___________
Большую часть ночи Старка кидало от злого до плаксивого, до влюбленного и под конец впавшего в беспамятство. Очнулся он с ужасной головной болью и только отдельными осколками воспоминаний; Тони помнил, как снова плакал, признаваясь в чем-то настолько личном, что таким не хотелось делиться даже с верным ИИ. Еще на какой-то момент он заволновался из-за предположения Романовой, боясь, что Локи действительно все это время планировал его предать. Идея пришла ему в голову почти сразу после эмоционального признания, и Старк был слегка шокирован тем, что Джарвис прямо-таки встал на защиту Лафейсона. ИИ убеждал пьяного, неуравновешенного Тони, что Локи никогда не пытался упечь его в тюрьму. Если Старк и обсуждал еще что-то с Джарвисом, то не помнил об этом и не горел желанием рыться в памяти ИИ. На тот момент для него важнее всего было, жалостно стеная, подвинуть голову ближе к кофейному столику, воздвигнув между ним и верхним светом еще одну преграду. Тони не знал, как долго он так пролежал, но разбудил его какой-то козел, барабанящий в дверь. Старк, чувствуя, что желудок взбунтуется, если он заговорит слишком громко, смог прохрипеть только: «Прекрати это». Джарвис, тот еще изверг, не ответил, и Тони продолжил тихо похныкивать, пока кто-то не открыл дверь. Старк смутно надеялся, что этот кто-то не вырезал агентов ЩИТа и не заявился по его душу — но в то же время он сомневался, что такой человек будет достаточно вежлив, чтобы объявить о своем прибытии. Тем не менее Тони все еще презирал незнакомца, так бесцеремонно прервавшего его похмелье. Услышав приближающиеся шаги, Тони приоткрыл один глаз и заметил черные ботинки, замершие возле кофейного столика, но не решился подвинуться и изучить более отличительные черты. — В насколько плачевном он состоянии? Барнс — понял Старк, прежде чем Джарвис ответил: — Я полагаю, что вы обнаружите излишек алкоголя, агент Барнс. Тот отошел на достаточное расстояние, чтобы можно было присесть на корточки и, умудрившись изогнуться кренделем, как следует рассмотреть Тони. — Убей меня, — застонал тот. — Не искушай меня, — парировал Барнс, покачав головой и выпрямившись. — Ибупрофен. Вода. Объяснения. Кофе. В этой последовательности, Старк. Тони застонал в ковер, сам до конца не понимая то ли благодарно согласившись, то ли несчастно запротестовав. Барнс все равно не ответил, скрывшись на кухне, чтобы найти и выполнить первые пункты. Мозг Старка включился только почти полчаса спустя и после того, как Барнс на руках дотащил его до ванны и сунул под душ, не раздевая. Головная боль тоже по большей части прошла, а к тому моменту, как Тони вернулся в гостиную, переодевшись в сухое, Барнс выключил свет, задернул шторы и протягивал ему солнцезащитные очки. На столике уже стояли две приготовленные им кружки кофе, и Старк поблагодарил бы Барнса, вот только его выражение лица заставило Тони подозрительно нахмуриться. Тот и сам подтвердил опасения, пояснив: — Сначала ты отвечаешь на мои вопросы. Старк не столько сел, сколько распластался на диване, еле-еле оставив Барнсу достаточно свободного места, чтобы примоститься где-то с краю. Он постарался говорить ровно, несмотря на то, что у него сердце ушло в пятки: — Я думал, я уже ответил? — Я спрашиваю не от лица ЩИТа. Тони чуть приподнял голову, всматриваясь в своего друга. Барнс пил кофе, бдительно следя за второй кружкой. Старк за это испытывал горькое чувство благодарности. Он собирался солгать своему другу обо… всем. И не был уверен, что сможет удержать кофе внутри. Он даже сомневался, сможет ли удержать собственное чувство вины. Но Тони должен был. Если Барнс учует хотя бы легчайший след вранья, то все вскроется и не только их ложь и благополучие Старка будут под угрозой, но и сам Локи. Тони не хотел так поступать, но у него не было другого выбора. Зажмурившись