Иду полным курсом

Траулер Джонси понравился, возможно, даже больше чем дом Агапова, и в среду утром он сам поднялся по сходням, горделиво распушив хвост. – Я начинаю подозревать, что мешать тут будет не он, а я, – вполголоса поделился Калязин. – Места я занимаю больше, а впечатление произвожу намного хуже! Агапов запротестовал, затем пристально на него посмотрел и сказал: – Ты опять шутишь. – Я всегда шучу, – напомнил Калязин. – Ну, практически. Я предупрежу тебя, если решу быть убийственно серьёзным. Алексей заулыбался, но глаза его оставались настороженными. Калязин вопросительно наморщил лоб, мысленно кляня себя за легкомыслие и ненужный сарказм, попросил негромко: – Лёш, извини. – Тебе не скучно со мной? – перебил Агапов. – У меня всегда было плохо с чувством юмора. Калязин приоткрыл рот, не зная, как на это отвечать, и, к счастью, ему представилось время подумать: в каюту заглянул Лямин. – Пошли, – велел он, – там наш сюрвейер приехала. – Приехала? – уточнил Калязин, подчеркнув окончание. – Ага, – Лямин мотнул головой. – Пошли. Он исчез наверху. Агапов шагнул было за ним, но Калязин поймал его за руку и крепко сжал. – Я с тобой потом поговорю, – сказал он, – но, Лёшка, я люблю тебя с чувством юмора или без него, это – не главное в жизни, поверь мне. После первого признания говорить о своих чувствах стало намного легче и стоило того: сейчас Агапов просветлел и заулыбался, заморгал, у него разгладились тревожные морщинки возле глаз. – Иди, – Калязин подтолкнул его к трапу. Сюрвейер с Эллисом уже подходили к траулеру. Калязин сам не понимал, кого ожидал увидеть, но отчего-то она его удивила. Издали она была немного похожа на Зину: невысокая, стройная и светловолосая, – но когда она поднялась на борт, Владимир обнаружил, что невысокая она лишь в сравнении с почти двухметровым Эллисом. – Бирюкова Мария, сюрвейер "Декстры", – представил Картер. – Прошу любить и жаловать, чем лучше вы отнесётесь к ней, тем лучше она отнесётся ко мне! Мария улыбнулась, оценив шутку, и тут же ахнула, растеряв весь свой представительный вид. – Боже, какое чудо! – сказала она, приседая на корточки и беря на руки Джонси. – Здравствуйте! Какой у вас роскошный кот! – Это его, – Горин, капитан "Верного", ткнул пальцем в сторону Агапова. – У нас он на каникулах, как и ты. – Я, к сожалению, на работе, – возразила Мария, но теперь уже улыбаться не переставала. Держа Джонси на согнутой руке, она познакомилась со всеми по очереди, дошла до Агапова и сделала жест, словно укрывает от него кота. – Я у тебя его украду, – предупредила она. – Я всю жизнь о таком мечтала! – Его зовут Джонси, – подсказал Калязин, ухмыляясь. – И мы уже к нему привыкли, так что ничего не выйдет. Агапов энергично кивнул. Мария чуть приподняла брови, посмотрела на него, потом снова на Калязина и с сожалением вздохнула. – Что ж, стоило попробовать! – подытожила она. – Но обниматься-то с ним можно?.. – Если он не возражает, – серьёзно сказал Алексей. Джонси не возражал. Спал он с Калязиным и Агаповым, сворачиваясь между их головами, или уходил в ноги, когда его отпихивали из-за лезущей в нос шерсти, но днём практически всё время проводил с Марией. А Калязин спал и днём, словно пытаясь наверстать упущенное за последнее время. Делать всё равно было нечего: траулер шёл к месту крушения, команда, даже неполная по случаю нерабочего выхода в море, прекрасно справлялась со своими обязанностями без помощи пассажиров, – поэтому Калязин завтракал со всеми, с полчаса сидел на палубе, греясь на солнце, а затем уходил обратно в каюту и засыпал до вечера. Ему ничего не снилось и он не получал никакого удовольствия от подобного времяпровождения, но сил не было ни на что, глаза буквально закрывались сами собой. – А тебе со мной не скучно? – поддразнил он Агапова уже на второй день. – У меня всегда было плохо с активной деятельностью! Агапов поцеловал его ладонь. – Я понял, – кивнул он, улыбаясь. – Правда, Володь, я понял. Он разбудил Калязина, когда "Верный" лёг в дрейф неподалёку от сигнального буя. – Кофеин, – Алексей протянул таблетку и стакан, но от воды Владимир отказался, морщась, разжевал таблетку и поднялся на палубу. Погода портилась. С юга ползли низкие облака, ещё редкие, но уже сизовато-серые, ветер трепал красные предупреждающие вымпелы на корме, где было расчищено место для укладки киля, и полубаке. Лямин переоделся в водолазный костюм и возился с баллонами, оборудование Агапова стояло на палубе рядом. – Нам понадобится примерно час, – предупредил Алексей. – Связь есть, радист постоянно будет нас слушать, так что волноваться не о чем. "Только в этот раз у вас нет сменщиков, которые могут прийти на помощь, если понадобится", – подумал Калязин, но вслух сказал: – Ты ведь мне обещал, что всё будет в порядке. Навалившись локтями и животом на борт, он смотрел, как Агапов с Ляминым спускаются с борта траулера и уходят под воду; в ожидании их возвращения внизу остался тузик с двумя матросами. – Это не опасно, – заметил Эллис, подходя. – Они там уже были. – Не слишком убедительный аргумент, – Калязин хмыкнул, – но я лучше послушаю тебя, чем себя. Эллис похлопал его по плечу. – Маша без ума от вашего кота, – сменил он тему. – А я даже не знал, что он у вас есть. – Это Димки Полунова кот, – объяснил Калязин неохотно. – Наверное, за ним могли бы присмотреть Димкины соседи, но я предпочёл его забрать. Лёшке он тоже нравится, так что не рассчитывай, что мы дадим за тебя взятку котом. – А жаль, – Эллис фыркнул. – Не то чтобы я сомневался в результатах экспертизы, но договориться с представителем страховщика никогда не помешает! Позади них хлопнула дверь, но ни Калязин, ни Эллис не обернулись. Мария подошла и встала у борта с другой стороны от Картера. – Я впервые нахожусь непосредственно на траулере в такой ситуации, – произнесла она задумчиво, заправила волосы за ухо. – Обычно владелец нанимает вторую яхту, чтобы плыть с комфортом. – Что-то не так с твоей каютой? – обеспокоился Эллис. Мария засмеялась. – Эй, я тут не в круизе! – она посмотрела на Картера с упрёком. – Я всего лишь слежу, чтобы ты соблюдал регламент подъёма, пока мне не мешают исполнять мои обязанности, проблем нет. Она развернулась спиной к борту и поставила на него локти, запрокинула голову. Калязин с интересом за ней наблюдал, невольно сравнивая с Зиной, и теперь находил различий больше чем сходства. И всё же общие черты в их поведении и манерах присутствовали в достаточном количестве, чтобы Калязину показалось, что Мария с Эллисом флиртует: не явно, не настойчиво, но несомненно, и Владимир невольно вспомнил, что Зине хватило одной встречи, чтобы заставить Лямина разорвать помолвку. – Всегда бывают моменты, которые можно трактовать двояко, – Эллис неуверенно улыбнулся. – Не хотелось бы, чтобы ты завернула моё дело из-за того, что плохо спала на неудобной койке! – Я отлично спала, – Мария приподняла брови. – Жалко, что одна... "Ого!" – изумился Калязин, но она закончила: – ...никак не могу уговорить Джонси остаться со мной на ночь. Владимир, поделись секретом, что для этого нужно сделать? – А он тебе действительно нравится, – Калязин кашлянул, пытаясь скрыть неловкость. – Я тебе больше скажу, – Мария наклонилась к нему, будто невзначай положив руку на локоть Эллиса, – я влюблена в вашего кота без памяти! – Каждому своё, – пошутил Эллис. – Кто в котов влюбляется, кто в яхты... Он осёкся, облизал губы и попросил: – Извини, Вовка. Калязин покачал головой. – Ничего, – сказал он. – Тут действительно каждому своё. Внизу закричал кто-то из матросов. Вздрогнув, Калязин посмотрел на воду и увидел в волнах голову в капюшоне и маске, и ещё через секунду понял, что это Лямин. Один. Агапова нигде не было видно. – Стой! – Эллис успел прижать его плечо, прежде чем сам Калязин понял, что собирался сигануть через борт. – Погоди. Слава не сигналит тревоги. Спокойно, Вова. Калязин скинул его руку. Его затрясло, он стиснул зубы и заставил себя дышать глубоко и ровно, пока Лямина поднимали наверх, и лишь когда Слава оказался на палубе, сошёл к нему, спросил отрывисто: – Где Лёшка? – Заканчивает, – Лямин быстро взглянул на него и отвернулся, снимая с себя амуницию. – Я потёк! Я не мог с ним спорить, когда он сказал, что останется, у меня не было на это времени! – Вовка, всё хорошо будет, – поспешно сказал Эллис, на этот раз не трогая Калязина. – Лёшка – спец, он не стал бы рисковать. Если он остался, значит, уверен, что всё в порядке. Владимир глубоко вздохнул и почувствовал, как закружилась голова. – Я потёк, – повторил Лямин с отчаянием. – Я не мог остаться, я в лучшем случае декомпрессию бы схватил!.. – Ага, – Калязин машинально кивнул и отступил к борту, взялся за него руками, посмотрел на часы. До оговорённого Агаповым срока оставалось ещё минут пятнадцать. За его спиной Эллис что-то тихо обсуждал с Ляминым, затем ушёл, вернулся и уверенно, почти весело сообщил: – Там всё в порядке. Они успели застропить киль поперёк и подложить продольную шлею, её оставалось лишь застегнуть и закрепить крюк. Лёшка уже поднимается, я только что говорил с радистом. Калязин повернул голову и сморгнул, чувствуя себя полным идиотом. – Поднимается?.. – повторил он растерянно. – Да, – Эллис кивнул, чувствуя явное облегчение от того, что Калязин вообще заговорил. – Ему нужно ещё минут десять, и он будет наверху. Подошёл Лямин, на ходу натягивая толстовку. – Я не мог остаться, – в третий раз сказал он. – У меня что-то с баллонами, давление стало падать. Воздух выходил. – Я забыл, что