Зелёный чай с лимоном

      Последние несколько дней казались Гарри мучением. За это время он провел наедине с Гермионой не больше десяти минут. В основном они общались взглядом, упивались случайным прикосновением, и по-настоящему наслаждались друг другом лишь во снах. Рон каждый день устраивал друзьям прогулки по окрестностям, показывал места, где играл, будучи ребенком. Однажды они даже видели Луну с отцом, тогда она шепнула на ухо Гермионе: «Гарри смотрит на тебя, будто ты единорог». Да, за последние три дня он стал ее единорогом– волшебным, сказочным и недоступным для нее. Иногда напряжение доходило до истерик, так она хотела до него дотронуться, так хотела разобраться в чувствах, найти выход из лабиринта, в котором они застряли, кажется, навечно. С каждым днем Джинни все чаще примеряла на себя образ Гермионы. Вечно сидела с книгой, хотя ее чтение не продвигалось дальше пяти страниц, называла Рона Рональдом, хотя из ее уст это звучало смешно и как-то неправильно, принимала участие в каждой дискуссии, ей вовсе не шел этот образ девочки-зазнайки, и запах лимона, который отныне стойко держался на волосах, только раздражал Гарри. Все давно заметили эту совершенно неталантливую пародию, и молчали в надежде, что это пойдет. Сегодня за ужином Грейнджер учила мальчишек играть в карты. Джинни не захотела участвовать в процессе, ссылаясь на боль в голове. Она сидела, наблюдая за Гарри и Гермионой, и всякий раз, когда их взгляды пересекались, всякий раз, когда она случайно касалась его руки, всякий раз, когда нога ненавистной зазнайки, как бы нечаянно задевала ногу Поттера, а на тонких, уродливых, как казалось Джинни, губах появлялась едва заметная улыбка, Уизли сходила с ума, мечтая лишь об одном: оказаться на ее месте. В результате напряженной игры, Гарри оказался победителем. И неважно, что ради этого Гермионе пришлось изменить своим принципам и поддаться, она слишком хотела увидеть его улыбку. Кухня Уизли быстро опустела, Грейнджер задержалась, чтобы собрать карты, и сразу же пожалела об этом. Джинни вдруг заговорила с ней, впервые за долгое время, приглашая в свою комнату. Мурашки пробежали по позвоночнику брюнетки от нахлынувших, отнюдь не приятных воспоминаний. Дверь в розовую спальню плотно закрылась, в полумраке интерьер навевал ощущение тревоги. Джинни жестом пригласила Грейнджер сесть, и та нерешительно опустилась на краешек кровати, стараясь не думать о том, что случилось, когда она сидела здесь в последний раз. -Мы же подруги, правда? – Джинни начала разговор с фразы, которая заставила Гермиону вздрогнуть. Еще месяц назад, она действительно считала Джинни своей подругой, сейчас же ей трудно даже произнести имя младшей Уизли вслух. -Эм, да, конечно, подруги, - слова звучали невнятно и неуверенно, на усыпанном веснушками лице, возникла странная ухмылка. -Мне, правда, очень нужен твой совет. Я хочу поменять что-то в своем образе, понимаешь, ровные волосы быстро надоедают, я мечтаю о кудряшках, как у тебя, но не знаю подходящего заклинания, а ты, я уверена, знаешь все, и даже больше! - Гермиона застыла, не в силах сказать ни слова. Теперь Джинни хочет стать ее двойником и внешне. Все происходящее напоминало фильм ужасов, где девушка встретилась со своим отражением в кривом зеркале. -Джинни, но зачем тебе прическа, как у меня? Тебе идут свои волосы, они гладкие, мягкие и цвет отличный. К тому же, я не уверена, существует ли подходящее заклинание. -Я видела книгу у тебя, что-то про красоту и магию. Одолжи мне ее, вдруг удастся найти заклинание, - Уизли выглядела, словно маленький ребенок, жаждущий получить желаемую игрушку. Было глупо ее обманывать, такая книга была у Гермионы, она купила ее в Хогсмиде, как раз вместе с Джинни и Луной, и зачем-то она взяла ее с собой в одной из связок. Там было все, от удаления прыщей, до создания дизайнерской одежды взмахом палочки, и если бы она не отдала книгу добровольно, Уизли наверняка