буквально на секунду, он отрешился от всего, кроме роли, сыгранной им вчера. А открыв глаза, начал с вопроса: — И о чем же ты тогда спрашиваешь? — Давай начнем с того, почему ты напился до отключки, — Барнс кивнул в сторону бутылки, — да еще и скотчем Лафейсона. Тони мельком глянул на бутылку, мысленно матерясь, а потом внезапно застыл, пытаясь с медленно нарастающим ужасом вспомнить, куда делись книга рецептов и письмо; если бы Барнс их увидел, то точно не стал бы молчать, да? — Показалось подходящим прощанием со всей этой историей, — отмахнулся Старк, надеясь, что Барнс удовлетворится этим, и судорожно пытаясь не бегать взглядом по комнате и не выдавать панический страх. — Тони, — выдохнув, Барнс опустил кружку на стол. Криминалист тут же выпрямился, напряженно следя за ним. — Я смотрел твой допрос, и в нем было сказано много правды, но и лжи тоже хватало, — он пересекся со Старком взглядом. — Я хочу знать, что происходит, что на самом деле произошло. Я не считаю тебя перебежчиком и точно не собираюсь упекать в ебучую тюрьму, но ты должен быть со мной честен, хорошо? Иначе я не смогу тебе больше доверять. — Грязно играешь, Барнс, — Тони сглотнул вязкую слюну. — Ну, знаешь, — тот едва улыбнулся, — сейчас за всей этой грязью и нашей дружбы не видно. Старк скривился, прикрыв глаза и радуясь, что очки не дали Барнсу заметить его реакцию. Распахнул он их уже смирившись; Тони и так планировал рассказать Барнсу больше, чем всем остальным. Ну, кроме Джарвиса, и то это оказалось сюрпризом для самого Старка. — Он мне нравился, — признал он, и Барнс сцепил зубы. Его взгляд кричал «Я так и думал» со всей злостью и упреком, которых Тони так надеялся избежать. Он продолжил: — не сразу, и я, конечно же, упирался как только, блять, мог, — Старк запрокинул голову, уперев взгляд в потолок. — Он спас меня от Альтрона и затем во время похищения скормил мне сказку о еще одном спасении. Я склонен был верить ему, даже выискивая улики против него. Да и он не помогал. Тони мечтательно улыбнулся, мимолетно вспомнив совсем другую сцену, когда Локи выложил все как на духу, доверившись, хотя мог потерять все. Опомнившись, Старк сжал губы, заставив себя скривиться: — А затем он убил тех, кто за ним охотился. С… с потрясающим знанием дела. Он впутал меня в самую гущу событий; Малекит любил разглагольствовать, а Локи и рад был подыграть. Он хотел информации, и Малекит ее предоставил, поверив, что Локи у него как на ладони, — Тони покачал головой. — Локи всегда был на шаг впереди, и я бесконечно, блять, благодарен, что он так хорошо метает ножи, иначе лежать мне проткнутым, как шестерки Малекита. Поежившись, Старк попытался отгородиться от мысли о той схватке — преимущественно из-за страха вспомнить следом обо всем, что случилось после нее. Вместо этого Тони постарался разозлиться; на Альтрона и Малекита, на ЩИТ, лишивший его чего-то, что могло перерасти в нечто… большее. По крайней мере, нечто большее, чем то, что у них было. — Когда все закончилось, стало… до боли очевидно, что меня сделали приманкой во всех смыслах этого слова. Вокруг меня целый блядский заговор организовали, Баки, — Старк зарылся лицом в ладони, не обращая внимания на сползшие очки. — И ничего из того, что я сделал, не заставило его передумать или проколоться. Локи знал, чего хотел, а я абсолютно не понимал, что происходит. Вообще. — Ты начал влюбляться, — помолчав, произнес Барнс. — Нет, — подскочил Тони, — нет, все было не так, - все было именно так и в то же время куда сложнее. — Он мне нравился; ну, начал после того, как я был заперт с ним наедине на протяжении недель, — Старк опустил взгляд на свои сжатые в кулаки руки, с трудом игнорируя чувство вины за произнесенную ложь. — Теперь я немного менее щедр на жесты доброй воли. — Ты его не ненавидишь, — подколол Барнс. — Ты злишься, ты несчастен