Сила знания

В кабинет мы зашли почти одновременно, боясь упустить друг друга из виду, а может, боясь, что дверь захлопнется и отрежет нас друг от друга. То, что это был именно кабинет, было видно по письменному столу и по нескольким шкафам, которые наверняка набиты военными тайнами. Но в первые же секунды меня захватило не это. Хозяин этой скромной обители стоял у очага, освещавшего комнату тем самым неровным светом, повернувшись к нам спиной. И я готова была поклясться, что уже видела эти рыжие волосы — на мосту у Тол-ин-Гаурхот в пыли и крови. Только теперь это был не измученный схваткой раненый и ослабевший противник. Я впервые видела его стоящим на ногах и сразу пришла к выводу, что он не ниже Майтимо и Эльвэ. А может, и выше. И держался он, конечно, уже иначе — прямая спина, красивый разворот плеч, гордо поднятая — я видела это, потому что стоял он слегка под углом — голова... Конечно, всё пошло не так, как было положено, но сейчас я не знала, что происходит. Мелькор не возжелал принять нас? Не знал, кто к нему пришел? Вряд ли, да и зачем тогда пропустил? Или ему вообще о таком не докладывают? Майа развернулся к нам, полыхнув рыжей гривой не хуже огня в камине, и повел рукой, словно приветствуя. Лютиэн прижалась ко мне плечом, а Мишка положил руку на эфес меча — похоже, неосознанно. Я сообразила, что брат не знает, кто перед нами, и произнесла, чтобы все мы были готовы: - Саурон... Майа оглядывал нас внимательно, цепко, а меня охватил ужас, хотя и до этого мое состояние нормальным назвать было нельзя. Но только теперь я сообразила, что мы стоим против него — против того, кто по нашей с Лютиэн воле потерял крепость, возможность влиять на Белерианд, а самое главное — расположение своего Хозяина. Он вполне может хотеть уничтожить нас и лишь потом доложить Мелькору о том, что мы вообще здесь были. Заодно и реабилитируется, хотя бы чуть-чуть. Однако Саурон не спешил нападать, а вместо этого неожиданно спокойно произнес: - Принцесса Дориата и аданет, вас я уже видел... А что за юноша с вами? - Это мой брат, - я ответила, скорее, от неожиданности, стараясь прикрыть Мишку плечом, но он упорно не прикрывался, а наоборот, норовил шагнуть вперед, чтобы прикрыть меня. - Это было глупо, привести сюда брата, - бросил мне Саурон, и я похолодела, поняв, о чем он говорит. - Я не знаю, с какой целью вы пришли, но вы приходили и в мои владения, а значит, за вами можно полагать всё что угодно. То, что вы с помощью валарского отродья одолели меня, не означает, что вы так же легко захватите эту твердыню, но я хотя бы понимаю, что могло вами двигать. А вот этот юноша погибнет зря... - Не зря, - я не успела ответить, как Мишка уже выступил. - Я так и сказал, что сестру не отпущу. - Ты интересуешь меня, аданет, - не среагировал на Мишку майа. - Я вижу что-то чужеродное в тебе. Что-то странное и, быть может, опасное. А вот принцесса из моего рода, рода майар, и она вполне... Тут очнулась и Лютиэн. Она шагнула вперед, ибо из-за наших с Мишкой попыток друг друга защитить оказалась несколько позади, и смело высказалась: - Я не только из рода майар, я и из рода квэнди! У меня есть то, что недоступно тебе, сколь бы ты ни почитал себя выше. Хочешь помериться силой? Так давай петь! Саурон усмехнулся: - Один эльда уже устроил дуэль со мной — и проиграл. - Меня одолеть тебе будет сложнее, - смело возразила подруга. - Король Финрод рассказывал мне... Да, за ним была память о Благословенном Крае, его юность там, но за ним же была его боль — он помнил, как умирали мои сородичи в гаванях Валинора. Я не видела того Света, но не испытала и той