Уборщик по-вызову

Рано утром, не успел я даже переступить порог редакции, начальство потребовало от меня поехать в центральный госпиталь, чтобы взять интервью у так называемого «нового героя нашего города». — Что же такого героического он сделал? — фыркнул я, скептически изогнув бровь. — Вчера вечером из-за неисправной проводки загорелось здание какой-то частной организации, и один из работников самостоятельно эвакуировал всех своих коллег ещё до приезда пожарных, — занудно пояснял Армин, который как раз вышел из кабинета главного редактора. — Теперь нам придется написать сенсационную статью. — Без проблем, — беспечно махнул рукой я. — Чур я — за рулём. — Эй, это, вообще-то, моя машина! — запротестовал Армин, но я уже не слушал его, спускаясь вниз по лестнице, а связка ключей приятной позвякивала у меня в руках.

***

Плавно маневрируя ретро «фольксвагеном» Армина, я подумал, что, наверное, зря я вызвался сесть за руль — я был слишком уставшим и вымотанным для этого ответственного дела. А все потому, что последние несколько дней, которые удручающе медленно тянулись после воскресной встречи с Леви, я практически не спал. И это был тот вид бессонницы, когда ты не можешь уснуть не из-за каких-то внешних раздражителей, а потому что твои собственные мысли не дают тебе покоя. В моём случае, эти мысли касались непосредственно уборщика. Если раньше я считал, что встреча с Леви поможет мне справиться с навязчивыми воспоминаниями о нашем знакомстве, то сейчас понимал, что полный идиот в делах сердечных, ведь мои страдания увеличились в геометрической прогрессии. Хорошо хоть, что сейчас Армин с Микасой достойно загружены работой, чтобы не замечать моего состояния, иначе я бы точно не отвертелся от расспросов и предложений поехать в больницу на обследование. Пятнадцать минут дороги — и мы въехали на парковку возле городского госпиталя. Здание высокое и громадное, но не создаёт привычного для высоток морального давления. Мы с Армином зашагали по плитчатой дорожке, минуя прогуливающихся по аллее пациентов больницы и их родственников, и вошли в госпиталь через центральный вход. В прохладном и светлом холле царило оживление: медсестры разрывались между помощью больным, консультациями с врачами и сплетнями друг с дружкой, родители пытались утихомирить своих детей, для которых было непостижимой задачей выстоять на месте больше минуты, пациенты старались привлечь к себе внимание окружающих. Пытаясь обойти творящийся хаос, мы наткнулись прямиком на ресепшн, за которым с сияющей улыбкой нас встретила молоденькая медсестра. — Чем могу Вам помочь? — хорошо поставленными голосом поинтересовалась она. — Мы из редакции газеты, — пояснил Армин, и мы одновременно продемонстрировали свои удостоверения. — Нам бы хотелось взять интервью у одного из пациентов. — Я даже знаю, у какого, — понимающие улыбнулась девушка. Видимо, к ним не каждый день поступают такие редкие «героические» кадры. — Подождите минутку. Я позову дежурного доктора, и, с его позволения, Вы сможете поговорить с пациентом. Медсестра растворилась в толпе, а мы с Армином переглянулись с одинаковыми кислыми минами на лицах. — Почему этим занимаемся именно мы? — заныл я. — Потому что такая у нас работа, — невозмутимо ответил Армин, проверяя в сумке оборудование. — Вот ведь черт! Кажется, наша камера сдохла. Видимо, придётся обойтись без фото. — Ага, а потом нам скажут, что мы можем обойтись без головы и работы, — скривился я. — Ладно, если что, заедем за снимками позже. Сейчас главное уболтать доктора на интервью с этим «героем». Но убалтывать и не пришлось. Через несколько минут к нам подошёл высокий крепкий мужчина средних лет с квадратными очками на носу, который сообщил, что состояние у пациента стабильное и нам разрешается с ним пообщаться, но не более, чем пятнадцать минут. Без споров согласившись на такие условия, мы последовали за доктором на второй этаж в одну из одиночных палат. Оказавшись возле двери, мы на время распрощались с мужчиной и бегло обсудили план действий. — Если там будет ещё кто-то, займись им, — напоследок попросил я Армина. — Будет неплохо узнать мнение посторонних. — Хорошо, — кивнул Армин. Я толкнул дверь и мы оказались в просторной светлой палате. Интерьер скромненький: большое окно, прикрытое жалюзи, деревянный столик возле стены, маленькая тумбочка и больничная койка, на которой спиной к нам сидел сам пациент, разговаривая с каким-то мужчиной. Услышав звук открывающейся двери, оба присутствующих обернулись. И — Боже, это не сон — в одном из них я узнал причину моих бессонных ночей — Леви. Кажется, он тоже меня узнал, потому что сначала мужчина вскинул брови, выражая удивление, а потом нахмурился, сверля меня взглядом