Сила знания

Открыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь. Лежала я в высокой траве, и пахли эти травы совершенно умопомрачительно, непривычно — как будто я оказалась не в городе, а на вольной природе. Я успела только подумать, что, видно, в парке меня отбросило на газон, который, разумеется, никто не косил с начала весны. Сразу после этого я подумала о Мишке — его рядом со мной не было, и мне снова стало страшно. Я перевернулась на бок, вцепляясь пальцами в сухую землю, удивительно рассыпчатую для городской, прибитой пылью, и позвала: - Миша! Мишка! Мишка-а! Мне никто не ответил, и я испугалась еще больше. С трудом приподнявшись на локте — тело почему-то здорово ломило — я протерла глаза и поняла, что очков на мне нет. Снесло, видно, взрывной волной... Сколько ж этого пороха мой брат-паршивец подорвал, что нас так раскидало? Я начала оглядываться, и сердце замерло: травы, что шумели под порывами ветра, были высокими. Слишком высокими для небольшого, полузаброшенного парка с двумя детскими площадками и летней кафешкой, в которой подавали сомнительного качества шашлык и еще более сомнительное пиво. Я почувствовала, как по руке пробежал какой-то мелкий зверек — и невольно взвизгнула, но на мой голос никто не отозвался. Теперь мне стало страшно по-настоящему. А вдруг Мишка... он ведь был ближе к той чертовой скамейке... А вдруг Мишка, мой Мишка... Не обращая внимания на то, что голова кружится, я заорала: - Миша-а-а! В нескольких метрах от меня раздалось какое-то шуршание и шевеление, и от сердца отлегло — здесь, свинёнок! Никакой пиццы не получит: отведу домой, да еще и наябедничаю. Ведь едва нас обоих не угробил! Хотя в душе я понимала, что совести на это у меня не хватит. Братец и так получил урок, а родителям рассказывать ничего нельзя — они же это на веки вечные запомнят. - Ну, мелкий... - я попробовала встать и даже успела сделать несколько шагов в сторону шуршания, готовя речь — как будущий филолог, русским матом я владела получше многих. Однако стоило мне подняться, как я увидела, что меня окружает — до этого я не видела ничего из травы, кроме вечереющего неба и легких облачков на нем. Мы не были в парке. Наш парк я за детство и юность успела изучить навылет: точно знала, где можно выпить с приятелями, где позагорать, а где и пописать тайком. В одну сторону уходило огромное поле, аккуратное и ровное, на котором колосились явно какие-то культивируемые растения, а вдали виднелись и какие-то строения — должно быть, деревенское поселение. По другую сторону были деревья — перелесок или роща; а в паре километров впереди начинался подъем на высокий холм, один из гряды холмов поменьше, а на нем... мне на мгновение показалось, что это крепость или бастион. Вполне себе средневековый замок, разве что какой-то... на фотографиях сохранившихся до двадцать первого века те полуразрушенные замки были немного не такие. Этот — потрясающе красивый, словно стремящийся ввысь, к небу... хотя и созданный по всем канонам средневековой доартиллерийской фортификации, с кругами оборонительных крепостных стен — как минимум тремя, которые я заметила, с башнями, бойницами и чем там еще полагается... Я помотала головой. Может, меня слишком сильно приложило? Может, я сейчас лежу под аппаратом искусственного дыхания и вентиляции легких, а надо мной стоит добрый дядя доктор, который качает головой и говорит, что меня не спасти? Как бы то ни было, надо было найти Мишку. Это было задачей первой необходимости. - А-аннь, - слабо раздалось из травы. Я рванулась на голос, как охотничий пес. Мишка лежал на кочке, неудобно и нескладно устроившись, и жалобно морщился. - Где болит? - я присела над ним и схватила его за руку. - Встать можешь? - Могу, наверное, - он пошевелился. - Кажется, я все себе отбил. - А нечего было фейерверки устраивать, - злобно прошептала я и протянула ему руку. - Если можешь, вставай. Братец ухватился за меня и с трудом поднялся из травы. Вид у него был откровенно удручающий: продранная куртка и висящие лохмотьями штаны. Если раньше мне казалось, что волосы у него вечно стоят дыбом, то лишь сейчас я поняла — что значит «дыбом». Когда мелкий паршивец встал и, охая, пытался размяться, я еще раз огляделась. Незнакомый пейзаж упорно меняться не желал — поле по одну сторону и селение вдали, лес по другую сторону, крепость вдали на холме... И никаких знакомых звуков тоже слышно не было. Я не слышала ни шума объездной дороги, что должна была проходить буквально в километре от нас; ни шума клаксонов. Я не видела вообще ничего знакомого, а в нескольких метрах от нас была тропа с явными следами колес телег, которая уводила как раз на вершину холма, к крепости. - Мишка, а ты видишь то же самое, что я? Братец отвлекся от собственных страданий и с удивлением покрутил головой. - Ань, а мы где? - Где-где!.. - вырвалось у меня. - Тебе виднее! Мишка резко замолчал. Я посмотрела на него — по перепачканным копотью и травой щекам братца потекли слезы, которые он успешно размазывал рукавом куртки. Теперь он напоминал не чертенка, а смертельно больное привидение. - Не реви, - я повернулась и присела, отыскав в сумке, которая так и висела на плече, носовой платок. - Всё у нас хорошо. Умом я понимала, что сморозила невероятную глупость, но Мишка явно немного успокоился и даже отобрал у меня платок, пытаясь отереться. Теперь он был похож на привидение выздоравливающее, но я не стала заострять на этом внимание, хоть у меня в сумке и имелось зеркальце. Неожиданно во мне проснулось упрямство и злость на свой страх. Пусть я ничего не понимала, но мне надоело чувствовать себя идиоткой — и так это слишком часто случается, поэтому я схватила Мишку за руку, резко дернула и скомандовала: - Идем! Он не сопротивлялся. То ли понял, что набедокурил, то ли не имел сил, но послушно поволокся за мной и даже не ныл, что хочет пить, есть и в туалет. Я шла по дороге к крепости, оглядывала окрестности, потела и думала о себе разные неприятные вещи. Например, о том, что я, видимо, действительно дура — мама была права, раз иду сейчас в совершенно незнакомом месте не зная куда. О том, что папа тоже был прав, когда говорил, что мои игры и «дурацкие книжки» до добра не доведут... Местность полностью соответствовала моим излюбленным фэнтезийным романам, но никакого восторга я не испытывала. Мне было очень страшно, я ничего не понимала, а еще со мной был Мишка, за которого я, как старшая сестра, невольно несла ответственность. По пути нам не попалось ни одной живой души. Я только слышала, что над нами пролетают птицы, но не особо обращала на это внимание — крепостная стена была все ближе и никуда не девалась. Мне ужасно хотелось плюхнуться на землю, завопить, зажать глаза руками — и очнуться в родном парке. Или даже дома — и пусть родители орут, сколько влезет. Однако ничего подобного я себе позволить не могла — Мишка покорно плелся за мной и испуганно оглядывался, а у меня не было ни слова, чтобы его успокоить. - Аннь, мы ведь не в Питере, да? - осторожно спросил брат. Этого вопроса я и боялась. До сих пор я понимала, что ничего не понимаю; до сих пор я тешила себя иллюзиями и надеждами... Теперь мне ничего не оставалось, как признать: - Да. А где — я не имею ни малейшего понятия. - Значит, и родителей тут нет? - оживился этот поросёнок. - Нет, - я вздохнула. - А тебе это так нравится? - Нет, - серьезно ответил брат. - Но если мы куда-то вляпались, то лучше без них, чем с ними. Этот вывод был редкостно логичен, и я приободрилась. В конце концов, пути обратно у нас точно нет — я постоянно оглядывалась назад, но не видела ничего, кроме дороги к полям, по которой мы шли. Мишка выпустил мою руку и убрал платок в карман продранных штанов. Я хотела было возмутиться, что так и потерять можно, но усовестилась — глупо переживать о платке, когда потерял родной дом, родителей и понятия о жизни. Мы долго спорили, стоит ли искать вход в крепость — мы пришли не к воротам, и их видно не было — но в конце концов решили этого не делать. Крепостная стена, когда мы подошли к ней почти вплотную, оказалась высокой и явно толстой. Она была сложена из серовато-желтого камня и высоко устремлялась вверх. На уровне примерно второго этажа я увидела узкие окошки. Снизу они выглядели совсем крошечными, но я понимала, что, скорее всего, их вполне хватит, чтобы пролезть внутрь. Мишка явно подумал о том же самом: - Слушай, а может, я залезу? Я маленький. - Залезть могу и я, - я возразила, не желая подвергать брата опасности. - Ты дылда, - убежденно заявил мелкий гаденыш. - Вдруг не пролезешь? - Я стройная, - гордо назвала я свои торчащие мослы. - А ты — полурослик. - Хоббит, - поправил он меня. - Да какой из тебя хоббит, - привычно буркнула я, а потом задумалась. - Хотя... Может, и хоббит. Жрешь как не в себя, и пакости устраиваешь. Точно, хоббит. - А ты... - он чуть не лопнул от обиды, но подобрать достаточно оскорбительного слова не смог. - Ну вот и лезь. А я тебя тут подожду. - Ну и полезу, - я скинула сумку и мстительно повесила ее ему на шею за длинную ручку. - И не смей снимать, у нас тут последний оплот надежды. - Аннь, - он остановил меня, когда я уже начала приглядываться к выступам на стене. - А ты позвонить домой пыталась? Краска бросилась мне в лицо. Я ведь даже не подумала про мобильник. Торопливо вытащив трубку из внутреннего кармашка и при этом чуть не оторвав брату голову, я вздохнула. Надежда пропала так же легко, как и появилась — мобильник работал, но сеть не ловил. От отчаяния я набрала 112, но и тут меня поджидал облом — в трубке царила глухая тишина. - Не вышло, да? - почему-то шепотом спросил меня братец. - Не вышло, - грубовато ответила я. - Так что я полезла, а ты не зевай. Мишка сурово кивнул, признавая во мне полководца, а мне вдруг стало совсем не по себе: ну куда я вляпалась опять? Можно подумать, я легко умею справляться с неприятностями... Честно говоря, я совсем не смелая. Родители считают меня дурой, но я вовсе не дура. Скорее, неудачница. Больше всего я люблю читать по ночам интересные книжки и писать о страстной любви вымышленных героев. А больше я ничего толком и не умею... Стена казалась монолитной только поначалу. Спустя пару минут я узрела на ней достаточно удобные выступы, и начала восхождение. Мне казалось, что я тут же сорвусь, но опыт залезания на второй этаж к Катьке в общежитие даром не прошел — уже через пару минут я висела на высоте нескольких метров и ломала голову, как бы мне ухватиться, чтобы и впрямь залезть внутрь. Оконце было слишком узким. Можно было лезть головой вперед, но стена была слишком толстой, и я опасалась, что там может быть высоко. Можно было лезть вперед ногами — тогда был риск не сломать шею, зато попасть под удар кого-нибудь недружелюбного. И так, и эдак выходило плохо. Я чувственно выматерилась. Быть полководцем — не моё, но еще меньше «моё» — быть следопытом. Я ухватилась за подоконник и попробовала заглянуть внутрь, почти полностью укладываясь на живот, как вдруг услышала вскрик Мишки внизу. Я не успела ничего сообразить — тело среагировало раньше. Если я залезала, внимательно оглядывая каждый камень, то вниз я спустилась почти кубарем, едва не расшибившись по дороге. В стене приоткрылась неприглядная дверь, которую мы даже не заметили, и оттуда кто-то вышел. Я не успела увидеть, кто именно — в этот момент я сорвалась с последнего камня и упала, едва не пропахав носом землю. Однако мне было плевать — впереди замаячили какие-то высокие фигуры, упакованные в блестящий металл — доспехи, наверное. Терять мне было нечего, поэтому я рванулась вперед, прикрывая собой брата, и вызывающе уставилась на врагов, в очередной раз пожалев о том, что очки куда-то делись. Я не могу сказать, кого именно я ожидала увидеть, но передо мной стояли... Я невольно потянулась, чтобы протереть рукавом несуществующие очки. Передо мной, кажется, были эльфы — или кто-то очень на них похожий — трое высоких мужчин, одетых в туники и легкую броню. Шлемов на них не было, и я видела, что волосы у мужчин были длинными, спадали темными прядями на грудь и, наверное, спину тоже. А уши... Я даже зажмурилась на мгновение. Уши из-под волос были видны только у одного, но мне и этого хватило. Да, почти как у людей по форме. Только заостренные... В лица их я почти не вглядывалась, тем более, что заметила, что все трое держат в руках обнаженное оружие. - Не трогайте его, - отчаянно выпалила я раньше, чем успела понять, что говорю. Воины переглянулись, и один из них двинулся вперед. Я растопырила руки, закрывая своим телом Мишку, и бесстрашно рванулась на обнаженный меч. «Эльф» дернулся, отпрыгивая в сторону, и опустил свое оружие. Зазвучала речь, как будто безумно мне знакомая, но я не понимала ни слова. Мишка цепко ухватился за мой локоть, второй рукой яростно сжимая сумку, которая так и висела у него на шее. Еще один эльф — про себя я решила называть стражников этой крепости именно так — обменялся короткими фразами со своими и вогнал меч в ножны. Он же первым шагнул вперед, протягивая мне руку ладонью вверх и отодвигая остальных. Я постаралась упихать любопытного братца за спину. Воин что-то певуче произнес, но я по-прежнему не понимала ни слова, только мотала головой, всем видом показывая, что Мишку не отдам. Эльф помолчал, перекинулся взглядами с соратниками и вдруг остановился прямо передо мной, пытаясь заглянуть мне в глаза. Я почувствовала, что у меня дрожат колени. Никогда мне не доводилось видеть столь близко существо, готовое к бою; никогда я не видела настоящей, не тронутой временем, брони... Эльф остановился и внятно и раздельно произнес, указывая узкой ладонью на Мишку: - Toron? И я поняла. Осознание накрыло меня не хуже взрыва, и я очень хотела ответить, но все знания как будто уплыли из моей головы. Я только открыла рот и так и осталась стоять. Эльф покачал головой и повторил: - Toron? Тут в моей голове немного прояснилось, и я невольно залепетала: - Toron... Hantale... Toron... И они меня поняли! В горле защипало и захотелось плакать, когда я увидела, что эльф машет рукой, а остальные опускают руки с рукоятей мечей. Я услышала, как тот, что пытался заговорить со мной, что-то говорит остальным, но разобрала только «adanet» и «hina». Мне сразу стало гораздо легче. Да, я аданет; да, Мишка — хина, ребенок. Пусть так. Главное, они нас поняли! Тут я почувствовала, что по щекам текут слезы. Надо же, а я и не думала, что настолько напряжена. Воины отступили, послышался их призыв и уже более спокойные голоса, а ко мне навстречу вышли две прекрасные девушки, на которых я невольно, даже в данных обстоятельствах, поглядела с легкой завистью — ростом они мне не уступали, но были гораздо красивее. Одна из них попыталась оторвать от меня Мишку, но я не дала, и тогда нас обоих буквально пропихнули через узкий проход в крепость. Я почти ничего не видела, пытаясь вытирать слезы и одновременно осматриваться, но чувствовала на себе любопытные взгляды. Вели нас недолго, и вскоре одна из женщин обратилась ко мне, напряженно вглядываясь в глаза: - Minya sambe... Hina — minya sambe. - З-зачем? - я начала заикаться. - Мишка может и со мной пожить... Зачем ему отдельная комната? Поняв, что меня не понимают, я сосредоточилась. Слова «общий» я на квэнья не знала, не знала и на синдарине, поэтому пришлось выкручиваться: - Um minya! Um! Дева покачала головой и четко произнесла: - Varna. Я сама не поняла, как им удалось расцепить мои пальцы, намертво сомкнувшиеся на рукаве драной куртки. Мишка испуганно покосился на меня, едва вторая