Сила знания

Я давно так самозабвенно не ревела. Последний раз был пять с лишним лет назад, и то — больше от жалости к себе, от страха нового мира, от непонимания происходящего... Бывало и позже что слезы наворачивались на глаза и сжималось горло — когда хоронили павших воинов Химринга, когда я до жути беспокоилась за Мишку, узнав, что орки пытаются взять приступом стену, где он находился в составе боевых отрядов. Были и другие, менее достойные поводы для слез, но чтобы вот так... После того, что сказала мне Лютиэн, я даже ничего не смогла ей ответить. Да она, похоже, и не нуждалась в ответе — сила ушла из ее голоса, и она безвольно упала на тело Берена. То ли сознание потеряла, то ли просто не в силах была больше держаться от горя. И в тот момент, отступив, я позорно сбежала наверх. Финрод, кажется, хотел мне что-то сказать, но не успел. Здесь, в большом зале, собрались недавние пленники, и несмотря на то, что они принадлежали к разным расам и народам, суматохи и беспорядка не было. Сразу же, естественным порядком, появилось два лидера — эльф и человек, и они распоряжались. Видимо, кому-то уже удалось вскрыть то ли сокровищницы, то ли личные комнаты Саурона, потому что в зале появились ворохи тряпок и, вроде бы, даже приличной одежды — кто-то переодевался, кто-то разрезал ткань, чтобы перебинтовать тех, кому требовалась помощь. Были зажжены факелы, в зале появилось и оружие — не орочье, а очевидно, трофейное. Нашлись и умеющие врачевать, нашлись и те, кто взялся снимать оковы с других. Когда я влетела сюда, пробежавшись без остановки вверх на три этажа, на меня обернулись все, и замерли — как будто указаний ожидали. Каким-то невероятным усилием воли мне тогда еще удавалось удерживаться от слез. Предводитель-эльф меня понял — на квэнья он говорил с легким акцентом, но правильно, не как Эктар или Маблунг. После моих слов вниз сразу же отправилась делегация по вызволению Финрода и проверке оставшихся камер, где могли находиться те, кто был прикован или не мог передвигаться сам. Я малодушно понадеялась, что они смогут привести в чувство Лютиэн и забрать ее оттуда, а потом уселась на какую-то лестницу — я тогда не видела, что это была лестница, ведущая прямо к трону Саурона; и наконец разревелась, вытираясь зачарованным плащом. Он был жестким и неприятным из-за засохшей крови, но мне было всё равно. Рядом со мной присел тот самый немолодой заросший адан и искренне, как-то по-отечески, попытался меня утешить. О причине слез не допытывался, но мне от таких утешений становилось только хуже. Когда я, видимо, начала всех вокруг уже раздражать своим иканием, адана мягко увел какой-то эльда, и я была ему за это благодарна. Плакала я оттого, что потеряла подругу, которую ценила и которой уже полностью доверяла. Дай Эру, чтоб Лютиэн вообще не умерла от горя — а то она ведь по канону так и сделала, когда погиб Берен. Правда, это произошло не в Тол-ин-Гаурхот, а позже, но тут уже явно всё пошло наперекосяк. Она меня теперь и слушать не станет, даже если я попробую оправдаться. А может, и отомстить захочет, и тогда я одним своим наличием могу подставить нолдор, которые за меня вступятся. Майтимо нет дела до дориатской принцессы, еще меньше дела ему до погибшего адана, а вот отбитый у Саурона Тол Сирион и лично моя стратегическая ценность как знающей возможное развитие событий для него очень даже важны. Плакала я и из-за Берена. Я не слишком хорошо относилась к нему в каноне, из-за того, что он пошел просить помощи в невыполнимом деле у того, кто лично ему был не обязан, но теперь ведь всё было совсем не так! Конечно, я не могла знать, что мое вмешательство погубит его... но я ведь его даже не знала! А Лютиэн его любила... В щеку мне ткнулось что-то мягкое, меховое, и Хуан, тяжело вздохнув, облизал мне лицо, а потом улегся подле лестницы у моих ног. Я тоже вздохнула, и слезы начали кончаться. Взамен них навалилась невероятная усталость, и я отчаянно закашлялась. Ну вот, еще и застарелая простуда дала о себе знать. - Я могу тебе помочь, Анна? - раздался голос чуть впереди. - Мне никто не поможет, - буркнула я, желая отвадить очередного незваного доброхота, но в следующую секунду узнала голос и подняла взгляд. - Прости, владыка. Как... она? Финрод выглядел получше — еще босиком, но уже без кандалов; в штанах, явно великоватой ему рубашке, и всё в том же моем красном плаще, который был ему короток. Волосы, хоть и такие же грязные, были собраны сзади, зато лицо и руки были явно вымытыми. Да и держался он увереннее. - Лютиэн? Плохо, - печально, но спокойно ответил он. - Я сделал, что мог. Я могу присесть, Анна? Прости, что навязываюсь, но я хотел бы поговорить с тобой, а долго стоять на ногах я сейчас, боюсь, не смогу. Я поспешно проехалась вбок по ступеньке из какого-то полированного камня, потому что не особенно знала, что ответить на такую простую вежливость. Я уже видела и лордов нолдор, и королей Нолофинвэ и Эльвэ, но с ними было как-то... не так. Финрод устроился рядом, и я отметила, как осторожно он двигается. И первым задал тот вопрос, который я меньше всего ожидала сейчас услышать: - Что ты собираешься делать дальше? - Что делать... - я посмотрела в зал, и решение вдруг стало понятным и простым. - У меня особенно нет выбора. Вернусь в Химринг. Больше мне пойти некуда. Неожиданно мне захотелось уйти отсюда прямо сейчас. За высокими стрельчатыми окнами тронного зала была ночь, но мне было всё равно. Плащ Лютиэн оставлю ей здесь, мне чужого не нужно. Где-то неподалеку от моста должен валяться мой мешок... До Дортониона доберусь и пешком. Или не доберусь. Может, разбежавшиеся отсюда, с острова, орки поймают, может, загнусь где от воспаления легких. Ну и черт с ним. Еще вопрос, лучше ли стало от моего появления в Арде или только хуже. Больше я этому проклятому Року, который такое вытворяет, помогать не намерена. Финрод, судя по всему, уловил мое настроение, хотя я на него даже не смотрела, но заговорил он снова о другом: - Знаешь, Анна, когда меня с немногими выжившими... то есть, теперь уже нет, - он тяжело вздохнул, но продолжил, - взяли в плен... - он запнулся. - Мне говорил об этом Гвиндор, - пробормотала я. - Я ведь тогда подумала, что это странно. Как так получилось, что короля, недалеко от его города, сумели взять в плен и никто не поднял тревогу и не пришел на помощь. И как так вообще могло получиться. Мой собеседник внезапно оживился: - Ты была в Нарготронде? Видела Гвиндора? Там всё в порядке? - Мы встретили Гвиндора, которого лорд Артаресто послал с вестью в Дортонион. И дошли с его отрядом до... ну, довольно далеко дошли, а потом сбежали от них сюда. К нам подошел предводитель-эльф, с которым я разговаривала, и молча впихнул в руки Финроду мисочку с какой-то едой. Вопросительно продемонстрировал мне еще одну такую же, но я только замотала головой. Меня он принуждать не стал, пожал плечами и всё так же безмолвно отошел. - Это Келебрандир, - Финрод покорно взялся за ложку. - Артаресто будет рад узнать, что его друг жив. Он прикрывал отступление, когда эльдар уходили из Тол Сириона... Я понимала, что стоит дать собеседнику, измученному пленом, поесть, но удержаться не смогла: - Так что там с Лютиэн? Она... она ведь жива? Не умирает? - Принцесса Лютиэн всегда была сильной, - владыка Нарготронда говорил немного невнятно, видимо, не имея сейчас воли отказаться от еды, но в его случае это выглядело очень естественно, а не нарушением неважных сейчас правил этикета. - Когда я общался с ней в Менегроте, я видел, что ее переполняют чувства и сила, которую ей было некуда применить. Лютиэн справится... Она сможет жить даже после такого потрясения, и сумеет пережить то, что выпало на ее долю. Тело ее возлюбленного перенесли из темниц, и она осталась прощаться. Когда я оставлял ее, сказала, что хочет похоронить Берена в родной для него земле. Я пока не очень знаю, как это сделать, но нужно будет непременно. Я тоже пойду туда... я ведь знал Берена, правда, еще маленьким, когда последний раз был в Дортонионе. И отца его знаю, и мать. Ты пойдешь с нами? В Дортонионе мои братья, они окажут тебе помощь, чтобы ты могла добраться до Химринга. - Я... я не знаю, - тут я даже несколько растерялась. Растерялась и вновь начала думать о том, чем же обернется для Белерианда мой поход. Или наш поход... Думать о Лютиэн «мы» мне было больно, и я постаралась не концентрироваться на этом. Финдарато тактично промолчал, давая мне возможность подумать, а может, просто воспользовался моей задумчивостью, чтобы спокойно поесть. Так или иначе, Тол Сирион освобожден от сил зла, а значит, военный союз нолдор и синдар в любом случае отменяется. Учитывая, что Лютиэн может возжелать отомстить мне, это очень хорошо — и я, и остальные подданные короля Нолофинвэ свободны от обязательств. Я невольно скосила взгляд на Финрода, терзаясь ничем не подкрепленной надеждой на то, что он сможет всё объяснить Лютиэн, когда придет в себя. Даже если дружбу не вернуть, оставлять за плечом врага я не хотела. Зато теперь владения эльдар вернулись к прежнему, «добраголлаховому», состоянию. Разбежавшиеся твари не в счет, они и раньше просачивались в Белерианд. Больше их станет, да, но с ними давно умеют справляться — и эльфы, и люди. Завеса Дориата не нарушена, так что хоть об этом можно не думать. А вот мысль отправиться в