Огонь и Лёд "Битва Пламени и Льда" часть первая

Шло время. Алек не звонил. А я, сгорая от обиды и одиночества, сходила с ума, теряя контроль над собой и выпуская чудовищную силу за пределы своего тела, которая сметая все на своем пути, калечила и разрушала все вокруг. Я искренне молила, чтобы эта катастрофическая мощь была остаточным, временным эффектом, который спустя время сойдет на нет. Но время снова шло, а сила никуда не девалась. Своего апогея она достигла через два месяца, когда мне пришел заказной конверт, и, снова из Вольтерры, отправителем которого являлся Александр. Помня, как предыдущий такой конверт практически разрушил мой брак, я не решалась открыть его и узнать о его содержимом. Но понимая, что тянуть глупо, я дрожащими руками вскрыла конверт и, запустив руку, достала стопку документов. Перелистнув несколько страниц, я вначале не поняла о каких моральных компенсациях и суммах идет речь, пока не дошла до следующего документа, в котором говорилось о добровольной компенсации со стороны моего мужа, в связи с бракоразводным процессом что он начал. Впившись яростным взглядом в белоснежный лист, я лихорадочно читала текст, который совсем скоро стал размывчатым пятном и поплыл перед глазами. Не пожелав со мной дискутировать, он нанял адвоката и подал на развод, в котором преимущество было на его стороне. Для меня, разумеется, было загадкой то, какими аргументами он добился безапелляционного согласия. Единственное, что от меня теперь требовалось, это просто поставить подписи и отправить их назад, без права на обжалование… Пелена ярости и боли затуманила мой разум. Не отдавая отчета в том, что делаю, я стиснула кулаки и, замахнувшись, обрушила их на стол, который загудел и, разлетевшись в щепки, разломился на двое. Меня трясло как в лихорадке. Вся комната пришла в движение и ходила ходуном: со стен падали картины, дребезжали стекла на шкафах — откуда вылетали рамки с фотографиями и книги. Послышался скрежет и треск, обернувшись, я увидела как по стене, вверх к потолку потянулась глубокая трещина, в которую спокойно можно было просунуть руку. Я испугалась, а колебания продолжались по нарастающей. Такое ощущение, что эта сила набрав обороты, теперь жила собственной жизнью, вне моего тела. Звеневшая у меня над головой хрустальная люстра, не выдержав нагрузки, сорвалась с потолка и полетела вниз прямо на меня. Как в замедленной съемке, я наблюдала, как она летит, набирая скорость, а у меня нет ни малейшего желания отойти в сторону, чтобы спастись. Но тут, что-то мощное и твердое оторвало меня от земли и, отшвырнув в сторону, упало сверху, прикрыв собой. Конечно же это был Вильгельм, который услышав, что происходит что-то неладное, поспешил на помощь, и, судя по-всему во время. Вскочив, он оторвал меня от пола и, подхватив на руки, кинулся прочь, от сыпавшейся на голову штукатурки и кирпича. Выбежав из дома, он прижал меня к себе, и мы с ужасом наблюдали, как восточное крыло трескаясь и осыпаясь, проседает вниз. — О! Боже, что я натворила?! — бесконечно бормотала я, находясь в полубессознательном состоянии. — Там же наши люди… Спаси их, не меня… Скорей. — Ты только успокойся, — шептал Вильгельм, глядя на то, как из дома выбегает прислуга, спасаясь от рушащихся стен. — Они успеют… Слабость овладела моим телом и, обессилив от потрясений, я снова провалилась в темноту. Когда я пришла в себя, то узнала, что пробыла без сознания почти трое суток. На мой вопрос: пострадал ли кто-нибудь, последовал более или менее утешительный ответ: к счастью, никто не погиб, но восточное крыло абсолютно не пригодно для жилья, потому что практически стерто с лица земли. Когда я смогла встать с кровати и посмотреть на последствия своей несдержанности, то там уже вовсю велись реставрационные работы. Всё, что уцелело и было ценным, аккуратно упаковали и перенесли в западное крыло или заставили редко используемые салоны и парадные залы. Меня временно переселили поближе к Вильгельму, выделив просторные покои совмещенные с рабочим кабинетом в который перенесли все документы и книги хранившиеся когда-то в моем. Уцелел даже мой любимый глобус из синего стекла, где размерная сетка и континенты были выполнены напылением натурального золота. Но это было больше неважно: я потеряла любимого мужчину, а вместе с ним и интерес и смысл жизни, и, как подтверждение, что это не просто