Ловушка из огня

Антон был счастлив, по-настоящему счастлив жить с любимым человеком, просыпаться рядом с ним, приходить с учебы и находить что-то вкусненькое на столе или готовить самому, желая порадовать Арсения. Это была бы совсем идеальная жизнь, но некоторые моменты вытаскивают из привычного круговорота, бросая из крайности в крайность, и для Шастуна таким моментом внезапно стала зимняя сессия. Арсений с началом зимы тоже начал периодически задерживаться на работе, иногда срываться по срочному вызову, и чем ближе были новогодние праздники, тем больше дурные люди сходили с ума, тем чаще от него требовали быть на посту. Только поэтому он не любил это по-своему волшебное время, а теперь еще и Антон будто заведенный ходил по комнате кругами, тихо бубня что-то из тетради в руках. В первый день этого марафона «выучи все, что должен был за месяц», Арс тихонько посмеивался и подтрунивал, и совсем не удивился, когда парень не стал ужинать вместе с ним, а на его заигрывания ощетинивался словно дикобраз, огрызался и садился за ноутбук. Это было забавно, Арсений даже вспомнил свои студенческие годы, понимающе оставил тарелку с ужином на краю стола и впервые за несколько месяцев засыпал один, пока Шаст до ночи сидел за книжками. На второй день история вновь повторилась, с той лишь разницей, что Антон всего за три часа выкурил чертовы шесть сигарет, что Попову не понравилось от слова совсем. — Антон, так нельзя, пойдем прогуляемся немного, а то ты скоро прирастешь к этому стулу. — Ну Аарс, — парень устало откинулся на спинку стула, смотря на обеспокоенное лицо над собой. — Никаких Арс, — мягко упрекнул он, кладя руки на напряженные плечи, слегка массируя мышцы, вызывая у Антона протяжный стон, пробирающий до мурашек. — У тебя есть еще несколько дней, ни за что не поверю, что ты не сможешь подготовиться за это время. Не слушая больше возражений, Арсений буквально тащит парня в спальню, чтобы лично вручить ему в руки одежду, забрать пачку сигарет, а после вывести на улицу. Сугробы отражают желтый свет фонарей, переливаясь всеми цветами, редкие снежинки падают на лицо, и вроде бы даже не холодно совсем, не так холодно как могло бы быть, и Арс доволен собой, что сумел вытащить своего парня прогуляться. А тот идет рядом, крепко сжимая его ладонь, периодически прячет нос за ворот куртки — он тот еще мерзляк, — и мыслями явно витает совсем не здесь, смотря в основном себе под ноги. Арс планировал дойти до их кофейни, но нет, в середине пути Шастун останавливается, как вкопанный, упрямо смотрит Арсу в глаза и качает головой, тянет в обратную сторону. — Все, мы прогулялись, я замерз и мне нужно учить, — категорично как никогда. И Арсению даже возразить нечем, поэтому он просто идет следом, отстав на пару шагов и сунув руки в карманы. И почему именно его парень так бесится из-за какого-то там экзамена и ведет себе как упрямый баран? На третий день Арс задерживается на работе допоздна, приходит домой заполночь и обнаруживает несколько выставленных в ряд кружек с кофе, светящийся экран ноутбука и спящего за столом, положив голову на тетради Антона. И это было бы ужасно мило, но сердце щемит от жалости и негодования. Потом ведь сам будет ныть, что шея болит. — Тош. Тоша, вставай, пойдем нормально спать, — будит его Арсений, потрепав по плечу, и как только он открывает осоловевшие, затуманенные глаза, тянет его за собой, приобнимая за талию, стягивает домашнюю одежду и укладывает спать, мысленно готовый уже выкинуть все эти учебники в окно, в ближайший сугроб. Он не помнит за собой такого рвения к учебе, гораздо проще большинство предметов было просто списать, а пока делаешь шпоры, часть выучивается сама собой. С такими мыслями Попов и уснул, прижимая к себе совсем не реагирующего ни на что Антона. На следующей день Арс проснулся поздно — часы уже показывали полдень, голова немного гудела от непривычного времени сна, а вторая половина кровати была уже пуста. Это с одной стороны радовало, а с другой огорчало, зато из кухни едва доносился запах горячих бутербродов, заставляя уже подняться и пойти