Гостья из будущего.

Здравствуй, очередной заплеванный подъезд. С выкрученной лампочкой. Подходя к обещанной свободной квартире, Надя успела расслабиться. И потому ей стало втрое хуже - при ощущении внутри жилья очередной вампирской ауры. Да сколько их тут? - Костя, прости и считай меня расисткой. Тебе я доверяю – уже. Но вот отсиживаться в одной квартире с посторонним вампиром все-таки не могу. Даже если это не очередные скрывающиеся от правосудия браконьеры. - Да и не придется. Я не ожидал застать здесь Юрика. Сейчас организуем тебе горячий кофе, пошарим в холодильнике насчет закуси, а потом я Юрку вытурю. Идем. Прихожая встретила старой вешалкой и потрепанной, когда-то синей занавеской. В мелкий цветочек. И мерно капающей в ванной водой. Может, тут еще и газовая колонка? А то и вовсе – бойлер? Для прикола еще и старый. И обои пора бы переклеить. Когда-то были в виде желтенькой кирпичной стенки, но теперь засалились так, что прикасаться страшно. И кое-где у потолка уже отошли и обвисли потрепанной скаткой. А пол в последний раз красили при постройке дома. Ладно хоть мыли несколько позже. Мда. На готичное логово не тянет совсем. Никакой темной романтики. Сюда юные девы за укусом не прибегут. Очередной вампир показался немного старше Кости. Злой и хмурый. Этот «вытурится», как же! Размечтались. Он тут, похоже, собрался жить до конца своих вечных дней. Особенно судя по разбросанным везде личным вещам. Особенно шмоткам. В частности, паре несвежих носков – посреди комнаты. И мокрому полотенцу – посреди потертого кресла. Правда, как раз это говорит о том, что Юрик хоть моется. Или моет морду лица. Или чистит клыки – после очередной… трапезы. - Ты здесь какого делаешь? – неприветливо взглянул Костя. – Ты где должен быть? - А ты вообще упал и башкой треснулся? – в ответ завелся тот. - Привел на тайную хату Светлую. - Молчи уже, а? Эта Светлая могла сегодня сдать Андрея с Ларисой. Но не сдала. Наоборот, помогла им уйти. Дальше Наде вручили дымящуюся чашку с горячим кофе, сунули подзасохший бутерброд (микроволновок еще нет?!), а сами заперлись на крошечной кухне. Можно подумать, Иной оттуда не слышно? - Слушай, ты что, закрутил со Светлой? Ты чего, настолько больной? Ее-то свои потом отмажут, а вот тебе… - Тебя забыл спросить. Лучше колись, какого черта сам здесь, а не с Настей и не дома? Во что вляпался? Раздраженный разговор внезапно повысился в градусах, но снизился громкостью. Надя решила специально не прислушиваться. А потому уловила только возмущенный голос Кости и упрямый - его собеседника. А мы тем временем кофе допьем, бутик освежим. Бытовая магия – наше всё. Даже отколотую ручку обратно к чашке нарастим. А за окном – уже почти ночь. Вторая Надина ночь в чужом времени. Мама там с ума еще дома не сходит? Если дочь не вернется назад, будущее ведь не застынет в янтаре. А потом громкость вернулась назад. Внезапно. - А что было делать? Мне, кстати, лицензию обещали сразу после Андрея. Моя очередь. Я уже еле держался. А теперь нам из-за его финтов заявили: все на год без лицензий. Год, прикидаешь? Я и так больше года терпел. Андрей вообще всех нас подставил, а виноват – я? Я законов вообще не нарушил. Настюха мне сама разрешила. Она же бумаги в Дозоре подписывала. А у живых партнеров кровь пить можно, нам еще на лекциях рассказывали. На такое лицензия не нужна. - Да тише ты уже! – шикнул Костя. - Перед своей Светлой выкобениваешься? – зло ехидничает Юрик. - А то она о нас не знает? - Домой почему не идешь? - Забыл? У меня родители – люди. Это тебе – лафа. - Что? Наде слишком спокойный голос Кости