есть связь, – признался Калязин, глупо улыбаясь. – Извини, Слава. Всё нормально. Агапову он о своих страхах ничего не сказал, только подмигнул, когда Алексея подняли на палубу, и помог переодеться в сухое. У Агапова были холодные руки и кончик носа, но и только, и Калязин ограничился тем, что спросил: – Надеюсь, к "Дантеле" ты один не пойдёшь? – Нельзя, – серьёзно ответил Агапов. – Тут мы застропили, я мог задержаться, а там мне одному никак, это категорически запрещено. Посмотрим сейчас, что можно сделать. Не хотелось бы сорвать всю экспедицию из-за пробитого шланга. Калязин закусил губу. – Ага, – сказал он. – Я могу чем-нибудь помочь? – Поспать рядом, – Агапов заулыбался. Калязин насмешливо приподнял брови. – Говоришь, нет чувства юмора? – хмыкнул он. – Как по мне, так всё отлично. С "Дантеле" пришлось повозиться. Поднятая на поверхность вверх килем (вернее, тем, что от него осталось), она представляла жалкое зрелище; её перевернули краном траулера и прицепили к понтонам, но даже на понтонах она просела почти до леерных стоек. Мачту, обломившуюся у самого пяртнерса, решили не поднимать, Агапов с Ляминым срезали такелаж. Это не было предусмотрено заранее, в результате они провели лишние минуты на грунте и сделали дополнительную остановку при подъёме, но проблем с оборудованием в этот раз не возникло. Лямин вернулся довольный и ещё некоторое время обсуждал с Агаповым удачный вчерашний ремонт. – И стоит она того? – полюбопытствовал Горин у Эллиса, держащего руки в карманах. – Дело принципа, – хмуро ответил Картер. – Яхта не должна тонуть на ровном месте. Я хочу знать, что случилось. – И денег не жалко? – Игнат хмыкнул. – Жалко, – Эллис пожал плечами. – Они на меня с неба не падают. Мне дешевле было бы новую яхту купить, чем тебя нанимать. Он вздохнул и замолчал, разглядывая зажатую шестью понтонами "Дантеле", потом оглянулся на Калязина. – Что скажешь? – спросил он. – Киль видел? – Видел, – подтвердил Калязин. Киль он осмотрел ещё накануне, сразу после того, как его сфотографировала Мария, и её тоже заинтересовало, что он думает по этому поводу. Ей Владимир не ответил, отшутился, извинился и ушёл, но промолчать сейчас не мог. – Похоже на дефект конструкции, – сказал он неохотно. – То, о чём Драккар говорил? – Нет, – Калязин покачал головой. – Насчёт болтов Па... – он осёкся, исправился: – Драккар всё-таки напрасно волнуется. Это нормальное крепление бульба для яхт такого типа. Обернувшись, он поднял брезент, закрывающий киль, и присел на корточки. Эллис опустился рядом, Горин тоже подошёл и встал, скрестив руки на груди. – Никогда не доверял пластику, – сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Корпус "Титаника" был металлическим, а "Султанны" – деревянным, это не помешало им пойти на дно, – отозвался Калязин машинально и достал из кармана рулетку. – Пятнадцать миллиметров. Эллис понял его правильно. – А должно быть?.. – уточнил он. – Учитывая, что килевые болты к собственно килю не крепятся? – Калязин наморщил лоб. – Стандарт – около семидесяти. И ещё, смотри: толщина бракета – всего пять миллиметров. Это катастрофически мало, и если это не конструктивная ошибка, то что? Он покачал головой, признался: – Я бы не стал проверять такие вещи перед покупкой, да и как проверять, не сверлить же дыры? Это, ну, сродни паранойе. Такого просто не может быть. Эта мысль преследовала Калязина со вчерашнего вечера. Он снова перестал спать; накануне он списал это на кофеин, но сегодня, когда Агапов заснул, запустив пальцы в шерсть довольного таким вниманием Джонси, Владимир тихо слез с койки, натянул свои брюки и Лёшкину толстовку и поднялся на полубак, встал в свете фонаря, облокотившись о рейлинг. Ему было не по себе. "Дантеле" сошла со стапелей одной из самых известных верфей мира, её представили на прошлогоднем салоне, и Калязин точно знал, что ещё одна сто одиннадцатая благополучно ходит в Европе. А с яхтой Эллиса случилась беда, которую невозможно было предвидеть, но которая в любой момент могла повториться. Калязин на сто процентов доверял "Фантазии" (особенно после апрельской посадки на мель), в крайнем случае он мог бы разобрать зашивку и действительно высверлить отверстие, чтобы замерить толщину ламината и не сомневаться больше. Вот только "Фантазии" больше не было, а с чужой яхтой этот номер не пройдёт. Если случится чудо, если Павел уговорит кого-то из участников сдать яхту в аренду вместо того, чтобы самому пройти дистанцию, Калязину придётся положиться на удачу. В холодном южном море. В сезон штормовых ветров. "Карт успел спустить плот", – напомнил он себе, однако легче не стало. Калязин готов был рискнуть, если бы речь шла о нём, но совершенно не хотел рисковать Агаповым – и не хотел снова услышать, как Агапов говорит, что проиграл. "Любая гоночная яхта аттестована", – проговорил он мысленно, зажмурился и потёр лицо рукой. Аттестована, да. Как и "Дантеле": Эллисы дошли на ней до архипелага Хорошева и получили отметку, с которой сто одиннадцатую без вопросов допустили бы до Рождественской регаты, где она затонула бы ещё быстрее, чем здесь, на плато. Что-то коснулось его ноги, и Калязин вздрогнул, но это был всего лишь Джонси. – Ты что тут делаешь? – Владимир присел на корточки и погладил кота по спине. Джонси выгнулся и распушил хвост, раскрыл рот, то ли беззвучно мяукая, то ли зевая. – Пойдём вниз? – Калязин поднял Джонси на руки и почесал его за ухом. – Вот с тобой-то что ещё делать, кстати... Они не смогут взять кота на Рождественскую регату, если всё сложится благополучно. Гонка тяжёлая, случиться может что угодно, и Калязину вовсе не хотелось в критическую минуту разыскивать на яхте кота, на это попросту могло не остаться времени. Он впервые всерьёз подумал о том, чтобы отдать Джонси Марии, вздохнул, ссадил его на койку Агапова и сел на пол рядом. "Димка, что бы ты сделал? – спросил он, запрокинув голову к потолку каюты. – Ты бы ей доверился?.." Утром он задал тот же вопрос умывающемуся Агапову. Алексей вытер лицо и обернулся, подумал, нахмурившись, потом сказал: – Я не знаю, что она за человек. Калязин пожал плечами, но прежде чем он успел заговорить, Агапов продолжил: – Но если так посмотреть, может, ему с ней будет лучше. Она вроде нечасто куда-то выезжает, как сейчас, а мы... Он замялся, неловко улыбнулся и сел, посмотрел на Калязина, комкая в руках полотенце. – Володь, слушай, – начал он, – я всё думаю насчёт службы в полиции. – Мне казалось, ты уже решил? – удивился Калязин. – И я по-прежнему считаю, что для тебя это отличный выбор. – Ну да, – Агапов снова заулыбался. – Всё так, но, Володь, это двадцать пять недель обучения. В Бирсби, колледж там. Я уеду почти на полгода. Калязин кивнул, начиная понимать, к чему Алексей клонит. – Я не знал, как быть с этим, – Агапов облизал губы, – но теперь, когда эллинг, ну... – Сгорел, – Владимир снова кивнул, – и мне негде и не над чем работать, я могу поехать с тобой, снять там квартиру, и мы однозначно будем видеться чаще, чем если я останусь здесь. Ты прав. Агапов втянул голову в плечи. – Да, – подтвердил он. – Это было бы круто. Ты ведь можешь отложить постройку нового эллинга? Мне будут платить стипендию, и вообще... Он растерялся, сбился и покраснел. Калязин закусил губу, но заставил себя улыбнуться. Агапову не нужно было знать о том, куда пойдёт страховка, и Калязин не собирался ему говорить. Полгода – достаточный срок, чтобы придумать выход из этого положения; Драккар сказал, всей суммы не потребуется и, в конце концов, один раз ему дали кредит, почему бы не попробовать снова?.. – Могу, – ответил он. – И отложу. И поеду с тобой. Алексей облегчённо вздохнул. – Хорошо, – сказал он. – Я надеялся. И я думал о Джонси, ну, взять его с собой, но Бирсби – большой город, как он там будет?.. – Джексон не меньше, – Калязин помолчал. – Спроси Марию. Поговори с ней. Узнаешь, что она за человек, и если решишь, что ей можно доверить кота, спроси Джонси. – А почему не ты? – полюбопытствовал Агапов. "Потому что, возможно, Картер попросит меня выступить экспертом, если понадобится судебное разбирательство, – Владимир сморгнул. – Потому что кот должен напоминать ей только о хорошем". Он усмехнулся, осознав, о чём думает и как глупо это выглядит, сказал уверенно: – Потому что. Агапов засмеялся и сел перед Калязиным на корточки, обхватив руками его колени. – Ладно, – согласился он. – Я поговорю. Сам того не зная, правда, Алексей предоставил Калязину отличное объяснение тому, что он не пытается добиться от полиции разрешения на расчистку арендованного участка и новую застройку. – Я поеду с Лёшкой в Бирсби, – сказал Владимир отцу, и вопрос был закрыт. – Вернусь – отстроюсь, – пообещал он Гаруфалосу и объяснил Лямину: – Куда мне? Нанять рабочих, а потом летать из Бирсби по каждой ерунде?.. Подождёт. – В общем, да, – Слава хмыкнул. – На процентах с прибыли клуба вы оба можете вообще не работать. На это Калязин не ответил. Его беспокоило, что от Драккара нет вестей. Павел появлялся на форуме ежедневно, но Калязину не писал и не звонил, а Владимир, разумеется, не собирался спрашивать сам. Он нервничал; ему удавалось скрывать это от родителей, Гаруфалоса и остальных, но Агапов заметил, спросил: – Что-то не так с "Дантеле"? – Кроме того, что это – беспрецедентный заводской брак? – Калязин с готовностью ухватился за эту версию. – Не представляю, как "Декстра" будет оправдываться, этому нет объяснений. Илья, Машин коллега, запросил для сравнения данные с европейской сто одиннадцатой, так