и, может, немного горишь жаждой мести, но ты его не презираешь. — Я его слишком для этого уважаю, — признал Тони, подняв взгляд на задумчиво смотрящего на него друга. — Я обязан своей жизнью его извращенным идеям. Я сам не рад, но забыть об этом не могу. — Но ты можешь перестать с ним общаться? — Да, это все сгорело синим пламенем, — Старк сверкнул улыбкой, не отдавшейся в душе. — Было бы лучше, случись это несколькими месяцами ранее, — ответил Барнс, заработав уничижающий взгляд от Тони, который, наверное, не возымел никакого действия из-за солнцезащитных очков. Слабо улыбнувшись, Барнс подвинул кружку с кофе к благодарно принявшему ее Старку. — Зато ты теперь больше не ходячая бомба замедленного действия. — Я все еще уверен, что это была неплохая идея, — сказал Тони, ненадолго оторвавшись от кофе. — Мхм, — промычал Барнс. — Просто плохо реализованная. В следующий раз оставь это дело детективам, хорошо, Старк? — И? Что? Я могу снова попробовать? — Тони позволил очкам сползти на кончик носа, дав Барнсу увидеть свои издевательски распахнутые глаза. Тот заворчал, но в его голосе явно слышалась усмешка; их дружба не вписывалась в рамки идеальной. В их взаимоотношениях все еще чувствовался надлом, а о примирении пока не могло быть и речи, но огонек дружбы все-таки теплился; сердцевина осталась нетронутой, и поэтому Тони позволил себе хоть немного расслабиться. — Если ты еще раз что-то подобное выкинешь, Старк, — предупредил его Барнс, — я твою задницу из огня вытаскивать не стану. Я наоборот добавлю жару. — Спасибо за это, — произнес Тони, чуть придя в себя. Барнс недоуменно моргнул. — Ты не был обязан меня защищать, я плюнул тебе в лицо, а ты все равно это сделал, хоть и влип в неприятности, — Старк отвел взгляд, чувствуя себя неуютно, как и всегда, когда речь заходила об эмоциях. — Я не знаю, как ты со мной дружишь. Может, в качестве взятки; надеешься оказаться в моем завещании и ухватить кусочек Богатств Старков, — Барнс фыркнул, и Тони, коротко улыбнувшись, продолжил: — но ты мой друг. Мой лучший друг. Я рад, что ты все еще не дал по съебам от меня. — Это было почти очень мило, — подразнил Барнс, улыбнувшись чуть шире. Тони, выпрямив ногу, пнул его легонько, но тот сделал вид, что даже не почувствовал. — Я тя тоже лю, Пенсионный Фонд. — Сволочь, — выкрикнул он, рассмеявшись и пнув его еще раз, прежде чем спрятать усмешку за кофе. — Я держу тебя в завещании только потому, что ты достаешь мне кофеин и таблетки. — То есть пока я остаюсь твоим дилером, я в доле? С этим я могу смириться, — кивнул Барнс. — Я никогда не говорил какой именно, ты можешь получить часть моей коллекции монет. — Зная тебя, это будут пиздец какие странные монеты ценой в пятьдесят косарей за штуку. Я все еще согласен, — Тони закатил глаза и еле успел выкатить их обратно, прежде чем Барнс добавил: — я бы держал тебя рядом и за коробку салфеток, — Старк изумленно распахнул глаза от такого признания. — Ты чокнутый и непередаваемо ебанутый — Локи Лафейсон из всего блядского народа, Тони, — Барнс вздохнул. — Но к худу или к добру, ты мой сумасшедший друг, и я всегда буду вытаскивать твою задницу из огня. Старк попытался не дать губам задрожать; это все алкоголь в крови. Это он так фигово влиял на его тело. Откашлявшись, Тони попробовал как можно беззаботнее спросить: — Ты на этом моменте произнесешь свою заезженную фразу про «до конца»? Думаю, Роджерс может расстроиться, если я втиснусь между вами, влюбленными птенчиками. — Это было ебать романтично, понял? — огрызнулся Барнс. — Я почти умер — он почти умер, а затем мы оказались вместе. Как в кино, так что завали. — Да, да, твое «я люблю тебя», когда ты не можешь это сказать, иначе ЩИТ наругает, ага. Скажи мне, что мы друзья «до конца времен» и что мы счастливо вместе утанцуем в закат, и я выблюю на тебя свое