не понравился, но психованному Юрику явно море по колено. - Да меня уже достало всё это! Туда нельзя, сюда нельзя. Пива с ребятами в универе нельзя – даже слабого. А предкам всё это можно, кстати. Особенно бате. При мне! А брательнику – сладкое. Знаешь, как я мороженое раньше любил? - Ты рассказывал. - Что толку – рассказывал или нет? Ты же сам не помнишь ни черта. А еще они вечно как специально – то падают, то режутся. И кровищей – на всю квартиру. Хоть на стенку лезь! - Настька где? – перебил Костя. - В больнице, - хмуро ответил Юрик. - Выпишут скоро. - Если скоро – с чего бы тебе тогда здесь сидеть-дрожать? На этом месте Надя зло стиснула кулаки. И чуть вместе с ними не ворвалась на кухню. С разборкой. О чём речь, до Городецкой уже дошло. Хоть обычно в такое она и не вникала. Незачем было. Почти всегда люди ничего не знают об Иных. Исключение – те, чьими услугами Дозоры обычно пользуются. И члены семьи вампиров. Выходит, Настя с этим типом женаты, что ли? Нет, не обязательно. Поправка такая-то к пункту такому-то. Мелким шрифтом. Вампиры – Низшие Иные. Как и оборотни. Следовательно, связавшиеся с ними люди – в зоне риска. И лучше, если будут осведомлены. Обо всех аспектах. Подписка о неразглашении – обязательно. И еще одна. О том, что нижеподписавшийся берет на себя ответственность за «неизбежный риск». В полном здравии и твердой памяти понимает, на что идет. После этого осчастливленному вампиру не воспрещено временами пить кровь постоянного партнера. С его согласия, конечно, но кто это проверяет? Такое не считается охотой. Лицензия не требуется. Норма жизни. Не-жизни. Правда, досуха выпивать нельзя. Обращать – тоже. Последнее – разрешено лишь после свадьбы. И заблаговременной подачи соответствующего заявления. Согласно праву членов семьи Иного на самоопределение. Сволочи! И не только сами вампиры, но и Дозоры - оба. Вряд ли эта Настя вообще соображала, что подписывает. У нас простые люди легко ставят подпись, не глядя. Особенно если любимый бой-френд очень попросил. «Сделай для меня эту малость, если действительно любишь!» И теперь этот очередной герой-любовник с клыками нахлестался крови своей девчонки. И сидит теперь тут, дрожит. А то вдруг Настя умрет? Или инвалидом останется. Не довольно ли с Нади уже на сегодня вампирской «Санта-Барбары» с элементами готичного триллера? Один взял на свою возлюбленную лицензию и незаконно обратил. Второй использовал девушку вместо кормушки. Шум в прихожей даже почти не принес облегчения. Ну, убрался Юрик домой. Потому что, по большому счету, ничего ему не будет. Он ушел – все правила остались. Сползать, что ли, на кухню – за новой порцией бодрящего напитка? Не того, что бодрит Костю и Юрика. И вдруг там еще огрызок пересушенной колбасы найдется? А еще можно убрать наконец с прохода Юрины носки. Раз он их всё равно забыл. А заодно и форточку открыть. - Ты всё слышала? – Костя появился на пороге. - Вы не слишком приглушали голос, - съязвила Городецкая. - Осуждаешь? - А ты как думаешь? И не потому, что я откуда-то не оттуда. Может, я чего-то недопонимаю, но, по-моему, это - свинство. - Не кричи. Мне ничего доказывать не надо. Я с тобой согласен. - Что? – Надя вдруг поняла, что устала. Смертельно. - Если вампир - значит, обязательно сразу скотина, так, что ли? - Нет. Ты же всё про меня знаешь. У меня родители расстались – после всего. - Ну и зря. - Наверное, мама побоялась, что ее потащат бумаги подписывать. Завулон бы точно не отказался. Повеселился бы вволю. - Потащат - Светлую Иную? - С чего ты взял… - Надя чуть не отшатнулась. - Элементарно, Ватсон, - рассмеялся Костя. – Ты же в кого-то такая выросла. Будь она Темной – постаралась бы и тебя склонить к Тьме. - Может, я в папу? - Так он же у тебя человеком был. Да, действительно. Брякнешь, что сначала Высшим Светлым, – вообще остатки правдоподобия из легенды испарятся. Напрочь. - У меня и мама могла быть человеком. С чего ты взял, что она вообще - Иная? - По тебе видно. Когда родители – люди, и когда хоть один из них – Иной, разница сразу в глаза бросается. Как между мной и Юриком в том числе, хоть мы и вампиры. Наверное, тогда Кешка должен круто отличаться от Нади. Но он и без того отличается – мама не горюй. И вовсе не в худшую сторону. - Вы с Юриком разные не поэтому. Хоть в глаза и бросается – это да. - И когда у детей с родителями разный Цвет – это тоже видно, - не стал уточнять Костя. - Слишком… проблемно. - У меня с папой теперь разный. - Так ты сама уже взрослая, - смеется он. - Лет-то тебе сколько? Это уже не считается. Действительно. Нашлась деточка. Жертва развода родителей, тоже мне. Еще объяви себя главной пострадавшей. - Не волнуйся. Юрик сейчас отправится домой. А я с утра навещу Настю в больнице. - А почему ты, а не Юрик? - Потому что его она вряд ли захочет видеть. Логично. Это Надя уже совсем соображать перестала. И не потому, что откуда-то не оттуда. Папа бы, наверное, на ее месте справился. И мама. Это на дочке природа отдохнула. С другой стороны: а Настя точно захочет видеть любого другого вампира? - Не обижайся, но девчонка знает, кто ты? Всё равно большей бестактности уже не бывает. - Нас от людей она на глаз отличать не умеет. Но кто я, ей известно. - Извини. - Ничего, - суховато ответил он. - К нам все Иные так относятся. Кто не Низший. Ну вот, опять! - Я не отношусь, говорила же уже. Я пытаюсь взглянуть на ситуацию человеческими глазами. Настиными. - У тебя не получится. Для такого нужно быть человеком. Они смотрят на это иначе. Представь, что Юрик для бедной Насти – запойный алкаш и иногда срывается. А я вообще не пью. Надя рассмеялась. - Извини, если опять обидела. Но как она понимает само слово на букву «в»? Или оно вслух не произносится? Костя неожиданно улыбнулся в ответ. Совсем по-человечески: - Слово на эту букву произносится. И воспринимается чем-то вроде национальности. Или диаспоры. - Круто. - Я же говорю: человеческими глазами на это не взглянуть. - Ну, извини, я все-таки Иная. Значит, мне здесь всё еще можно переночевать? - Конечно. Я для того тебя сюда и привел. И Юрика выгнал. Домой. - А если на огонек зайдет еще кто-нибудь из твоей диаспоры? Мало ли, кто еще кого обратил или хлебнул… лишнего? - Я могу тоже здесь остаться. На всякий случай. Если что – попрошу их свалить на другую хату. Эта же не единственная. Чего? Остаться? Надя совсем забыла, куда попала? И не только в плане слова на «в». - Слушай, - слегка опешила Городецкая. – Я, конечно, понимаю: лихие девяностые и всё такое. Но мы вообще-то только сегодня познакомились. Если что – это не из-за буквы «в» и даже не из-за твоего Цвета. И вообще – чего это я оправдываюсь? За то, что нет настроения методично рассматривать плохо крашеный потолок. С сыплющейся на голову штукатуркой. Даже из вежливости и благодарности. Костя рассмеялся: - Ну вообще-то я ничего такого в виду не имел. Тут несколько спальных мест. Два из них - раскладушки. А что у вас такого страшного про девяностые рассказывают? - Что у вас было еще повеселее, чем у нас. У нас поскучнее. Зато бандитов поменьше. Но для Иных всё это обычно не актуально. - А почему поскучнее? Крутых бандитов не хватает? Даже Иным? Или опять – «будущее