ей, оказывается, специально укрепляли борта, но "Декстра" промолчала и не отозвала ни "Дантеле", ни ещё одну, их три таких, представляешь?.. – То есть, вина точно на них? – поразился Агапов. – Если они знают, чего тогда добиваются? – Я думаю, попытаются доказать, что были нарушены условия эксплуатации, – Калязин вздохнул. – До января провозятся здесь, потом отправят её грузовиком в Джексон и продержат там ещё пару месяцев. За это время утихнет ажиотаж, кто потом сопоставит самое стремительное кораблекрушение за последние десять лет и выплаченную "Декстрой" компенсацию?.. Агапов помолчал. – Довольно-таки подло, – хмуро заметил он наконец. – И ничего нельзя сделать? – А что ты предлагаешь? – Калязин выпрямился. – Руководство верфи уже в курсе ошибки, виновного они сами найдут и разберутся с ним, им ведь тоже повторение инцидента ни к чему. А потом, возможно, просто предложат Картеру отступные, чтобы он отозвал иск, тут уже Карту решать, пойдёт ли он на мировую. – И они будут дальше строить яхты, которые могут утонуть на ровном месте в хорошую погоду?! – не поверил Агапов. – Ты так спокойно об этом говоришь!.. – А что ты предлагаешь? – повторил Владимир, начиная злиться. – Лёша, они уже поняли, что облажались и что второй раз это им с рук точно не сойдёт! Это их репутация, они не станут рисковать ею снова. Всё, что может сделать Картер, это выбить с них побольше! Всё, что могу сделать я, это стоять с умным видом и повторять, как заезженная пластинка, что это конструктивная ошибка! Я сделал для Карта расчёты, всё, больше от меня ничего не зависит!.. Он осёкся, потому что Алексей закусил губу и смотрел на него с обидой, недоумением и даже, пожалуй, с испугом. Калязин сник, отвернулся, медленно перевёл дух. – Лёш, прости меня, пожалуйста, – попросил он. – Я не хотел на тебя кричать. Он запустил пальцы в волосы, помолчал и добавил: – Мне тоже не очень-то нравится этот компромисс, но, слушай, давить на верфь бесполезно и опасно. Не для нас – для верфи. Для всего яхтинга. То, что случилось, – человеческий фактор. Так бывает... Агапов покачал головой. – Ты начал говорить так, словно обвинение верфи – дело решённое, – сказал он сдавленным голосом, – а теперь выясняется, что это просто замнут, и всё. – Лёш, – позвал Калязин. Агапов поднялся и отошёл к окну, встал, обхватив себя руками за плечи. В тёмном стекле как в зеркале отражалось его лицо, Алексей хмурился. – И ты бы тоже согласился на отступные, если бы речь шла о "Фантазии"? – спросил он. Калязин вздохнул и закрыл глаза. Агапов ждал. – Я не знаю, – ответил Владимир наконец. – Ты хочешь услышать, что я устроил бы континентальный прецедент? "Владимир Калязин против верфи "Декстра"?.. Я не могу тебе этого обещать! Я не знаю, как бы я поступил, но знаю, как не поступил бы! Я не стал бы раздувать скандал, в результате которого сотни людей, включая меня, потеряют работу, а яхтинг будет скомпрометирован на долгое время!.. Он встал, собираясь уйти в комнату, но в последнюю секунду передумал, подошёл к Агапову и взял его сзади за плечи, прижался лбом к его шее. – Я не знаю, Лёшка, – повторил он тихо. – Прости меня. Я не могу дать тебе тот ответ, который ты хочешь услышать. Я не такой хороший человек, как ты. Агапов шмыгнул носом и переложил свои руки поверх рук Калязина. Владимир потёрся о него щекой, снова вздохнул. Ему стало стыдно за свою несдержанность. – Прости меня, – попросил он снова. Алексей обернулся и сгрёб его в охапку. – Ты был прав, когда сказал, что я ничего не смыслю в яхтах, – шепнул он. – Я не подумал о людях, и я вообще не имел права задавать тебе такой вопрос. Ты меня прости, ладно? Я просто, ну... – Расстроился, – закончил за него Калязин, погладил по спине. – Я понимаю. Агапов кивнул. – Скоро мамина годовщина, – заметил он как будто невпопад, объяснил: – Её не стало. Сандро умирает. С папой я разругался из-за "Фантазии", и при этом с "Фантазией" я тоже не смог ничего: я сам отказался от Факультетов, я посадил её на мель и я даже не успел сделать тебе подарок!.. И я думал, у других не так. Думал, просто я невезучий, но ты говоришь, что верфь замнёт дело. Выходит, это не я, это всё время так, никогда ничего не случается так, как хочется, всегда приходится отходить, уступать, искать компромисс... Он замолчал, отстранился, продолжая держать Калязина за плечи. – Я не могу так, – сказал Агапов печально. Владимир погладил его по щеке. Из всей сбивчивой тирады он понял лишь то, что Агапову плохо, и это Калязина не удивляло, но приводило в отчаяние, потому что сейчас он ничем не мог Алексея утешить. Калязин не мог вернуть Ладу или вылечить Сандро, не мог спасти "Фантазию"; всё, что ещё оставалось, это Рождественская регата, о которой Алексей мечтал, но Драккар молчал, и Калязин был практически уверен, что долгожданный звонок так и не раздастся. Он вдруг сообразил, что совершил ошибку, вообще обратившись к Павлу. На первый взгляд решение казалось правильным, но на самом деле существовал более простой путь, нужно было всего-навсего написать другому человеку. Калязин едва не застонал от досады, уткнулся лицом Агапову в плечо, чтобы себя не выдать, и Алексей с готовностью вновь его обнял и глубоко вздохнул. – Я без тебя с ума бы сошёл, – признался он. – Я всегда буду благодарен Сандро за то, что он нас познакомил! Он уже практически успокоился, он никогда не переживал долго, и сегодняшний день исключением не стал; помедлив, Агапов поцеловал Калязина в ухо, прихватил губами, позвал тихо: – Скажи, что ты на меня не сердишься! "Я на себя сержусь", – подумал Владимир, а вслух ответил: – Не за что сердиться. Прости, что я так отреагировал. Ты очень хороший человек, Лёшка. Агапов смутился и заулыбался. А Калязину хотелось орать. Дело было сделано, не остановишь, не откатишь. Павел согласился помочь, наверняка переговорил уже с кем-то, что-то придумал, но Калязин не мог перестать думать о том, что попросил напрасно, потому что в Рождественской регате участвовал в том числе и Денис. Он каждый год ходил из Джексона в Тробар ради развлечения, результаты не имели для него большого значения и, возможно, он согласился бы уступить Калязину свою "Дианеру", если бы знал всю подоплёку происходящего. Они были достаточно хорошими знакомыми, чтобы Владимир рискнул попросить, и достаточно чужими друг другу, чтобы он мог заплатить Денису за аренду так же, как любому другому владельцу яхты. "Я должен был спросить его", – Калязин остановил невидящий взгляд на ноутбуке, лихорадочно пытаясь сообразить, на форуме ли Денис сейчас. "Может, ещё не поздно?.." – О чём ты думаешь? – Агапов пристально посмотрел на него. – Мне нужно кое-что узнать на форуме, – честно сказал Владимир. – Подождёшь? А потом пойдём спать. – В душ схожу пока, – Алексей кивнул. Калязин ушёл с ноутбуком в гостиную, забрался с ногами на диван. Денис был в сети – как и Драккар, и оба поприветствовали Калязина в модераторской. "Слышно что-нибудь по "Дантеле"? – полюбопытствовал Павел. – Из того, о чём ты можешь говорить?" "В январе её забирают в Джексон, – ответил Калязин. – Она в любом случае восстановлению не подлежит". "Что, если бы тебя попросили, ты бы не взялся?" – поддел Денис. Владимир невольно улыбнулся, вспомнил "Дантеле", подвешенную на стропах и извергающую мутные водопады из пробоин в днище, и помрачнел. "Нет, – написал он. – Это невозможно. Только если полностью заменить скорлупу, но оно того не стоит. Яхта в утиль". "Значит, с начинкой, по крайней мере, всё в порядке, – сделал свои выводы Денис. – А ты ходил на ней?" "Нет", – снова набрал Калязин. Он щёлкнул по аватарке Дениса, открывая окно личного сообщения, уставился на пустое поле, не зная, как начать. На волне отчаяния просить Драккара было легко, но сейчас у Калязина переворачивалось всё внутри при одной мысли о том, что нужно вновь признаться в своей – и Лёшкиной! – слабости и вторгнуться в святая святых, замахнуться на личное; это было сродни попытке одолжить ребёнка или любимую женщину. Или кота. Джонси уехал к Марии навсегда, не на время, не в аренду. "Дианера" ничем не отличалась в глазах Калязина от домашнего животного. "Я не могу", – подумал он. И всё же попытался. Драккар попрощался и покинул форум, Денис остался и сам перешёл в личные сообщения, спросил: "Извини, если что, но – слышно что-нибудь о твоём эллинге? Нашли того, кто это сделал?" "Нет, – в третий раз ответил Калязин. – Мне сразу сказали, это дело не быстрое". Он помедлил, набрал, не отправляя: "Да, в связи с эллингом..." Фраза показалась ему фальшивой и надуманно беззаботной, он стёр её и попробовал ещё раз. "Я хотел попросить тебя об одолжении"?.. Это выглядело ещё хуже. Владимир тихо застонал и закрыл лицо рукой. "Если я могу чем-то помочь, – написал Денис, – только скажи". Калязин закрыл глаза и беззвучно выругался. "Я не могу, – понял он. – Не могу". "Я проиграл". Он сглотнул и медленно, одним пальцем, напечатал: "Спасибо. У меня всё в порядке". Вопрос был закрыт. Надеяться оставалось лишь на Драккара. Страховая компания без задержек и споров выплатила положенную сумму и прислала чек с курьером. – Этого хватит на эллинг? – полюбопытствовал Агапов, заглядывая Калязину через плечо. – Более или менее, – неопределённо ответил Владимир, заткнул чек за раму зеркала, чтобы позже отнести в банк. – Давай я схожу за хлебом, а ты пока сообразишь нам завтрак?.. Ему пришлось одеться, чтобы открыть курьеру дверь, пока Агапов ещё ходил в одних трусах, босой и встрёпанный. Алексей улыбнулся и попросил: – Возьми чего-нибудь