похмелье. — Я расскажу Стиву. У него очень сильные чувства к этой фразе. — Роджерс нюня, — пояснил Тони, — поэтому я не удивлен. — Ну, он все еще может надрать тебе зад. — Пф-ф-ф, — фыркнул Тони, — я бы больше испугался, натрави ты на меня Хилл, и то скорее тебя, сумей ты ее подключить. — Хилл заплатила бы за возможность тебя избить. — Ладно, плохой пример, — Старк сморщился, зная, что она была не самой яростной его фанаткой. Засмеявшись, Барнс поднялся с дивана и, прежде чем Тони успел заволноваться, протянул руку: — Кофе? Посветлев лицом, Старк поспешно допил остатки и отдал Барнсу кружку. Тони знал, что он вряд ли надолго задержится; ему самому вскоре нужно было отчитываться перед ЩИТом, но просто находиться рядом с другом, дразнить его и перебрасываться репликами обо всем и ни о чем помогло ему сосредоточиться. Старк понял, что он должен был солгать и какую историю следовало рассказать. Он не мог потерять Барнса. Просто не мог. Потому что все еще скучал по Локи. Часть Тони с радостью присосалась бы опять к бутылке, но Барнс напомнил ему, что у него была жизнь. Что он выбрал эту жизнь вместо неотвратимого краха, что бы там ни было между ним и Локи. Старк понимал это, даже будучи полупьяным, вспомнив сейчас с мучительным чувством озарения, как засунул книгу рецептов и письмо под сидение дивана, потому что хотел выбросить их из головы и жить дальше. Точно так же он должен поступить со всем остальным. Боль от разлуки пройдет, потому что других вариантов не было. Ему просто нужно влиться обратно в колею, в работу, в поимку преступников. Локи вихрем ворвался в его мир, и теперь на плечах Тони лежала забота о том, как подобрать осколки и собрать себя прежнего, каким он был до бури. Он собирался быть больше, лучше и держаться подальше от даже мимолетной мысли о штормовых ветрах, перевернувших все с ног на голову. Локи, может, и оставил на нем глубокие отметины за эти несколько месяцев знакомства, но только от Старка зависело, как хорошо он спрячет их от всех — включая себя._____________
За три часа назначенной с Фьюри встречи обе стороны успели накричаться, Тони предоставил куда больше информации и ему предписали распорядок, похожий на тот, который был после Альтрона. И все равно на работу он возвращался в течение недели. Когда он зашел в лабораторию, Джейн Фостер встретила его с радостным облегчением, и за последующие дни Старк даже искренне к ней привязался. Она взяла за привычку подкидывать ему задания куда сложнее, чем те, которыми ему разрешили заниматься, при негласном условии, что никто не должен был знать, что именно Тони проводил финальные тесты. Еще с ней было весело общаться и она отказывалась вестись на его провокации. Джарвису Джейн тоже нравилась, и он помогал ей в отсутствие Старка, предатель. Однако, кажется, она встречалась с Одинсоном, и это был ее единственный недостаток. Тони ума не мог приложить, что она в нем нашла, но проблема крылась даже не в этом. Старк просто изо всех сил пытался избежать встречи с агентом Интерпола, который с таким же рвением стремился обсудить с Тони время, проведенное им в плену у Локи. Старк не хотел участвовать в разговоре с кем-то, настолько предвзято относящимся к Лафейсону, и притворяться, что он того же мнения. Его желудок все еще не оправился от похмелья; Тони не сможет выдержать такое обсуждение следующие лет десять. Все это быстро превратилось в игру в кошки-мышки, которую Старк выигрывал исключительно потому, что ЩИТ был его игровой площадкой… и благодаря поддержке Джарвиса в избегании Одинсона. Конечно же, Тони никогда не удавалось долго удерживать удачу за хвост. Он спустился на нижние уровни — избегал Коулсона, но в то же время наседал на его подчиненных, чтобы те выдали нужную информацию — и собирался уже было вернуться наверх, как лифт перестал работать. Старк решил подняться по