боли. Я помню лишь ту боль, которую ты причинил мне, отдав приказ убить моего возлюбленного — но ныне это лишь поможет мне. - Да, с тобой будет сложнее, - не стал спорить майа. - Но ты, дева, проиграла мне в прошлый раз, и если бы не валарский пёс, ты оказалась бы в этих же стенах — уже в кандалах. Я бы не преминул одарить своего Владыку такой игрушкой. Мне показалось, что на этих словах он поморщился, словно от боли, и это было ценным наблюдением, но слуга Тьмы так же ровно продолжал: - Так что не спеши, принцесса. Петь тебе, возможно, еще придется — только не мне. Лютиэн сразу заткнулась, уставившись на майа иным взглядом — видно, оценивала, каким может быть противник из рода валар. А я не удержалась: - Тогда зачем ты позвал нас сюда? Если Мелькор знает уже, что мы пришли, но мы еще живы, значит... - Это значит лишь то, что я следил за вами еще тогда, когда вы только направлялись сюда по равнине, - с легким раздражением отозвался Саурон. - И это я велел Кархароту не затевать с вами боя. И это я поманил вас светом, на который вы и пришли. - Зачем?! - Мишка задал вопрос, который, наверное, терзал всех нас. - Зачем, Моринготто тебя дери?! Гортхаур поморщился еще больше, но ответил: - Подумал, что вы можете заинтересовать моего Владыку. И полагал, что он захочет получить вас целыми и невредимыми. Я — только его слуга, и лишь Владыке решать, что сделать с вами. Я оглянулась и увидела, что Лютиэн прикусила губу. Страх подруги стал ощущаться так явно, что я почувствовала прилив смелости: - Это не ответ, Саурон. В конце концов, тобой всегда двигали личные мотивы. - Это и есть ответ, - насмешливо поклонился мне майа. - Личные мотивы. Ты можешь считать, что это мой подарок за то, что ты оказала мне услугу. - Услугу? - в голове всё перемешивалось, и мне казалось, что я вот-вот пойму что-то, но мысль лишь ускользала. - Ты говоришь о смерти Берена? - Берена? Кто это? - он явно не ожидал услышать о нем, потому что свел брови, но уже через мгновение расслабился. - Ах, этот... Адан, помню его. Но если бы не сказала, то я и думать о нем бы забыл. Какое мне дело до него? Или до вашего короля-менестреля из недо-нолдор? Нарготронд тоже нужен не мне. Ему, моему господину. И говоря об услуге, я имел в виду то, что благодаря вашей... смелой и забавной атаке я вернулся в эти стены, а не остался на острове, где со всех сторон свет и в соседях смертные. - Мне кажется, он людей не любит, - вполголоса ляпнул Мишка, ни к кому не обращаясь. - Мне вообще мало кто по душе, - фыркнул слуга Тьмы. - Один Моринготто для тебя — няшечка, - буркнула я, не зная, как это расценить. Конечно, он бы меня не понял, потому что слово я произнесла на русском, не найдя аналога, но, видимо, почувствовал значение... - Да, он один, - неожиданно подтвердил Гортхаур, и светлые глаза его полыхнули. - И если он хочет крошку Лютиэн — он ее получит. - Не получит, - уже откровенно испуганно отозвалась подруга, но майа лишь отмахнулся. А до меня, кажется, что-то начало доходить... Судьба у меня, видно, такая — слэшем спасаться... - Ты любишь его? - плохо осознавая окружающую действительность, произнесла я. - Его, Мелькора? - Слово «любовь» — это для вас, Детей Эру, - презрительно бросил Саурон. - Я же посвятил ему жизнь и отдал душу. Не сплел, как вы это называете — подарил. - Ох ты ж, подштанники Манвэ... - ошеломленно выдавил Мишка прямо у меня над ухом, чем привел меня в чувство. Впрочем, не только меня. Саурон, до того глядевший в огонь невидящим взглядом, очнулся и вскинул голову выше, окидывая нас ледяным взором: - Вам всё равно не понять. Настолько вы