туда. Вопреки ожиданиям на кухне его ждали одни лишь бутерброды на тарелке, а Антон вновь нашелся за ноутбуком и исписанными листами, и Арсу оставалось только недовольно прожигать его затылок и уйти завтракать. Сегодня у него был выходной и изначально он планировал провести его с Антоном, как это обычно бывает, но раз тот был так сильно занят, то Арсению ничего не оставалось как усесться тут же на диван с книгой, чтобы периодически посматривать на парня. С каждым таким взглядом Попов замечал, что Шастун просто бесится и то сминает еще один лист, то нервно чиркает ручкой в тетради, отчего его собственное возмущение лишь нарастало. В конце концов книга отправилась на полку, а Арсений подошел к Антону, вновь замирая позади стула, опаляя кожу на шее горячим дыханием. — Антон, может хватит уже? — шепчет он, после оставляя нежный поцелуй за ухом. Его руки довольно грубо скидывают с плеч, отстраняясь вперед. — Арс, перестань, пожалуйста. Я ведь ничего не знаю, а экзамен уже завтра! — Да не верю я тебе! — наконец не выдерживает Арсений, уже сам скрещивая руки на груди. — Не может такого быть, чтобы четыре дня подряд сидеть сиднем над одним и тем же и все еще этого не знать! Ты даже не обедал сегодня! — Ты просто не понимаешь! Я прогулял половину пар по этому предмету и с трудом получил зачет, этот препод меня терпеть не может! А я до сих пор не понимаю, как это решать! Я не хочу есть. Арс с минуту буравит Антона тяжелым взглядом. — Не понимаю я, значит. Отлично. — Он быстрым шагом выходит из комнаты, громко хлопнув дверью напоследок, оставляя после себя звенящую тишину. Его злость отчаянно требовала выхода, и Попов не придумывает ничего лучше, чем скрыться на кухне, приготовить что-нибудь на ужин, вымещая эмоции на ни в чем не повинном луке и морковке. Лишь спустя час он решает вновь заглянуть к Антону, чуть успокоившись, и, увидев все ту же картинку, осторожно подходит к столу и с силой захлопывает ноутбук. — На сегодня все, — выдает он тоном, не терпящим возражений, глядя в красные от напряжения глаза. Антон вообще выглядит так, словно сейчас разревется, причем не из-за того, что не знает, а оттого, что он там себе накрутил и от обычной усталости. — Арс, блять! — немного истерично вскрикивает Шастун, разворачиваясь и пихая того в грудь. — Там был открыт документ со шпорами! Если я завтра завалюсь. Договорить ему Арсений не дает, влепляя легкую пощечину, чтобы прекратить эту истерику, отрезвить немного перегруженный организм, и это работает отлично. Шаст ахает от неожиданности, раскрывая глаза по пять рублей, и хватается ладонью за щеку, хотя она даже не горит совсем, — слишком слабый был удар. Он ошарашенно смотрит на мужчину, у которого крепко сжаты зубы, а в глазах мелькают оттенки стали. — То, что ты сейчас себя изводишь, никому завтра погоды не сделает. Так что ты сейчас встаешь, умываешься и идешь ужинать, — чеканит каждое слово Арс, не отводя взгляда и, кажется даже не моргая. Он заставляет Антона встать со стула, заталкивает в ванную, наблюдая как он покорно умывается, все еще находясь в прострации, а после на кухне ставит перед ним полную тарелку еды. Сам он уже успел поесть, так что теперь просто сидит напротив и смотрит, немного отходя, видя, как парень сначала неохотно закидывает в рот макароны, а потом, видимо очнувшись, быстро сметает все с тарелки, облизывается и поднимает уже более осмысленный и чуть виноватый взгляд на своего парня. — Прости? — заискивающе спрашивает Антон, выдавая свою неповторимую улыбку на подобные случаи, а Арс даже и не думал ссориться, ему нечего прощать, он просто хочет, чтобы Антон был в порядке, чтобы не выглядел как восставший из мертвых и не дергался от каждого звука. Шастун иногда спрашивает сам себя: а за какие заслуги ему такая забота? И каждый раз не может найти ответа, все порывается спросить у Арсения, а тот каждый раз только мотает головой, будто разговаривает с маленьким ребенком и тихо смеется, утыкаясь в его плечо. Он действительно ощущает, что ему была необходима эта передышка, и благодарен Арсению за его заботу, но вот слушаться