Дортонион вызывала во мне двойственные ощущения. С одной стороны, я всем сердцем стремилась в Химринг. Мне хотелось вывалить на Майтимо всё, что со мной произошло, и хотя бы частично облегчить груз ответственности... Да и просто хотелось оказаться среди друзей. Друзей, которые не станут меня попрекать, а поймут. Выслушают, напоят, если надо, и уложат спать. А с утра безжалостно распихают... Я невольно вспомнила Ристанис и даже немного улыбнулась. Финрод быстро огляделся, потеребил придремавшего после драк и потрясений Хуана, осторожно подпихнул псу свою мисочку, и тут же сделал вид, что ничего не произошло. Хуан поднял голову, радостно помахал хвостом, увидев Финрода, и отказываться не стал. - Ты уже улыбаешься, Анна, - а я и впрямь улыбнулась, глядя на это представление. Когда-то я писала о том, что Финрод на одном из празднеств в Тирионе тайком угощал Хуана со стола, и сейчас, даже если такого не было, мне так ясно это представилось... И я решилась. Прежде чем отправляться в Дортонион, откуда прямая дорога на Химринг, в такой компании, мне следовало выяснить, что произошло, при чем тут Берен... Больше лезть в жизнь Белерианда я намерена не была, но Майтимо хотелось доложить всё по максимуму подробно, чтобы он принимал решение с открытыми глазами. - Финдарато, - я посмотрела на него с надеждой. - Расскажи, как так вышло? Почему Берен пошел в Нарготронд? Что произошло в темнице? Что Саурон хотел от тебя и твоих соратников? Что... - Тише, - он улыбнулся мне так открыто, что мне прямо стало легче. - Я расскажу. Догадываюсь, что ты хочешь рассказать обо всем Майтимо. Но у меня будет встречная просьба. Я тоже хочу знать, как так вышло, что ты и Лютиэн оказались в обиталище Саурона только вдвоем? И почему с вами Хуан? И как так получилось, что Саурон сбежал, а вы живы? И... - Прости, владыка, - я невольно фыркнула, поняв, как для него прозвучал град вопросов, которыми я его засыпала. Остальные бывшие пленники, видимо, понимали, что мы тут ведем какой-то серьезный разговор, потому что не встревали и даже не приближались. Я следила за ними немного отстраненно, и мне казалось, что я подглядываю за чем-то личным, хотя сейчас среди этих измученных людей и эльфов понятия о личном, наверное, сместились. - Я отправился с воинами на равнину Тумлахад, поскольку дозорные то и дело доносили о схватках и стычках. Гибли Пришедшие Следом и синдар, живущие в лесах и на равнине... Я принял решение выставить боевой заслон, чтобы защитить Нарготронд, пока остальные лорды нолдор совещаются меж собой... Мне стало неловко. Пока мы там обсуждали и даже праздновали, король Нарготронда вынужден был в одиночку давать отпор тем тварям, которых в том числе и по моему недомыслию мы допустили в земли Белерианда. А Финрод продолжал: - Выйдя на равнину, я совершил ошибку... И эта ошибка дорого стоила. Тогда мне мнилось, что донесения о численности и ярости слуг Врага преувеличены. Я собирался отстроить на равнине гряду для защиты наших земель, но не рискнул проводить ее слишком близко от своего города, чтобы не привлекать внимания, поэтому отправился со своими воинами на север. Тогда еще думал отправить кого-нибудь в Дориат, чтобы договориться о сопредельных дозорах... Мне казалось, что взгорье Амон Руд — подходящее место. Там потребовалось бы гораздо меньше работ, чтобы установить земляные валы и заслоны. Правда, в пещерах Амон Руд жили остатки народа малых гномов, но до тех пор я с ними дружил и даже одаривал в знак своих дружеских намерений, чтобы расположить их к себе. Однако Саурон заплатил больше. Финдарато сразу помрачнел, а я с какой-то тоской подумала, что за Турина, который, выходит, еще и не родился — я же видела его батю-подростка — расплатился Финрод и его воины. Немного утешало, что при всем при этом, Финрод остался жив... А он продолжал с горечью и болью: - Мим встретил нас приветливо, хотя и не допустил в свои владения. И я совершил вторую ошибку. Мим предложил нам немного горячего настоя, чтобы согреться — ударил мороз; и я согласился. Видимо, что-то подмешали нам... Ибо когда напали орки, я едва сумел поднять меч. Большинство моих воинов погибли, не сумев оказать должного сопротивления, а меня и тех, кто взял меня в кольцо, захватили. Король Нарготронда замолчал, и я, не зная, что сказать, слабо вякнула: - А Берен? А Саурон? Тут Финрод, видимо, невольно поднял взгляд, почти выворачивая шею, и я повернулась, следя за его взором. Увидела, куда он смотрит — и содрогнулась. Прямо над нами высился величественный трон, черный и полированный, а если приглядеться, то можно было увидеть, из каких «картин» он состоит. Фантазия Темного майа была... богатой. - Я