нашла бы способ ее получить. Если бы год назад Гермионе сказали, что Джинни станет ее личным кошмаром, она бы только посмеялась, но сейчас руки предательски дрожали, когда она протягивала младшей Уизли книгу. К тому времени как Грейнджер наконец покинула комнату Джинни, в доме было тихо. Поместье Уизли погрузилось в сон, и лишь в комнате близнецов еще долго были слышны шумные вздохи. Гермиона боялась увидеть своего двойника, и корила себя за то, что не смогла отказать бывшей подруге. Всю ночь ей снились кошмары о том, что она заточена в комнате с миллионом зеркал, в каждом из них отражается Джинни. В одежде Гермионы, с ее прической и ее Гарри в жарких объятиях. Они смеются над Грейнджер, в конце Поттер говорит роковое: «Джинни всегда была мне дороже», и зеркала с оглушительным звоном бьются, оставляя Гермиону в темноте и одиночестве. Она открыла глаза и увидела Рона, склонившегося над ее кроватью, он тихо звал ее, осторожно касаясь плеча. -Наконец-то ты проснулась. Перси разрешил нам выбрать для Гарри подарок в Косом Переулке. Нужно спешить, пока он не проснулся, вставай. – Гермиона не сразу поняла, что происходит, отрывки сна еще терзали ее, и фраза Поттера все еще звучала в голове, отбивая всякое желание вставать, говорить, попросту жить. Отогнав от себя дурные мысли, и выгнав Рона со спальни, она оделась и привела себя в порядок. Затем на цыпочках спустилась вниз, где их ждал Перси. Несмотря на то, что экзамен по трансгрессии был давно сдан, Уизли старший не позволял Гермионе и Рону трансгрессировать самим. Джинни не было с ними, она сказала, что купила подарок давно и не хочет вставать в такую рань. Грейнджер бросило в дрожь, и она не успела толком опомниться, прежде чем влажная ладонь Перси сжала ее руку, и кухня Уизли вмиг опустела. Гарри проснулся в девять, ужасно удивившись, что соседняя ковать была пуста. Он спустился на первый этаж, ожидая увидеть всех там, но только маленький сычик Рона, сидящий на подоконнике, нарушал тишину, царившую на солнечной кухне. Юноша проверил веранду и задний двор, убеждаясь, что он остался один. Напоследок Поттеру почему-то захотелось заглянуть в комнату Гермионы. Запах лимона тут же ударил в нос, шторы были плотно задвинуты, бордовая комната погружена в полумрак. Он не сразу заметил ее силуэт. Она стояла спиной к нему у книжного шкафа, волосы змейками спускались на плечи, сегодня они лежали аккуратнее, чем обычно. Светлая кожа и жемчужный сарафан, словно издавали слабое свечение, на контрасте с темными оттенками комнаты. Он видел Гермиону, но не чувствовал того спокойствия и умиротворения, которые он обычно ощущает рядом с ней, ему вдруг стало тревожно и неожиданно холодно. Он тихо окликнул ее, пытаясь заговорить. Девушка убрала волосы и обнажила шею, очевидно, приглашая к поцелую. Поттер замешкался, это было совсем не в стиле Гермионы, которую он знал. Юноша подходил медленно и нерешительно, а когда губы коснулись шеи, он сразу понял, что здесь что-то не так. Все началось с запаха. Кожа Грейнджер пахнет так, будто она только что вышла из океана, сегодня запах был приторно сладким. И кожа не казалась фарфоровой и бледной, наоборот, лямки сарафана выделялись на фоне персикового загара. Гарри вмиг отстранился, поворачивая девушку к себе. Сердце замерло, глаза округлились. Он убеждал себя, что это сон, видение, галлюцинация, но все признаки указывали на обратное. Перед ним стояла Джинни, или то, что от нее осталось. Светлые, длинные ресницы вдруг стали более густыми и черными, все очаровательные веснушки исчезли, делая черты лица грубыми, улыбка, ей совсем несвойственная, навевала ощущение тревоги. Волосы, ее медные гладкие волосы, приобрели шоколадный оттенок, прическа до мелочей повторяла прическу Гермионы, не говоря уже о том, что сарафан, ей не принадлежавший, красовался на более округлых формах, совершенно не подчеркивая их. Гарри смотрел на нее холодным и отстраненным взглядом, пытаясь