сладкого, ладно?.. Калязин ему подмигнул. Он всё-таки сочинил письмо Денису, но не отправил, сохранил в черновиках, а потом они до ночи составляли резюме Агапова для полицейской академии. Агапов не помнил ни одной даты в своей рабочей биографии и в итоге вытащил все документы, разбросал по кровати и выуживал то один, то другой; Калязин валялся в подушках, поставив ноутбук на живот, и Алексея дразнил, за что тот в итоге карандашом пощекотал ему пятку. Калязин отдёрнул ногу и уронил на пол кожаную папку, рассыпав фотографии. – Извини, – Владимир приподнялся и свесился с кровати, разглядывая снимки, пока Агапов откладывал бумаги. – Это твой отец? "Отчим", – исправился он мысленно, но промолчал, потому что Агапов кивнул и сел рядом, собрав фотографии себе на колени. – Это их с мамой свадьба, – сказал он, улыбаясь. – Это в Кэме, на Эль Понд, мы снимали там квартиру, сколько я себя помню. Там через два дома клубное кафе, где мы всегда мой день рождения отмечали, а через улицу – Центр плавания и хоккея. – Хоккея? – удивился Калязин. На фотографии Ладу держал за руку крепко сбитый мужчина в куртке железнодорожника. В отличие от Лады, он не улыбался, но Лада прижималась к его плечу и выглядела умиротворённой. Ещё она была беременна, живот угадывался под платьем и кофточкой, и Калязин почувствовал себя странно, сообразив, что таким образом на фотографии присутствует и Алексей. – Я выбрал плавание, – Агапов не заметил его замешательства. – Маме так было спокойнее, а папа вообще спортом не увлекается, он удовольствовался бы и школьными нормами. Калязин перевернул фотографию. "Владимир и Лада", – подписал кто-то. – Владимир?.. – снова вслух спросил Калязин. – А, точно, Зина говорила. Так вот почему "Володя", а я-то думал, откуда ты это взял, если все меня Вовкой зовут. Я прав? Агапов покраснел. – Мама всегда так папу называла, – подтвердил он. – Я привык. А ты сказал, что не возражаешь. – Ага, – рассеянно согласился Калязин, кивнул и отложил снимок, взял следующий, где маленький Агапов сидел у Лады на руках на фоне деревянных стеллажей, заполненных ящиками до самого потолка. – Мама архивариусом работала в колледже, – объяснил Агапов. – Она меня часто с собой брала. Они с папой надеялись, я туда поступлю в итоге, а я поступил, но бросил. – Скучно стало? – Владимир улыбнулся. Фотографий с родителями оказалось не так много, на большей части снимков Алексей был один: на качелях, в бассейне, в школе; с игрушками, в маске для плавания, в цветном гипсе. – Это я как раз решил на коньках покататься, – Агапов положил подбородок Калязину на плечо. – Проехал метров пять, упал и сломал ногу. Потом было смешно и стыдно, пришлось учиться, как гипс сняли. – Получилось? – Конечно, – откликнулся Алексей. – А из колледжа ушёл, потому что дайвингом увлёкся. Курсы дорогие, пришлось выбирать, чего я хочу. Тем более, Володь, ну какой из меня учитель? – Да, это ты лучше Гарчу оставь, – согласился Калязин. – Быть полицейским тебе пойдёт больше. Отчего-то именно о полиции он теперь и подумал, вернувшись и обнаружив на подъездной дорожке тёмно-зелёный "платон". Агапов не предупреждал, что ждёт кого-то в гости; нахмурившись, Калязин взбежал на крыльцо, нашаривая в кармане телефон, и едва успел отпрянуть, когда Агапов открыл дверь ему навстречу. Он так и не причесался, но надел джинсы и белую майку Калязина, видимо, первой подвернувшуюся ему под руку. – Папа приехал! – прошептал Агапов, вытаращив глаза. – Ага, – Калязин хмыкнул и вручил ему пакет, уточнил, понизив голос: – Он знает? Ну, о нас? Агапов кивнул. – Ну и отлично, – подытожил Калязин и первым вошёл на кухню. Агапов-старший встал ему навстречу. В сравнении со свадебной фотографией он несильно изменился, только набрал немного лишнего веса, да ещё волосы из тёмных стали практически белыми. Он даже одет был в похожую куртку с погонами и эмблемой на рукаве, из нагрудного кармана торчала шариковая ручка с изжёванным колпачком. – Доброе утро, – сказал Калязин, протягивая руку. – Привет, тёзка, – Агапов-старший кивнул. – Я на минутку заскочил, сомневался, честно говоря, что вообще вас застану. – Снова куда-то отправляют? – спросил Алексей и получил неожиданный ответ: – Так я в Керске сейчас, на один день приехал, уж очень меня ваш Колиньш допёк. Калязин не удержался от любопытного взгляда. – Кофе? – предложил он. – Или позавтракаешь с нами? Мы как раз собирались. – На вокзале поел, спасибо, – отказался Агапов-старший. – Вот воды бы, душно сегодня. И объясните мне, что нужно этому парню? – Всё и сразу, – пошутил Калязин, исправился, не зная, насколько хорошо у Лёшкиного отчима с чувством юмора: – Он невероятно дотошный, может спросить всё что угодно, у него какие-то свои методы расследования. Ну и ещё он хам. – К этому мне не привыкать, – Агапов-старший отмахнулся, взял у Алексея стакан, поблагодарил и одним глотком осушил наполовину, а сам Алексей наконец сориентировался и оттеснил Калязина от плиты, распорядившись: – Посиди, я сейчас всё сделаю. В кухне воцарилась неловкая тишина, затем Агапов-старший поинтересовался: – Так это ты переделывал яхту Лады? – Пап, – влез Алексей. На него никто не обратил внимания. – Я, – подтвердил Калязин, чувствуя, как снова накатывает тоска. – Уникальный шанс, никто бы не отказался, но повезло именно мне. – Да, я статью читал, – удивил его Агапов-старший. – Ты действительно один всё это делал? – С Лёшкой, – поправил Владимир. – Он мне здорово помогал. – Ну, это было в его интересах, – неопределённо заметил Агапов-старший, помолчал, сцепил пальцы в замок, пристально глядя на Калязина. – Мне жаль, что так вышло с твоей мастерской. "...и с яхтой", – добавил мысленно Калязин, кивнул. – Что дальше планируешь делать? – Пап, – снова вмешался Алексей. Калязин поймал его за руку, пожал мизинец, улыбнулся. – Пережду пока, – ответил он спокойно. – Поеду с Лёшкой в Бирсби, попробую в марину устроиться для начала, а там посмотрим, как дело пойдёт. Он не понимал, о чём конкретно говорить: о работе в целом, о связи с "Фантазией", отношениях с Алексеем?.. Агапов-старший смотрел на пасынка и как будто что-то решал для себя, но Калязин даже приблизительно не мог предположить по его лицу, что он думает. – Ещё неизвестно, куда меня распределят после академии, – хмуро сказал Алексей. – Первые четыре года я не имею права выбирать место службы. – Дальше Королёва не зашлют, – Агапов-старший пожал плечами. – Будешь национальный парк какой-нибудь патрулировать, утконосов гонять и вомбатов через дорогу переводить. На это Алексей не ответил, а Калязин сообразил, почему Агапов не слишком часто общается с отцом. "Отчимом", – в очередной раз напомнил он себе. – Вряд ли им нужны люди в отличной физической форме и с навыками оказания первой медицинской помощи только для того, чтобы переводить утконосов через дорогу, – заметил он, улыбаясь, и катнул пробный шар: – То есть, не то чтобы я возражал, если Лёшка будет работать в безопасном месте, но вряд ли нам повезёт настолько. – Даже в безопасном месте может случиться всё что угодно, – Агапов-старший в ответ не улыбнулся. – Хотя национальный парк и правда неплохой вариант. Он разглядывал Калязина и хмурился, поднялся, когда Алексей выключил конфорку и взял тарелки. – Не стану вам отбивать аппетит, – сказал он отрывисто. – Поеду, Колиньш меня уже ждёт, наверное. – Рад был познакомиться, – Владимир снова первым протянул руку. – Взаимно, – Агапов-старший на секунду замялся, но руку пожал. "Я тебе не нравлюсь? – Калязин закусил губу. – Ты тоже имел какие-то планы на Лёшку или дело именно во мне?.." Он остался на кухне, пока Алексей провожал отчима до двери. Они о чём-то тихо говорили в прихожей, Калязин не мог разобрать слова, но тон был дружелюбный; наконец, Агапов неловко рассмеялся, запротестовал: – Папа!.. Калязину стало любопытно, но он не оборачивался, смотрел в окно, пока Алексей не вернулся, да и тогда ещё несколько секунд следил за "платоном", медленно отъезжающим от дома. – Володька, садись, всё остынет, – напомнил Агапов. Лицо и шея у него были красными; поймав на себе взгляд Калязина, Агапов смутился ещё сильнее и невольно закрылся рукой, потом снова засмеялся, попросил: – Не смотри так! – Как? – Калязин сел на освободившееся место у стола, положил подбородок на сцепленные руки. – Лёшка, ты чего? – Ничего, – Агапов замотал головой. – Всё в порядке. – Ладно, – согласился Калязин, улыбаясь. – Как скажешь. Некоторое время они ели молча. Постепенно Алексей успокоился и выровнял дыхание, спросил: – Ну как он тебе? – Мы только познакомились, – Калязин наморщил лоб. – Что ты хочешь услышать? – Что ты подумал, – Агапов наклонился вперёд. – Твои первые впечатления. Владимир помедлил. Он знал, что должен сказать что-то хорошее или хотя бы нейтральное, но в этот раз передать свои ощущения словами оказалось не так-то просто. – Он тебе не понравился?.. – догадался Агапов. – Я ему не понравился, – мягко поправил Калязин. – И я его понимаю, он ведь наверняка ждал, что ты женишься и заведёшь детей. Агапов отчего-то снова вспыхнул, но на этот раз ещё и нахмурился, втянул голову в плечи и возразил: – Нет. Детей он не ждёт. Калязин отложил вилку. – Почему ты так думаешь? – спросил он осторожно. Ему показалось, что Агапов уже пожалел о том, что сказал, однако, помолчав, Алексей всё же ответил: – У нас был, ну, разговор. Мы сильно поссорились тогда. – Извини, – Калязин взял его за руку. – Лёш, извини, я не хотел. Агапов снова помотал головой. – Тебе тоже надо знать, – произнёс он упрямо. – Я предупредил