был в этом зале и говорил с ним. Я пытался было подавить его волю Песней Силы, но проиграл. Он... - тут голос Финдарато упал до шепота. - Он издевался надо мной. Не телесно — это было бы перенести проще. Он рассказывал, как подкупил Мима и как легко оказалось нас... захватить. Спрашивал про Нарготронд, хотя знал, что я не отвечу. А потом я видел, как мучаются и гибнут мои друзья. Лучше бы нас всех еще у Амон Руд убили, ибо участь их была страшной. Когда не осталось никого, я подумал было, что следующий — я. Я бы умирал дольше — покуда Гортхаур хранил надежду дознаться... Но это меня не пугало. Вот что на это можно сказать? Если сравнивать, то наш с Лютиэн и Хуаном поход был легким приключением, незамысловатым и даже довольно приятным — эльфийский хлебушек, свежий воздух... - Я ждал, но никто не приходил, а потом ко мне привели Берена. Я вновь навострила уши. Мне чертовски хотелось понять, что же там такого случилось... - Берен... Я знаю его семью, и он сохранил обо мне детские воспоминания — и самые приятные. Берен рассказал мне, что шел в Нарготронд поделиться тем, что услышал от короля Элу. Надеялся, что эльдар захотят пойти на Тол-ин-Гаурхот, чтобы защитить свои земли. Больше ему рассчитывать было не на что, потому что он оставил за своей спиной деву, озаренную надеждой, и ее сурового отца, который бы ни за что не отступился от своего жестокого слова. Анна, он был так юн... - Финрод вздохнул. - Даже моложе, чем ты. Когда он услышал от Гвиндора, что вестей от моего отряда нет, отправился вслед за мной, ибо не поверил, что короля эльфов может что-то сокрушить. Он не знал иного, Анна — армии эльдар никогда на памяти его рода не терпели поражений. Мне снова стало тошно. Воспоминания о падающей замертво Лютиэн вновь всплыли перед мысленным взором, и я почти застонала. А вот теперь точно получается, что Берена убила я. Если бы он, сын Барахира, пережил настоящую Дагор Браголлах со всеми ее последствиями, то как никто другой знал бы, что человек может спасти эльфа от верной смерти; знал бы и то, что эльфы могут проигрывать... Финдарато посмотрел на меня понимающе и печально: - Не терзайся, Анна... Посмотри вокруг. Посмотри на них, - он указал рукой на походный лагерь-столовую-лазарет, который развернули в тронном зале бывшие пленники. - Все они живы. Берен погиб, но... - А как он погиб? - едва шевеля губами, пробормотала я. - Что с ним сделали? - К нам в камеру пришел волк, - Финрод заговорил, глядя мне прямо в глаза. - Я думал, что он по мою душу, ведь я сидел там давно, а Берена только недавно привели, но оказалось, что нет. Мы ведь говорили, Берен пытался разбить мои оковы, но было нечем, а так они не поддавались. А когда пришел волколак... терять мне было нечего, я попытался защитить юношу и вступил в бой со зверем. Но волк не желал моей гибели, поэтому в первую очередь отрезал нас друг от друга. Я всё видел и слышал. Рвался, одна из цепей лопнула... Но оставалась вторая, а потом... потом стало незачем. Я не знаю, сколько с тех пор прошло времени, но раздалась девичья Песня, и я ответил. Финрод смотрел на меня вопросительно, и я коротко поведала о своих злоключениях в Дориате, потом о походе на Тол Сирион... Майтимо писал кузену в письмах обо мне, хоть и не указывал подробностей, поэтому Финдарато не реагировал даже на самые странные детали моего рассказа, а только кивал. А потом и спросил: - Выходит, ты совсем не знала Берена? Тогда почему именно его смерть тебя так задела? Многие гибли, даже здесь. Или это оттого, что ты впервые увидела, как гибнет кто-то из твоего народа? - Конечно, нет, - почему-то я улыбнулась, хотя сами слова были чудовищными — вокруг действительно гибли, а у меня это вызывало только усталую улыбку. Я вытащила платок, который за время похода посерел и перепачкался, и расправила его на колене. - Я видела, как гибли... И могла погибнуть сама. Но... Лютиэн была мне другом. Мне больно знать, что тот, кого она любила, ушел — и более они никогда не встретятся, Финдарато. Не будет даже вечного покоя в Мандосе... Он ушел — и навсегда, понимаешь? - Гораздо важнее, что это понимаешь ты, - мягко произнес арафинвион. - Да я ведь сам говорил это своему брату когда-то... Поверь мне, Анна, это худшее из проклятий. Даже я, проклятый нолдо, храню надежду вернуться к Амариэ. Я не скажу, что Лютиэн от того станет легче, но он бы всё равно ушел — рано или поздно — туда, откуда не возвращаются. - Нет, - я покачала головой. - Ты не знаешь истории... Она бы тоже стала смертной и прожила с ним всю жизнь. - Ты о той летописи, что ты читала? - утвердительно вопросил Финрод и продолжил, не дожидаясь ответа. - Я даже не спрашиваю, как