Рюдзин

Клан изнутри — похож на муравейник. Со своими устоями, правилами, сложными, сковывающими, которым все равно безустанно подчиняются все слуги, охрана, много-много людей. И все куда-то идут, занимаются чем-то, несомненно, важным. В главной семье не так — медлительнее, размереннее. Вместо строгих правил — множество древних традиций, знания о которых передаются от старших к младшим. От родителей к наследникам, пока те не переходят под крыло многочисленных учителей. Ханзо хорошо помнил эту удушающую атмосферу замка, полного самых разнообразных запретов: в ней приходилось учиться, опасаясь сделать шаг в сторону. Впитывать знания, отвечать перед учителями и родителями, и, главное, не забывать о традициях. Старых до невозможности, совершенно ненужных в реальной жизни. Каллиграфия, бой на мечах, стрельба из лука — разве это могло быть настолько же важным, насколько были важны экономика, иностранные языки и владение огнестрелом наравне с искусством деловых переговоров? Мать порой била по рукам за подобные мысли, старейшины качали головами, и только отец, любитель порой пропустить партейку в компьютерные игры вместе с Гендзи, посмеивался. Ханзо до неприличия сильно завидовал младшему, когда приходилось идти на так ненавистные ему занятия каллиграфией и терпеливо выводить кистью по листу бумаги иероглифы. Что это еще, если не дань старым традициям? А в реальной жизни приходилось если только инкан ставить — печать на бланках договоров. И то только на тех, что были легальны. Гендзи порой показывал ему язык сквозь окно учебного класса, за что потом нередко получал по ушам. Но… хоть какое-то разнообразие среди серой душной жизни. Сейчас от воспоминаний о прежней жизни у него остались только умение обращаться с луком, который, в этом сложно было себе признаться, уступал в точности винтовке, и сложнее в обращении, чем обычный пистолет. Единственный сомнительный плюс — так привычнее. Старые традиции — они на то и старые. И Ханзо чтил их. Но не понимал. Это ведь просто воспитание.