Рюдзин

Этого не может быть. Он ощущал, как тонкая нить его жизни оборвалась прямо там. Под семейным гобеленом, распоротым во время битвы и окропленным горячей кровью. Тогда сами демоны должны были забрать их в свое чрево. И они уже разевали свои безобразные зубастые пасти. А что теперь? Он видит призраков прошлого? — И все же я верю. Подумай об этом… брат. Родной голос словно издевался и вырывал с корнем воспоминания, давно похороненные в дальних уголках сознания. Хриплый вздох, истеричный смешок — поганец ни за что не хотел принимать поражения. Находясь на грани, не сломленный, отстаивающий свою бредовую точку зрения. Гендзи должен был занять место рядом с могилой отца. Гендзи, живой, какой-то совершенно ненастоящий, стоял перед ним, и рвал на сердце старые раны одним только своим существованием. Ханзо овладевает гнев. Но отступает. Бред. В теле сохранились еще отголоски ярости собственных драконов, когда Ханзо вновь преклонял колени. В извращенной дани смерти живого брата. И в голове — пустота. Звенящая, распирающая, такая, что хочется, чтобы череп разорвало на мелкие осколки, которые не соберешь и не склеишь вместе. Он словно оглушен еще одной ложью своей жизни. И потерял связь с реальностью, в которой ранее столько лет жил чувством вины и бесчестием. Подмога к перебитой охране подоспела скоро, заставляя сняться с места и вновь пуститься в бега, теряясь в родном городе. Подальше от фамильного замка, в котором призрак прошлого звал его к себе в будущее. Лишь бы не встретиться больше. Лишь бы не сейчас. Ханзо не хотел думать, что тогда, много лет назад, Гендзи еще дышал, когда он уходил.