кошмарный сон, на столе, сложенные аккуратной стопкой лежали те самые документы, которые и стали виновником всех тех разрушений, что я нанесла. Стараясь не терять над собой контроль и не выходить из себя, я подошла к столу и, схватив ручку, поставила подписи в тех местах, где это требовалось и, запаковав документы обратно в конверт, покинула кабинет и направилась на поиски Вильгельма. После долгих уговоров, я все-таки упросила герцога, сопроводить меня в Вольтерру, чтобы отдать документы лично в руки Алека. Разумеется, можно было просто отправить их почтой, но мне безумно хотелось взглянуть в глаза этому мерзавцу, ведь он даже не потрудился объяснить мне причину своего решения. Вильгельм пытался отговорить меня от подобного рода унижения, оперировав тем, что я могу выйти из себя, чем поставлю свою жизнь под угрозу, и в данном случае от рук Вольтури. Но я оставалась непоколебима в своих желаниях и, сказав, что пока я слаба, самое время наведаться в гости венценосного клана. Выбрав день, мы с герцогом полетели в Италию, даже не став брать вещи. Наш визит был краткосрочным и, отдав документы, мы в этот же день планировали вернуться домой. Наняв такси, мы приехали в Вольтерру около семи утра. Выйдя из машины, Вильгельм взял меня под руку и аккуратно повел в сторону массивных дубовых дверей древнего замка. Подойдя на ресепшен к миловидной, улыбающейся девушке по имени Джина, мы попросили доложить старейшинам о нашем визите. Обсуждая план поездки, было принято решение, не ставить Вольтури в известность о нашем визите, чтобы Алек не смел сбежать под предлогом важных дел. Томительно ожидая, когда кто-нибудь из свиты Вольтури соизволит появиться и провести нас в парадный зал. Наконец, после бесконечных десяти минут, из дверного проема вынырнул сам Аро и виновато бегая глазками, заторопился к нам. — Мои дорогие, какой неожиданный сюрприз, в столь ранний час! — раскрывая объятия, что были больше похожи на взмах вороньего крыла, ведь пафосный старейшина надел угольно черную мантию с широкими рукавами, отчего стал похож на огромную ворону, с алчными красными глазками. — Мы не на долго, Аро, — пожимая его точеную кисть, ответил Вильгельм. — Какая жалость… — промямлил он. — Что привело вас? — Сказать пару слов моему бывшему мужу, Аро. Я могу его видеть? — процедила сквозь зубы я. Аро немного замялся, но отказать не смог. Указав путь, он повел нас темными, каменными коридорами вглубь замка. — Как твое самочувствие, моя милая? — поинтересовался старейшина. — Было бы лучше, если бы не вот это, и Ваше наигранное сочувствие, которое попахивает откровенным лицемерием.— показав ему конверт, ответила я, едва сдерживая боль в груди. — Я понимаю, ты расстроена, поэтому не обижаюсь на твои слова. Но мне и, правда, очень жаль, что Алек принял такое решение. Я не буду скрывать, что имел планы на тебя и очень разочарован, что теперь вряд ли смогу воплотить их в жизнь, по двум причинам. Первая: ваш развод отменяет твою принадлежность к нашему клану; вторая и самая существенная: я, черт подери, до смерти напуган тем, свидетелем чего стал. И я думаю, что обращать тебя — очень плохая идея, хотя может, я и ошибаюсь. Но так же, несмотря на все это, для меня важен покой и мир в клане, и, учитывая, что в связи с принятым решением, в эмоциональном плане Алека царит полный диссонанс, я готов закрыть глаза на твою осведомленность и опасность, обладательницей которой ты являешься, при этом, не умея ей грамотно владеть, я делаю вывод, что ты как бомба замедленного действия, которая неизвестно когда рванет. Но поверь, если ты вдруг, захочешь разделить бессмертия рядом с нами, я буду искренне рад. — выдохнул Аро. — Эх, а я так радовался, что мы наконец-то стали одной семьей. — Оставь это, Аро, — прервал его Вильгельм. — Что сделано, то уже не исправишь. Алек получит развод, как того и пожелал, никто силой держать его не будет! Просто мы с тобой ошиблись на его счет, вот и все. — Да-да-да.