жалки... Что вы — эльдар, что атани... Впрочем, вы все для меня — почти одно и то же. - Я не из эльдар, - отперлась Лютиэн. - Я не видела Света. - И мы не из эльдар, - отперся Мишка. - Мы вообще люди... - А похожи, - заключил Темный майа и бросил: - Я проведу вас к своему Владыке. Направляясь темными коридорами за неожиданным проводником, я испытывала очень смешанные чувства. Во-первых, я не могла сказать, кто для нас теперь Саурон — враг? Но может ли быть врагом тот, кто не испытывает неприязни и не стремится убить? Другом его назвать, конечно, было нельзя, но все-таки в душе поселилось что-то сродни пониманию. Арда, в которой я оказалась, перегнулась окончательно только после моего появления, до этого она была еще вполне приличной — такой, какой ее описал Толкин. И теперь я больше понимала Саурона. Я и сама испытывала привязанность к воину-нолдо — к тому, кто не скрывал, что поднял меч в Альквалондэ, хотя как раз именно первое братоубийство я вовсе не считала оправданным деянием. Были у Феанора и другие пути, но он избрал этот. У Мелькора тоже были другие пути... Однако сейчас это понимание мне, пожалуй, только вредило. Про Саурона в каноне сказано было мало; в основном, про Третью Эпоху. Но в Третью Эпоху, да и в Акаллабет, он уже потерял своего обожаемого владыку, а потому его поступки уже были подчинены, скорее, привычке, нежели злобе. Но и в Первую Эпоху — по скудным довольно сведениям — он вроде не прославился пытками ради пыток или особой жестокостью. Да, его прозвали Гортхаур, но звали-то враги... То есть мы — те, чьи близкие, родные, друзья или просто сородичи пали от его руки. Внезапно я вспомнила давний разговор с Майтимо и подумала, что Саурон поступил по-своему благородно — ведь он мог попробовать зачаровать нас, как сделал это с целой армией Ородрета, и доставить нас к своему хозяину смирными и послушными. Но не стал. Однако понимать врага — в данном случае скверный путь к победе, сейчас я ощутила это слишком ясно. Нельзя вставать с ним на одну сторону, иначе не победить. В этот момент я поняла, почему Феанор пошел этим путем... и едва не оступилась, потому что ноги ослабли. Поняла — полностью, окончательно и бесповоротно. Не мог Феанор иначе. Он — первым изо всех детей Эру — понял, что нельзя понимать врага. От понимания недалеко до сочувствия. И тогда, перед первым братоубийством, он сумел забыть о том, что у тэлери, которые встали против мечей нолдор, были дети, родители, друзья... Он помнил лишь то, что ныне это — враги. А уж что он думал после того, как всё было кончено... Не дай Эру такого узнать. Когда очень скоро перед нами появилась дверь, подозрительно похожая на Черные Врата, лично я вздрогнула. Лютиэн перевела дыхание, а Мишка как-то удовлетворенно вздохнул — видимо, такая дверь устраивала его больше, чем незаметное обиталище Саурона. Впрочем, Саурон там явно не обитал — так, комнатка для рабочих целей и возможность быть поблизости от своего властелина. Я постаралась выкинуть из головы мысли о майа — из-за них образ будущего врага можно было воспринять неверно; можно было недооценить его. И когда распахнулись двери, я была почти готова. Почти — потому что полностью готовым быть к этому все-таки было нельзя. Я старалась помнить о том, что наша цель — Сильмариллы, но что-то — не иначе как чутье — подсказывало мне, что этим не ограничится. Я чувствовала что-то огромное и страшное впереди, а Мишка, оказавшись совсем рядом, вдруг едва слышно шепнул: - Аннь... Я не хотел говорить... Но знаешь, я видел сон... Вот только этого не хватало. Я уже видела блестящие черные плиты пола, освещенные