лестнице, а не стоять с совиными глазами или общаться с коллегами по примеру разрастающейся толпы. Тони преодолел два пролета, прежде чем наткнуться на Одинсона, сидящего на ступеньках со сложенными на коленях руками. Замерев, Старк прикинул, успел бы он убраться, но его быстро заметили, и Тони осознал, что он в полной заднице. — Мистер Старк. — Привет, королева Елизавета, — он пресно улыбнулся, игнорируя взгляд, брошенный на него за выбранное прозвище. — Не подвинешься? Надо бежать, надо работать, — но ближе Старк подходить не стал, вместо этого спросив: — ты, скажем, случайно не знаешь, почему лифт сломался? — Я полагаю, имела место быть техническая поломка. — Которая была бы, — Тони вытянул губы трубочкой, задумчиво взмахнув рукой, — абсолютно случайно, твоих рук делом? — Вы обличаете меня в тяжком преступлении. — Я почти впечатлен. Наверное, злодейство у вас в приемной семье в крови. Это был намеренно подлый и низкий удар, но раз Одинсон вывел из строя лифт, чтобы загнать его в угол, то и Старк не собирался сдерживать сарказм. Но Одинсон не разозлился, только тяжело нахмурился и вздохнул, словно Тони его разочаровал. — Мы на одной стороне, Старк; есть ли необходимость в том, чтобы превращать общение в битву, через которую нужно пройти? — Ты имеешь хотя бы малейшее представление о том, сколько раз я уже об этом говорил? Глаза Одинсона стали печальными; жалкое зрелище, которое против воли напоминало Тони взгляд Локи. Они были абсолютно разными. Их роднили даже не семейные узы, а боль. Каждый раз, когда кто-то смотрел на него так, словно Старк ткнул их ножом в душу, Тони против воли вспоминал об опустошенном взгляде изумрудных глаз. — Когда-то он был мне братом, Старк, — сказал Одинсон. — Надежды на его спасение уже нет, но я по-прежнему желаю ведать, как он, — опустив взгляд, он добавил: — даже если это знания о его злодеяниях. Еще есть надежда, ты долбанный мудак, рвался наружу крик, но Тони проглотил его, словно хлебнув кислоты. — Мог бы и прочесть отчет, — Старк чудом не процедил сквозь сцепленные зубы. — Я так и поступил, — ответил Одинсон, — и пожелал задать свои вопросы. Ну конечно же. Тони тяжело выдохнул, будто тащил весь мир на спине, и оперся на стену, сложив руки на груди; он сразу понимал, когда битву не выиграть. — Хорошо. Давай. — Что он рассказал вам о Малеките и Свартальхейме? Тони был достаточно горд, чтобы признать, хоть и только себе, что возненавидел Одинсона чуть больше за то, что он мог произнести это слово без запинки. — Немного. Погуглил их, когда освободился, — так и было, а не найдя достаточно информации, он взломал Интерпол и узнал всю историю. В итоге? Старк и слезинки не проронил бы из-за их смертей. Чувство вины из-за тех, кого он убил, тоже поуменьшилось — пули были потрачены не зря. — Я в какой-то мере счастлив заявить, что они очень мертвы. — Вы обладаете доказательствами? — Доказательствами? — фыркнул Тони. — С Локи? Я тебя умоляю. Я видел своими глазами труп Малекита, если это тебя как-то утешит. — Я не возношу убийства, но что до них, их смерть заслуживает празднеств, — кивнул Одинсон, все еще задумчиво хмурясь. — Ты рассказал своим дружкам из Интерпола? — например, тому парню, с которым Локи, блять, общался. Потому что, кажется, вспышка ревности в ближайшее время не собиралась никуда уходить. И, возможно, Старк нашел этого Фандрала Добини, раз подвернулся случай, и что они там нахуй в воду подмешивают, раз такие имена придумывают? — Им известно, — ответил Одинсон, отвлекая Тони от мысленного фырканья в сторону другого агента Интерпола с тупым именем. — Старк, я обязан спросить о маске, которую он надел перед своими приспешниками, — он сжал губы в тонкую полоску. — Я обязан знать, скрывалась ли под ней хоть доля правды. — Чё? — громко возмутился Тони. — Я не поддаю сомнениям ваши слова, — развеял