серых глаз. — Простите? — подал голос второй мужчина. Через силу заставив себя отвести взгляд от лица Леви, я посмотрел в его сторону. Это был высокий широкоплечий мужчина со светлыми уложенными волосами и густым бровями, нависающими над впалыми голубыми глазами. Он сидел на стуле возле больничной койки, неприлично близко к Леви. — Мы журналисты, — спохватился Армин, сообразив, что говорить я не собираюсь. — Моё имя Армин Арлерт, а это мой коллега — Эрен Йегер. Мы бы хотели взять интервью касательно вчерашнего инцидента в Вашем офисе и по возможности пообщаться с мистером Аккерманом. Что? Я не ослышался? Аккерман? Неужто кто-то из них — однофамилец Микасы? Или они родственники? Хотя, я никогда не слышал даже о бабушках и дедушка своей сводной сестры, что уже говорить о более дальних членах семьи. — Не думаю, что это хорошая идея... — серьёзно начал говорить этот высокий блондин, прежде чем был перебит. — Всё в порядке, Эрвин, — сказал Леви, игнорируя недовольный взгляд своего спутника. — Я Аккерман. И я не против с Вами пообщаться. О Боже... Так, получается, что это Леви стал новым местным героем, который вытащил из огня своих коллег? Если раньше мне хотелось посмеяться над этой новостью, то сейчас меня переполняло восхищение этим человеком. — Хорошо, — кивнул Армин, полностью перехватив контроль над ситуацией. — А что на счёт Вас, мистер ?.. — Мистер Смит, я его начальник, — представился блондин. — Вы и меня хотите допросить? — Это не допрос, а обычная беседа, — поправил Армин, слегка запнувшись. Было видно, что ему неловко под пристальным взглядом мужчины, но держался мой друг молодцом. — И, если Вы не против, мистер Смит, мы бы хотели пообщаться и с Вами. — Если мистер Аккерман не возражает, — ответил Эрвин, кинув вопросительный взгляд на Леви. Однако тот не обратил на него внимания, продолжая сверлить меня глазами. — Что ж... — протянул Армин, когда спустя минуту Леви так и ничего не ответил. — Мистер Смит, Вы не против пройти со мной в коридор? — Нет, — ответил Эрвин и, кинув последний странный взгляд на Леви, скрылся вместе с Армином за дверью. В палате осталось только трое: я, Леви и звенящая неловкая тишина, прерываемая лишь тихим гудением больничных приборов. — Так значит, ты журналист? — спустя несколько минут напряжённого молчания, спросил Леви. — А ты — новый герой? — усмехнулся я, несколько расслабившись. Леви скривился, словно его заставили съесть половину лимона за раз. — Не называй меня так, — попросил Леви. — Я не сделал ничего сверхъестественного. — Ты спас людей, не смотря на угрозу собственной жизни. Такой поступок нельзя назвать не героическим, — возразил я, подходя к нему ближе и протягивая ему руку. — Рад встрече, Леви. Несколько долгих мгновений мужчина неотрывно смотрел мне глаза, но после ответил на рукопожатие. — Взаимно, — его ладонь была тёплой и шероховатой, и именно поэтому я сжимал его руку всего на секунду больше, чем принято — чтобы насладиться этим тактильным контактом. — Ответишь на пару вопросов? — с лёгкой улыбкой спросил я, усаживаясь на предложенный Леви стул, на котором всего десять минут назад восседал его начальник. — Ты ведь за этим пришёл, — пожал плечами Леви. — Так что я не имею права возражать. Подарив ему короткую, но искреннюю улыбку, я достал из сумки лист с вопросами, которые Армин набросал по дороге в госпиталь, и небольшой портативный диктофон. — Я постараюсь не сильно тебя задерживать, — пообещал я. — Твой лечащий врач сказал, что ты чувствуешь себя лучше, но тебе ещё нужно время на восстановление, — добавил я и мельком оглядел его, на предмет ожогов или травм. И, к сожалению, только сейчас обратил внимание на его перевязанную руку и лейкопластырь на лбу. А ведь травм может быть и больше, просто повязок и бинтов не видно под слоем одежды... Подумав об этом, я содрогнулся и тупо уставился в листок с вопросами. — Не нужно торопиться, — неожиданно сказал Леви. — Мы ведь уже знакомы, так что твоя компания будет мне приятна. Не знаю, почему, но к моему лицу мгновенно прилила кровь, и я в нерешительности старался смотреть куда угодно, только не на его лицо. Как такое вообще можно говорить едва знакомым людям?! Кое-как совладав с собой, я постарался сесть ровно и нажал на кнопку записи. — Расскажите о событиях того вечера. — Ничего существенного тогда не произошло. Был конец рабочего дня и все сотрудники расходились по домам. Из-за бумажной работы в офисе задержались только я, мой начальник, мистер Смит, и ещё несколько сотрудников. Я как раз вышел из офиса вместе с начальником, когда из окон первого этажа повалил дым и послышалось крики тех, кто остался в здании, — рассказал Леви, нервно сжимая пальцы на повреждённой руке. — Мистер Смит