От края до края

      Ещё не рассвело, когда Ньют рядом зашевелился, выбираясь из-под служившего ему одеялом пальто и садясь на импровизированной постели.       «Звери. Конечно, звери», — подумал Тесей, не открывая глаз. Он продолжал размеренно дышать, точно спящий, но ему и не нужно было смотреть, чтобы видеть брата. Шорохи и эмоции складывались для него в точную картинку.       Вот Ньют нашёл в ворохе беспорядочно скинутой одежды свою. Встряхнул рубашку и накинул, застёгивая пуговицы. Медленней, чем обычно. Сонная нега ещё не покинула его тела, мысли походили на берег спокойного моря. Мелкие волны повседневных действий едва накатывали на галечный пляж.       Ньют взял пальто и осторожно укрыл им Тесея. На секунду пальцы его задержались у щеки, Тесей чувствовал рядом их тепло, а когда, решившись, брат легонько коснулся кожи, едва удалось подавить желание потереться в ответ на ласку, как довольный кот.       Зашуршало сено, потом лёгкий стук крышки чемодана о деревянный пол, и всё стихло.       Тесей открыл глаза, бросив притворяться, и сел, сбрасывая с себя оба пальто. Магический огонь не потух за ночь, продолжая гореть в стеклянном сосуде и обогревать сенник. Но Тесей обхватил себя за плечи руками, будто замёрзший, и смотрел на примятое одеяло рядом с собой. Удивительно, что левая рука, всю ночь служившая Ньюту подушкой, не затекла.       Небо за заиндевевшим окном медленно светлело. Нужно было собираться и уходить, пока хозяева сенника не объявились. Ньют говорил, что порт-ключ активируется в девять… Да, о порт-ключе им тоже нужно будет поговорить.       Пальцы покалывало от напряжения, пока он медленно одевался, то и дело поглядывая на чемодан. Карманные часы говорили, что времени у них остался час.       Руки замерли у ворота рубашки — он не успел её застегнуть, когда крышка откинулась и показалась рыжая макушка. Пряча взгляд, Ньют поднялся. Он кусал губы и, даже намеренно закрывшись, Тесей всё равно чувствовал исходящее от брата волнение. Нет, в этот раз он не будет использовать Легилименцию.       — Тесей…       — Ньют…       Повисшее следом молчание ощущалось холодом гильотины над шеей.       — Сядь, пожалуйста.       Как загипнотизированный, Ньют послушно опустился на самый краешек одеяла, подобрав под себя ноги.       — Ньют, выслушай меня, пожалуйста, очень внимательно, — они должны были, должны были поговорить об этом до… всего. Но если они не сделали этого тогда, значит, нужно сейчас. Молчание же было совсем невыносимо. — Я не хочу ничего забывать. И не хочу делать вид, будто бы ничего не произошло, будто это был сон.       Ньют напротив дрогнул и поднял голову, смотря теперь почти в глаза.       — Я готов врать нашим родителям, невесте, но не тебе, и не себе. Я устал врать нам обоим, — Тесей сделал короткую паузу, давая брату переварить услышанное. — И если ты так же хочешь этого, скажи. Забудь, что я легилимент, не подумай, а скажи это словами.       Ньют опустил голову, сосредоточенно изучая сплетённые в замок пальцы. Тесей знал, как тому сложно. Они умели разговаривать, когда были детьми. Тогда, в галереях Хогвартса, где они иногда делили на двоих сэндвичи и последние новости, Тесею казалось, что так будет всегда. Что всегда рядом будет Ньют, которому не важны оценки и перспективы, который рядом просто потому, что они братья. Потом Тесей закончил школу и стал аврором, а Ньют подружился с Лестрейндж и из Хогвартса вылетел. В холодную предвоенную зиму ещё казалось, что кружка какао, принесённая в ночь, снова их скрепит. Но разлука оказалась слишком долгой.       — Тесей, — Ньют расцепил пальцы, но менее нервным от этого казаться не стал. — Я тоже хотел поговорить. Ещё вчера, но… Я боялся… — он глубоко вдохнул и выдохнул, выпрямляясь и смотря прямо в глаза. С уверенностью приговорённого к смерти. — Сам себя я боялся, Тесей. Своих мыслей, своих надежд, прятал всё это, как нюхлер золото. Из года в год.       Ньют резко вскочил и метнулся к Тесею, крепко обнимая. Его холодные руки на голой спине заставляли чаще дышать.       — Я смотрел на тебя с восхищением с самого детства. И совсем забыл, что ты мой брат, что ты человек. Я знаю, это мучает тебя. Моё восхищение. И я… я хочу увидеть в тебе человека, Тесей. Может, не сразу у меня получится. Не хочу врать и говорить, что это будет легко для меня. Но я хочу этого. Хочу быть наравне с тобой, быть с тобой.       Тесей обнял брата за плечи, прижимаясь щекой к непослушным рыжим вихрам. Как дракон, долгие годы проживший в глубоком подземелье, он вновь увидел небо, ощутил свежий воздух и никак не мог надышаться.       Он коснулся губами лба брата. Горячее дыхание Ньюта опаляло шею.       — Порт-ключ, — напомнил Тесей, и Ньют, вздрогнув, отстранился. Он улыбался чуточку смущённо, но как-то… искренней, что ли.       — Да, сейчас, — Ньют порылся во внутренних карманах пальто, всё ещё лежащего на сене, и вытащил на свет длинное перо, переливающееся золотым и красным.       — Откуда оно у тебя? — Тесей любовался пером. Он никогда не видел живых фениксов, но восхищался ими. Возможно, потому что одна из этих чудесных птиц подарила сердце его палочке.       — От Литы, — честно сказал брат. Тесей быстро сложил в голове два и два. Конечно, встретил Лестрейндж на вокзале, когда пошёл за билетами. — Точнее, не совсем от неё. Он был спрятан в городе. Лита только сказала, где искать.       — И много где припрятаны такие перья?       Ньют пожал плечами. Он надел пальто, скатал одеяло и спрятал в чемодан, пока Тесей тушил магическое пламя. До девяти оставалось всего несколько минут, и это время они провели сидя на сене, зажав перо меж переплетённых пальцев.       Тренто встретил их запахом свежего хлеба и ярким солнцем. По эту сторону Альп было теплее и не так ветряно, и небо над головой нависало не тяжёлым свинцовым куполом, а радовало глаз нежной синевой. Да и итальянская архитектура была куда цветастей и легче французской готики.       Всё вокруг казалось светлым, будто принадлежащим другому миру. Будто порт-ключ отнёс их в сказочный край. Должно быть, подумал Тесей, это перемена погоды так на него подействовала. Он слишком долго не покидал пределов Туманного Альбиона, да и Франция их с Ньютом солнцем не радовала все эти дни.       — Benvenuti, signori*, — расплылся в широкой улыбке сухощавый итальянец за стойкой, когда зазвенел колокольчик над входной дверью.       — Parlez-vous français, monsieur?** — Гостиница занимала старинный дом вблизи вокзала. Можно было надеяться, что её служащие говорят не только на родном языке. Иначе почему бы мальчишка, рекламирующий всем приезжим именно это место, голосил попеременно то на итальянском, то на французском, то, кажется, на русском.       Маггл кивнул, ещё шире улыбаясь.       Спустя две минуты со всеми формальностями было покончено, и Тесей отправил брата наверх первым принять горячую ванну, пока он купит им завтрак в гастрономии, расположившейся в этом же здании.       Ньют одарил Тесея взглядом, ясно выражающим «без меня не ходи на вокзал», и последовал за хозяином гостиницы, горячо благодарившего гостей за выбор именно его заведения.       Когда Тесей вернулся, держа в руках бумажный пакет, из которого аппетитно веяло хлебом и ветчиной, Ньют сидел на кровати с ногами. Волосы он ещё не высушил и они непривычно гладкими прядями обрамляли лицо.       — Лови, — пакет полетел в сторону кровати. Ньют ловко поймал его и тут же заглянул внутрь. Радостный голос его желудка Тесей услышал у самой двери в ванную.       Горячие струи, бьющие по спине, расслабляли. Вода словно бы уносила с собой всю горчащую и пахнущую железом тяжесть последних дней. Тесею хотелось, вернувшись в комнату, потрепать брата по макушке, впиться зубами в круассан с ветчиной и до прибытия поезда из Гренобля разговаривать. О чём-нибудь, пусть даже о свойствах лирного корня или о новых поправках к закону о магическом транспорте. Просто болтать, узнавая друг друга снова, не боясь, что темы для разговора скоро исчерпаются. Они были порознь очень долго, чтобы не было, чем поделиться.       Тесей зачерпнул воды и брызнул на лицо.       Они всё равно не будут вместе каждый час, каждый день. Ньют любит свободу, путешествия, многомесячные наблюдения за животными в дикой природе. Тесей любит контроль и может сутками проводить на работе, расследуя какое-то сложное дело, по восемь раз задавая свидетелям одни и те же вопросы, пытаясь найти несостыковки в показаниях.       Это как построить одно здание на двух разных фундаментах. Сколько кирпича и бетона не изведи — всё равно будет рушиться. И лучше построить две башни, соединённые крепким мостом, чем раз за разом биться с чертежами.       Ньют так же сидел на кровати с ногами, только волосы высушил, и наблюдал, как нюхлер откручивает бронзовый набалдашник со спинки кровати.       — Зачем ты позволяешь ему это делать, если всё равно отберёшь добычу? — спросил Тесей, садясь рядом и вынимая из пакета круассан. Он уже успел остыть, но и тёплым был невероятно вкусен.       — Потому что если я буду оттаскивать его от запретного плода, он будет только слаще становиться, — ответил Ньют, хватая зверька, уже успевшего спрятать набалдашник в кармашек. — Он насладился моментом, а теперь пора возвращать награбленное. Воровать нехорошо.       — Он это понимает?       — Судя по его виноватому виду каждый раз — да, но ненадолго. Впрочем, чувство утраты и стразы в награду за хорошее поведение немного его отрезвляют. Как раз успеваю всё хозяевам вернуть       — Немного жестоко.       — Иначе я его разбалую, и он перестанет меня слушаться.       С точки зрения Тесея, из всего зверинца нюхлер был самой непоседливой и самостоятельной тварюшкой. Но вспомнив, как маленький любитель всего блестящего обрушил люстру на головы пленивших Тесея волшебников, решил пересмотреть своё мнение.       — Тесей?       — М-м-м? — напрягся тот, спешно дожёвывая кусок завтрака.       — Можно попросить тебя, — щёки Ньюта слегка покраснели, — рассказать о твоих шрамах?       Тесей сглотнул и кивнул, расстёгивая первые три пуговицы рубашки, оголяя ключицы. Если верить висящим над входом часам, на пару коротких историй у них времени хватит.       — Этот я получил на своём первом настоящем задании, — Тесей указал на белесый шрам под правой ключицей. Тонкий, как от острого лезвия. — По невнимательности. Позволил зайти себе за спину, слишком увлёкшись боем. — Больше он себе такой ошибки не позволял.       — Вот этот, — пальцы переместились к левому плечу. