Неправильный Тритон

— Ого, — оценил масштаб поселения охотник. Тритончик озадаченно посмотрел на него и снова куда-то поплыл. Влас поспешил за ним, он заметил неприязненные взгляды, сначала он думал, что местные не рады видеть его, но потом понял, что взгляды эти предназначались его проводнику, на него же самого немногие встреченные бросали взгляды полные любопытства. Мелкий тритон старательно прятал от всех взгляд, а вот Влас вертел головой, стараясь всё разглядеть, в конце концов, он первый раз был в таком месте. Тритончик спустился ниже, там у одной и пещер суетилось двое: русалка и тритон. Впрочем, когда они подплыли ближе, бывший человек заметил у «русалки» седую бороду, очередной раз придя к выводу, что цвет хвоста может быть и не связан с полом индивида. Тот, кого из-за однотонного невзрачного хвоста, Влас ранее мысленно окрестил тритоном, недовольно смотрел на приближающихся, седобородый же наблюдал за ними с интересом. Оба русалоида были пожилого возраста, как заметил охотник, когда они подплыли совсем близко. Тритончик начал что-то говорить пёстрохвостому, впрочем, жестикулировал он больше, чем произносил звуков. Иногда он открывал рот, но звуков не было вовсе, как в случае, когда Влас сам пытался что-нибудь сказать, но похоже старец мелкого понимал и так. Пока его проводник объяснялся с седобородым, мужчина обратил внимание на второго тритона, тот с брезгливостью смотрел на мелкого тритона, но, по крайней мере, никак больше не возникал. Заметив на себе взгляд Власа, серый тритон улыбнулся ему и подмигнул. Охотник обалдел от такой перемены выражения, ну и от того, что ему подмигивает хвостатый старик тоже. Седобородый заметил действия своего соседа и шлёпнул его бордовым хвостом по лицу, не сильно, скорее обозначая это движение, и шутливо погрозил тому пальцем, совсем по человечески. Серый усмехнулся и подплыл к седобородому, потёрся об него хвостом, не так как тритончик коротко и робко дотрагивался до Власа, а как-то даже почти интимно выглядело это движение. Пёстрохвостый тоже улыбнулся и притянул серого к себе, приобнимая. — Ну, здравствуй, как звать-то тебя, спаситель? Влас аж отпрянул от неожиданности, чуть не потеряв ориентацию в пространстве. Тритон с бордовым хвостом говорил абсолютно нормальным человеческим языком, хотя только что пересвистывался с тритончиком. Охотник так же заметил, что слова его не раздавались звуками под водой, но при этом достаточно чётко звучали в его голове. — Да, друг, к этому придётся привыкать, под водой всё звучит поначалу странно, — продолжил старик, заметив реакцию новенького. — Я поначалу не понимал, пока тоже земляка не встретил. Нас таких не много, но в море всё же встречаются. В этом поселении, правда кроме меня бывших людей больше нет, да и в ближайших рифах тоже не найдёшь. — Так вы тоже не всегда с хвостом были? — с облегчением от наличия адекватного собеседника уточнил мужчина. — Да, меня кельпи под воду утащил, я дурак молодой был… Урьи меня спас тогда, — тритон кивнул на серохвостого. — Мне дух в образе ската явился, Урьи его еле уломал меня обратить. А тебе кто попался? — Попался? — не понял Влас. — Ну, дух какой? — Акула была говорящая. — Напугала, небось, тебя, — хмыкнул старик. — Не так чтобы очень, я больше рад был, что не умер, — признался охотник. — А кстати, как так получилось? Иви толком мне объяснить ничего не может… — Иви? — не понял охотник. — Да парень этот вот, — седобородый кивнул на тритончика. — Знаете что, а заплывайте-ка к нам, чего на пороге разговаривать. Старик просвистел что-то русалоидам, из-за чего Урьи зашипел на него, седобородый недовольно высказал ему что-то в ответ и серохвостый резко развернулся и уплыл в пещеру, нарочно задев другого тритона хвостом. Пожилой тритон покачал головой, но махнул Власу и его провожатому, чтобы тоже заплывали. Иви вжал голову в плечи, но за стариком поплыл, охотник тоже проследовал внутрь. Они заплыли в передний зал пещеры, своды уходили высоко вверх, в стенах было несколько проходов, коридоры были узкими, и не было видно, куда они ведут. — Мой муж сейчас не в духе, так что поговорим без него, да и кто нас с тобой тут поймёт. Прошу наверх, думаю на воздухе говорить тебе будет привычнее, — тритон приглашающе махнул рукой вверх. Влас не сразу понял о каком воздухе может идти речь, но всплыв он обнаружил в верхней части пещеры воздушный мешок, в потолке виднелись отверстия, видимо как-то сообщавшиеся с поверхностью. Вдоль стен были длинные выступы, на один из которых выбрался хозяин пещеры, приглашая гостей выбрать и себе местечко. Над выступами были развешаны какие-то травы и вяленая рыба, охотник усмехнулся — чувствовалась человеческая рука. — Как же это всё… — начал Влас, не зная как закончить. — Необычно? — подсказал старик. — Ничего, привыкнешь. Деваться-то некуда. У тебя там, на суше, кто-нибудь остался? Жена? Муж? Дети? Али может дело какое важное? — Да нет, уже нет. Филип быстро обо мне забудет, Виктор его теперь непременно окольцует, соперников-то больше нет. А дела… — охотник подумал, ну не говорить же им, что должен был русалку изловить. — Уже не имеют значения. — Хм, — кивнул тритон. — Что ж, тем для тебя лучше, быстрее привыкнешь. Я вот долго ту жизнь оставить не мог, сын у меня там был, мальчишка ещё совсем… Да что там, что было, то было. Так как тебя звать? — Влас, — мужчина протянул руку старику. — Оливер, — пожал руку тритон. Затем он повернулся к тритончику и что-то ему сказал, здесь, на воздухе, было понятно, что это не просто набор странных звуков — это своеобразная речь. На удивление лаконичная. Оливер произнёс один звук отдельно, он был похож чем-то на звук, издаваемый китом, Иви повторил, но старик покачал головой и заставил тритончика повторить еще раз. Седобородый обратился к охотнику: — Теперь прислушайся, внимательно, не к звуку, а к сути. Иви издал звук, когда тритон жестом велел повторить, но бывший человек не понял, чего от него хотят. — Не вслушивайся в звучание, представь, что ты знаешь, что он говорит твоё имя. Тритоны общаются образами, так что слов ты от них никогда не услышишь, к этому сложнее всего привыкнуть, сложнее понять. Но для начала будет неплохо хотя бы чувствовать, когда тебя окликают по имени. Ещё раз, представь заранее, что он сейчас скажет твоё имя. Влас всё ещё не понимал, но попытался представить. Старший тритон снова дал отмашку и мелкий повторил. Охотник подпрыгнул на месте, когда в его голове прозвучало чёткое «Влас», он во все глаза уставился на тритончика и тот снова вжал голову в плечи. — Как? — Влас перевёл взгляд на старика. — Звуки, издаваемые русалоидами, провоцируют в сознании закреплённые за звуками образы, это довольно интересно, если подойти к этому с научной точки зрения… А ты кем был при жизни? — азарт в глазах старого тритона подсказал мужчине, что тот при жизни имел непосредственное отношения к каким-то наукам. — Я был охотником, — просто ответил Влас. Старик немного расстроился, но быстро свистнул что-то тритончику, тот закивал головой и зажестикулировал руками. По жестам охотник догадался, что Иви описывает его сегодняшнюю гонку за их обедом. Старик усмехнулся: — Он от тебя в восторге. Охота высоко ценится у тритонов, но альфам редко удаётся удивить партнёров этим качеством. Все эти яркие краски отпугивают добычу. — Альфы? Это как у волков что ли? — не понял опять Влас. — Не совсем. Я в своё время был очень сконфужен, очнувшись с таким непотребством, вместо ног, — Оливер кивнул на своё бордовый хвост. — Думаю, ты тоже был весьма озадачен. Но вот в чём фокус, у тритонов очень своеобразное деление на гендеры. Вернее, пол-то у них один — мужской, но, тем не менее, есть альфы — осеменители, так сказать, и беты — вынашивающие. Ну, это условные названия, кроме меня тут терминологией заниматься некому. В общем, это немного похоже на то, что мы можем наблюдать у других особей, когда самец ярче и мельче самки. Ярче — чтобы привлечь партнёршу, мельче — потому что это самка будет вынашивать детёныша, а, следовательно, и защищать потомство. Самки имеют часто более тусклую или маскировочную окраску. — Вы же сказали, что самок у них нет… — Верно, тут природа позаботилась о том, чтобы в случае гибели «самцов», этот вид не был обречён на вымирание. В общем, чтобы тебе было понятнее — такие, как Иви и мой муж, помимо всего прочего, могут вынашивать икру. А такие как мы с тобой, должны обеспечивать их пропитанием, пока те высиживают кладку. Логично, ведь чем особь мельче, тем она быстрее. — Я, по-вашему, похож на «мелкую особь»? — изогнул бровь Влас. — Да и этот ваш Иви особо крупным не кажется. — Ну, вы оба скорее исключения из правила. Ты, видимо, сохранил свои человеческие габариты, но дух не мог сделать вынашивателем, такого поворота твоя психика уж точно не вынесла, — пояснил тритон. — Да уж, и на том спасибо… А что на счет мальчишки? — полюбопытствовал охотник. — Хм, — Седобородый покосился на тритончика, но тот, не имея возможности принять участие в человеческой беседе, уже задремал на своём выступе. Старик решил продолжить рассказ: — У тритонов есть множество правил, которые ближе даже к инстинктам, чем к реальным правилам. Так вот многие такие инстинкты связаны с продолжением рода, как ни странно. Тритон откладывают икру, но из, скажем, десяти икринок, только половина окажется не пустышками, а из оставшихся, родители будут тщательно выбирать, заранее определяя, какой зародыш вылупиться здоровым, а какой нет. Жизнь под водой нелегка, и тритоны не обременяют себя нездоровыми детьми, они попросту выкидывают больные икринки из гнезда. Выкинутые, как правило, не выживают. Зато здоровых опекают как зеницу ока. В своё время мне пришлось долго ругаться с Урьи, чтобы сохранить всех своих детей. К счастью, из четырёх живых икринок, только одну муж забраковал, мне пришлось самому высиживать её, таскал с собой повсюду, чем вызвал кучу недовольства среди этого народа. Зато, когда сын родился, я выходил его, и он был ничуть не болезнее остальных наших детей! К сожалению, никому из коренных тритонов такое в голову не приходит и они без всяких раздумий выкидывают еще не развившихся малышей. Скорее всего, Иви каким-то чудом выжил. Не знаю, кто ему помог не помереть после вылупления, но его явно нашли уже вылупившимся, иначе бы не стали спасать. Сирот же тритоны не бросают, хотя и не особо жалуют. В общем, вероятнее всего, из-за болезни в зародыше и отсутствия должного ухода, он родился мельче, чем положено тритону его расцветки. Старый тритон замолчал, и они оба сочувственно посмотрели на спящего парня. Влас не знал, что еще сказать, у него было много вопросов, но время уже явно было позднее, и совесть не позволяла мучать старика расспросами на ночь глядя. — Бедняга, уже второй весенний сезон он пытается найти себе пару, — тем временем продолжал Оливер. — Увы, похоже, среди тритонов только я могу воспринимать его как полноценную личность… — Почему так? — всё же спросил мужчина. — Представь себе, что к тебе подошла знакомиться лысая женщина, без груди и с мускулами больше, чем у тебя самого раза в два, — предложил старик. — Ну… — Влас представил эту внушительную картину. — Может, она оказалась бы настолько интересным и достойным человеком, что я смог бы закрыть глаза на её необычную внешность? — Вот, этим мы и отличаемся от здешнего коренного населения. Мы подпускаем других ближе, даже если они не привлекают нас изначально внешне, чтобы узнать какие они внутри. Тритоны так не могут, если внешность не соответствует их вкусам, то они даже разговаривать с тобой не будут. Кстати, касательно тебя лично у местных возникнет двойственное мнение. Если размер беты в их сознании вполне фиксируемый, то габариты альфы это совершенно индивидуальный вопрос. Так что ты тут многим придёшься по вкусу, — «обрадовал» новенького старший тритон. — Не могу сказать, что это хорошие новости… — Поживём — увидим. Главное, не лезь к тем, что с хвостами поярче — они такого внимания не оценят. — То есть, если мне взбредёт в голову пару завести, то среди моих вариантов только те, что помужикастее? Но это как-то не в моем вкусе, — немного разочаровался Влас. — Ну, по крайней мере, тебя не смущает сам факт того, что все они мужчины, — нашёл в ситуации положительную сторону старец. — У меня вот до этого жена была, я о таких отношениях даже и не думал, но посмотри на меня — муж, дети… Всё в жизни меняется. Кстати о детях, мы с Урьи завтра уплываем навестить потомство, они живут на южных рифах, так что какое-то время меня тут не будет. Но по возвращению я