откуда-то со стороны, но выслушать было надо. - Быстрее, Миш... - Мы умрем, - сказал он абсолютно спокойно. - Так же было, как перед твоей поездкой в Дориат, только гораздо отчетливее. - Так почему ты тогда пошел сюда? - раздраженным шепотом воскликнула я. Времени почти не оставалось. - Потому что во сне я знал — мы умрем не зря. Я не успела ответить, потому что Саурон вошел в зал и жестом указал нам следовать за ним. Отпираться и упираться было уже как-то бессмысленно, поэтому я шагнула следом. Мишка — не эльда, а сны по сути — продукт работы мозга, обработка полученных впечатлений. По крайней мере, так обстоят дела у эдайн. В этот момент у меня в голове мелькнула мысль о том, что умереть в нашем случае — может, не так уж и плохо. Лучше, чем мучиться пытками или насилием. А уж если не зря — то совсем хорошо. Может быть, Лютиэн выживет? Она обещала вернуть Сильмариллы Майтимо, а мы с Мишкой свою задачу, можно сказать, выполнили — вместо Берена привели ее сюда. И тут, следуя за Темным майа, я обратила внимание... Сердце застучало как бешеное. Свет изменился! До этого блестящие плиты пола отражали огонь факелов, а теперь озарились ровным и чистым Светом. Я не поднимала головы, следуя за Сауроном, как на эшафот, что и было фактически правдой, а теперь поднять глаза боялась. Боялась и безумно хотела!.. Свет притягивал. Как песня, как музыка... Учитывая, что Древа погибли, нас с Мишкой теперь тоже можно было назвать... кала-атани? Какой же бред лезет в голову... Лютиэн ахнула, Мишка издал странный звук, и я тоже подняла голову. Перед нами высился черный трон, на котором восседала высокая фигура. Саурон отступил в сторону, но я проследила за его движением. Скорее, чтобы убедиться, что он не опасен, хотя в этом было маловато смысла. Но зато я увидела то, чего не видели мои спутники, которые сейчас уставились на Моринготто: Гортхаур, гордый и сильный, сейчас тоже смотрел на трон. И если бы он не был из рода майар, я бы сказала, что похож он на влюбленного школьника. Таким и Мишка был, когда рассказывал о своих химических опытах — весь светился. Я перевела взгляд на Врага Арды и чуть не зажмурилась — троекратно усиленный Свет показался мне нестерпимым только на первый — в прямом смысле — взгляд. Вот он, значит, какой, Свет... вот они, какие, творения Мастера Феанора... мне снова было не страшно. Да и как может быть страшно, когда глядишь на это? А ведь для нолдор это тогда еще и было последней надеждой снова увидеть этот Свет... Теперь я поняла и то, почему за Феанаро пошли тысячи. Нет, не понимала, почему ему были эти тысячи по-прежнему верны, но почему сражались, почему с горечью вспоминали — поняла. Я не видела Света Валинора, Света Древ, и Лютиэн не видела, и Мишка, но мы все трое, словно зачарованные, глядели на черную корону. Глядели на последний кусочек юности Арды, на последний оплот ее незапятнанности... И тут я оторвалась от видений. Кому, как не мне, было знать, что для развития души нужны страдания, что для того, чтобы ценить мир, нужна война. Мориквэнди не любили эльдар за Свет, что те видели, за то, что те оставались правыми, даже подняв руку на собратьев, за их церемонность, и, как ни странно это было — за хрупкость и неумение выживать. Эльдар же со снисхождением и легким презрением относились к тем, кто никогда не говорил с валар, владыками Арды, кто не касался изначального, как не любили они не ограненные камни... И все они были неправы. При взгляде на Свет Сильмариллов во мне словно что-то проснулось. Что-то, давно дремавшее, еще со времен, когда Мишка взорвал свою ракету... всё это было и тогда. Вот