От края до края

      В подворотне у отеля было пусто. Только толстая полосатая кошка величественно вылизывала лапу, украдкой поглядывая на двух возмутителей её спокойствия. С её точки зрения, должно быть, каждому уважающему себя джентльмену полагалось выходить на улицу с какой-нибудь вкуснятиной в кармане.       Ньют опустился на корточки, доставая из кармана пальто кусок вяленого мяса — он держал его на случай столкновения с хищным зверем. Кошка принюхалась и осторожно приблизилась: избалованная объедками с хозяйского стола и мышами в кладовой, она могла позволить себе придирчиво относиться к предлагаемому угощению. Мясо пахло аппетитно, и кошка резво цапнула его зубами, убегая затем недалеко, чтобы не позволить отобрать добычу, и следить за незнакомцем на тот случай, если у него есть ещё что-нибудь съестное.       Ньют вздохнул и перевёл взгляд на Тесея. Тот оглядывал стену соседнего дома, словно пытаясь увидеть, чем занимаются жильцы за кирпичными стенами. Наверняка ничем интересным. Читают вечерние газеты, слушают радио, ужинают дружно за общим столом…       Тесей был спокоен, но спокоен обманчиво. Он — гончая, взявшая след крупного зверя, но вдруг в последний момент упустившая. Ньют не любил гончих. Однажды ему пришлось выхаживать нюхлера, покусанного биглем. Всё обошлось тогда, хвала Парацельсу, но к охоте как к развлечению Ньют с тех пор питал ещё большее отвращение.       Два вертикальных зрачка блеснули в полоске фонарного света: это кошка мягко ступала на полусогнутых лапах, подбираясь ближе, надеясь, видимо, урвать ещё кусочек. И если Ньюта она ещё хоть как-то воспринимала, то Тесей ей не нравился вовсе — от него так и тянуло тревогой.       Ньют положил перед собой кусочек мяса. В этот раз кошка не стала убегать и позволила к себе прикоснуться. Пушистая спина под ладонью дрогнула, но быстро расслабилась. Опасности не было. Ньют почти незаметно улыбнулся и ещё несколько раз провёл ладонью по полосатой шкурке, и даже почесал красавицу за ушком.       Рядом шумно выдохнул Тесей. Ньют не мог видеть брата, но чувствовал спиной его взгляд. Шорох пальто — и он сел рядом, протягивая к кошке ладонь. Та отступила и, выгнув спину, зашипела.       — Я ей не нравлюсь, — констатировал факт Тесей, больше не делая попыток погладить животное. Для него, пользующегося обычно любовью у представителей кошачьего племени, такая реакция, должно быть, была ударом по гордости.       — Ты для неё пахнешь угрозой.       — Вот как, — Тесей замолчал. Он был совсем рядом, почти касался плечом плеча Ньюта, и через плотную ткань пальто чувствовалось, как он напряжён.       — Держи, — на раскрытой ладони Ньюта лежал кусок вяленого мяса, но смотрел он не на брата, а на кошку.       Пальцы Тесея даже в вечерний холод казались очень тёплыми.       Кошка принюхалась. Если бы Тесей был один, она бы всё равно не подошла, даже будь ужасно голодна, но рядом был Ньют, и излучаемое им чувство безопасности подкупало.       Уловка сработала.       Ньют коротко улыбнулся, глядя, как брат почёсывает загривок кошки. Сейчас и ему самому становилось спокойней. Рядом был старший брат, а не гончая, готовая устроить допрос с пристрастием простому мальчишке, случайно увидевшему у подворотни «мадмуазель в чёрном платье». Ньют вмешался, сам поговорил с ребёнком, но по спине продолжали бегать мурашки. И воспоминание о допросе в домике у переметенных путей тоже не приносило успокоения.       — Пойдём спать, Ньют, — нарушил тишину Тесей, поднимаясь на ноги и стряхивая мелкий снег с пальто. Голос его звучал уставшим. — Завтра продолжим поиски.       Ньют лежал на спине и пялился в потолок, вслушиваясь в дыхание спящего брата: вдох… пауза… выдох… пауза… И так по кругу. По Тесею можно было сверять ход секундной стрелки. На неё, кстати, Ньют сейчас и перевел взгляд: вдох… выдох…       Светать только начинало, спать больше не хотелось. Укрытый тяжелым стёганым одеялом, он был готов встретить новый день, но последним секундам теплой неги в кровати суждено было быть.       