Назад

      Тень от летающей машины за мгновение окутывает ствол-лист дерева Долины, заставляя фосфорные пятна вспыхнуть от контраста, но столкновения не происходит. Седрику в кабине остаётся лишь вздохнуть: пусть провал и был близок, посадка оказалась успешной. Среди затопляемых островков даже такому опытному пилоту мало места: камни руин, пропадающая во тьме океана земля и жмущиеся друг к другу постройки селения в любой миг могут обернуться угрозой. Не хватает в Долине и света: воздушный танец жучков лишь отвлекает внимание от почти незаметной уже кромки мерцающего мха у самой воды, а среди тлеющих фонарями фосфорных деревьев нет места механизмам с неба. Трудно заметить здесь и квадраты: лишь рябь впереди указывает на них, когда высоко в вышине ветер дует в лицо, и в ушах отдаётся рокот мотора. Однако, сколько бы трудностей ни пришлось испытать двоим на пути, всё уже закончено, и встрече суждено свершиться.       Седрик сдержанно улыбается шороху лисьих лапок, когда Ру спрыгивает на траву и отряхивается. Мысли юноши далеки и неспокойны. Что-то совершенно нетипичное приключилось с миром. Тогда, в небе, квадратная аномалия на несколько мгновений смешала небо и землю в расплаве ошибок, а затем всё исчезло - вместе с надеждами, страхами и последними отблесками света. Ни Ру, ни Седрик тогда так и не успели испугаться, в следующее мгновение восстав из пепла вместе с вернувшимся миром. Однако осознание случившегося будило испуг - ровно как и что-то ещё, не дававшее друзьям покоя.       Настоящий страх в сердце Седрика принесли звенящие в небе осколки квадратов.       Юноша опускает голову. Ру у его ног - тщетно, как и всегда - пытается стянуть очки передними лапками. Помощь Седрика незамедлительна - и вскоре лисица мило моргает другу и пытается улыбнуться, в то время как её очки снова находят место на шляпе юноши. Однако, как бы ни улыбалась Ру, Седрик знает, что оставшийся в небе страх гложет её сердце с той же жадностью, что и его собственное.       Если бы они смогли что-то сделать прямо сейчас!       - Ну же, Седрик! - мордочка Ру всё ещё почти источает свет дружелюбия, и уголки губ юноши сами собой тянутся вверх. - Ты же знаешь - он снова рассчитывает на нас. У него есть план!       Седрик кивает, и взгляд его сам собой возвращается к одному из творений отца, вновь дожидающемуся своего часа. Седрик знает, что всё вокруг - и вода, и светлячки, и влажная трава под ногами, и даже их с Ру тела - созданы тем же человеком, однако надежда, возрождённая в летающей машине, почему-то сильнее любой прочей. Отец был и остаётся великим изобретателем. У него есть план. Он снова рассчитывает на всех. Поэтому отец способен на всё - даже если находится за гранью мира и, возможно, даже не существует больше.       Седрик ни за что не подведёт надежд отца.       Шорох травы слишком громок, и компанию недоумению Седрика составляет целый ряд очерченных мраком фигур. Ни удивлению, ни сомнению не место в свете жёлтого фосфора в глазу Прото. Рядом с ним - высокая леди-робот: равнодушие и внимательность на её лице оттенены пылающим цветом розово-красных волос. Однако не только роботы ожидали прибытия путников, и Седрик не может скрыть вздоха удивления при виде уже знакомых ему детей-птиц. С Каламусом и Алулой явно что-то приключилось: даже искра веселья в глазах растрёпанной синеволосой девочки не может затмить оторопь её нервной улыбки.       Но почему все они здесь, если это задумывалось встречей троих?       - Прото? - Седрик задумчиво трёт лоб, ожидая пояснений друга. Это всё - нехорошо. Персонажам мира никогда не следовало принимать участие в вещах, далёких от их обыденного понимания реальности. В прошлый раз, занимаясь проработкой плана, отец даже рекомендовал Ру лишний раз не показываться никому в ожидании Мессии. Причина такого решения Седрику известна. Знает он, и что вновь рвущие мир искажения - сигналы проблем Мировой Машины: одно это способно удвоить риски и усугубить последствия даже самого маленького шага. Спокойствие Прото же для Седрика подозрительно. Неужели именно таким был новый план отца? Неужели он сам рассчитал, что опасности нет?       Прото чуть склоняет голову, и в его голосе юноша слышит задумчивую растерянность.       - Я знаю, о чём ты думаешь, Седрик. Но я уверен, что он смог это предвидеть. По крайней мере, ничего страшного, как видишь, не происходит. Вероятность перемен... невысока.       Юноша не может отыскать ответ, и Ру смело виляет хвостом, без страха вступая в диалог с новыми действующими лицами.       - Привет, я Ру! А это - Седрик. Мне кажется, мы с вами уже встречались, да? Алула, Каламус?       Синеволосая девочка взмахивает руками-крыльями, подбегая к лисице, и без страха запускает пальцы в солнечную шерсть.       - Привет, Ру! Я тебя помню! Ты - говорящая лиса нашего друга!       Беспокойство на лице Каламуса превращается в облегчение, когда он делает шаг вперёд и устраивается рядом с сестрой, опуская крылья к земле.       - Привет, Ру. Он придёт, наш друг? Ты знаешь, в Долине становится всё опаснее жить, и наш дом наверняка снова будет разрушен. Может быть, он смог бы что-нибудь придумать! И... я бы хотел рассказать ему о прогрессе в обучении. Хотя... последнюю книгу я так и не дочитал... почти дочитал!       Седрик выдыхает: в его памяти квадраты скачут на боку летающей машины. Тогда Каламусу и Алуле не хватило места при броске в Приют, и с разрушением машины старое кладбище стало для них ловушкой. Однако теперь дети вновь тут, вновь целы и невредимы: словно их код и не был превращён в нечто неузнаваемое буйством паники искусственного разума.       Ру мягко выскальзывает из детских рук, и Седрик понимает, что та никогда не рассказывала о знакомстве с этой парочкой.       - Алула, я тоже его друг, как и ты, - в голосе лисицы - улыбка. - Но... Сам он не сможет прийти. Он попросил нас помочь. Или, может быть, вас - помочь нам? Прото?       Фосфорный глаз робота медленно поворачивается в изучении собравшихся.       - В плане... не было прямых указаний. Но непредсказуемое искажение почти лишило меня возможности получить этот план. Силвер... оказала мне неоценимую услугу. Этих же двоих... Мы спасли, когда покинули шахты.       - Там было много квадратов! - Каламус с грустью поднимается на ноги. - Больше, чем в тот раз! Алула чуть не пропала совсем, а Нико... Мы ещё увидим Нико?       - ...Нико? - Седрик отрывает взгляд от светлячка перед лицом и сосредотачивается на Каламусе. Дети уже успели встретиться с Нико? Очевидно, Мессия вновь находится где-то в мире, но Седрику ещё не приходилось слышать настолько явных доказательств этого присутствия. Или дело в чём-то другом..? Что в словах Каламуса так путает мысли?       Ответ Прото в равной степени ожидаем и внезапен.       - А ещё, если ты не заметил этого, Седрик, - задумчивость голоса робота достигает предела, - все они помнят возвращение Солнца. Они помнят... ту самую сессию.       Непроглядную тьму над головами подёргивает рябь квадратов.

***

      Застывший в переулках мрак холоден и неподвижен. Робкие шаги разгоняют молчаливое ожидание чего-то лишь на мгновение; солнце-лампочка в лапках Мессии не способно справиться с прячущейся по углам тенью. Нико ищет друзей в перенаселённом железном городе, однако друзей нигде нет, как нет и следов многолюдности.       Звон квадратов где-то высоко вторит каждому детскому шагу, и Нико снова теребит пальчиками ставший вдруг золотым клевер. Листок в лапке разгоняет тревоги. С клевером Нико видит надежду. Нико даже чудится теперь, что этот странный листочек как-то связан с миром и бережёт от искажений. Разве можно объяснить хоть как-то ещё то, что квадратные шрамы увядающего мира до сих пор не прикоснулись к Мессии?       Боль мира поёт в детских ушах. Гудение ветра на бельевых верёвках, топот ног по давным-давно превратившейся в камень земле, едва заметный то ли гул, то ли писк бесшумных в теории фонарей где-то далеко застывают в сердце, превращая печаль в страх. Пусть мир ещё и живёт, ещё цепляется за существование последними фрагментами воли, Мессия не видит вокруг надежды. Всё, что может сделать Нико, пока ноги несут Мессию по давно знакомому маршруту - лишь обеспокоенно глядеть в окрашенное малиновыми отблесками небо в надежде заметить хотя бы кусочек нависающей над миром Башни. Хотя бы кусочек надежды, выложенной белым шпилем.       Однако стены вокруг слишком высоки.       