такое могло случиться. Только скажи, в той летописи было ли сказано о том, что Лютиэн думала перед своей... человеческой смертью? На этот вопрос ответа у меня не было, да он и стал не нужен сейчас — в зал на наскоро сооруженных из копий и ткани носилках принесли тело Берена. Я бы не узнала его, если бы за носилками не шла похожая на мраморную статую Лютиэн, но теперь невольно вгляделась. Сидели мы не очень близко от распахнутых дверей, но я видела лицо совсем молодого парня, измученное и хранящее последние прижизненные чувства — боль и обреченность. Тело расположили в углу, рядом с немногими уцелевшими телами таких же несчастных, и я отвернулась, не желая встретиться взглядом с Лютиэн. Финдарато неожиданно взял меня за руку: - Не бойся, Анна. Скоро Лютиэн поймет, что никто не в силах совладать с волей Рока. - Только не я, - одновременно и поспорила, и согласилась я. Мы выступили в путь на Дортонион через день. Я никогда, кажется, не чувствовала себя такой одинокой. Прибегал Хуан, ластился, тыкался лобастой башкой мне в руку — и убегал. Я вела беседы с Финродом, который твердо решил отправиться к братьям на восток, а не домой на юг. Общалась и с теми, кто отправлялся с нами — многие из бывших пленников не захотели рисковать, возвращаясь на затемненную долину, а кому-то и не к чему было возвращаться, когда их жилища или даже поселения были осквернены и сожжены, а родичи — убиты. Но за всё это время Лютиэн не подошла ко мне, а я не попыталась с ней даже поговорить. Я утешалась тем, что мы с Лютиэн все-таки разные. Да, было жаль терять дружбу, но замечательных эльдар много... Я сама себе напоминала пса — не такого, как Хуан, а самого обычного пса: это у меня есть друзья из нолдор, а у нолдор есть оберегаемое создание, которое пройдет свой путь и довольно скоро по их меркам состарится и умрет. Я надеялась, что в Химринге, оказавшись среди своих, я сумею это пережить и оставить за плечом, как до этого я оставила уже такую далекую жизнь в России, как оставила многое... У меня есть Мишка, у меня есть Ристанис. И даже Майтимо с Финдекано... Несмотря на то, что нас было довольно много, у нас было оружие и я более не боялась орков, путь оказался труден. Идти приходилось пешком. Тело Берена, завернутое в ткань, несли по очереди, и этот груз словно не позволял нам забыть, из какого ада мы вырвались. Я не знала, где Лютиэн желает похоронить возлюбленного, но надеялась, что недалеко от границ Дортониона, потому как это еще больше замедляло нашу процессию, да и сильно давило. И так и случилось. Стоило нам обойти хребет Эхориата и вступить в земли Третьего Дома, как Лютиэн обратилась к идущему по левую руку от меня Финдарато: - Владыка Финрод, давайте остановимся? Мы не донесем тело нетленным до тех мест, где он жил, но и здесь — его земли, где он родился и вырос. Становилось понятно, что сегодняшний день для перехода потерян, но многие восприняли привал с облегчением — раненых и изможденных хватало. Копать могилу вызвались сразу несколько мужчин из эдайн, а я присела на свой мешок и уставилась вдаль. Передо мной открывался прекрасный вид на Дортонион — в этих краях я еще не бывала. Начиналась весна. Подтаявший снег под ногами хлюпал, чавкал и превращался в непролазную грязь, но здесь, в стороне от дороги, был еще чистым. Я так давно не видела по-настоящему чистого снега — не оскверненного ни грязными опорками орков, ни лапами волколаков, ни кровью, ни испражнениями... Я попыталась себе напомнить, что боролась именно за это — чтобы снег был чистым, чтобы дороги были спокойными, но не находила в себе сил радоваться. Вырыть нормальную могилу у наших спутников не получилось — земля была еще слишком промерзшей, а сил ни у кого толком не было, да и подходящего инструмента тоже, — но этого хватило, чтобы уложить тело в землю, а потом засыпать курганом так, чтобы оно полностью оказалось под землей. Лютиэн стояла над могилой прямо, будто рельсу проглотила, но теперь я уже не могла отвести от нее взгляд. Сдержанная и спокойная, она являла собой силу и совсем не была похожа на ту растерянную и напуганную наивную девицу, которую я защищала своим мечом. Я нащупала рукоять меча. Как ни странно, вот от этого мне стало легче. Теперь я по-своему понимала Ристанис. Наверное, когда переживаешь что-то такое, меч в руках дарует покой. А ведь она, Ристанис, пережила куда больше, чем я, потеряла мужа и двоих детей, участвовала в битвах... Финрод подошел ко мне и опустился коленями в снег, заглядывая в глаза: - Хочешь лембас? - Спасибо, у меня есть, - откликнулась я тускло, но потом и улыбнулась — ему трудно было не улыбаться. - Финдарато, почему ты решил пойти сюда? Ведь тебя ждут в Нарготронде. - В Нарготронде отлично справятся и без меня, - он качнул головой с туго переплетенными грязными волосами. - А мне куда важнее теперь побеседовать с Ангарато и Айканаро. Нарготронд — более убежище, чем боевая единица, а мне важно зачистить равнину, чтобы уберечь тех оставшихся... Когда-то я дружил с Беором и не хочу, чтобы его народ ютился по холмам. Я обещал Беору, когда тот уходил, что буду защищать его народ. И он ушел легко — знал, что я сдержу слово. Мне стало легче. Может быть, и мне когда-нибудь, когда я буду на смертном одре, Майтимо скажет о том, что все мои старания не были напрасными. Поглядев на Лютиэн, я уже понимала, что, наверное, никогда не обзаведусь ни семьей, ни детьми. Нет, разумеется, я надеялась, что еще сумею прийти в себя и вполне возможно, что даже найду отдушину для сердца и тела, но вот семью... Я не хотела создавать семью с аданом — все-таки слишком мы разные, слишком я много, видимо, знаю. С эльфом мне семьи не создать. Да и не хватало еще, чтобы он потом, как Лютиэн, стоял над моей могилой. И я улыбнулась: - Финдарато, тебе кто-нибудь говорил, что ты совершенно потрясающий и замечательно успокаиваешь? Он спокойно кивнул в ответ, ничуть не смущаясь и не красуясь: - Да, почти каждый. А что, ты хотела открыть мне тайну? - Не хотела... Я и так тайнами набита по самые ушки. - Перестань думать об этом, - вдруг абсолютно серьезно предложил мне он. - Я ведь знаю, что ты не из этих мест. Майтимо не написал, откуда ты пришла в Химринг, но совершенно однозначно заявлял, что ты не из Арды. Тебе, наверное, нелегко пришлось и ты постоянно сравниваешь... Так вот... Что я хотел сказать?.. А. От того, что ты об этом думаешь, ни лучше, ни хуже не станет. Ты могла бы видеть вещие сны, как и я когда-то. Ты могла бы вмешаться в ход Судьбы — и не смочь сделать ничего, потому что она оказалась бы сильнее, чем ты. Так что же изменится, если ты позволишь себе поверить, что ты такая же, как я? Я хотела было ответить, но он легко поднялся и, мне показалось, даже подмигнул, уходя и оставляя меня с этими «замечательными» размышлениями. Оригинальный у него стиль, ничего не скажешь... Но уже мгновением позже я поняла, почему он ушел — ко мне направлялась Лютиэн. Несмотря на то, что сейчас — среди эльдар и людей — она ничем не могла бы мне навредить, я вся внутренне сжалась. Мне хотелось сказать ей так много и так не хотелось с ней говорить... - Позволишь? - она кивнула на снег рядом со мной. - Здесь холодно, - абсолютно автоматически брякнула я. - Нельзя сидеть на снегу, это вредно. Подожди, я тебе твой мешок принесу... По правде говоря, мне хотелось выиграть хотя бы полминуты, чтобы немного подумать, но она не дала. Взгляд принцессы был странным — я не могла понять, что в нем, но она вдруг проговорила, напряженно и бегло, даже слегка коверкая квэнья: - Ты даже теперь обо мне заботишься... Я... - Что, Лютиэн? - я поняла, что поблажки не будет, и подняла усталый взгляд. - Зачем ты пришла? - Я... - она снова помолчала, а потом тряхнула слипшимися, слегка отросшими волосами, и произнесла, резко и решительно. - Вообще-то изначально я хотела предложить тебе поменяться плащами обратно. Но теперь, когда я уже говорю с тобой, мне не хочется прятаться за пустыми словами. Ведь не в плащах дело... - Я верну тебе твой, - торопливо зашевелилась я. Лютиэн была в моем плаще — ей его вернул Финрод, когда запасы в крепости на Тол Сирион были обследованы и растащены, и он, как и все остальные, приоделся. И впрямь, выходило нехорошо: зачарованный плащ мог принести обладательнице много пользы, в то время как от моего, со звездой Феанаро, ее народ только шугается... - Оставь себе, - она отмахнулась. - То есть... Если ты захочешь вернуть свою собственность с гербом твоего лорда, я, конечно, верну, но сейчас... Да наплевать, Аннет! Я хотела... Я у тебя прощения попросить хотела. - За что?! - искренне изумилась я, а потом и меня понесло. - Это, скорее, я должна просить у тебя прощения! Потащила тебя в эдакую даль, с Сауроном бороться заставила... - Что ты несешь?! - она скривилась, перебивая. - Я бы в любом случае туда пошла, с тобой или без тебя. И не дошла бы, даже если бы со мной Хуан был! Те же орки меня бы и... И съели потом. Мой отец говорил, когда убеждал меня не выходить за Завесу, что даже среди темных сил я прославлена как прекрасная... Боюсь, моя участь зависела бы только от разумности тех орков, что попались бы мне на пути. Глупые бы сами убили, более умные к тому же Саурону доставили. Ты меня дурой-то не считай! - И меня дурой не считай, - выпалила я. - Я тебя обманула! Я ведь знала, чем эта история должна была