займусь твоим образованием, поверь мне, я знаю, как тяжело освоиться в новом мире. Но недельку тебе тут самому поболтаться придётся. Постарайся не нарываться на серьёзные конфликты. — Надеюсь, что справлюсь… Охотиться тут на что можно? — уточнил самое важное бывший человек. — Да на всё, что шевелится и не является тритоном, — пожал плечами старик. — Главное, чтобы это ты охотился, а не оно на тебя. — Что ж, это радует, — Влас действительно обрадовался, пусть и в чужом мире, но он может заниматься тем, чем умеет и любит. — Ну вот, заболтались мы с вами, час уже поздний, а мне ещё мужа задабривать, чтобы завтра в путь с миром плыть, а не на ножах, — встрепенулся Оливер. — Вот что, я попрошу парнишку показать тебе одну пещеру, я давно её заприметил, но Урьи не хочет переезжать, а место хорошее, того гляди кто-нибудь займёт. Конечно, для стариков вроде нас, любящих покой и тишину, оно привлекательнее, чем для молодёжи, но пока ты всё равно не можешь нормально общаться с местными, так что от центра поселения лучше держаться подальше. — О, спасибо, я как раз думал о том, куда податься, — кивнул в благодарность Влас.  — А, точно! — вспомнил вдруг Оливер, и, соскользнув со своего места, поспешил растолкать тритончика. Тот сонно хлопал глазами, но внимательно слушал старшего. Затем седобородый обратился снова к бывшему человеку: — Произнеси его имя, пожалуйста, чтобы он тоже мог понять, если ты его позовёшь. — Иви? — растерянно произнёс Влас. Тритончик беззвучно шевелил губами, будто пытаясь понять, как мужчина производит такие звуки. — Так, а теперь без вопросительной интонации, пожалуйста, — потребовал старик. — Иви, — увереннее повторил охотник. Тритон удовлетворённо кивнул, спросил что-то у парня и тот кивнул в ответ. — Хорошо, теперь он проводит тебя к той пещере. Пока я с тобой прощаюсь, но когда вернусь, мы продолжим наш разговор, — пообещал Оливер. Они все вновь нырнули, и направились к выходу. — Доброй ночи, — на прощанье сказал Влас, вновь беззвучно. — Доброй, — кивнул старик и с заминкой добавил: — ты только не обижай его, ладно? Ему и так нелегко. Другие будут его задирать, как всегда, пожалуйста не поддайся их влиянию. — Что вы, — немного оскорбился Влас, за кого же старик его принимает! — Я очень ему благодарен за то, что отвел меня к вам, я бы не стал… — Я понимаю, просто в этом обществе может быть очень сложно не поддаться стадному чувству, — примирительно поднял руки старец. — Хорошо, я учту, — пообещал мужчина. — До свидания. — До встречи, — согласился Оливер и пробулькал что-то Иви, тот ответил и поплыл вперед, вновь показывая Власу дорогу. Они доплыли до края ущелья, русалки попадались на глаза всё реже, то ли из-за окраины, то ли просто час был уже поздний, и все расплылись по пещерам, готовясь ко сну. Тритончик подплыл к одному из провалов пещер и остановился. Влас тоже замер возле него, видимо, эта вот дыра должна была стать его новым домом. Что ж, равноценная замена его охотничьей хибаре на отшибе человеческого поселения. Правда, в горах он жил на окраине только потому, что так было удобнее поутру выходить на охоту, а не потому, что нужно было избегать конфликтов с односельчанами. Тех он хотя бы понять мог. — Влас, — тем временем произнёс тритон. Нет, он, наверное, сказал какую-нибудь более развёрнутую фрау, но мужчина смог уловить только собственное имя. Тритончик показал на пещеру, потом повторил его имя и помахал рукой. — Спасибо, что проводил, Иви! — поблагодарил охотник. Конечно, он понимал, что его слова не дойдут до местного, но тот своё имя тоже уловил и широко заулыбался, демонстрируя острые, нечеловеческие зубки. Он снова помахал рукой, и забавно извернувшись в воде, поплыл куда-то в сторону и вниз. Влас проследил за его уходом, а потом развернулся и решил обследовать своё новое место жительства, да и следовало поспать, переварить всё случившееся и надеяться, что завтра, после того, как всё в голове устаканится, его не накроет волной паники. После такого решения охотник вдруг резко почувствовал усталость. Он даже не успел толком подумать о том, как принято спать под водой, как его сморило, и он уснул в первом же холле своей новой пещеры.