Зеленеющее в каменном колодце дерево встречает Мессию молчанием, и Нико опускает глаза, когда знакомые лисьи очертания просятся в голову новой грёзой. Ру была здесь совсем недавно. Нико видит это так же ясно, как стены, дерево и фосфорный свет. Однако теперь лисицы нет в назначенном месте, и Мессия не знает, откуда начинать искать.       - Что же нам делать, Игрок? - лапки нервно сдавливают стекло, а золотые глаза прячутся под поля шляпки от смеси обиды и страха. - Ру здесь нет. Где её искать?       Память о чём-то важном движется в мыслях, но обречённая усталость Мессии тормозит слова и превращает их в шёпот.       - Ты... Говорил, что нам нужен дневник. Может быть, нам лучше пойти расшифровать его в библиотеку?       Ответ слышится Мессии таким же тихим и усталым, как и собственные слова.       «Они всё равно где-то в городе. Может быть, мы встретим кого-то по дороге».       «Но... Нико...»       «Робот в библиотеке не пустит тебя к Джордж, пока мы не получим пропуск. Значит...»       - Да.., - потяжелевший воздух города с трудом покидает лёгкие Нико при выдохе. - Нам придётся... Найти ту леди... Доктора... Силверпойнт? Кип?       Ответ положителен, и дитя вздыхает, вспоминая о непонятной загадке на пути к розоволосой леди, так сильно напоминающей Силвер. Получилось бы у Нико пройти без помощи Игрока? Можно ли называть это - помощью? Стоит ли Нико так же верить Игроку, как и раньше, или вернувшуюся радость лучше смешать с темнотой гибнущего мира?       Ноги несут Нико по мраку переулков, но мысли Мессии блуждают среди оставленных в памяти образов. Одинокий робот-стражник у пустого священного сада. Обречённые, залитые багрянцем увядания комнаты за тесными и пронзительно-холодными коридорами. Запутавшиеся в клочьях волос ножницы на полу туалета. Хрупкие ростки в горшках, отчаянно тянущиеся к стеклянному Солнцу, подальше от едва тлеющих фосфорных ламп. Квадраты, грызущие лестницы под равнодушным светом указателей. Холод. Стук металла. Красный фосфор.       Бесконечно высокая башня среди похожей на сироп светящейся воды. Башня, внутри которой лишь вечная темнота... и что-то ещё.       Мессии не удалось спасти мир, и, может быть, на самом деле надежд больше нет. Или, может быть, на самом деле в это лучше было и не вмешиваться... Ведь, может быть, лучше не жить вовсе, чем медленно угасать с каждой новой сессией...       Куда вообще идёт Нико? Ноги уже ноют от усталости, держать Солнце всё тяжелее. Дышать тоже тяжело, ведь воздух вокруг холодный, вязкий, пахнет сыростью, железом и чем-то ещё. Среди высоких стен не вдохнуть полной грудью, как в озарённом светом родном селении. В самом воздухе словно не хватает чего-то важного, какой-то части, без которой нельзя чувствовать себя хорошо...       Мысли лениво ворочаются в голове, вспоминая передачи по телевизору. Теперь Нико помнит, чего тут может не хватать. Это что-то - кислород..?       Тепло пробуждает дитя, когда коленка Мессии встречается со лбом мурлыкающей кошки. Робот-радиатор смотрит на нового постояльца решёткой головы. Кошки вокруг радуются теплу, и ноги Нико подкашиваются сами собой, когда дитя молчаливо садится среди потягивающихся животных.       - Кот? - робот равнодушен и доброжелателен, как всегда, но Нико не поднимает на него взгляда. - Оставайся с нами, сколько захочешь.       Нико не хочется спорить с роботом. Нико не хочется говорить с кем-либо. Дитя устало ходить по миру, глаза Нико слипаются, страх уже выдохся и превратился в равнодушие.       Может быть, не стоит никуда идти? Библиотека, Кип, друзья... Может быть... нужно немного подождать?       Надежда тонет в мурлыканье кошек. Стремление побыстрее найти всех и спасти мир покоряется усталости и тьме вокруг, затаиваясь в глубине мыслей. Игрок не останавливает Нико, не просит идти вперёд. Нико не спрашивает у Игрока разрешения на отдых.       Мессии больше не нужна кровать, чтобы передохнуть. Дитя больше не хочет видеть бесполезные сны о солнечном мире и маме. Нико хорошо и здесь, в тепле говорящего радиатора и кошачьего хора. Может быть, Нико и правда лучше ходить на четвереньках и есть мышей - ни о чём не заботясь, ни в чём не сомневаясь. Может быть, Нико просто не надо идти дальше.       Детские глаза слипаются сами собой, и Нико не замечает, как мир вокруг становится для Мессии пустотой.