Назад

      Нико вздрагивает и резко открывает глаза. Темнота вокруг неуютная, она вязкая и словно топит в себе все звуки. А может, в пустой комнате и нет других звуков? Нико напрягается, но слышит только трепет собственного сердца и собственное же дыхание.       Что случилось? Где сейчас Нико? Почему так темно и тревожно?       Нико осторожно садится на кровать и отодвигает тяжёлое одеяло. Пальто и шляпа совсем не похожи на одежду для сна, и дитя отчаянно пытается вспомнить, что было до пробуждения. Свет? Солнце? Тепло?       Или что-то ещё?       Глаза Нико привыкают к темноте, и паника вдруг утихает. Чьё-то присутствие затаилось в воздухе - дитя никого не видит, но знает, что кто-то смутно знакомый следит за каждым шагом, прикрывает тенью защищённости.       Кто-то? Или что-то?       Нико моргает и поворачивается, осторожно переставляя ноги на пол. На Нико обувь. Кто же ложится спать в обуви? Кто вообще может положить кого-то на кровать в обуви? Нико думает, что вместе с ботинками на простыню попала грязь, и заглядывает под одеяло, но из-под полога в ответ смотрит лишь угольная тьма.       Кошачьи глаза Нико светятся в темноте, но дитя не видит этого. Всё, что доступно потерявшемуся ребёнку - это старенький компьютер на столе, книжный шкаф и окно, сквозь стёкла которого на пол струится мягкий свет. Где-то справа дверь. Может, кто-то есть за ней?       - Аууу, - свой голос кажется Нико непривычно громким и тонким, потому дитя делает паузу перед тем, как сказать что-то снова. Что-то знакомое снова скребётся в голове. Что-то знакомое... и что-то желающее сорваться с языка.       Нико вздрагивает от внезапной догадки — невесомой, но почему-то пугающей.       - Игрок?!       Нико почти хочет продолжить, позвать обладателя имени, но резко запинается и лишь медленно, осторожно подымается с кровати. Игрок... Кто же это? Или, может быть, это название чего-то?       - Иг-рок.., - тихо произносит Нико и делает шаг вперёд. Что-то в голове отдаётся зыбкой уверенностью — это правильный шаг, так и должно быть. Словно пытаясь найти источник этого надёжного спокойствия, дитя подымает голову, но видит лишь неосвещённую тьму потолка.       Ещё шаг вперёд, затем шаг направо. На полу — какой-то прямоугольный предмет, но той самой «правильности» уже нет. Что же это такое? Что же даёт Нико понять, что всё идёт как надо? Это... присутствие? Это... интуиция?       Нико вздыхает и решительно поворачивает в сторону незамеченной ранее двери. Не заперто. Дверь неприятно скрипит, и в груди Нико что-то сжимается, но дитя осторожно протискивается через щель и оглядывает ванную. Из затемнённого зеркала на нарушителя спокойствия смотрит пара горящих глаз. Глаза Нико.       Тихо, стараясь не наступать лишний раз на слишком скрипучие половицы, Нико продирается к раковине и минуту молча смотрит на своё отражение. Дитя за зеркальной чертой моргает и дышит совсем как Нико, но сомнение не хочет уходить из детского сердечка.       Почему Нико кажется, что отражение должно ожить?       - Эй.., - Нико не замечает, как протягивает к зеркалу лапку в длинном рукаве. Отражение тянется в ответ, и рукав скользит по гладкой поверхности. Нико мотает головой и моргает. Отражение делает то же самое.       Никакого чувства правильности. Наверное, Нико делает что-то не то. Может быть, надо посмотреть на засохшее растение в горшке с правой стороны?       Вместо этого что-то тянет Нико к ванной позади, хотя дитя точно знает — там нет воды.       Воды действительно нет, и Нико наконец подходит к растению, на ходу отламывая безжизненную ветку. Зачем это было нужно? Чем ветка поможет Нико? Почему сомнения в правильности поступка так запоздали, если должны были стать направляющей любого действия?       Нико возвращается в комнату и вновь изучает взглядом уже очень знакомую кровать перед тем, как двинуться к предмету на полу. Кровать кажется почти родной, и Нико даже задумывается, не потому ли это, что совсем недавно приходилось заходить на неизведанную территорию, а эта уже выглядит безопасной?       