женщина попыталась его увести, и жалобно выкрикнул: - Ань, Анннь! - Я рядом, - твердо заверила его я. - Они говорят, что мы будем жить в разных комнатах, но они обещают безопасность... Тут мне пришла в голову мысль: - Norta et toron? Где словами, где жестами меня убедили, что брата у меня не отнимут, и я выкрикнула упирающемуся Мишке: - Я рядом! Я здесь! Если что — ты крикни, и я прибегу, обещаю. Не уверена, что Мишка поверил, но отдать его в руки женщин казалось более безопасным, чем в руки мужчин. Девушки тем временем довольно споро пропихнули меня в какую-то небольшую комнатушку, где стояла красивая купель из красновато-оранжевого металла. От воды поднимался пар, а мне вдруг безумно захотелось опуститься в теплую ванну, тем более что после взрыва я чувствовала себя грязной и пыльной. Посомневавшись, я начала раздеваться, заодно убедившись в том, что на довольно светлой куртке остались пятна от травы, которые вряд ли отстираются. Впрочем, как раз такими мелочами можно было и пренебречь, стоило мне подумать, что здесь такие куртки не носят. А как домой возвращаться... Сжав зубы, я решила пока не думать об этом и решать проблемы по мере их поступления. Вода была даже слишком горячей, но мне сейчас хотелось именно этого. Я почувствовала легкий запах трав и поняла, что в воду добавили какое-то масло или настой... От воды и запаха сразу стало тепло и уютно. Однако я чувствовала на себе взгляды сопровождавших меня девушек, а потому постаралась выкупаться побыстрее. Волосы, наспех собранные дома в хвост, пришлось распустить, чтобы промылись от песка, и я почувствовала, что кожи головы касается расческа. Я не знала, что ждет меня впереди, но сейчас меня купали, как владычицу или принцессу — бережно расчесывая и что-то ласково бормоча. Когда я вылезла из ванны, меня уже поджидало мягкое полотенце и местные одежды. С тоской глянув на грязные джинсы, так и валявшиеся на полу, я покорилась судьбе — больше надеть мне было нечего, хотя... На резном столике я увидела собственную сумку и рванулась туда. Комплект белья остался нетронутым, и я поспешно облачилась в трусы и лифчик. Они были не из одного комплекта, но все равно очень похожие. Эльфийские девицы сразу уставились на меня с интересом. Я вернулась, позволяя им ощупывать бретельки и кружева. Девы переглянулись между собой и заговорили что-то одобрительное, но с явным сомнением. Я как будто узнавала некоторые слова, но произношение их было беглым, и разобрать, что именно они говорят, не представлялось возможным. Однако я убедилась, что здесь говорят на квэнья — уж настолько-то моих знаний хватало. Значит, нолдор... Если, конечно, это и впрямь эльфы Толкина. Я уже давно перестала что-либо понимать. На меня поверх моего белья нацепили что-то странноватое и не слишком удобное — длинную рубашку и что-то вроде длинных шорт, а сверху — довольно изящное платье. Вот тут я впервые поблагодарила судьбу за то, что выросла каланчой — эльфийское платье мне оказалось впору. И даже в декольте не ощущалось пустоты — мой скромный для моего роста второй размер оптимально вписался в местные одеяния. Волос снова коснулся гребень, а потом и умелые женские пальцы. Пару раз меня довольно ощутимо дернули, но я была занята рассматриванием обстановки и не очень обращала внимание на то, что со мной творят. Не убивают же, и не мучают... Обстановка была небогатой, но красивой. Резные диванчики, подушечки... За спиной осталась дверь в купальню, а здесь стояла кровать шириной с нашу полуторку, зато гораздо длинней. Над кроватью свисал балдахин, а окно было плотно прикрыто — видно, чтобы я не простудилась. Задумавшись о том, знают ли эльфы, что люди умеют болеть, я пропустила момент, когда мои волосы оставили в покое. Вторая девица потянула меня за руку. Я недоуменно хлопнула глазами, но пошла, куда потянули — мне нужно было с кем-то поговорить, объяснить