оно, здесь. То, к чему я стремилась всю жизнь. И это вовсе не Свет юности Арды. Страх пропал, словно его и не было; и я чуть повела рукой, чувствуя, как тяжело скользит по плечам тяжелая ткань зимнего плаща... с родовым знаком Дома Феанаро. Мне с трудом удалось оторваться от черной короны, что так притягивала взор, и посмотреть на Врага. Ничего неожиданного я не увидела. Мелькор был прекрасен — как и все, наверное, из айнур, как и Лютиэн, и Мелиан, и Саурон, но это больше меня не занимало. Лицо Темного вала было жестким и неулыбчивым, и он разглядывал нас столь же внимательно, как и мы его. Я даже порадовалась, что нас в отряде целых трое — это позволило мне успеть пережить всё остальное, пока он оценивал нас. Мелькор был обряжен в какие-то длинные черные тряпки, а сбоку, по правую руку от трона (а для нас — по левую) стоял огромный молот — видимо, Гронд. Мелькор внимательнейшим образом оглядел Мишку, перевел взгляд на меня... Но я видела, что более всего он желает разглядеть Лютиэн, но оставляет ее «на десерт». Я уставилась в черные, непроницаемые глаза. Взгляд этот был тяжелым и пронизывающим. Я сжала руку в кулак и только боль от ногтей заставила меня собраться с силами — я вскинула голову гордо и, может, даже самонадеянно, но Враг это оценил — уголок его губ дернулся на прежде неподвижном лице, и после этого он перевел взгляд на подругу. Лютиэн стояла не жива ни мертва, но волю сохраняла изрядную — я уже знала, как может пугать этот взгляд, а ведь меня Мелькор поиметь не хотел... - Майрон, - раздался под сводами глубокий, чарующий голос, и я с трудом сопоставила его с тем, как шевелятся губы Моринготто. - Кого ты ко мне привел? - Это принцесса Дориата, Лютиэн, а с нею ее спутники — оба из Пришедших Следом. Я не узнавал их имен... - Зря, - почти пропел Моргот и неожиданно вернулся взглядом ко мне. - Как зовут тебя? А я неожиданно замялась. Какое из имен назвать? Но сразу вспомнила, что отныне я — из нолдор... - Мое имя — Анна, - произнесла я, и вдруг на меня напало опасное вдохновение. - Среди нолдор меня зовут Анниэ, среди синдар — Аннет. Я пришла по приказу моего повелителя, лорда Нельяфинвэ, старшего сына Феанаро. Я хочу забрать у тебя Сильмариллы, творения его отца. Они не принадлежат тебе. - Вот как? - Мелькор явно удивился, бросив на своего слугу непонимающий взгляд. Боковым зрением я видела, что Саурон смотрит на меня... Мне было трудно определить, что в этом взгляде, но я бы сказала, что он майа смотрит на меня с обидой и разочарованием. А он ждал, что я пощажу его чувства? При том, что меня саму ожидает смерть? - Я пришла за Сильмариллами, - снова произнесла я. - Ты украл их у короля Финвэ и убил его, а потом побоялся сам выйти против их создателя, короля Феанаро. Потом ты годами мучил и пытал моего лорда... И вот теперь я пришла. Кажется, Мишка тихо застонал. Кажется, Лютиэн закашлялась, но меня уже несло. - Твой слуга уступил нам в честной борьбе. Отдай Сильмариллы, Черный Враг — и мы уйдем с миром. Пока уйдем. Я ждала любой реакции, но Мелькор, чуть приподняв бровь, негромко рассмеялся, а мне показалось, что от этого звука дрогнули плиты и каменный свод над нами. - Ты забавная... В мире, из которого ты прибыла, все такие? - Нет, не все, - я смело отбила атаку, хотя удар был силен. - Большинство охотно бы поддались твоему владычеству. Не хочешь отправиться туда? Тебе понравится. Мелькор замолчал, несколько озадаченный ответом, а Мишка сипло прошептал: - Аннь, ты что несешь? - Да, - поддержала его Лютиэн. - Мне кажется, это не лучшая идея. Я молчала. - Майрон, - вновь раздался над нами голос. - И