- затараторил Аро, опустив голову и, глядя на полированный мрамор у себя под ногами. — Не думал, что он так легко откажется от своего шанса быть счастливым. Жаль. Но уверен, он поймет свою ошибку… — Боюсь, уже будет поздно… — прошипела я, едва сдерживая злость. Когда перед нами распахнулись двери круглого зала башни, где в центре на своих стульях обычно восседали братья Вольтури, внутри стояли безмолвие и пустота. Никого из вампиров, кроме тех, которые как часовые, застыли возле тяжелых створок, не было. Аро было собрался проводить меня наверх, но я сказала, что прекрасно помню дорогу и без труда найду комнату Алека. Тяжело вздохнув, он остался стоять у основания лестницы, печально глядя мне в след. Не обращая внимания на этот наигранный искусным театралом взгляд, я торопливо поднялась по ступеням и застучала каблуками по коридору ведущего к покоям Алека. Когда до его комнаты осталось не более пятнадцати метров, я увидела, как двери распахнулись и из них, облаченная в полупрозрачную сорочку, выпорхнула Гвен. Увидев меня, она злобно оскалилась и с презрением, ядовито улыбаясь, прошла мимо, практически, зацепив меня плечом. С трудом поборов желание закричать и вцепиться ей в волосы, я взяла себя в руки и, сделав несколько шагов, распахнула двери и вошла в знакомую для меня комнату. Алек в одних штанах метался по комнате, подбирая разбросанные вещи и расставляя их по местам. Услышав звук открывшейся двери, он развернулся, и с дикой яростью в глазах уставился на меня. Поборов страх и дрожь в голосе, я спокойно спросила: — Тебе в очередной раз, так трудно было сказать мне правду о ваших отношениях с Гвен, что ты просто молча решил прислать мне документы на развод? Алек схватил рубашку и, развернувшись ко мне спиной, накинул ее на себя, медля с ответом. — Ты и так все прекрасно знала, Селена. — как-то сдавленно ответил он. — Зачем тогда ты переубеждал меня в обратном? Зачем говорил, что я нужна тебе? — едва сдерживая слезы, прошептала я. — Зачем требовал говорить слова любви, если тебе до них нет никакого дела? Ты хотел еще больше унизить меня? Поздравляю, у тебя это вышло блестяще! Гордись собой! — Ты драматизируешь… — Серьезно? Драматизирую? — закипая от обиды и злости, прорычала я. — Ну, конечно, что для тебя чувства простой смертной девчонки, так, просто пыль! — Ошибаешься, я понимаю тебя, и мне искренне жаль, что ты вынуждена страдать из-за принятых мною решений, и мне жаль тебя. Но ты была права, это Аро заставил меня на тебе жениться. Он думал, что из тебя получится сильный вампир. Но он ошибся. Ты не подходишь для нашего мира. Поэтому я не вижу больше смысла играть в игры, которые мне не по душе. — Что? — схватившись за мраморную стойку камина, прохрипела я. Комната поплыла перед глазами и я ощутила, что пол вот-вот начнет уходить у меня из-под ног. — Я думала, что хоть что-то для тебя значу… Неужели каждое сказанное тобою слово — ложь? — Прости… — выдохнул он, все также стоя ко мне спиной. — Повернись ко мне. — попросила я. — Уходи! — Алек! — Уходи, прошу тебя… — спокойно сказал он, даже не собираясь поворачиваться. — Знаешь, что? — набирая в грудь побольше воздуха, прохрипела я, — Это мне тебя жаль! Ты жалок в своем повиновении перед старейшинами, раболепном послушании и выполнении всех их безумных прихотей. Напускное могущество, которое на деле, не стоит ничего. Ты богат, как король, но никакие деньги мира не купят тебе свободу, и, жить тебе в этом рабстве до скончания времен, в то время как я, проживу, пусть и короткую, но свободную жизнь! — с трудом подавив всхлип, я смотрела на превратившегося в камень Алека: его спина была напряжена, а руки крепко сжаты в кулаки. — Прощай, Александр, надеюсь, мы больше никогда не увидимся… Я зажала рот рукой, чтобы он не услышал рвущиеся из груди рыдания. Глубоко вздохнув, я молча положила конверт на стол и, сняв с пальца кольцо его матери, аккуратно положила поверх бумаг, и, больше не говоря ни слова, вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Стараясь не бежать прочь из этого ада, я торопливо шагала по коридору. У меня за спиной послышался хлопок и тихие шаги. Но я не стала оборачиваться, опасаясь проявить слабость и разрыдаться… Спустившись по ступеням, я практически упала в объятия Вильгельма, но он оказался настолько ловок, что этого никто не заметил. Видимо услышав суету, некоторые вампиры покинули свои комнаты и небольшими группами, кучковались в разных концах зала. Увидев Марка и Кая, я коротко кивнула и, шепнув на ухо герцогу о том, что нам пора, направилась в сторону выхода. Справа от меня, из-за колонны, возникла Гвен. Молниеносно метнувшись ко мне, она вцепилась в мою руку и дернула на себя. — Я говорила тебе, что он мой и никогда не будет твоим! — прошипела она, на самое