Прямоугольный предмет - пульт, но Нико почему-то не пытается найти взглядом пригодный для него телевизор. Дитя с любопытством глядит на монитор компьютера. Затем снова на пульт: проводит по гладкой поверхности рукавом пальто и тихо вглядывается в кнопки. Что-то не так. Смутное чувство - тревога? - колышет волосы под шляпой. Однако незримая «правильность» уравновешивает вдруг оживший страх, и Нико подносит пульт к мутному стеклу, глядя на него вновь.       Только четыре кнопки мерцают яркими цветами.       Жёлтый, зелёный, красный, синий... Нико смотрит и смотрит на эти цвета, пытаясь разгадать неведомую загадку и не обращая внимания на цифры. Не символы - сами краски о чём-то напоминают потерявшемуся ребёнку. Напоминают что-то... важное?       Мечущиеся в голубоватой воде светящиеся креветки. Играющие крыльями на стенках склянки желтовато-зелёные светлячки. Красная жидкость внутри фонарей... городских фонарей? И жёлто-оранжевый. Пронзительно-яркий, как глаз робота. Как перо. Как янтарь.       Как солнце-лампочка.       - Ф-фосфор? - вырывается из уст Нико, и дитя вздрагивает, упустив тонкую нить памяти. Почему фосфор? Что за фосфор? Фосфор светится, но в мире Нико нет фосфора, который бы светился столькими цветами!       Равновесие «правильности» на секунду исчезает, словно связь с чем-то важным прервалась и восстановилась не сразу. Однако это проходит, и Нико старательно всматривается в цифры, пока интуиция с непреодолимой силой влечёт дитя к компьютеру.       На экране пароль. Четыре разноцветных нуля глядят на Нико из тьмы.       И Нико знает, что делать.       Высвободив лапку из рукава, чтобы не собрать пыль с кнопок, дитя переписывает цветные цифры с пульта, и компьютер отвечает трелью одобрения.       Доступ разрешён.       На полупустом рабочем столе - многоточие диалогового окна.       - .., - дитя молчит в ответ и лишь жмёт на клавишу, получая новые и новые реплики.       «Ты нашёл меня».       «...Почему?»       «Ты уже опоздал. От мира осталось немногое».       «На самом деле...»       «...»       «...»       «Почему ты здесь, Нико?»       Дитя вздрагивает и убирает лапку с клавиатуры. Почему Нико здесь? Почему компьютер знает Нико? Связано ли это... С чем-то ещё? Найдётся ли в этой цепочке место Игроку и фосфору?       Диалоговое окно не меняется. Зыбкий страх не даёт Нико прикоснуться к клавише вновь, но надежда узнать ответы сильнее.       «Почему Нико здесь, Игрок?»       - Игрок? - голос Нико снова тонет в темноте, но ответить на вопрос некому.       «Этого не должно было случиться».       «Это... какая-то моя ошибка?»       «Это... Его воля?»       «Но почему?»       Нико щурится, пытаясь что-то понять, но тени воспоминаний просто блекнут в голове. Что случилось с головой Нико? Почему Нико чудится, что память прежде была совсем иной? Что... Нико пришлось забыть?       Горящие во тьме глаза отражения. Горящая во тьме лампочка в лапках Нико напротив. Пелена ряби, искажающая свои собственные черты, много раз улыбавшиеся Нико с зеркал и поверхностей луж.       Лампочка? Рябь? Это... воспоминания не о Нико?       «Ты знаешь, что Нико здесь не место, Игрок».       «Мы уже попрощались с Нико».       «Ты должен... вернуть Нико в реальный мир».       «По протоколу... попасть на вершину Башни сейчас нельзя».       «Доведи Нико до конца, Игрок».       Нико глотает сгустившийся в горле ком. Воспоминания становятся яснее. Суть - очевиднее. Страх... Почему же Нико так страшно, если Игрок всегда хотел только всем помочь?       «Прости, Нико».       Монитор гаснет, и Нико зря стучит по кнопкам всей ладонью, заглушив еле слышный щелчок отпирающейся двери.       - Кто ты?! - в голове дитя застрял ответ, но Нико не может дотянуться до него. Всё, что помнит теперь Нико, крутится лишь вокруг сна, в котором дитя очутилось. Всё вокруг - ложь? Всё вокруг - сон? Всё это уже было? Почему это всё было?       Компьютер молчит, и Нико сдаётся. Всхлипывает от отчаяния и слышит хруст в безразмерных карманах пальто. Внутри что-то есть. Что-то оставленное Нико незамеченным при пробуждении. Дитя торопится и неуклюже вытягивает мятую чёрную тетрадку с непонятными символами на пожелтевших страницах. Даже если бы вокруг было светло, Нико не удалось бы разобрать ни знака.       Однако что-то в тетради вспыхивает в памяти Нико. На чернильной обложке бесконечной чернотой проглядывает силуэт клевера.       Увидев его, Нико вдруг что-то понимает.