easy love

Сухой жар от огня начал нещадно накалять кожу до красных пятен, с безумным весельем пожирая сухую солому и хворост, сложенный вокруг столба. Десятки, сотни глаз устремлены на неё, но никто не сдвинулся с места, услышав крик, даже не закрыл глаза от ужаса, толпа ненасытно смотрела с торжеством и гордостью. Наконец-то. Копоть забилась в легкие, до кровавой рвоты, но она не имела возможности даже согнуться, прикрыть лицо, на котором беспощадный огонь уже опалил когда-то густые черные брови и ресницы. Веревки, пропитанные чем-то, будут удерживать её до самого конца. - Будь ты проклят! Ты, и весь твой род! – Она кричала еще долго, пока огонь, обглодавший её конечности, не даровал благословенную темноту.

***

Джин проснулся от собственного кашля. Держась за саднящее горло, он сел и сунул ноги в тапки. Громко шаркая, он прошел по общежитию на кухню и налил себе воды. Руки немели от напряжения, а ноги были слабыми, будто вот-вот подкосятся и он рухнет. Эта его смерть была одной из самых тяжелых. Снилась она ему как вестник, перед важными событиями, судьбоносными, но это не отменяло всего ужаса, что ему пришлось пережить. Он родился в начале первого тысячелетия, шаманом с мистическими силами, но до 1992 года его дар почти не сохранился, кроме одного – помнить прошлые жизни. Большинство магии сгорело в огне инквизиции, когда ему не посчастливилось родиться красивой девушкой в средневековой Испании. У них с нынешним Джином даже было что-то отдаленно-общее: светлая нежная кожа, теплые карие глаза, слегка вьющиеся черные волосы. Она и свой дар бы не выдала, может быть и обошлось бы, но её жених упал с коня, стукнулся затылком о камень, шансов у него практически не было. Любовь победила осторожность, девушка излечила его. Мать жениха и сдала её инквизиторам. Предыдущая жизнь была совсем короткой, он умер еще ребенком от голода в какой-то славянской, судя по быту, деревне. Уже для себя, восстанавливая события, Джин посчитал, что, скорее всего, это было на территории бывшего СССР, но до второй мировой войны. Несмотря на то, что в этой жизни он прожил уже почти двадцать лет, до сих пор, если он не мог утолить возникший голод, на него нападало раздражение вперемешку с неясной тревогой, как не борись. Не мог же он объяснить, что эта травма тянется с прошлой его жизни. Ложиться спать было поздно, поэтому Джин, как только колотящееся сердце успокоилось, сел за ноутбук, просматривая новости. С верхних ярусов кроватей раздался звонок, Намджун, недовольно матюгнувшись, взял трубку и прохрипел что-то похожее на приветствие. Спустя минуту разговора, он скатился вниз и потряс телефоном перед лицом испуганно-отпрянувшего Джина. - Сегодня новенький заселится! Новенький понравился всем, даже хмурому и замученному Юнги, который, какой шок, приготовил голодному подростку бутерброды, пока остальные ездили по делам в расписании. А Сокджин смотрит на его нелепую одежду, пухлые щеки и глаза-щелочки, но видит совсем другое. Вместо нежного голоска слышит совсем другое. - Я заставлю тебя сознаться, ведьма! – Отдаленно донесся хруст пальцев, и собственный крик застрял в горле, пока Джин закашлялся, сгибаясь. Чимин посмотрел испуганно и похлопал по спине. - Что? - Я говорю, не против, если я займу кровать рядом с твоей? - А, да, пожалуйста. Джин пожал плечами. До него дошло. Инквизитор. Перерождение ли, или каким-то образом кровь монаха из Европы спустя время оказалась в Корее, он не знал. Как же сложно находиться с тем, кто твой кровный враг на протяжении многих веков, под одной крышей. Джин чувствовал, что презирает ни в чем неповинного ребенка, но дух Инквизитора преследовал его. Фантомно болели вырванные ногти, переломанные пальцы, низ живота. Свое-чужое липкое страдание и унижение захлестывало его. - Я не позволю испортить мне эту жизнь. Я не позволю тебе. Как молитва, других Сокджин и не знал. Он не дурак, чтобы дать прошлой жизни возобладать над нынешней. Чимин ни в чем не виноват. Он не заслужил столько ненависти, сколько Джин чувствовал. Равновесие медленно, но пришло. Его отпустило немного и стало не так страшно и муторно находиться рядом. - Я тебе не нравлюсь, хен? – Чимин выглядел грустно, он, наплевав на правила приличия, взял Джина за руку и стиснул любовно кривые пальцы в своих, маленьких и пухлых. Игнорировать его восхищенные взгляды и преследование хвостиком стало еще сложнее, когда старший выбрался из своих метаний. - Вовсе нет, Чимин-а. У меня не получается ничего, я так устаю… вот наверное и дерганый. Извини. – Без сожалений солгал Джин и потрепал жесткие волосы на макушке. - А мне надо вас скорее нагонять… давай репетировать вместе, пожалуйста! – Глазки Чимина засияли смешинками. - Давай. Джину однажды показалось, что эта жизнь станет для него последней. Поэтому, нужно постараться изо всех сил.