Он повернул голову. Старший брат спал, повернувшись на бок и подложив ладонь под голову вместо подушки — сама же подушка валялась на полу рядом с кроватью, видимо во сне Тесей выкинул её к черту, сражаясь с кошмарами. Ньют с усилием несколько раз моргнул и отвёл взгляд, будто даже сейчас стеснялся брата. Но тот спокойно спал и ни о чём не подозревал. Впрочем… теперь, возможно, и подозревал.       — Ньют, — голос Тесея ни с каким иным не перепутать. Два шага по ступенькам вниз. Пауза. — Ньют?       — Да?       — Принесли завтрак, поднимайся.       — Сейчас.       Пауза, затем два шага наверх. Тишина. Ньют вздохнул, покусывая нижнюю губу, и бездумно уставился в потолок, увешанный разными клетками и коробками. Сдёрнул с вешалки пальто, держа его теперь на сгибе локтя, и проверил, на месте ли спящий пикирующий злыдень. Ещё несколько секунд он помялся на месте и шустро поднялся наверх.       Тесей уже намазывал на тост джем ровно и аккуратно, как истинный аристократ. В его кружке дымился чай, в кружке напротив ложка мешала какао. Ньют подошёл к столу и улыбнулся очень смущенно, приятно тронутый такой заботой.       — Она весьма… обаятельная особа, не так ли? — вдруг задал будничным тоном вопрос Тесей, даже не прерывая движения столовым ножом по поверхности тоста.       — Что, прости? — Ньют моргнул, втягивая шею, и непонятливо поднял глаза на скулу брата       — Лита, — голос Тесея был как разряд молнии. Но то, что брат не планировал слишком церемониться, даже нравилось Ньютону — это отрезвляло. — Ты знал, что её некоторое время подозревали в связи с Гриндевальдом?       — Нет, — очень коротко бросил Ньют и поймал ложку в стакане с какао. Она раздражала.       — А то, что она несколько лет прожила в Штатах?       — Нет.       — Или то, что…       — Тесей, — вдруг резко прервал брата Ньют. Старший брат поднял вопросительно глаза. Взгляд у него был испытующий. Как у ястреба. — Я не видел Литу Лестрейндж с тех пор, как меня исключили из Хогвартса. Я не знаю, что с ней и где она.       Тесей молчал и смотрел Ньюту в глаза до тех пор, пока тот не спрятал свой взгляд в омлете.       — Эту брошку она оставила тебе, Ньютон, — холодно заметил старший.       — Тесей, если ты думаешь, что я что-то скрываю, ты ошибаешься, — заплетаясь языком, быстро ответил Ньют, поднимая искоса взгляд на брата: даже когда он не был ни в чем виноват, он был готов сознаться в чем угодно. — Я видел эту брошку один раз. Это фамильная драгоценность, которую Лита должна была получить на совершеннолетие от матери. Мне только и известно, что это очень дорогая вещь, и…       — …и она захочет получить её назад, — вдруг задумчиво закончил Тесей.       — Да, — подтвердил Ньют, и, наконец, взял в руки вилку.       Жующий на вид не очень соблазнительную овсянку Тесей, наконец, закрыл рот и решил дать брату поесть. Ньют благодарно выдохнул.       — Ньют, я… — начал вдруг брат, как в дверь вежливо постучали. Несказанное повисло в воздухе натянутым канатом. Тесей встал и отпер дверь, приоткрывая самую малость, чтобы успеть среагировать в случае опасности. Как барс из засады, он краем глаза заглянул в щель, прежде чем расслабиться и распахнуть её пошире, давая и младшему возможность увидеть посетителя.       Им оказался портье в сливовой ливрее, нервно одёргивающий подолы.       — Комиссар Лаконте…       — В чём дело, мсье? — прохладно осведомился Тесей. Он не любил, когда его прерывали.       — Мсье Дюваль, служащий вокзала, просит о встрече. Говорит, это срочно.       Ньют не мог видеть лица брата, но мог представить, как изменилось его выражение с холодной резкости на сосредоточенность.       — Мы сейчас спустимся, — коротко кивнул он и закрыл дверь. Что ж, они хотя бы успели перекусить и голодно урчащие желудки не будут мешать.       — Я тебя догоню, — Ньют встал, на ходу натягивая пальто. Стоящий на полу у кровати чемодан приветливо раскрылся, позволяя ему опуститься на колени и, заглянув внутрь, позвать Дугала. Камуфлори не заставил себя долго ждать. Он часто оставался сидеть у лестницы, поджидая друга. В его огромных как блюдца глазах отражалось беспокойство. Чувствовал, что Ньют ввязался в опасную авантюру.       — Я ухожу помочь одному человеку, — беря камуфлори на руки и ссаживая перед собой на край кровати, объяснил Ньют. — И не хочу подвергать вас опасности. Поэтому, пока я не вернусь, оберегай остальных.       В глазах-блюдцах мелькнуло понимание. Дугал шмыгнул обратно в чемодан, и Ньют плотно закрыл его, накладывая дезилюминирующие чары и пряча под кровать в самый дальний угол. Он встал с колен и обернулся. Тесей стоял у двери и губы его ещё хранили след тёплой улыбки.       — Мы справимся, — уверенно сказал он чуть погодя, запирая дверь чарами. И Ньюту очень хотелось верить брату.       Всю дорогу до вокзала встретивший их в холле гостиницы служащий потратил на четыре полных пересказа утра, когда он заметил Криденса, покупавшего билет до Тренто. Тесей внимательно слушал, иногда задавая вопросы и уточняя детали. Ньют же осторожно поглядывал по сторонам, то ли надеясь заметить знакомое лицо, то ли, напротив, боясь этого. Чувство, что за ними следят, не покидало. Может, Тесей заразил его своей вечной паранойей, или это интуиция, ни раз уберёгшая в дикой природе, сейчас предупредительно холодила загривок.       Тесей вдруг положил руку на плечо Ньюта и уверенно сжал. Поддерживал.       — ...и я когда увидел его в зале ожидания, так сразу к вам заспешил, — закончил очередной круг пересказа маггл.       — Благодарю за помощь, мсье, — Тесей пропустил мимо выходящую из высоких дверей пожилую пару, тенью скользнул внутрь, успев придержать тяжёлую створку, чтобы та не хлопнула по носу замешкавшегося Ньюта.       — Зал ожидания там, — указал служащий направо, где у арочного прохода стоял его коллега, проверяющий наличие билетов у желающих расслабиться на удобных скамейках с высокими покатыми спинками в компании свежих газет и горячих напитков. Братьям же понадобился простой невербальный Конфундус, чтобы не демонстрировать исполнительному служащему жетоны жандармов, которых у них, конечно, не было.       Ньют схватил со стойки газету и уткнулся в неё, надеясь, что его бирюзовое пальто не такая уж редкость для модников из французской глубинки. Одевающийся же в чёрное Тесей, сейчас уверенно обходящий зал по периметру, привлекал значительно меньше внимания.       Здесь было не так-то много народу и большинство из них предпочитали коротать время за прессой и книгами. Вот так, не задерживаясь ни на ком взглядом, не удавалось распознать среди сидящих Криденса. Ладонь начало холодить нехорошее предчувствие, когда в ведущей к платформам двери показалась девушка. Она замерла лишь на мгновение, сразу скрывшись, словно поняв — её ждут. Ньют выпустил из рук газету и кинулся вперёд, широкими шагами сокращая расстояние до двери и выскакивая на улицу.       — Лита, подожди! — крикнул он удаляющейся фигуре на противоположной платформе. Та обернулась, и неяркое зимнее солнце осветило её лицо, опасно сощуренные глаза и изогнутые губы. Она словно предлагала сыграть в догонялки.       Магглов вокруг не было, и Ньют аппарировал. Только вот Лита поступила так же, и край её платья мелькнул на фоне светлого камня угла вокзала.       — Ньют, ты что делаешь?! — Тесей дёрнул его на себя за плечо, не давая аппарировать к высоким лесам, скрывающим строящуюся базилику.       — Я видел Литу! — горячо выпалил Ньют прямо в лицо брата, выворачиваясь из хватки, оборачиваясь.       — Ньют! — Тесей встряхнул его за плечи. — Криденса не было на вокзале. Это ловушка.       — Если бы Лита работала на Гриндевальда, она бы уже отдала ему Криденса, и его люди не шли бы за нами по пятам.       Ньют вложил в этот аргумент всю свою уверенность, так редко демонстрируемую в обществе брата (если речь не шла о животных, конечно). Тесей отпустил его плечи, сочтя, видимо, мысль здравой.       — Один ты не пойдёшь, — покачал головой он, настороженно глядя в сторону стройки. — Я всё ещё считаю, что это ловушка.       Ньют кивнул и сделал первый шаг в сторону базилики. В столь ранний час, когда предрассветные сумерки ещё не уступили власть дневному свету, активные работы не велись. Магглы только разбирали инструменты и каски, оживлённо о чём-то переговаривались, шутили. Ньют не прислушивался. Он старался обойти людей сбоку, не привлечь внимания, лавируя меж штабелями белого кирпича, нацеленный на только наметившиеся нефы.       — Эй, мсье! — окрикнул его маггл, держащий подмышкой охапку чертежей, но невербальный «Конфундус!» заставил его остановиться, нелепо вскинув руку в предупредительном жесте и, мотнув головой, направиться в другую сторону.       Тесея не было видно, но его присутствие чувствовалось спиной. Незримой тенью он скользил где-то рядом, более искусный в маскировке в условиях города. Он был в родной стихии, яркая же одежда Ньюта, более подходящая для джунглей, где все знали — чем ярче окрас, тем ядовитей — сильно выделялась на фоне однообразного пейзажа. И всё же, удача ли, молчаливая помощь брата или та скорость, с которой преодолены были последние метры до спасительной тени низких кирпичных стен, позволила перевести дух.       — Лита, — шёпотом позвал Ньют, ступая на голый бетон будущего центрального нефа. Он неспешно двигался вдоль недостроенных стен, обратившись в слух. Будто требовалось не человека уговорить показаться, а вызволенного из клетки камуфлори, боящегося теперь людей.       — Лита, — голос чуть громче. Но никто не откликнулся. Словно и не было никакой Литы в дверях вокзала. Словно она — мираж, растаявший, стоило подойти ближе.       Холодок нехорошего предчувствия прошёлся вдоль хребта, скапливаясь у основания шеи давящим узлом. Ньют интуитивно отскочил вправо, разворачиваясь и поднимая палочку.       — Назад, Ньют, назад! — голос Тесея, перешедший на крик, резанул на слух. Брат выскочил откуда-то сбоку из-за недостроенных стен, скрытых под лесами и в клочья разорвавшейся из-за чьего-то заклинания сеткой. Серебристый щит возник меж Ньютом и чужим проклятьем.       «Ловушка», — мелькнула в голове горькая мысль, прежде чем грубый толчок заставил Ньюта отскочить в сторону, едва удержавшись на ногах. Там, где он только что стоял, бетон пошёл глубокими трещинами.       — Эверте Статум! — только занёсший для атаки палочку волшебник, чьё лицо пересекали тонкие шрамы от когтей гриндилоу, отлетел назад, ударяясь головой о стену и падая навзничь.       Ньют аппарировал и, укрывшись за недостроенной стеной, высунулся. Нападавшие — их осталось четверо — не скрывали лиц и наседали на Тесея. Брат медленно отступал к стене, отражая проклятья, сыпавшиеся на него гирляндой разноцветных вспышек, не давая атаковать в ответ.       — Петрификус Тоталус!       Женщина, чьей спине предназначалось заклинание, успела отклонить его, и синий луч попал в подпорки лесов. Во все стороны полетели щепки и кирпичная пыль, леса опасно накренились, трагически скрипя, но устояли.       Пурпурный луч хлестнул над головой, раскрошив кирпич, белой пудрой осыпавшийся на рыжую макушку. Ньют чихнул, а потом прямо перед собой увидел пару испуганных карих глаз. Маггл лежал на земле, вцепившись пальцами в края алюминиевой каски на голове. И, наверняка, он был здесь не один. Другие так же попрятались или разбежались, заслышав звуки взрывов. Кто-то из самых смелых и любопытных мог успеть увидеть, кто стал причиной переполоха. Это плохо. Но об этом придётся думать после…       Ньют виновато улыбнулся, оглушая испуганного рабочего. Но так будет лучше. Так тот не запаникует, не побежит, рискуя попасть под Кинжальное проклятие или… что похуже. Ещё одно заклинание попало в стену. Брызнули осколки кирпича, она дрогнула, пошла глубокими трещинами, но устояла.       Левой рукой Ньют вынул из кармана свёрнутого в кокон злыдня.       — Помоги Тесею, — прошептал он слова напутствия, прежде чем аппарировать на верхушку лесов и выпустить готового размяться зверя.       Чей-то истошный, полный страха крик догнал его, спрыгнувшего на пол и перекатившегося за рухнувшие леса.       «Тесей», — была первая тревожная мысль. Он вскочил на ноги. Тело вдруг прошиб отголосок чужой сильной магии — Ньют пригнулся, пряча лицо за поднятым воротником и пригибаясь к земле. Он успел увидеть — это заклинание рук Тесея. Эта магия была знакома с детства, он почти что чувствовал её — у неё был особый тон… трудно объяснить. Все равно — что магглам.       — Ньют!       Тесей коротко взмахнул рукой, призывая остаться в укрытии, сразу отворачиваясь, занося палочку. Перед ним сине-зелёной тенью пролетел злыдень — серебряные искры сглаза для него были — что капли воды. Ньюту пока так и не удалось выяснить, отчего шкура его питомца обладала такими свойствами. Не иначе как родство с драконами виновато.       Брат медленно отступал к укрытию. Оставалось совсем немного, Ньют уже видел тянущуюся к нему руку, когда гортанный крик огласил поле боя.       Ньют, не отдавая ещё себе отчёта, вскочил и бросился вперёд, к злыдню, бьющемуся на бетоне, поднимая в воздух режущую глаза пыль и оглашая окрестности гортанным клёкотом, от которого сердце обливалось кровью.       — Протего! — Сверкающий серебряный щит разделил руины базилики, оставив двоих оставшихся в сознании фанатиков Гриндевальда скрипеть зубами от злости по ту сторону барьера.       Ньют опустил палочку и упал на колени перед злыднем, аккуратно поднимая его с пола и прижимая к груди. Он развернулся, сделал первый шаг…       — Нагнись! — лицо брата вдруг исказилось, глаза округлились, но Ньют не успел понять, что именно так испугало Тесея. Он только согнулся, оглядываясь через плечо, как огненная плеть заклинания обожгла спину. Ньют мгновенно скривился, с силой сдавливая веки, и повалился вперед, забывая выдохнуть крик боли сквозь сжатые зубы.       — Сукин сын, — низкий раздраженный голос Тесея зазвучал над ухом, и крепкая рука вдруг схватила поперек поясницы, не давая упасть. В голубых глазах отразилось пурпурное пламя. Хриплый вздох. И тишина.       Хотелось обернуться, взглянуть, но перед глазами заплясали тёмные пятна, грудь будто сдавили железные обручи, выбивая из лёгких воздух.       — Держись, Ньют.       Перед глазами возник паркетный пол. Голос брата, слышимый словно из-под воды, привёл в чувство.       — Я в порядке, — морщась, упираясь ладонью в бицепс брата, чуть сдавленно ответил Ньют, пытаясь встать на ноги. Неудачно. Всем весом он опирался на руку Тесея.       — Потерпи немного, — как маленькому, совсем как в детстве. Ньют зажмурился, сильнее сдавливая поддерживающую его руку. В уголках глаз выступили слезы. Конечно, он потерпит. Он терпит уже половину жизни.

***

      — Ньют, ты ранен, — Тесей не спрашивал, он констатировал факт, на который сам Ньют, судя по тому, как внимательно осматривал злыдня, внимания не обращал.       — Подождёт, — коротко ответил брат, нежно расправляя крыло питомца, осматривая синий след, оставленный проклятьем.       Тесей вздохнул и обернулся к своему чемодану, где хранился запас лечебных зелий на подобный случай. Он вынул из ложа бутылёчек, взболтнул и поднял на уровень глаз, наблюдая, как вспенивается светлая жидкость. Когда пробка покинула узкое горлышко, по комнате поплыл лёгкий травяной аромат: зверобой, тысячелистник, что-то ещё, отдалённо напоминающее мяту. Тесей достал из чемодана бинт, отрезал длинный кусок, сложил вчетверо, обмакнул в зелье.       — Снимай рубашку, — приказал Тесей, садясь на пол рядом с братом.       Ньют обернулся.       — Я сам.       — Я справлюсь быстрее.       Младший перевёл взгляд на злыдня, потом снова на плечо Тесея, нахмурился, будто решаясь, помедлил. И, наконец, взялся за пуговицы, расстёгивая без особой охоты.       — Будет жечься, — предупредил Тесей, сосредоточенно осматривая длинный неглубокий порез вдоль позвоночника. Хорошо, что удар вышел вскользь, иначе бы повреждения были куда серьёзнее. Но и так рана на побледневшей коже заставляла сердце сжиматься от ноющей боли.       Ньют вздрогнул и рефлекторно подался вперёд. Пришлось крепко схватить его за плечо, чтобы не дёргался. Тот замер, казалось, даже не дышал, слушал, как Тесей аккуратно обрабатывает кровоточащую рану. Под действием лечебного зелья края её начинали медленно стягиваться, образуя очередной шрам — ещё одно воспоминание о магической дуэли.       