его опасения Одинсон. — Я лишь любопытствую о природе его влечения к вам. — Не было никакого влечения, — огрызнулся Старк, надеясь, что это прозвучало зло, а не сдавленно. — Все ли так? Он не пытался возлечь с вами, пока вы пребывали в его обществе? — Одинсон, к счастью, казалось, был слишком поглощен уверенностью в своей правоте и не заметил признаков паники Тони. — Ты серьезно считаешь, что я бы трахался со своим похитителем? Серьезно? Тем, кто сказал, что я буду его наживкой? — Я не изыскиваю ваши побуждения, Старк, — нетерпеливо ответил Одинсон. — Мне интересны его. — Как я могу знать, о чем он думал? — он оттолкнулся от стены, слишком нервничая, чтобы оставаться на одном месте. — Романова уже сказала, что я подобрался чересчур близко; я даже не смог понять, что он пытался упечь меня в тюрьму. Одинсон низко заворчал, поднявшись. Тони замер, забыв, каким высоким и огромным был этот бугай, когда не сидел на корточках. — Старк, я не верю, что Локи пошел на это, не имея причины. — О чем ты? — нахмурился Тони. — Мне следует обмыслить это. Я могу снова прийти к вам, Старк, но прежде стоит многое проверить, — покачал головой Одинсон и, развернувшись, начал подниматься по лестнице. — Это совсем не помогло, — Старк поспешил за ним. — Что ты задумал? Эй! Ты не можешь просто… — Во мне есть сомнения о том, что агент Романова раскрыла все намерения моего брата, — он внезапно остановился, и Тони вскрикнул, чуть не полетев вниз с лестницы, если бы не вовремя ухвативший его Одинсон. — Окажись я прав, еще будет возможно не дать ему натворить новых бед. — Что ты имеешь в виду? — с каждым его словом глаза Старка все больше расширялись от ужаса и волнения. — Не могу сказать, — Одинсон покачал головой, но его взгляд настораживающее ярко блестел самодовольством. — Я извещу вас, как только мне будет известно больше, Старк. Ваше неразумное решение добиваться моего брата все еще может оказаться полезным. Тони хотел было возразить, но Одинсон с его длинными ногами и решительным выражением лица начал подниматься, переступая через три, а то и четыре ступеньки за раз. Старк остался стоять на месте, глядя в спину агента, пока тот не скрылся из виду, и чувствуя, как его подташнивало по абсолютно новой причине. Наверное, он ошибся. На все остальное он купился, с чего бы ему быть правым насчет этого? Эта мысль успокаивала. Лишь малая толика информации, доступной Одинсону или любому из ЩИТа, раскрывала правду о Локи и его планах — не говоря уже о том, что на самом деле случилось, пока Тони был с ним. А если каким-то чудом Одинсон не врал и у него действительно был компромат на Локи? Ну, все их способы общения могли уничтожить или привести в негодность, но кое-что у Старка все еще осталось. Что-то, о чем Локи мог позабыть. Тони нашел это в кармане штанов после того, как его освободили, и спрятал вместе с книгой рецептов и письмом, которые так и не смог заставить себя уничтожить. Если Локи грозила опасность из-за того, на что он пошел, чтобы защитить Старка, Тони знал, что делать. Он достанет тот номер телефона, который Лафейсон записал для него тогда в квартире и пошлет ему сообщение. Старк только безумно надеялся, что Локи не внес этот способ в список к уничтожению. Поддался желанию все-таки оставить лазейку на случай, если Тони захочет с ним связаться. Старку больше не за что будет ухватиться, если все пойдет прахом. До этого он хотел выбросить бумажку, но понял, что никогда не сможет. Тони не в силах был полностью удалить Локи из жизни и дать ране исцелиться; он выбрал ЩИТ, но не сумел перестать испытывать к нему чувства, оставшись верным Лафейсону. Все брошенные в него обвинения оказались правдой, но он плевать на это хотел. Если Лафейсону грозила опасность, Старк собирался сделать единственное, на что был способен: то же, что Локи пообещал ему — защитить его.