изменится»? - Есть нехорошее подозрение, что эта его часть как раз никуда не денется. В нашей школе снова ввели школьную форму – во всех классах. Якобы потому, что это всех уравняет. И никто даже не вспомнит, чей смартфон сколько стоит. А во всей стране всобачили ювенальную юстицию и закон о защите детей от информации. - От какой? - Ты лучше спроси, каких детей. Всех несовершеннолетних. То есть нас. - А мы разве - дети? Я - студент, к примеру. - По закону. К примеру, личная жизнь тебе положена только на уровне знания тычинок и пестиков. И то под сомнением. - Погоди, а если ты в универе уже учишься? И тебе еще семнадцать. Тебе отдельные лекции, что ли? Там же у филологов список литературы. - А ты не учись. Вместо этого изучай основы православной культуры. Их у нас в школах ввели. Меньше думать будешь, а заодно – меньше возмущаться. - То есть развоплотить можно с двенадцати, в лотерею сыграть – тоже, в тюрьму – с четырнадцати, а для информации мы – дети? - Примерно так. Ладно, это не самое страшное. У нас там взрослых вот-вот от получения пенсии защитят – вот это будет уже повеселее. И мораторий на единственное жилье снимают – если ты банку за кредит должен. Ну и всякая мелочевка – вроде бесплатно не лечить тех, кого работодатель не оформил. - Ладно, у нас тут своего бреда хватает. И не оформленных, и неработающих, и бомжей. Как-то обидно только, что и впереди просвета не предвидится. Хочешь, поклянусь, что близко к тебе не подойду? - Тебе же хуже, если подойдешь. Забыл: я – маг вне категорий? - Угу, - фыркнул Костя. - Особенно во сне. Рядом с голодным вампиром. - Ах, так тебя совсем не то интересует? – Надя швырнула в него попавшей под руку декоративной подушкой. И кто ее сюда принес? И ошалела сама. Что она делает, а? Во-первых… хорошо, ладно, для нее самой такое – не флирт. С Кешкой они валяли дурака задолго до того, как в этом появился новый смысл. Но здесь-то ее фокусы можно и впрямь принять черт знает за что. Как та деревенская девчонка, что привыкла вести себя как вредная сестра в своей компании. А потом на автомате взялась то же самое вытворять в малознакомой тусовке. И чем это обычно кончается, а? А еще хуже, что тут ведь не просто впервые встреченный парень. Это вообще-то хорошо знакомый по будущему вампирский Мастер Мастеров. А Наде еще туда возвращаться. И объясняться. Если очень повезет. А то придется остаться здесь. Где водку продают у детского сада, бандиты стреляют на улицах, и точно знаешь, что и спустя двадцать лет веселого будет мало. А подушка – кстати, чистенькая такая. Вышитая. Настина, что ли? - Извини. У меня в будущем есть друг. Знакомы с раннего детства. И поэтому я иногда перехожу какие-то личные границы. Только поэтому. - Я чем-то на него похож? - Нет. Особенно внешне. Только тем, что мы с ним тоже примерно одного возраста. Он чуть младше меня, ты – чуть старше. И мы с тобой сразу легко стали общаться. - Ладно. Ты ведь можешь таких Щитов на ночь наставить. Кстати, почему ты этого не сделала у нас дома? Тебе же спокойнее спалось бы. - Потому что тогда я ни черта не отдохну. И, кроме того, это могло открыть мой настоящий уровень. - Ну, извини. Я думал, что это и на втором можно. И мои родители наверняка решили бы так же. - Об этом я не подумала. Потому что устала, распсиховалась, растерялась и утратила малейший контроль над опасной ситуацией. Чего больше допускать нельзя. - А ты научись смотреть глазами еще и низкоуровневых Иных. - Постараюсь. А чистое белье здесь есть, или придется применить бытовую магию? - Я заранее не проверял, но есть подозрение, что придется.