мое ухо. — Не приближайся к нему, а иначе, я убью тебя! — Смотри не подавись, кусая слишком большой кусок! — прорычала я, вырывая свою руку из ее цепких пальцев. Я почувствовала, как меня обдало жаром. Я начинала выходить из себя, а это грозило огромными неприятностями. — Ты — ничто, всего лишь человек! Так что побойся своих слов! — облизнув губы, промурлыкала она, как кошка, желающая слопать мышку. — Оставь ее в покое. — положив руки на ее плечи, мягко сказал Алек. Он возник практически из воздуха, встав у нее за спиной. — Ей и так, нелегко. — глядя ей в затылок, выдохнул он, но его тон изменился, когда он обратился ко мне. Его голос стал как лезвие, беспощадно кромсающее мое сердце. — Тебе пора. Уходи, Селена, и больше никогда сюда не возвращайся, а иначе, умрешь… Глядя на то, как мой смысл жизни стоит возле другой женщины и стыдливо прячет взгляд, опасаясь смотреть мне в глаза, я ощутила прилив отвращения и ярости, который неконтролируемо выплеснулся наружу. Зал затрясло. Рядом стоящая колонна, из-за которой вынырнула Гвен — треснула, а из-под купола башни полетели острые осколки, набирая сумасшедшую скорость. Алек и Гвен отскочили в стороны, а Вильгельм дернул меня за руку и, прижав к себе, прикрыл собою. Несколько острых осколков распороли его пиджак и поранили руку, из которой тут же хлынула кровь. — Вильгельм! — вскричала я, испугавшись за то, что по моей вине его могло сильно задеть. Видимо, страх за жизнь близкого человека отрезвил мой разум и, опомнившись, я быстро взяла себя в руки. — Я в порядке, — выдохнул он, прижимая рукой рану. — Я думаю, нам пора. У нас через два часа самолет. Пойдем! К счастью, никто не заподозрил в этом всем меня! Бросив прощальный взгляд на старейшин, которые спорили о том, что это было ничто иное, как землетрясение, которых здесь не наблюдалось уже около семи сотен лет, я развернулась и быстрым шагом направилась в сторону дверей с высоко поднятой головой и гордо выпрямив спину. Вильгельм бросал на меня обеспокоенные взгляды, все время интересуясь, нормально ли я себя чувствую. На что, я сквозь зубы отвечала, что держусь из последних сил. Пытаясь меня приободрить, он прижимал меня к себе и целовал в висок, говоря какие-нибудь мотивирующие вещи. Уже почти на самом выходе нас нагнала Джейн. Окликнув меня, она в мгновения ока возникла передо мной и, протянув руки, крепко прижала к себе. — Береги себя! — прошептала она. — А ты, береги его, от глупостей и женского коварства… — едва сдерживая крупные слезы, прохлюпала я. — После всего, что он сделал с тобой, ты просишь для него защиты?! — удивилась вампирша. — Почему? — Потому что, люблю… — как прописную истину, легко выдохнула я. — Любишь? — удивилась она. — А он знает? — Знает, но для него это не важно. — Нет, важно! Я не понимаю, что он вообще творит! Он не любит Гвен… — возмутилась сестра Алека. Я предостерегающе подняла руку и покачала головой. — Ничего не говори, Джейн, потому что это уже не имеет значения. Алек сделал свой выбор и ничего нельзя изменить. Джейн замолчала. Взяв меня за запястье, она скользнула по нему рукой и аккуратно отпустила. Почувствовав прохладу металла, я опустила глаза вниз и посмотрела на свою руку, где сверкая большими изумрудами, красовался массивный золотой браслет, украшенный вязью и восточными узорами. Было видно, что это старинный браслет, который по статусу могли носить только высокопоставленные лица. Я удивленно посмотрела на миниатюрную блондинку. — Что это? — Мой тебе подарок, в благодарность за спасенную жизнь. — мягко ответила она, кажется, искренне улыбаясь. — Мне не нужно за это ничего! Я делала это потому, что так велело мое сердце, а не потому, что я чего-то хотела взамен. — Я знаю, — кивнула она. — Но тебе пришлось выбирать между жизнью кровопийцы и своей. И я искренне удивлена, что ты выбрала мою. Я очень люблю этот браслет, но, от души, хочу подарить его тебе. Пусть он напоминает о том, что мы когда-то были в твоей жизни. — Я думаю, что никогда вас не забуду! — вытирая сорвавшиеся слезы, прохрипела я. — Это просто невозможно! — Он вернется! — выдохнула она, целуя меня в щеку, чего не делала никогда. — Вот увидишь… Испугавшись, что больше не выдержу той боли и тоски, разрывающей мою душу и просто громко, что есть мочи, закричу. Я торопливо развернулась и, вцепившись в руку Вильгельма, покинула стены старого замка.