позвонил пожарным, а я бросился спасать остальных. — Почему Вы пошли на этот рискованный шаг? Вы ведь понимали, что могли погибнуть? — Разумеется, понимал, но и, одновременно, я осознавал, что там, в офисе — мои коллеги, друзья, которые нуждаются в помощи и могут умереть из-за бездействия с нашей стороны. Я думал об этом и, сам того не понимая, вернулся за остальными, — лицо Леви едва ли выражало какие-либо эмоции, но дрожащие пальцы и влажно поблескивающие глаза выдавали его с головой. Я не мог назвать его поступок разумным и, честно, мне безумно хотелось дать мужчине хорошую затрещину за то, что он так себе не бережёт, но, тем не менее, я не мог сдержать восхищения по отношению к нему. Его и правда стоило назвать не меньшим, чем героем. — Как Вам удалось спасти каждого? — вкрадчиво продолжил я, борясь с желанием заключить Леви в утешающих объятиях и рассказать ему о своих чувствах. — На самом деле, я не помню. Тело двигалось само, словно все эти действия были заложены в моей природе. Единственное, что мне удалось запомнить, так это то, как пробрался сквозь едкий дым и огонь на звуки их голосов и поочерёдно выводил каждого. Мне казалось, что я потратил на спасение коллег несколько часов — не знаю, почему, — и поэтому опасался, что не успею. Но, как потом оказалось, я вывел всех меньше, чем за пятнадцать минут. Боже, какой же он невероятный. Мало того, что неописуемо красив и привлекателен, да ещё наделён отвагой и бесстрашием. Неужели в этом мире ещё сохранились такие мужчины? — Вы общались со своими коллегами после этого инцидента? — продолжил опрашивать я, хотя вставший в горле ком мешал говорить. — Да, они обследовались в этом госпитале. Коллеги назвали меня идиотом, но были благодарны за то, что я сделал для них, — уголки губ Леви приподнялись в слабой, но такой тёплой и нежной улыбке, что моё сердце сжалось в болезненной истоме. — Вы готовы повторить этот подвиг вновь? — вопрос был не совсем корректен, поэтому улыбка мужчины мгновенно растаяла, а брови свелись к переносице. — О другом не может быть и речи, — серьёзно ответил Леви. — И это не подвиг. Это всего лишь проявление моего неравнодушия. Думаю, любой нормальный человек сделал бы то же самое на моём месте. «Ошибаешься, Леви, — подумал я. — Любой нормальный человек наблюдал бы со стороны за смертью своих коллег, а потом горестно вздыхал и нарекал на непрофессионализм работников спасательный службы». Я нажал на кнопку окончания записи и взглянул на Леви. Он несколько расслабился после моего бестактного вопроса, однако его лицо всё ещё выглядит хмурым. — Ты не жалеешь о произошедшем? — практически шёпотом спросил я, истратив всю свою напускную журналисткую уверенность. — Я бы пожалел, если бы они все погибли, — ответил Леви, глядя мне в глаза, и, кажется, он ещё немного смягчился. — А что на счёт тебя? Не знаю, с каких пор наши отношения перешли на уровень откровений, однако я всё равно ответил: — Я бы всё отдал, чтобы спасти своих родителей. Но когда они умерли в огне, я был всего лишь маленьким ребенком, который никак не мог повлиять на ситуацию. Леви понимающе кивнул. Я же подумал, что выгляжу глупо, рассказывая о смерти своих родителей человеку-герою, который вынес из огня собственных коллег. Чувствуя себя неловко, я подорвался с места, попутно складывая вещи в сумку. — Мы уже закончили? — удивился Леви, поднимаясь вслед за мной. — Да, думаю, да, — с моей стороны было отнюдь не вежливо вот так сбегать от человека, у которого я беру интервью, но я был слишком взвинчен для того, чтобы продолжать. — Спасибо за то, что ответил на мои вопросы. Мне пора. — Подожди! — окликнул меня Леви, цепко вцепившись в предплечья. Я удивлённо уставился на него, чувствуя, как непослушная прядь волос неприятно щекочет лоб. — Я тебя чем-то обидел? — спросил Леви, неловко сжимая мою руку. — Если да, то ты скажи, ведь я... — Дело не в тебе, Леви, а во мне, — прохрипел я, опустив взгляд в пол. — Вся эта ситуация нехило так давит на меня, — я сглотнул вязкую слюну в честной попытке смягчить горло. — Прости за это всё. Увидимся... Наверное... Воспользовавшись тем, что Леви ослабил хватку, я вырвал своё запястье и вышел в коридор. Эрвина и Армина нигде не было видно, поэтому я решил, что они уже закончили. А даже если и нет, то я могу подождать друга возле машины. Секунду помедлив возле двери палаты, я направился к ведущей вниз в лестнице. Мне нужен воздух. Мне срочно нужен воздух, иначе я не смогу пережить всё это. И дело не в том, что мы говорили на темы, которые не принято обсуждать малознакомым людям. Во всём виноват я и моё понимание того, что Леви мне не просто понравился, а я, кажется, влюбился в него. И любовь, как оказалось, болезненное чувство.