечно, я приехал. Подняться сможешь? — Я тьбе не малыш, — мелкий отталкивает протянутую к нему руку. — От…отстань, я сам, — и действительно поднимается сам — какой самостоятельный — впрочем, почти тут же путается в ногах и кулем сваливается в тэхеновы объятия. — Я не малыш, пнял? — Ага. Тэхен прижимает его к себе и поглаживает по волосам. Чонгук высокий для своих лет — ниже Тэхена всего на пару сантиметров — да и мускулатура у него весьма внушительная; он именно тот типаж с милым лицом и горячим телом, который сильнее всего нравится девочкам (и мальчикам, видимо, тоже). Среди одноклассников он наверняка считается взрослым и крутым, но Тэхен помнит его шестилетним карапузом с глазищами на пол-лица и восторженным «хен, ты уже умеешь читать?», помнит игры в супергероев до поздней ночи, побеги за жвачкой в соседний магазин, вигвамы из одеял и счастливый рев и слезы ручьем, когда Тэхен подарил ему огромного плюшевого зайца, на которого несколько месяцев откладывал с карманных — и от этих воспоминаний, счастливых, солнечных, никуда не деться. Даже несмотря на то, что Тэхен только вчера в который раз дрочил на голос Чонгука, занимающегося сексом с очередным парнем. — А я ведь десвитльна тьбя ннавижжу, хен, — доверительно сообщает вдруг Чонгук, тычась холодным носом в местечко между плечом и шеей. — Ты такой, такой… — Какой «такой», Чонгук? — Ну, такой. Пнмаишь? — Не понимаю, — Тэхен качает головой. — Я уже два года нихрена не понимаю. — Во-от! — Чонгук тянет вверх указательный палец. — Пра-а-альна, не пнмаишь. А я, — тычет себя пальцем в грудь, — я пнмаю. — Так расскажи мне, чтобы я тоже понял! Расскажи мне, Чонгук, почему ты ненавидишь меня? В чем, блядь, моя вина, что ты так резко изменил ко мне отношение? — Тэхен с силой вцепляется в чонгуковы плечи. Он понимает, что вряд ли добьется чего-то от пьяного в дупель брата, но обида от сказанных не впервые слов выплескивается наружу, заставляя вылетевшие изо рта вопросы тяжело повиснуть в ночном воздухе. Чонгук молчит, только мнет в руках ткань тэхеновой толстовки. Они стоят в тишине, нарушаемой лишь отдаленным шумом редких машин. Тэхен ежится от пробравшейся под одежду прохлады, кусающей пальцы и открытые участки тела. И вздыхает, поняв, что ответа точно не дождется. — Поехали домой, Чонгуки. — Да. В машине Чонгук забирается на пассажирское с ногами и прислоняется головой к стеклу. Тэхен отчего-то не делает ему замечание, смотрит на покрасневшие от холода коленки, виднеющиеся в прорезях черных джинсов, и заводит мотор. — Не вырубайся, не то укачает, — говорит он. — Сам знаю, — отмахивается Чонгук и засыпает спустя несколько минут.

***

Тащить на себе тяжелого Чонгука — занятие непростое, но будить отчего-то жалко. «Жалко у пчелки», — мысленно говорит себе Тэхен, глядя на безмятежное лицо мелкого, пока сам он пыхтит, пытаясь одновременно удержать его в вертикальном положении (Чонгук удерживаться не желает) и ввести на двери код. Препятствие в виде двери пройдено, в виде кроссовок — своих и чужих — тоже, следующая остановка — комната. Тэхен, не задумываясь, выбирает свою: она ближе, и этого, в общем-то, достаточно для аргумента. Он захлопывает дверь, но пройти внутрь ему не дают. Тэхен пытается отстранить от себя прижавшее его к двери тело и лишь полминуты спустя понимает, что Чонгук уже не спит. — Почему ты приехал за мной? — четким шепотом прямо в ухо. От Чонгука несет перегаром, пахнет улицей и чем-то знакомо-родным, а глаза черные-черные, и плевать, что в темноте не видно — Тэхен готов спорить, что шоколадную радужку там сейчас не найдешь. — Почему? Ты мог не приезжать. Они в доме одни, и шептать вообще-то глупо, но почему-то правильно. — Потому что я твой брат, Чонгук, и я люблю тебя, — Тэхен облизывает пересохшие губы и тоже решается. — Ты мог не отправлять мне «SOS», я уверен, что твои друзья довезли бы тебя или вызвали такси. Почему ты позвал меня? Чонгук очень горячий, он прижимается так тесно, что Тэхену становится жарко, и смотрит, кажется, в самую душу. — Потому что ты мой брат, — шепчет он, — и я тебя ненавижу. Тэхен закусывает губу. А чего он ожидал, собственно, что Чонгук по пьяни раскроет все свои секреты? Скажет, что на самом деле, никогда не ненавидел его? Держи карман шире, Тэхен, не в сказке живешь. — Я знаю, Чонгук, — сдавленно отвечает он. — Знаю. Не могу только понять, почему. — Ничего ты не знаешь, — Чонгук протягивает руку и проводит по тэхеновой губе большим пальцем, заставляя вздрогнуть, — я… Он роняет голову на тэхеново плечо и бормочет что-то невнятное, а после обмякает и безвольно повисает на Тэхене. Тот жмурится и бьется затылком о дверь, давя в себе крик беспомощности. Великолепно, Чон Чонгук, просто великолепно. Сто баллов из ста. Тэхен дотаскивает тяжелую тушку до кровати и мстительно скидывает ее на матрац. Стоит с минуту, решив оставить, как есть, но после вздыхает, избавляет от одежды и, накрыв одеялом, снова садится за подготовку к тесту. Чонгук ерзает на постели, отвлекая и путая мысли, но вскоре затихает, уткнувшись лицом в подушку. Тэхен вчитывается в материал, не запоминая почти ни строчки, но упорно пытаясь вдолбить в себя хоть что-то. Бесполезно — в голове один Чонгук с его «я тебя ненавижу», и если Тэхен завтра завалит тест, он точно его убьет. Он выключает ноутбук, заводит будильник на пораньше и, раздевшись, залезает в уже нагретую постель. Спать вдвоем на полуторке — не слишком кайфовое занятие, если ты пытаешься не касаться другого человека, поэтому Тэхен сразу плюет на все — перекидывает через Чонгука руку, закидывает на него ногу и притирается щекой к подушке. Рядом с мелким жарко и душно, но почему-то правильно. Снов в эту ночь не видит ни один из них.