его, что не хочу детей и не заведу их никогда. – Но... – начал Калязин, вспомнив, как Агапов обрадовался известию о будущей племяннице и с каким удовольствием он проводил время в детской компании; Агапов поднял глаза и перебил: – Своих детей. Калязин сморгнул. – У обоих моих родителей рак, – тихо сказал Агапов. – У обоих, Володя. Это может быть наследственным. Я не хочу передать это дальше. Он облизал губы. У Калязина окончательно пропал аппетит, ему стало холодно, во рту пересохло. Он смотрел на Агапова и чувствовал, как на спине выступает липкий пот. – То есть, – Алексей улыбнулся, – у меня не будет детей, потому что я с тобой, но если бы не ты, я всё равно никогда бы не стал. Нет. Не хочу. – Зина рискнула, – проговорил Калязин непослушными губами. – У неё только половина моего риска, – серьёзно ответил Агапов. – И даже в нём есть смысл. А у меня нет. Он помолчал. – Папа разозлился, когда я ему это выложил, – закончил он. – Мы сильно поругались тогда, но потом он понял. – Замолчи, – попросил Владимир, встал, обошёл стол и обнял Агапова, притянул к себе, запустил пальцы в его волосы. – Лёшка, ты сумасшедший, как так можно!.. Агапов вздохнул и потёрся лбом о его живот. – Я не хотел тебя расстраивать, – сказал он. – Замолчи, – повторил Калязин. – Нет никакой наследственности. Ничего не хочу об этом слышать. Даже не думай. – Не буду, – пообещал Агапов. Калязин закрыл глаза. "Не надо, – подумал он. – Не его. Пожалуйста..." Он сглотнул и закусил губу, вспомнив измученное лицо Лады на белоснежной подушке и чётки рядом, и словно прочитав его мысли, Агапов снова заговорил. – Ты съездишь со мной на кладбище? – попросил он, не поднимая головы. – Седьмого. Папа сказал, что не сможет. – Обязательно, – Калязин вздохнул. – Обязательно, Лёш. Но прежде ему пришлось съездить в марину. Колиньш открыл доступ в опечатанный эллинг, и Калязину немедленно позвонили из администрации и попросили в кратчайшие сроки ликвидировать обгорелый остов, портящий внешний вид пирса и привлекающий ненужное внимание туристов. – Сделаешь, как они хотят? – Агапов сел рядом с ним. – Я должен, – Калязин пожал плечами. – Поищу оценщика, там посмотрим. – Мне поехать с тобой? – Не стоит, – Владимир улыбнулся. – Тебе будет скучно. Мне тоже, но у меня нет выбора. Передай Сандро и остальным привет от меня. Меньше всего он хотел, чтобы Агапов присутствовал при переговорах, которые ему предстояли. Калязин уже знал, что не станет выполнять требования: расчистка участка и в прошлый раз обошлась ему недёшево, а тогда не было ни крана, ни других металлоконструкций и не требовалась разборка стен и пола, новый эллинг строился на фундаменте и сваях предыдущего. Снос остова отъест значительную часть страховки, а Калязин всё ещё понятия не имел, сколько он будет должен Драккару, если дело с арендой яхты выгорит. Тем не менее, он попытался отсрочить час икс хотя бы до Рождества, но не преуспел. – Владимир, лично я готова пойти тебе навстречу, – доверительно сказала Наталья, администратор марины, – но, пойми, это не я решаю. Есть регламент, есть подписанный тобой договор. Есть собрание акционеров, наконец. Мне очень жаль, что ты потерял эллинг, но эти жуткие руины видно с парковки и от причала дайверов, ты представляешь, сколько вопросов они вызывают? – Ты права, – Калязин кивнул и встал. – Ты ещё будешь здесь, если я зайду через пару часов? – Если уеду, оставлю секретарю свои координаты, – Наталья тоже поднялась. – Владимир, мне жаль, правда. Жёлтую сигнальную ленту с мастерской сняли, остался только крошечный клочок на стене возле выбитого замка. Внутри было темно и тихо, через дверной проём между мастерской и эллингом слышался плеск воды. Калязин оставил открытой дверь на причал, чтобы не возиться с фонариком, с другой стороны солнечный свет падал через провалившуюся крышу. – Привет, – тихо сказал Владимир, глядя на "Фантазию". Рабочий комбинезон он принёс с собой, переоделся, поставил в центре мастерской железное ведро и методично обшарил стол и стеллажи, проверяя, сохранилось ли что-то нужное, но улов оказался невелик: жестяная коробка с мелкими инструментами, свёрла россыпью (картонная упаковка сгорела без следа), разнообразные ключи. Из сейфа Колиньш с помощниками изъяли только ноутбук, не тронув остальное, но бумаги на полках потемнели и слиплись от вылитой Сашкиными ребятами воды, бутылки в шкафу полопались, и от горящего рома осталась чёрная глубокая рытвина вдоль стены. Забывшись, Калязин потёр лицо и чертыхнулся, посмотрев на испачканную в саже руку. – Ладно, – проговорил он. – Ладно... Он взял в итоге только инструменты, но в последний момент, уже переодевшись в чистое, передумал, снова натянул сапоги и спустился в эллинг. Пол потрескивал под его ногами, Калязин высматривал в золе следы, оставленные Агаповым, но нашёл лишь один возле лестницы и ещё один, с глубоко отпечатавшейся пяткой, – возле "Фантазии". – Привет, – повторил Калязин, закрыл глаза и прижался лбом к шершавому борту, на котором пузырями вздулись остатки краски. "Фантазия" была неподвижна и безмолвна. – Я не знаю, смогу ли начать всё заново, – признался Владимир шёпотом. – Не знаю, как это сделать. В первый раз я не представлял, во что ввязываюсь, но теперь мне страшно. Не знаю, что будет дальше, после Сандро, после Бирсби... "У меня ведь будет дочка", – добавил он мысленно и судорожно втянул в себя воздух, открыл глаза и выпрямился. "Слишком много. Слишком много, я не могу..." Порыв ветра взбил золу и осыпал Калязина сажей. – Ну спасибо! – Калязин рассмеялся и бессильно махнул рукой. – Только этого не хватало. Он даже не стал садиться в кабинете Натальи, она, оценив его внешний вид, тоже не настаивала. – Ты в своём праве, – согласилась она, выслушав Калязина. – Я могу подписать, разумеется. Не буду говорить, что нам это выгодно, но я тебя понимаю. Подождёшь, пока Энди заполнит документы? Или заедешь завтра ещё раз? – Подожду, – решил Калязин. Отойдя к окну, он написал Агапову: "Как у вас дела?" "Колиньш звонил, – сообщил Алексей. – Зине. Спрашивал о Сандро. Хочет, чтобы ты тоже вечером приехал сюда, он зайдёт, поговорит со всеми сразу". "Неужели нашёл что-то? – удивился Калязин. – Я приеду через час примерно, может, чуть позже". "Хорошо, – Агапов, видимо, поставил смайлик, но телефон Калязина отобразил пустой квадратик. – Всё в порядке?" Калязин облизал губы. "Да, мы всё решили", – уклончиво ответил он. Энди принесла готовое соглашение к договору, занявшее менее чем половину страницы, и большую часть его составляли отказы обеих сторон от претензий; Калязин наклонился над столом и подписал, Наталья расписалась на втором экземпляре и отдала ему. – Я надеюсь, ты вернёшься, – сказала она. – В любом случае, я желаю тебе удачи. – Спасибо, – Владимир улыбнулся. Он заехал домой, переоделся и бросил в корзину грязные вещи, умылся, сел за стол, чтобы перевести дух, и внезапно его разобрала сильнейшая неконтролируемая злость. Он выругался, зажмурился и запрокинул голову, вскочил, прошёлся по кухне и остановился, чувствуя, как дрожат руки. Тот, кто сжёг эллинг, не только убил Полунова и Харзу, он ещё и уничтожил всю его, Калязина, жизнь, и Калязин ненавидел сейчас этого человека всем сердцем. Он не знал, найдёт ли Колиньш когда-нибудь виновного, но мечтал об этом, хотел посмотреть в глаза тому, кто это устроил, хотел спросить, за что, почему, что такого он сделал, чтобы заслужить это?!.. Он тихо застонал и сел прямо на пол, обхватил колено руками. "Я не понимаю, – подумал Владимир. – Будь ты проклят, скотина, я не понимаю!" Он сидел у стены, пока не затекла спина, разглядывал трещину в краске под подоконником, которую не было видно с высоты его роста, и думал о том, что скучает по Джонси. Мария прислала несколько фотографий и смешное видео, подтверждающее, что в её здешней квартире Джонси уже чувствовал себя царём и хозяином. Он ни разу от Марии не сбежал, даже не попытался, так что глупо было бы сомневаться, правильно ли они поступили, отдав кота, и всё же теперь Калязину его не хватало. Неохотно поднявшись, Владимир хотел уже вызвать такси, но вспомнил, что должен сделать кое-что ещё. Ноутбук Агапова лежал в гостиной. Калязин открыл его, ввёл пароль и загрузил форум. Его тему в разделе услуг Денис ещё несколько лет назад зафиксировал вверху страницы, когда Калязин между делом заметил, что не любит писать обновления, и вот теперь её всё-таки нужно было отредактировать. "Эллинг в марине Макай закрыт с настоящего момента до особого объявления, – набрал Калязин медленно. – Консультационная деятельность остается без изменений, по вопросам проектирования, расчётов и сопутствующим по-прежнему можно обращаться по указанным ниже координатам". Теперь можно было ехать. Задумавшись (и вновь расстроившись), Владимир совершенно забыл, правда, что не собирался брать мотоцикл, вспомнил об этом на середине пути и возвращаться не стал, мысленно махнул рукой: чёрт с ним, можно бросить его и там. Машина Агапова стояла на подъездной дорожке перед домом Гаруфалоса, Калязин оставил мотоцикл сразу за ней, повесил шлем на руль и оглянулся на открытые ворота, усмехнулся про себя, понимая, что не станет намеренно беречься. Если что-то случится, так тому и быть. Дверь открыл Лямин. – Колиньша ещё нет, – предупредил он, понизил голос. – Ты в марину ездил? Что они хотят? – Отказался от участка, – признался Калязин. – Расторг аренду. Не говори пока Лёшке, никому не говори, я попозже сам скажу. Лямин хмыкнул, кивнул. – В общем-то, логичное решение, учитывая, что