его и уходить спать сейчас даже не думает — какое там! Его буквально потряхивает от мысли о встрече завтра с преподом, который готов нашинковать из него салат. Антон делает максимально невинное лицо и, потягиваясь, идет из кухни, надеясь скрыться за дверью гостиной, но не тут то было — Арс с ловкостью кошки перехватывает его запястье, захлопывая дверь обратно, и прижал Шаста к стене, глядя чуть хмуро, но в глубине голубых глаз пляшут чертята. — Э, нет. Я же сказал — все на сегодня, — фраза сошла на шепот, и по шее прошлись мурашки от теплого дыхания. — Ну Аарс! — возмутился было Антон, обреченно опираясь о стену, но недовольство его быстро проходит, сдаваясь под натиском скользнувшей под футболку руки и нежных поцелуев на шее. Арсению только и нужно было почувствовать эту перемену, чтобы отпустить запястье и окончательно задрать футболку, оглаживая впалый живот и грудь, чтобы увлечь в поцелуи, порывистый и немного грубый, чтобы вырвать громкий судорожный вздох. Он упирается коленом между ног Антона, потираясь бедром о пах, прикусывает губу, слыша смешок в ответ и чувствуя руку, сжимающую его загривок. Шаст быстро втягивается, возбуждение накатывает как прибой, смывая накопившееся напряжение, очищая голову от всех мыслей, и он уже сам тянется за поцелуем, едва успевая глотнуть немного воздуха, следует за Поповым, доверяя тому безмерно. А Арсений по-шальному улыбается, отступая в спальню, утягивая парня за собой и только краем мысли думает, как бы не напороться на дверной косяк или угол шкафа. Он и вправду спотыкается о дурацкий коврик, хватаясь за плечи Антона, чтобы не упасть, смеется от этой неуклюжести и наконец замечает улыбку в ответ, которой так не хватало последние несколько дней. — Решил меня уронить? — спрашивает Шастун, теперь уже покорно отступая назад, давая стянуть с себя мешающую футболку, задерживая взгляд на потемневших голубых глазах. — Ага, — кивает Арс, толкая Антона на кровать, отчего он даже успевает на мгновение испугаться, но после расслабленно разваливается на одеяле, безмолвно позволяя Арсению делать все, что ему в голову взбредет. И он делает. С похабной улыбкой стягивает с него домашние штаны, усаживаясь между разведенных ног, проводя по бедрам и животу, и даже такие незамысловатые прикосновения отдаются дрожью в теле Антона. Он во все глаза следит за Арсением, волей неволей сравнивая того с самым настоящим демоном, у которого руки горят огнем, но в глазах застыл лед. Арс тоже не отводит взгляда, когда сильными движениями массирует голени и бедра, разгоняя кровь, когда легко касается напряженного члена, словно дразня, чтобы после вобрать его в рот, двигаясь плавно, так, как любит Антон, нагоняя туман в зеленые глаза, срывая стоны с родных губ. Ему это безмерно нравится, и в любой другой день он бы с удовольствием продлил эти ласки, но сегодня собственные желания отходят на второй план. Он растягивает Шаста как всегда осторожно, но куда быстрее обычного, и после входит плавно и до конца, только чтобы дать привыкнуть, чтобы сразу сорваться на быстрые резкие толчки, из-за которых все мысли Антона окончательно расплываются. Что он там учил? Формулы по экономике? Банковский учет? Кажется он уже все забыл, отдаваясь ощущениям, вцепляясь в плечи Попова, чтобы на секунду замедлить, притянуть за тягучим поцелуем, а после забыться, двигая рукой в такт движениям Арса, и на мгновение провалиться в пустоту, чувствуя, как Арсений кончает следом, слыша его низкий стон. Сердце все еще быстро колотится, а губы пересохли, но по телу разливается приятная нега, от которой даже просто повернуть голову лень. Антон лежит с закрытыми глазами, вздрогнув лишь от прикосновения полотенца к коже, и поворачивается на бок только когда его подталкивает Арсений, не желая спать поперек кровати. Он забирается в раскрытые для него объятия и расслабляется, чувствуя теплое дыхание на шее. — Если я завтра не сдам, ты будешь виноват, — шепчет Антон сонно напоследок, все же желая оставить последнее слово за собой. Арс усмехается тихо, прикрывая глаза. — Все ты сдашь, Шаст. Спи давай.