ситуацию, попросить помощи... Но меня подтащили всего лишь к зеркалу в полный рост. Я раздраженно поморщилась и только после этого вгляделась в зеркальное стекло. Вгляделась — и ахнула. На меня из зеркала смотрела невероятно прекрасная эльфийка. После ванны с травами кожа стала мягче и нежнее, и даже без очков я видела, что глаза красиво поблескивают, а платье и простая, но изящная прическа превратили меня в настоящую красавицу. Я покрутила головой. Неудобно, конечно, и волосы щекотят, но ради такого стоило и потерпеть. Моих позорно круглых для этих мест ушей из-за уложенных волос видно не было, и можно было и поверить, что я — из эльфов. Надо же! Когда я пыталась косплеить (не очень-то старалась, а так, для себя), у меня ни разу не получилось ни такой прически, ни таких одежд. Видно, что-то мы все-таки не так делаем... К ощущениям я тоже привыкла быстро. Ткани были явно натуральными и хорошо принимали формы тела, не то что наша синтетика... - Vane, - заключила одна из девиц. Я кивнула: - Vane. Hantale. Девицы переглянулись с ласковыми улыбками и вторая спросила: - Adanet? Я кивнула, а она продолжила расспросы: - Brethil? Targelion? Ossiriand? Я только вздохнула и обреченно произнесла: - Питер. Россия. Эльфийки непонимающе переглянулись, и первая произнесла с изящным поклоном: - Lissewen. Я попыталась скопировать поклон, но у меня это вышло так же изящно, как у коровы галоп: - Анна. - Heru Nelyafinwё, - начала втолковывать мне Лиссэвен. - Quete et heru Nelyafinwё. - Нельяфинвэ? - я обрадовалась. По крайней мере, это точно мир Толкина. - Tye istae Nelyafinwё? Я отрицательно замотала головой: - Hlare. Yondo Fёanaro, - тут я подумала и добавила. - Aran Fёanaro. Кажется, этим я ввела девиц в еще большее офигевание. Не очень только понятно, почему. То ли со смерти Феанора прошло уже много лет, и порядочные аданет такого знать не должны, то ли мир тут все-таки скособоченный, и про Феанора тут слыхом не слыхивали. - Aran Fёanaro qualinё... - протянула Лиссэвен. Значит, все-таки Феанор был. Я невольно задалась вопросом, в какое время я угодила, но не знала, как спросить. - Aran Nolofinwё? - на всякий случай уточнила я. Лиссэвен расцвела: - Tancave. Уже хорошо. - Himring? Девы переглянулись и закивали. Значит, предположительно, времена Долгого Мира. Тоже неплохо. Не хватало тут еще перед Нирнаэт очутиться... Тут я подумала, что не зря заставляла Мишку прочесть Сильмариллион. Он, конечно, отлынивал, но про историю и обычаи знал неплохо, что вселяло хоть немного спокойствия в мою измученную душу. - Heru Nelyafinwё, - решительно заявила я. Лиссэвен немного помялась: - Heru Findekano? Час от часу не легче! Если до этого мне казалось, что я разобралась, то теперь опять не понимала, чего от меня хотят. При чем тут Финдекано? В Химринге должен властвовать Маэдрос, почему меня спрашивают о Фингоне? Он вроде бы должен быть в Хитлуме... - Barad Eithel? - я жалобно посмотрела на девиц. - Himring, - успокаивающе заверили меня. Эру с ним, с Фингоном... Я решительно потребовала: - Nelyafinwё. Вторая девица, та, что была не в платье, кивнула и как-то слишком уж по-военному развернулась, жестом приглашая меня следовать за ней. Неожиданно я поняла, что не знаю, как ее зовут. Поспевать за ее шагом оказалось нелегко, я даже несколько запыхалась. Дева шагала быстро, я так не привыкла... Да и вообще ее движения были уж слишком ловкими и отточенными. Да, нам до эльфов далеко... Хотя, возможно, все дело в том, что я даже на пробежки в парк ленилась ходить, предпочитая проводить время в мягком кресле с книгой или за ноутбуком, поедая вкусняшки. Хорошая наследственность позволяла мне жрать и не толстеть, хотя Ксанка с Катькой единодушно сошлись на том, что я просто ведьма. Подумав об этом, я приободрилась. Меня ведь могло занести куда угодно! Во времена охоты на ведьм — тоже. Уж лучше нежно любимая мною Арда...