завершиться! Правда, она должна была завершиться иначе... - А как? - резко спросила принцесса. - Ты обещала рассказать! Или слово, данное мне, для тебя ничего не значит?.. Мы обе выдохлись. К нам не решались подходить даже самые смелые из бывших пленников, когда увидели, что две спасительницы яростно сцепились между собой. Может, ставки ставят... - Так, - я попыталась взять себя в руки. - Я тебе всё расскажу... Ну, почти всё. Всё, что могу, и всё, что обещала. А ты уж сама решай, кто тут должен был к Саурону идти... И я рассказала. О том, как попала в Арду; о Мишке-химике; о том, как узнала, в каком году нахожусь; о том, как хотела уберечь брата от верной гибели и нолдор — от падения; о том, как перекроила историю Арды... Лютиэн слушала, не перебивая, как ни странно. А когда мой рассказ закончился, она довольно долго молчала, после чего выдохнула: - Не повезло. - Кому? - машинально ляпнула я. - Синдар не повезло, - усмехнулась она, впервые говоря как-то несвойственно для нее цинично. - Если бы ты оказалась в Дориате; если бы первым, с кем ты пообщалась, был бы Маблунг; если бы мой отец поддержал тебя, а я бы стала тебе другом, как та женщина, Ристанис, которую ты упоминаешь... История бы пошла совсем иначе. Я не рассказала ей, конечно, что должно было быть после Тол-ин-Гаурхот, поэтому только поморщилась. Но рассказывать об этом и не стоило. Я вообще с трудом рассказывала о своих знаниях и гораздо легче говорила о прошлом, чем о будущем. Последнее казалось вдвойне опасным. - А Берен? - прямо спросила я. - Если бы я не влезла во всё это, Берен был бы жив. - Когда ты влезла, ты меня еще не знала, - логично возразила она. - Так что вне зависимости от того, с кем бы ты ушла из Дориата, он мог как выжить, так и погибнуть. Ведь по твоим словам, я должна была его встретить позже... Знаешь... Тот Берен, про которого ты мне сейчас рассказывала... Это не он, - она кивнула на могилу. - Мой Берен — другой... был. - Ты расскажешь мне, какой он был? - спросила я. - Ведь это я его погубила... - Зато выжил король Финдарато, - она вздохнула и, пошарив по карманам, попросила. - У тебя есть платок? Я протянула ей тот, что у меня был — еще более потрепанный со времен Минас Тирита. Она промокнула слезы на грязном лице таким же грязным платком, а потом и расправила его. - А ты расскажи мне, каким был тот адан, что подарил тебе это. - Мне почти нечего рассказывать, - вздохнула я. - Мы не так уж много общались. У меня были иные заботы. У меня был еще мелкий тогда младший брат; у меня были нолдор, которые без моей поддержки... Этот адан почему-то полюбил меня — другую. Не такую, как он. Наверное, видел во мне что-то. А я в нем видела только друга. Лютиэн тоже вздохнула: - Берен не был мне только другом. Он был... прекрасен. Ты же видела, наверное, что у него нос был сломан, да? А еще на щеке шрам... У наших воинов такого нет... Последняя битва нашего народа была очень давно, и после воинов лечила мама... Я не знаю, за что полюбила его. Наверное, за то, что он верил в то, что Моргота можно победить. Он воевал в Дагор Браголлах, защищал Дортонион. И каждый раз, когда он убивал очередную темную тварь, мир становился чуть лучше. Я такого у себя дома никогда не встречала. - И что теперь? - я посмотрела на нее и мучительно закашлялась. С тех пор, как опасности остались позади, я всё чаще чувствовала, что в груди горит, а дышать порой становится всё сложнее. Она посмотрела на меня с тревогой: - Тебе нужен лекарь... Из эдайн, который знает, как это лечить. А что теперь?.. - Как ты теперь... без него? - прямо спросила я. Она долго молчала, после чего вернула мне платок и сказала: - Я пока еще не знаю, как это пережить, но... Я чувствую, Аннет, абсолютно точно... Я не отреклась бы от Берена, если бы он остался жив, никогда. Даже пройдя битву с самим Морготом, а не с его слугой. Но теперь... Если бы я встретила его теперь, я бы не полюбила его — такого, каким он был. Я стала другой. - И... что ты собираешься делать дальше? - я задала ей тот же вопрос, что мне задавал Финрод. Она долго собиралась с мыслями, после чего произнесла: - Жить. Нет, подожди, ты не понимаешь, наверное, меня. У тебя вон какой путь был... А я... Аннет, я сидела в Дориате сотни лет! Пела, танцевала, играла на арфе и свирели, даже кружила кому-то головы... Но не жила. Берен... Он научил меня одному, самому важному — лучше умереть, чем не жить. Понимаешь? Я кивнула, собираясь вклиниться, но она говорила всё быстрее и всё разгоряченнее: - Когда мы с ним встретились... Совсем недавно это было! Он что-то рассказывал мне, показывал, учил... А я слушала. И вовсе не потому, что онемела от любви! Просто... Просто