скрыть необъяснимый страх, который уничтожал его изнутри, а она светилась от счастья, явно довольная своей работой. -Зачем? – Гарри нарушил тишину, не в силах больше смотреть на нее, он никогда не думал, что та, кого он считал сестрой, станет ему так противна. -Чтобы быть с тобой, чтобы чувствовать то, что чувствует Гермиона, тебе ведь нравится, правда? -Это ужасно, Джинни. Отвратительно, странно, ненормально. Это не ты! – он сорвался на крик, он слишком долго терпел ее выходки, слишком долго их игнорировал. -Почему? Почему все, что я делаю тебе отвратительно?! Я же так похожа на нее! Читаю эти скучные книжки, пытаюсь быть заботливой, таскаюсь с этим чертовым котом, о, если бы ты знал, как я не люблю котов! Я испортила свои волосы, изменила лицо, и все это я делаю только для тебя! Только для того, чтобы ты хоть раз посмотрел на меня так, как смотришь на нее! – по щекам Джинни градом катились слезы, но Гарри по-прежнему был холоден. Ему просто было дико от мысли, что Джинни не понимает простейших, на первый взгляд, истин, он просто устал чувствовать себя виноватым за ее безрассудные поступки. -Знаешь, я думал, ты умнее. Я думал, благодаря своему воспитанию, ты знаешь, что человека невозможно полюбить за цвет волос и привычки, что копируя другого человека ,ты вовсе не становишься им. А ведь ты нравилась мне, Джинни. Твой бойкий характер, и в то же время робость и застенчивость, твой светлый ум и умение мыслить стратегический, я считал тебя непреклонным бойцом, но, увы, ошибался. Раньше я считал тебя замечательной, а теперь ты дешевка, такая же, как те, которые вешаются на Малфоя. Мне противно Джинни, я не узнаю тебя. – Он сорвался. Это было вполне предсказуемо, рано, или поздно это должно было случиться. А она молча плакала. Казалось, она смотрела сквозь Гарри, отрешенным и холодным взглядом. Слова, хоть они и были резкими, очищали рассудок, который все это время, будто находился в тумане. Стало почему-то так чертовски стыдно и пусто. Она не знала, что ему ответить, его слова задевали ее, ранили, уничтожали, но в глубине души она понимала, что он прав. -Скажи, ты любишь ее? - Гарри отвел взгляд, он не знал, что ей ответить, он сам не до конца понял, что чувствует. -Я…я не знаю. – Юноша посмотрел в зеленые глаза, которые казались еще выразительней. Слезы перестали литься, выражение лица стало пустым, словно кукольным. Ни единой эмоции, ни злости, ни грусти, ни ревности. Он смотрел на нее и сквозь образ, так тщательно собранный, видел прежние черты. Гарри вдруг стало жаль Джинни. Он убеждал себя: она просто наивная, она просто не знала. -Прости меня, Гарри. Я такая дура. Ты прав, я отвратительна. – Он смотрел на нее так же строго и холодно, но на душе скребли кошки. Она была слишком родной для него, чтобы он еще раз разбил ей сердце. Юноша вдруг крепко прижал девушку к себе, позволяя ей уткнуться в плечо, он осторожно водил рукой по спине, словно успокаивал маленького ребенка. -Будь, пожалуйста, собой, ты прекрасна. Ты заслуживаешь быть любимой, и однажды в твоей жизни появится человек, который будет бредить твоей улыбкой и веснушками, обожать твой звонкий смех, восхищаться силой твоего характера, я обещаю тебе. – Его голос звучал успокаивающе, Джинни ловила каждое слово, стараясь запомнить все в точности. Казалось, теперь она еще больше любила Гарри, любила и была готова переступить через боль, обиду, ревность, потому что знала, что только один человек способен сделать его счастливым, и это, к сожалению, не она. Этажом ниже, словно из другой вселенной послышались шаги. Ни Джинни, ни Гарри не обратили на это внимания. -Можно одну безрассудную просьбу? Поцелуй меня, и я сделаю все, чтобы забыть тебя. Последний раз, я не попрошу больше, я никогда больше не потревожу тебя, обещаю. Один раз, пожалуйста. – Джинни смотрела в самую душу, убеждая себя, что этот поцелуй станет концом, жирной точкой в ее романтических чувствах Гарри.