это вот этих двух девчонок ты не смог победить? Саурон шевельнулся, его одежды красивыми складками проскользили по полу. - Владыка, прошу вас... - Они столь же ничтожны, как и все остальные, - презрительно бросил Враг. - Я не знаю, почему до сих пор прощаю тебе всё это. Тебе следовало убить их раньше. Но раз уж ты промедлил... Оставь мне эту аданет — она явно непроста; и еще принцессу. Адана можешь убить. Он закончил, и Саурон кивнул: - Да, повелитель. - Нет, - воскликнула Лютиэн, выхватывая свой красиво изукрашенный дориатский кинжал. - Без боя я не сдамся! - Значит, после боя сдашься, - ровно отозвался Мелькор. - Майрон, постарайся не убить аданет. Ей предстоит еще многое открыть, прежде чем она умрет. Мне стало уже даже не страшно, а как-то тоскливо. А с чего я взяла, что всё будет легко и красиво? Из-за того знания, что у меня есть? Знаний недостаточно, это следовало бы запомнить еще с универа, в котором лучшими на курсе становились спортсмены, олимпиадники и блатные, но не те, кто честно учился. Честности и знаний мало для победы... Я повернулась к Саурону, который как-то не очень решительно шагнул к нам, и выхватила меч из ножен, но смотрела только ему в лицо. Он мог бы убить Мишку куда быстрее, но отчего-то медлил. То ли боялся, что при этом пострадаем Лютиэн или я, то ли по закону боевиков не мог в решающий момент всё сделать быстро; то ли... На миг мне показалось, что я вижу в его глазах понимание. То самое понимание врага, в котором я укоряла себя по дороге сюда. И я повернулась к трону: - Оставь моего брата и подругу, Моринготто! Я расскажу то, что тебе неведомо, а ты отпустишь их отсюда целыми и невредимыми. Темный вала сделал короткий жест рукой, останавливая слугу, и бросил: - Под пытками ты и без того расскажешь всё. Это гораздо надежнее. - Неправда, - я хмыкнула — если бы было так, он бы не затормозил своего майа. - Под пытками я могу наврать такого, что у тебя уши закруглятся, как у атани. Какая разница, что говорить, если пытка неизбежна? А в моем случае ты вряд ли сумеешь отличить правду от лжи. Ты — вала, но я видела больше, чем ты, запертый в Арде. - Мне наплевать на другие миры, - насмешливо произнес Мелькор. - Когда-нибудь я доберусь до Арды и сломаю ее, как игрушку. И тогда пойму, наконец, как она была создана. И создам свой мир. А если не выйдет, то устрою здесь свое царство. И я слушаю тебя сейчас лишь для того, чтобы понять, как ты вообще здесь оказалась — чтобы исключить подобное в будущем. О том, что существуют другие миры, я догадывался... - Отдай Сильмариллы и отпусти моих спутников — и я расскажу, как попала сюда, - твердо повторила я, хотя понятия не имела, что собираюсь ему плести. Но какая разница? Я этих фанфиков написала — дай Эру, а этот будет последним, лучшим... - Если ты не боишься боли, - задумчиво произнес Враг, - то я доставлю ее тебе иначе. Хорошо, что твой брат еще жив. Смотреть на его мучения ты вряд ли сможешь... Все вы: и прочие айнур, и эрухини, боитесь за близких больше, чем за себя. Я один не имею подобной слабости. И я вдруг почувствовала силу. - Смогу и смотреть, - с улыбкой возразила я. - Даже это — не предел. - Для тебя? - он снова усмехнулся. - Ты думаешь, что сможешь, лишь потому, что Арда — такая же игрушка для тебя. Ты не отсюда, тебе не понять. - Да нет же, - мне стало легко, и я возразила. - Как раз именно поэтому! Ты один не имеешь подобной силы — чувствовать чужую боль. - Чужой боли я видел немало, это забавляет меня. Наш разговор, кажется, начал ему надоедать, и я почувствовала, что надо поторопиться, пока он еще способен слушать. - Если бы ты