мне и сказать ему было нечего. Он прожил на этом свете двадцать три года — мгновение в жизни квэнди, как говорит мой отец... Но каждый его год, каждый день, каждый час, — принадлежал ему! Наверное, он на меня так же смотрел, когда я говорила, что за последние пятьдесят лет отточила мастерство игры на свирели... - она покачала головой, как будто изумляясь собственной глупости. - И если я не понимала, что такое любовь, то он — понимал! И в память о нем я должна научиться жить своим умом, своей волей и своим сердцем! Ты была права, когда говорила, что у квэнди и эдайн разные пути... Но мы многому можем научить друг друга. - Ты пойдешь со мной в Химринг? - предположила я, и сердце тут же сжалось — она ведь там свадьбу устраивать собиралась... - Еще не знаю, - принцесса покачала головой. - Но я точно знаю, что в Дориате мне пока делать нечего. Я хочу прийти к отцу с полным правом говорить и решать за себя. А пока я этого себе не заработала. Отец только запрет меня, как и грозился, на Хирилорне. - Ты победила Саурона! - возмутилась я. - Это, по-твоему, ничего не значит? Ведь твой отец сам тревожился за ваши границы! Лютиэн задумалась... А потом снова покачала головой: - Нет, мало. Саурона отец мог изгнать. Особенно если с мамой и с армией. Я должна сделать что-то такое, чего бы он сделать не сумел — или не смог бы, или хотя бы не смог придумать. Наверное, я пока останусь в Дортонионе. Честно говоря, в Химринг мне совсем не хочется после того, как из Дориата изгнали твой отряд. Как бы мне это боком не вышло... - Не выйдет, - пообещала я. - Ты ведь и сама была пленницей. - В чем-то калаквэнди удивительно похожи, - сощурилась Лютиэн. - Был, не был, знал, не знал... Какая разница? Рядом был, не пресек — уже виноват. А уж мог-не мог... Дело десятое. - Это, наверное, вместе со светом Древ впиталось, - фыркнула я. Лютиэн посмотрела на меня и неловко хихикнула, а потом и рассмеялась. Я впервые услышала ее смех с тех пор, как стало известно о гибели Берена, и от этого в груди моей разлилось тепло. Мы смеялись совсем как тогда, в темном коридоре дворца Менегрота — еще совсем друг друга не зная. Теперь в нашем общем уже прошлом были тяжкие события, но смех снова стал первым лучиком, первым знаком того, что жизнь продолжается; что свет можно найти даже в самые тяжелые времена. Как будто вместе с этим уходило в прошлое всё то, что... Смех Лютиэн был заразительным, и я невольно тоже начинала посмеиваться, но с каждой секундой тепло в груди, что появилось там после того, как лед в наших с подругой отношениях был сломан, горело сильнее, и я начала кашлять. Сначала чуть-чуть, а потом уже остановиться не могла. Кашляла и кашляла, содрогаясь и чувствуя, что еще немного — и меня просто вырвет. Лютиэн поначалу просто поддерживала меня — она уже наловчилась этому в походе, но вскоре — хоть я и не видела ее, склоняясь все ниже — забеспокоилась: - Аннет... Аннет! Я вскинула руку, желая показать, что всё в порядке, что я сейчас приду в себя, но новый приступ скрутил меня, и я вцепилась в ее запястье, судорожно вздрагивая. Подруга протянула мне платок, и я благодарно им прикрылась, надеясь, что мне все-таки удастся откашляться и отдышаться... И мне почти удалось. Я начала дышать... не сказать чтобы ровнее, но начала! Уже прогресс, до этого я только воздух хватала. Успела увидеть, как к нам приближается обеспокоенный Финрод, который до того умудрялся держать всех подальше от нас — и даже Хуана. Я улыбнулась сквозь слезы, собираясь отереть мокрое лицо... И вдруг увидела на платке кровь. Мне стало очень не по себе, а Лютиэн глядела на окровавленный платок почти так же, как до этого смотрела на тело Берена — круглыми глазами. Неверяще перевела взгляд на меня, точно я собиралась испустить дух прямо сейчас. - Аннет? - она заглянула мне в глаза. - Аннет!.. Только не говори, что ты... Не вздумай умереть, я не перенесу еще и это... - Анна, - раздался мягкий и спокойный голос Финдарато, но в нем было столько власти, что мы обе сразу перевели взгляд на короля Нарготронда. - Лютиэн, отпусти ее... Анна, я собирался найти для тебя лекаря, как только мы доберемся, но, как видно, ты несколько приукрасила положение вещей, когда сказала, что всего лишь слегка простудилась... Давно это у тебя? - У нее это уже с неделю точно! А может, и дольше... - тут же сдала меня с потрохами Лютиэн. - Лорд Финрод, а вы умеете эдайн лечить? А то я плохо себе представляю. И эдайн видела мало. - Умею, - коротко отозвался Финдарато, плюхнувшись в снег и бесцеремонно разворачивая ослабевшую меня прямо себе на руки, а потом еще и нечутко добавил, - я уж сколько их поколений с ними общаюсь...