Мало какую отметину от проклятия можно свести, Тесей знал это по себе, но Ньют и не стремился избавляться от шрамов. Его спину, его плечи и поясницу пересекали белесые линии. Правое плечо, например, украшали три рваные полоски — это сломавший ногу гиппогриф позабыл от боли своего хозяина. Ожог слева на боку — дракон лизнул на Восточном фронте. Множество мелких тонких шрамов — сложно сказать, какие звери их оставили.       Наверняка грудь Ньюта также исполосована. Он себя совсем не берёг. «Шрамы украшают». Словно одних веснушек, во множестве пятнавших светлую кожу, было недостаточно.       Тесей коснулся подушечками пальцев отметины слева под лопаткой. Совсем близко к сердцу. Провёл линию по косой вниз, туда, где светло-розовая, будто незажившая до конца, полоса пересекалась с ещё одной, тянущейся под линию брюк.       Будь у неведомого зверя когти длиннее, Ньют был бы уже мёртв, подумалось Тесею. Доброта брата… Она и была той художницей, что превратила жилистое тело в картину боевых сражений, нарисовала целую историю. И наверняка планировала продолжить эту жуткую роспись.       И всё же, благодаря ей, доброте, Ньют сиял подобно нежному весеннему солнышку. Всегда, с самого детства, с первого полёта на игрушечной метле, первого принесённого домой выпавшего из гнезда птенца. И даже в самые тёмные дни, когда мало кому удавалось сохранить в себе человека, Ньют смог, не потух, не сломался.       Как не смог не сломаться Тесей.       — Тесей, — севший голос отвлёк от бездумного поглаживания чуть выпирающих рёбер, шрамы на которых, вкупе с веснушками, складывались в настоящую карту звёздного неба. Это звучало как предупреждение, будто брату было неприятно, что Тесей касается его, что помогает, что находится рядом. Ньют отстранился, вскочил на ноги, подхватывая рубашку, разворачиваясь.       На груди шрамов и правда больше.       — Я дальше сам, — полушёпотом сказал он, негнущимися пальцами застегивая пуговицы в неправильном порядке.       — Да, конечно, — Тесей едва узнал свой голос. Такой хриплый. Он тоже поднялся на ноги и отступил на шаг. Нужно было осмотреть вскользь задетую проклятием руку.       — Я отнесу злыдня в чемодан, — Ньют говорил быстро, смотря в пол и обходя Тесея, словно чего-то опасаясь. — Мне нужны некоторые зелья.       — Ага, — он сам отступил. Стало жарко, будто Ньют и правда был солнцем, и жар его опалял глупца, слишком близко подлетевшего на скреплённых воском крыльях.       Рыжая макушка скрылась в чемодане, а Тесей так и стоял, позабыв о руке, пока разрастающаяся боль не напомнила о себе.       Тугая повязка стянула предплечье. Жар отступил, теперь стало холодно, как если бы он выпил анестезирующее зелье. Аккуратно, чтобы не потревожить только что залеченную рану, Тесей надел рубашку, по привычке застегнул пуговицы под горло. Взгляд его упал на запонки. Изящные серебряные гиппокампусы на прикроватной тумбочке потускнели от бетонной пыли.       Их подарила Сирша вскоре после помолвки. Совершенно внезапно, как с ней часто случалось. Просто в один дождливый день возникла на пороге кабинета новоиспечённого жениха. Она чуть смущённо улыбалась, протягивая подарок, не чувствуя в себе уверенности смотреть прямо в глаза. Но искренне желавшая сделать приятно.       Тесей, после множества встреч, придя по всем правилам просить руку и сердце Сирши у её родителей, прочёл в их глазах некоторое удивление его появлением. Не то чтобы у девушки из чистокровной, пусть и не исконно британской, семьи был недостаток поклонников, но мало кто был готов мириться с её характером. Тесей же принимал их дочь со всей её страстью к экспериментам, способностью два часа без продыху рассказывать о свойствах лирного корня, любовно выращенной на балконе собственной комнаты зубастой геранью и отсутствием всяческого интереса ко всему, что не касалось зельеварения и травологии. Воспитание так и не позволило задать им мучающий вопрос, прежде чем дать своё согласие.       Да Тесей и не смог бы дать им ответ.       Точнее, теперь, когда мир чуть не рухнул вместе с огненной плетью, стегнувшей Ньюта, смог бы. Только не это хотели бы услышать хорошие родители. Не это хотел бы знать сам Тесей.       С глухим стоном он спрятал лицо в ладонях, повторяя себе, как мантру: «Не смей. Не смей».       Только верно говорят. От себя не уйти.