ты поедешь с Лёшкой в Бирсби, – заметил он. – Сейчас-то тебе, по-моему, вообще не до эллинга, нет? А потом ты, может, с ним переберёшься куда-нибудь, неизвестно же, куда его направят. – Я думал об этом, – неопределённо отозвался Калязин. Он впервые заметил, какой тяжёлый запах стоит в доме: медикаменты, чистящие средства и освежители, такие химические, что щипало в носу; в холле и библиотеке больше не было цветов, шезлонги во внутреннем дворе у бассейна стояли сложенными у стен, а в самом бассейне плавали листья. Сандро выглядел так же, как его дом, он сдавал стремительно и очевидно, и Владимир впервые осознал, что Гаруфалос может не дожить даже до Рождества. Мысль эта его ошеломила, но следующая оказалась ещё хуже. "Тем легче будет уехать, – подумал Калязин рассеянно, – если Пашка найдёт яхту". Он сморгнул, поражённый собственным безразличием, и не сразу заметил, что Гаруфалос полулежит в своём кресле с закрытыми глазами. – Спит, – шёпотом сказала Зина, поднимаясь, чтобы поцеловать Владимира в щёку. – Пойдёмте в холл. Дверь в библиотеку сперва оставили открытой. Ровно в четыре появился Колиньш; Калязин всё это время сидел на подоконнике, подтянув колено к груди, и разглядывал белые цветы миопорума, высаженного снаружи вдоль стены. Он снова и снова возвращался к мысли об отъезде, расстроенный и неприятно поражённый тем, как расставил приоритеты, как легко смирился с приближающейся смертью близкого человека, более того – нашёл в этом факте нечто хорошее для себя. – Вовик, на тебе лица нет, – сказала Зина, подходя и присаживаясь рядом. – Что с тобой? Калязин покачал головой. – Всё нормально, – ответил он. Зина улыбнулась. – Дай руку, – попросила она, взяла его ладонь и положила себе на живот. Калязин решительно руку убрал, но от него не укрылось, как взглянул на них и отвернулся Лямин. – Это лишнее, – произнёс Владимир сухо. – Извини. – Боишься? – Зина не обиделась. – А Лёшке понравилось. Калязин промолчал, только вздохнул, и в этот момент в дверь позвонили, спасая его от необходимости объясняться. Колиньш пришёл не один на этот раз, с ним был Артём Крапчатов, то ли напарник Кристапа, то ли стажёр, Владимир толком не понял, да его это и не особенно интересовало. Крапчатов взял стул и сел поодаль у стены, а Колиньш поздоровался за руку со всеми, включая Зину, и широким жестом предложил устраиваться поудобнее. Сам он остался стоять. – Если предполагается допрос, – первым заговорил Македонидис, молчавший до этого, – я хочу вызвать адвоката. – Зови, – одобрил Колиньш. – Больше людей – больше мнений, люблю, когда все высказываются! Кстати, где хозяин дома? – Спит, – снова сказала Зина. – Я не стану его будить. – Нет необходимости, – Колиньш кивнул. Агапов встал и прикрыл дверь в библиотеку, тихо, без щелчка сомкнул створки и сел обратно на диван рядом с Ляминым. – Итак? – напомнил Македонидис. Ему эта встреча явно нравилась меньше всего, и Калязин снова вспомнил, как Слава говорил об "айсберге" сомнительных махинаций, проворачиваемых под прикрытием и с задействованием "Мультитула". Теоретически, у Колиньша не было ни повода, ни возможностей в этом разобраться, но Костаса, похоже, это не слишком успокаивало. – Итак, у меня есть версия, – Кристап наконец-то сел на подлокотник кресла. – Хочу рассказать её вам и послушать ваши соображения на эту тему. – Как в английских детективах? – полюбопытствовала Зина. – В точку, – согласился Колиньш. Калязин машинально провернул кольцо на пальце. Колиньш посмотрел на него. – Я заранее прошу прощения, – сказал он, – за то, что не буду выбирать выражения. Все приличествующие случаю соболезнования давно прозвучали, теперь эмоции в сторону. Он как будто ждал ответа, и Калязин пожал плечами. – Отлично, – Колиньш положил руку на колено. – Итак. Мне не дали бы это дело, если бы не два тела, найденные при тушении пожара, и разумеется, сначала я обратил внимание на них. Нужно было выяснить, что вторично: человеческие жертвы или пожар? Поджигали, чтобы спрятать тела, или убивали, чтобы оставить в тайне личность поджигателей? – Проще было Димкин дом тогда поджечь, – заметил Калязин. – Если бы дело было в них. – Примерно так я и рассуждал, – невозмутимо подтвердил Колиньш. – Само появление Полунова и Куницыной на пожаре странным не выглядит, зато меня очень заинтересовало, что яхту завели в ангар. "В эллинг", – поправил мысленно Владимир, но промолчал на этот раз. – Оставим мои размышления, перейдём сразу к выводам, – продолжал Колиньш, – а выводы следующие: главной целью была яхта. Ангар объектом не являлся, он нужен был лишь для того, чтобы пожар позже заметили. Лямин чертыхнулся. Агапов посмотрел на Калязина, и Владимир ему кивнул. Крапчатов от дверей разглядывал всех присутствующих по очереди, ни на ком не задерживая взгляда надолго, но ни на секунду не опуская глаз. – Для установления личности преступника, – Кристап отчего-то ухмыльнулся, – важны два момента: возможность совершить преступление и мотив для этого. Возможностей, как я понял, было предостаточно: ключи от яхты хранились на яхте. Потрясающая беспечность, должен заметить. – Угнать яхту из марины не так-то просто, – начал Лямин, но Колиньш жестом его остановил. – Да, я понял, – сказал он нетерпеливо. – Зато перегнать её в ангар было проще простого. Любой мог её взять, абсолютно любой, кто шёл мимо. Так что мне в утешение остался только мотив, и вот тут пришлось попотеть. Калязин снова отвернулся к кустам миопорума. Он представлял себе это даже слишком хорошо, видел как наяву человека, перебрасывающего сходни к "Фантазии" и поднимающегося на борт, пока его сообщник выламывал дверь мастерской и открывал ворота эллинга. Возможно, Женя заметила именно это: когда-то давно, ещё до их односторонней ссоры, ей больше нравилось швартоваться на тот край причала, она могла снова это сделать, зная, что Калязина нет в мастерской, и увидела выбитый замок. – ...очень личное, – произнёс Колиньш медленно. Калязин не обернулся. – Не думаю, что понял в полной мере ваши отношения с яхтами, – Колиньш кашлянул, – но я усвоил, что это сродни отношению к домашним животным, таким образом, сжигая яхту, кому-то из вас двоих – или обоим, – хотели причинить сильную боль. "У них получилось", – согласился Владимир мысленно. На столике рядом с Зиной ожил радиоприёмник, сказал голосом Гаруфалоса: – Так, и куда делась моя команда?.. – Уже идём, – ответила Зина, нажав на кнопку, встала. – Кристап, я предлагаю перейти в библиотеку. Сандро проснулся, ему будет интересно. – Мне тоже это будет интересно, – Колиньш снова ухмыльнулся. Он пожал руку и Сандро, подождал, пока все снова рассядутся, и обратился к Гаруфалосу персонально: – Не стану пересказывать всё, что было, пока ты спал. – Избавь меня от этого, – Гаруфалос отмахнулся. – Что там у тебя дальше по плану? – Тот, кто сжёг яхту, – Колиньш уставился теперь на Калязина, – злился на тебя – или на него, – он ткнул пальцем в сторону Агапова. – Ты понимаешь, к какому вопросу я подхожу?.. – Нет, – спокойно ответил Калязин. – Объясни. – Невозможно определить, кого из вас хотели наказать, – вкрадчиво произнёс Колиньш, – пока мы не знаем, известно ли было преступнику о том, что яхта сменила владельца, но это невозможно выяснить. – И как же ты выкрутился? – Македонидис хмыкнул и сложил руки на животе. – Кажется, это задачка без решения. – Это задачка с множеством решений, – Колиньш смерил его взглядом. – Я перебрал их все и нашёл то, которое объясняет всё, которое даёт преступнику и мотив, и возможность, и алиби – не стопроцентное, слегка сомнительное, идеальное для подобного случая. – И кто же этот человек? – Зина откинула волосы со лба. – Ты, – просто сказал Кристап. В библиотеке стало тихо, потом Гаруфалос засмеялся и дважды хлопнул по подлокотнику кресла. – Хорошая шутка, – одобрил он. Агапов тоже заулыбался, напрягшийся было Лямин расслабился и вытянул ноги, но Калязин видел, что Колиньш не шутит. – Это ты, – повторил Колиньш, глядя на Зину в упор. – Всё встало на свои места, как только я наконец посмотрел под нужным углом. – Чушь какая-то, – не выдержал Лямин. – Кристап, ты можешь сколько угодно... – Ты собираешься на ней жениться? – перебил Колиньш. Лямин опешил, но взял себя в руки, кивнул, пожал плечами. – Ну да, – сказал он. – Зная, что она ждёт ребенка от другого мужчины? – уточнил Колиньш. Слава стиснул зубы и раздул ноздри, однако ответил всё ещё ровным голосом: – Да. Это ничего не меняет. – Мы к этому вернёмся, – пообещал Кристап, повернулся к Агапову. – Алексей, Зина знала, что ты даришь яхту? – Наверное, – Агапов тоже пожал плечами. – Да, конечно, она знала! Она – моя сестра... – Отлично, – Колиньш перебил и его. – Сандро! – Моя девочка этого не делала, – Гаруфалос наконец перестал улыбаться и нахмурил брови. – Что бы ты там ни придумал, я тебе говорю: она не делала этого. Зина взяла его под руку и прижалась щекой к его плечу. Глаза у неё были круглые, лицо – напряжённое; Калязин впервые видел её такой – растерянной, неуверенной и беззащитной. – Твоя дочь, – Колиньш облизал губы, – ты назвал бы её романтичной или практичной?.. Вопрос был с подвохом, Гаруфалос глухо рыкнул, но всё же ответил: – Она практична до мозга костей, всю её романтику убил я, моя вина. – Отлично, – Колиньш зачем-то посмотрел на Македонидиса. – А теперь давайте проследим за развитием событий. "Я ненавидела этого мальчика", – вспомнил вдруг Владимир слова Зины. Этим мальчиком был он. Зина узнала это во время Фестивальной недели, догадалась, когда увидела