Рюдзин

Они шептали Ханзо что-то по ночам, шипели на ухо, щекоча горячим дыханием, и он метался в постели, сбивая одеяло, в жалких попытках избавиться от призрачного странного присутствия. А потом просыпался — просыпался ли? — и не мог пошевелиться. Это происходило нечасто, обычно после долгих тренировок, когда он утомлял и свое тело, и свой дух. Стоило сонному разуму начать отключаться, он слышал их. Тихо и неразборчиво, они будто бы говорили с ним, но слов разобрать никогда не выходило. Это походило на кошмары, на сонный паралич, когда он слышал, видел — несмотря на звуки, рядом не было никого, — но не мог шевельнуть и пальцем. Натруженное тело гудело, словно тяжелый гонг после удара. Это не длилось долго. Десять минут, пятнадцать, и они всегда неизменно уходили, оставляя вместо себя только болящую голову. Ханзо не знал, был ли он болен, но здоровым не был точно. Их было трое, как Дзока-но сансин — тройка богов — он и его драконы. Его драконы пытались разговаривать с ним, и он с трепетом вслушивался в звуки чистой мощи, которая дремала в его теле. Раз в два месяца или три, но это происходило — он всегда с нетерпением ждал их нового появления. Он никогда не рассказывал об этом родителям и младшему брату, не рассказывал учителям. Ведь это нормально, не может такая сила, сокрытая в кровях его клана, быть совсем тихой, ведь правда? Когда они приходили и разговаривали с ним — все еще не получалось разобрать слов — он ощущал прилив сил. Словно они принимают его и показывают ему это. Так Ханзо казалось. Ведь это нормально — надеяться? Он был почти ребенком, юноша, не достигший совершеннолетия. Сейчас ему почти сорок и призрачные голоса, мелькающие перед взглядом чешуйчатые хвосты, — он же закрывал глаза, когда ложился спать, разве нет? — щекочущие лицо и порой мешающие заснуть, все еще с ним. К остальным они приходили так же? Ханзо ответа не знал и опасался спросить — не хватало, чтобы посчитали сумасшедшим. Даже брат, давно лишившийся своего настоящего тела. Когти царапали его плечи, он явственно ощущал, но не видел царапин — они не показывали присутствия. Это ведь не может быть его воображение? Он не боялся, он просто жил с этим, слушая их голоса. Ведь Ханзо незачем опасаться самого себя. Возможно, какой-нибудь психолог сказал бы ему, что он не здоров. Что шизофрения и синдром множественной личности может начинаться именно так. А сонный паралич — время, когда видишь, слышишь, но не властен над собой — лишь одно из последствий. Это с ним с самого детства, какой врач тут в состоянии сказать ему то, чего он знает сам. Но об этом все равно никто не узнает, это останется с ним, а по ночам ему опять будет казаться, что чешуйчатые тугие тела касаются его груди.