был умнее, ты бы попытался понять, почему все остальные — не такие, как ты! Что же все мы находим в том, что испытываем любовь и привязанность? Почему мы сами привязываем себя к чему-то — совершенно добровольно, а не так, как ты привязал себя к этому миру! Прежде чем раскурочить Арду, неплохо бы было ответить на этот вопрос... А то вдруг окажется, что Арду ты сломаешь, а больше существовать нигде не сможешь? Кажется, Враг задумался, а я добила: - Ты искал Негасимое Пламя, верно? Всю Пустоту, наверно, облазил? И не нашел? Вот удивительно! Потому что Негасимое Пламя — для всех свое! И оно не в Пустоте, оно — здесь, - я повторила жест Мистафаро и приложила левую руку к груди. - Имя ему — любовь! Эру любит свой мир — или миры, неважно! — той самой любовью, которая не может заставить его уничтожить свое творение. И я люблю — брата, друзей, одного из братоубийц-нолдор... И мой лорд любит, хотя и не верил, что на это способен! И Феанаро любил — отца, жену, сыновей... И Хуан любит обоих своих хозяев... И Кархарот твой, и даже твой Майрон! Способность созидать — это любовь и сила. Силы у тебя было довольно... - Силы у меня и теперь довольно! - мои речи Мелькору явно не понравились. - По крайней мере, на тебя — хватит! Я думала, что он схватится за Гронд, но он только посмотрел на меня пристальнее, и я почувствовала, что пол под ногами уплывает. Меч со звоном выпал из моей руки, но это уже не волновало меня, потому что... Я видела. …Мои родители рыдали над двумя закрытыми гробами — одним длинным и одним маленьким... С совершенно непередаваемым выражением лица рядом стояла моя подруга Ксанка в черном платке... …Мишка погибал в каких-то битвах... он был в разных доспехах, с разным вооружением... …Майтимо узнавал, что я ушла в Ангамандо, и посылал свои войска на север... …Лютиэн... Лютиэн, полностью обнаженная, прекрасная, билась в судорогах, извивалась, ее руки прижимали сверху... Но меня еще хватило на последний рывок. - Это всё в моей голове, - я поднялась с колен, и Мишка, что в изумлении наблюдал за нашей словесной дуэлью, поддержал меня и помог подняться. - Ты всё видел только там! Ты не способен даже на фантазию, которая есть у любого, кто умеет любить и творить! Мои родители никогда бы не стали рыдать — это только мои мечты. Ты их не знаешь — они в жизни бы искренне не плакали по нам с братом, я знаю. Моя подруга из того мира никогда бы так не выглядела — это только мои представления. Она скорбела бы иначе, я знаю ее. Пусть мне не нравится так, но я знаю, что так быть не может! А один из доспехов Мишки — это типичный Варкрафт, Мелькор, из моей головы... А ты... ты... Ты пишешь собственные фанфики на Арду, которая тебе... не достанется. Любому, кто творит в заданном мире, когда-то приходится отринуть свои представления, а ты этого так и не понял. Да, это всё мое. Но я признаю за другими право делать иначе, нежели мечтаю сама. Я пришла в себя. Мне казалось, меня уже убили, и я хотела умереть. Ох, вот встречусь после смерти с Эру, такого ему выскажу... насотворял управленцев... - Всех, - раздался, словно сквозь вату, голос Мелькора. - Майрон... - Всех троих? - Я сказал — всех! Я видела, что брат и подруга улыбаются мне, и бесстрашно вскинула голову. Свет Сильмариллов должен стать последним, что я увижу. И он поистине прекрасен, потому что его создавали те, кто любит... И дрались за него — как за любовь... Но последним я увидела лицо Саурона. Он смотрел на меня как-то грустно, и я успела прошептать: - За что ты его любишь? Он не стоит того! И успела услышать ответ, прежде чем ощутила страшную боль в груди. - Он поймет.