Калязина-старшего. – Примерно два года назад ты возвращаешься в Макай, впервые за долгое время, – Колиньш обошёл кресло и встал так, чтобы видеть всех. – Тебя вызвал Сандро, и ты приехала, однако ни с кем не общалась и вела затворнический образ жизни – до января нынешнего года, когда Сандро познакомил тебя с ним, – Колиньш указал на Калязина. – И всё изменилось. Ты вернулась в Бирсби лишь для того, чтобы окончательно уволиться и сдать квартиру, вернулась сюда и первое, что сделала, это снова встретилась с ним. – Я вернулась ухаживать за отцом! – выкрикнула Зина. Кристап кивнул. – Ага, – согласился он. – За отцом, который хотел внуков. Гаруфалос прикрыл лицо рукой. – И что? – с вызовом спросила Зина. – И ты встретилась с человеком, которого прочила в отцы своему ребёнку, – Колиньш пожал плечами. – И у тебя всё получилось, не так ли? Калязину захотелось выйти из комнаты, он с трудом перевёл дух и опустил голову. Он ждал, что Зина возразит, но она промолчала, и Колиньш удовлетворённо хмыкнул. – Вот только он на тебе не женился после этого, – продолжил он. – Он предпочёл твоего брата. Неприятно, наверное. – Может, хватит? – перебил Агапов. – Оставь её в покое, это всё не имеет никакого отношения к пожару! – Ошибаешься, – поправил Колиньш. – Это – рождение мотива. Подожди немного, дай мне закончить. Больше никто не возразил. Калязин смотрел в пол, мял костяшки пальцев; Агапов рядом с ним вздохнул и откинулся на спинку дивана, тоже сложил руки на коленях. – Если что, я не осуждаю, – заметил Колиньш. – Мне всё равно, кто от кого рожает, это ваши проблемы, но, повторюсь, тут дело в том, что он на тебе не женился. – Я и не планировала, – бросила Зина. – Угу, – согласился Кристап. – Поэтому рассказала ему, что он станет папой, вместо того, чтобы тихо выйти замуж за другого и объявить его официальным отцом. Всё, стоп, теперь все молчат, пока я не закончу. – Я вообще не желаю это слушать, – снова подал голос Агапов. – Это полная чушь. Калязин сглотнул и кашлянул в кулак. По-хорошему, он должен был поддержать Алексея, но он не мог, слишком близко к его собственным сомнениям подошёл Колиньш. Зина обманула его, она всё спланировала и рассчитала, и его, Владимира, идиотизм в этом моменте её поступка не отменял и не оправдывал. Но – сжечь яхту?.. Зина?.. – Нет-нет, продолжай, – неожиданно вмешался Гаруфалос. – Мне любопытно, как ты себе это видишь. Калязин поднял голову и посмотрел на него, и Сандро ответил ему долгим насмешливым взглядом, а затем и вовсе подмигнул, отчего Калязин вконец растерялся, не понимая, знает ли Гаруфалос что-то такое, чего не знает Колиньш, и потому спокоен, или же просто как Агапов верит Зине безоговорочно? Колиньш тоже как будто опешил на мгновение, замешкался, но справился с собой. – Таким образом, кстати, он отказался жениться на тебе дважды, – сказал он. – Многим женщинам хватило бы и одного раза, чтобы мечтать о мести, но у большинства – к счастью, – не хватает терпения, они бросаются в атаку и на этом проваливаются. Ты терпелива и прагматична, ты решила выждать – и получила ещё один повод для злости. – Какой же? – спросила Зина отрывисто. – Наследство, – лаконично ответил Колиньш. – Смотри, как интересно получается: тебе по завещанию отходят дом и яхта, твоему брату – клуб. Его часть наследства приносит прибыль, твоя лишь требует вложений. Несправедливо, не правда ли? Агапов резко поднялся, заставив Кристапа замолчать. – Лёша, посиди, – велел Гаруфалос. – Не прерывай нашего гостя, пусть говорит. Несколько секунд Агапов продолжал стоять, затем неохотно опустился обратно на диван, нашёл на ощупь руку Калязина и сжал, но Владимир ему не ответил. – И тогда наконец родился план, – Колиньш оперся о спинку кресла. – Если лишить Алексея его яхты, Сандро наверняка оставит яхту ему, и тут уже можно будет поднять вопрос о разделении акций клуба, например, не так ли? – И поэтому я прокралась в ночи в марину, – продолжила Зина, напряжённо улыбаясь, – убила там двух человек... – Нет, не ты, – Колиньш холодно улыбнулся. – Ты придумала план. Исполнителей нашёл, – он повернулся, – Костас Македонидис. Костас ограничился тем, что медленно поднял правую бровь. А вот Калязину стало не по себе. Это было слишком похоже на правду. Он не пересказывал Колиньшу ни один из своих разговоров с Зиной, но прекрасно помнил их все; Зина ненавидела его – того мальчика из дома Сандро, – долгие годы и она привыкла жить хорошо и ни в чём не нуждаться. Он отнимал у неё отца в детстве, Агапов отнял его и его деньги сейчас, разве не так? Агапов не хотел их брать, всё так, но знала ли Зина об этом? Калязин сомневался. Ей достаточно было поднять этот вопрос, но она как раз никогда бы этого не сделала. Задумавшись, Калязин упустил момент, когда Колиньш упомянул сгоревшую машину Агапова. Пытаясь сориентироваться, Владимир поднял голову и невольно обратил внимание на сидевшего напротив Лямина: Слава сцепил руки в замок и смотрел в одну точку перед собой, на лице его отражалась нешуточная работа мысли. Словно почувствовав взгляд, он тоже посмотрел на Калязина и едва заметно усмехнулся. – Это было преступление на почве страсти, но продуманное и тщательно спланированное, – подытожил Колиньш. – Ненависть к человеку, который на тебе не женился. Ненависть к брату, которого ты никогда не знала, но который отобрал у тебя всё. При этом ты всё ещё надеешься, что Владимир поймёт, что потерял, а Алексей сам откажется от наследства. Если бы ты остыла к ним, может, ты не стала бы мстить, но они занимают слишком много места в твоей жизни, и когда ты узнала, что Алексей дарит яхту, что заветная мечта Владимира вот-вот сбудется, ты не смогла больше терпеть. День выбран идеально, я должен признать: пожарные дежурят в местах гуляний, полиция занята там же, а те, кто празднует в марине, пьяны и увлечены друг другом, они вряд ли что заметят. И ты позвонила Костасу, ты звонила ему, мы взяли выписку с твоего номера у оператора, вы разговаривали достаточно долго, чтобы утрясти последние подробности. – Она спрашивала, как себя чувствует её отец, – Македонидис произнёс это как сплюнул. – Тебе не понять, тебя, похоже, родила машина. – Да, разумеется, у неё есть алиби, – Колиньш оставил без внимания вторую часть тирады. – Как и у тебя. Но рано или поздно я найду исполнителей, и тогда мы поговорим по-другому. – Я этого не делала, – процедила Зина. – И ты не хочешь, чтобы у твоего ребёнка был родной отец? – вдруг рявкнул Колиньш, оборачиваясь к ней. – Ты не хочешь получить клуб? Тебя не раздражало ни на секунду, что мужик, от которого ты забеременела, встречается с твоим братом, что он согласился признать ребёнка, но не быть с тобой?! Зина задохнулась и прижала руку к губам, но если и хотела ответить, то не успела: Агапов снова встал. – Пошёл вон, – сказал он хмуро, посмотрел на Крапчатова. – Пошли вон оба, сейчас же. Колиньш некоторое время разглядывал его, затем кивнул и согласился: – Да, пожалуй, нам пора. Спасибо, что уделили нам время. Калязин с усилием провёл рукой по лицу. – Вовик, – позвала Зина и замолчала. – Мы можем подать иск, – предложил Македонидис. – Это вопиющая наглость, клевета и непрофессионализм. Слушать дальше Калязин не стал, поднялся и выбежал из библиотеки, крикнул: – Кристап, подожди! Обернулись и Колиньш, и Агапов; Алексей недоуменно наморщил лоб. – Володя?.. – удивился он. – Кристап, – Калязин подошёл вплотную, – ты в это веришь? В то, что ты сказал? – А ты? – парировал Колиньш. Владимир покачал головой. – Я не хочу, – проговорил он медленно. – Мы далеко не всегда получаем то, что хотим, – Колиньш невесело улыбнулся и похлопал его по плечу. – Я докопаюсь, вот увидишь. Агапов демонстративно распахнул перед ним дверь, захлопнул её за спиной Крапчатова и повернулся к Калязину. – Ты что, веришь во всю эту чушь?! – переспросил он. Калязин помолчал, облизал губы, ответил неохотно: – Это ведь и вправду очень личное преступление. – Зина этого не делала, – отчеканил Агапов. – Однажды она меня уже обманула, – тихо сказал Калязин. – Лёша, я не хочу верить, но я не могу не признать, что с точки зрения Колиньша всё выглядит логично! У неё был мотив и была возможность... – У неё нет мотива, – перебил Алексей. – Володя, о чём ты говоришь?! Она не могла этого сделать! Она моя сестра, я не верю и не поверю никогда! Калязин растерял остатки желания спорить. Он мог сейчас выложить Агапову всё, что узнал от Зины за последние месяцы, объяснить, как она обманула его с зачатием ребёнка, напомнить хотя бы, как она отреагировала на последние обвинения Колиньша. Он мог вернуться в библиотеку и выложить всё это Зине в глаза, потребовать, чтобы она подтвердила или опровергла. Он не стал, только кивнул и вытер лицо рукой. – Значит, ей ты веришь, а мне – нет? – спросил он почти спокойно. – Хорошо. – Володя! – Агапов схватил его за руку. Калязин посмотрел на него. – Отпусти меня, – сказал он. Агапов разжал пальцы. Калязин взял куртку, спустился с крыльца и вывел мотоцикл на проезжую часть, надел шлем, уже сидя верхом. О том, чтобы поехать к Агапову, не могло быть и речи, но и вернуться в свой дом, к отцу, которого сегодня попросили не приезжать ("И хорошо", – мельком отметил Владимир), Калязин тоже не мог: пришлось бы объяснять, что случилось, отвечать на вопросы, вообще разговаривать о чём-то. Раньше в таком случае он мог спрятаться от всех в мастерской, но теперь не было и мастерской, и долгие несколько секунд Владимир мучительно соображал, что делать. Решение пришло само, стоило вставить ключ в замок зажигания. "Сашка, – подумал Калязин с облегчением. – Конечно". Смолин не удивился, открыв дверь, впустил его в дом. – Будешь с нами ужинать? – спросил он, скомандовал близнецам: – А ну-ка, вернулись за стол! Леся, достань ещё тарелку. Калязин повесил куртку на крючок, положил шлем на верхнюю полку обувной тумбы. – Вова, Вова, а ты с нами ракету запустишь? – обрадовался Артём. – Мы летим на Марс! – Обязательно, – пообещал Калязин, натужно улыбнувшись. Александра положила ему жареной рыбы и овощей, достала холодное пиво. – Извини, что я без предупреждения, – спохватился Калязин. – Ты же знаешь, мы тебе всегда рады, – она улыбнулась. – Настя, если не хочешь доедать, выброси остатки в ведро. Настя насупилась и поспешно принялась жевать. Владимир уже достаточно пришёл в себя, чтобы ей подмигнуть, и она развеселилась и захихикала, толкнула локтем Артёма. – Что-нибудь слышно по яхте Картера? – спросила Леся. – Девчонки ничего не знают, а из Сашки слова не вытянешь лишнего. Смолин чуть улыбнулся, продолжая есть. – Её забирают в Джексон, – в очередной раз объяснил Калязин. – Думаю, там они наконец сдадутся и выплатят компенсацию в полном объёме, включая исковые издержки и моральный ущерб. – Надо же, – Александра покачала головой. – Значит, это их вина, да? – На сто процентов, – подтвердил Калязин. Здесь и сейчас ему не хотелось упираться и напоминать, что он давал подписку о неразглашении; Смолин и Леся никому ничего не скажут, а близнецы забудут ещё до вечерней ванны, увлечённые ракетой и мультфильмами. – Тебе не в ночь? – уточнил Калязин вполголоса, когда после десерта дети умчались во двор. – Завтра в день, – отозвался Смолин. – Ты останешься, я правильно понимаю? – Если можно, – Калязин виновато пожал плечами. Он боялся, что Сашка спросит, не поругались ли они с Агаповым, но Смолина интересовало другое. – Лёха знает, где ты? – он допил пиво и поставил бутылку в ящик под раковину, посмотрел, как Калязин качает головой. – Тогда напиши ему. Или я напишу. – Пиши, – Владимир снова пожал плечами. Смолин помолчал. Леся загрузила посуду в машину, бросила прессованные таблетки в отделение для моющего средства и включила воду. – Не забудьте о ракете! – попросила она и ушла в гостиную. – Выпить хочешь? – предложил Смолин. Он налил Калязину рома, а себе достал ещё пива, взял свой телефон, набрал сообщение и отправил. – Что ты написал? – ревниво осведомился Калязин. – Какая тебе разница? – Сашка невозмутимо приподнял брови. – Тебе же всё равно. – Мне не всё равно... – Калязин осёкся и махнул рукой. – Ай, ладно. Больше они эту тему не поднимали, до полной темноты играли во дворе с близнецами, затем вернулись в дом, где Леся смотрела телевизор. Смолин уже не пил, но налил ещё Калязину; они снова сидели на кухне, Калязин цедил ром и разглядывал в окно своё отражение, Смолин точил ножи. Молчание их не тяготило, они знали друг друга слишком давно, чтобы нуждаться в разговорах, и всё же Владимир не выдержал первым, сказал: – Я отказался от аренды участка в марине. Смолин кивнул. – Уедешь в Берк? – спросил он. – Не знаю, – Калязин вздохнул. Сашка отложил нож и взял телефон, прочитал пришедшее сообщение, показал Калязину. "Спасибо, – написал Агапов. – Скажи ему, что я был неправ и мне очень жаль!" – Мы с Лесей будем по вам скучать, если уедете, – заметил Смолин, продолжая разговор, словно ничего не произошло. – Да и остальные тоже. – Да, – невпопад согласился Калязин. – Я не знаю, куда Лёшку отправят после учёбы. Смолин постелил ему на диване в гостиной, выдал чистые полотенца и халат, сказал: – Учти, поднимет тебя солнце и топот ног по лестнице. – Я переживу, – Владимир ухмыльнулся, помедлил и всё-таки спросил: – Ты ещё детей не хочешь? Эти подрастают, не успеешь оглянуться, разбегутся по колледжам. Смолин неопределённо хмыкнул. – Хочу, – сказал он и откровенно добавил: – Мы пытаемся, но пока не выходит. Калязин закусил губу. – Извини, – попросил он, поднял скрещенные пальцы, демонстрируя, что желает удачи. Смолин усмехнулся. – Ты раньше колец не носил, – заметил он вскользь, прежде чем уйти наверх к Александре. – Не носил, – согласился Владимир. – Всё меняется? – Сашка понимающе качнул головой. Калязин развёл руками. – Всё уже изменилось. Он принял душ, лёг и натянул одеяло до подбородка, чувствуя, что мёрзнет, хотя в доме было тепло; так же неуютно он чувствовал себя, когда Агапов ушёл на "Азарне" на поиски "Дантеле", но теперь всё было иначе. "Я тоже был неправ", – признал Калязин, подразумевая свой отъезд: ему следовало остаться, объяснить. Алексей бы понял. В темноте и тишине спокойнее думалось. Владимир согрелся и наконец смог расслабиться, закинул руки за голову и закрыл глаза, выстраивая мысленно цепочку событий, как это сделал Колиньш. Единственное, во что он не верил, это в месть как мотив, но вовсе не потому что Зина не могла мстить: могла, в этом Калязин не сомневался, и финансовая заинтересованность, скорее всего, тоже имела место. Кристап верно подметил, что Гаруфалос распределил наследство неравномерно и несправедливо. Но Кристап не разговаривал с Зиной столько, сколько разговаривал с ней Калязин. – Дело не в мести, – одними губами произнёс Калязин, открывая глаза. Он был уверен, что она в очередной раз солгала ему, когда сказала, что лишь на Фестивальной неделе, увидев его отца, поняла, с кем общалась. Скорее всего, она знала это с самого начала. Сандро позвал её с собой на яхте; наверняка он заранее представил ей других гостей, в числе которых был сын его друга. Расспросить о подробностях Зине не составило труда, и – да, это вполне объясняло её внезапный глубокий интерес к неприветливому и неконтактному типу. "Она уже знала, – Калязин вздохнул, – только не решила ещё, что с этим делать". Это объясняло её агрессивную манеру общения, объясняло, почему она ничего не говорила о себе тогда, но расспрашивала его, почему не оставила свой номер. На тот момент она ещё не придумала, как распорядиться новым знанием, но отец намекнул ей, что хочет внуков, и Зина приняла решение. Ей приглянулась не его внешность, не его здоровье, но то, что он был "сыном друга". Ребёнок от него должен был котироваться у Сандро выше, чем ребёнок от кого-то другого, и в этом она не ошиблась. Вот только она не учла Агапова. "Но зачем сжигать яхту?.. – Владимир запрокинул голову и закусил губу. – Это не помогло бы ей выйти за меня и это не заставило бы Лёшку уехать..." Он осёкся и невольно приподнялся на локте, слепо глядя перед собой. Когда "Фантазия" сгорела, Лямин предложил пойти на Рождество с ним. Лямин вообще хотел ходить с Агаповым. А Калязин согласился ходить с Агаповым только ради "Фантазии". Не станет её, и у него не будет повода выходить в море, и как поступит Алексей, которому это нужно?.. Он готов был с Ляминым погружаться, почему бы не предположить, что так же легко он согласится ходить под парусом?.. Калязин тихо застонал. Прагматичная и расчётливая, Зина не мстила ради мести. Если за гибелью яхты и впрямь стояла она, пожар был всего лишь частью продуманного плана, и у Зины могли быть, с её точки зрения, все шансы на его благополучное воплощение в жизнь. Разве Агапов не ушёл с Ляминым на поиски "Дантеле", оставив Калязина на берегу с женщиной, которая носит его ребёнка?.. ...а учитывая, что Славе нравились не только женщины, могла ли Зина надеяться и на то, что его с Агаповым отношения рано или поздно перестанут быть только дружескими?.. "Это уже чересчур, – решил Калязин. – Это же Лёшка, только не он!.." Он медленно сел, поставив ноги на коврик. ...с другой стороны, почему бы и нет? Он не первый у Алексея. Да, Агапов не стал бы ему изменять, но что ему мешает переключиться? Лямин только что на глазах Зины бросил невесту, и Зину это не удивило и не оттолкнуло, означает ли это, что она считает нормой подобную смену партнёра и даже рассчитывает на такую возможность?.. Агапов нравился Славке как возможный член экипажа, кто даст гарантию, что это чувство не усилится при более близком знакомстве? Кто может предсказать, не понравится ли и он Агапову настолько, чтобы – Калязин осёкся даже мысленно, – чтобы Алексей с ним переспал? "При этом "Агния" от меня уходит в любом случае, потому что при лучшем из раскладов пройдёт год, прежде чем у меня будет новый эллинг, – Калязин выдохнул сквозь сжатые зубы. – Мне нечего делать, я провожу время с ней, Лёшка ходит со Славой, и рано или поздно система даст сбой. Неплохо придумано..." Он снова лёг, смял одеяло в кулаке и закрыл лицо локтем. Колиньш не знал о давнем одностороннем знакомстве Зины с Калязиным и не знал нюансов яхтинга, поэтому и выбрал месть из всех возможных мотивов, и он был прав как минимум в том, что это – личное дело и определённо преступление на почве страсти. Зина ведь не отрицала, когда Колиньш спросил, хотела ли она за Калязина замуж, хотя запросто могла бы солгать и тут. "Сандро никогда не поверит". И это тоже было проблемой. Успокоившись немного, Калязин прекрасно понимал, что история выглядит невероятной даже для него, что говорить об остальных; он собирался сказать Агапову, серьёзно? Но что именно? Что Зина планировала отвлечь его Ляминым?.. Калязин невесело рассмеялся. "Это всё бесполезно, – подумал он. – Мне придётся делать вид, что ничего не случилось". "Я не стану извиняться. Я прав. Я знаю, что я прав". Он закрыл глаза и сглотнул, понимая, что это просто бравада. Он мог быть прав сто тысяч раз, но если это встанет между ним и Агаповым, что тогда? Что ты будешь делать, Вова?.. ...Володя?..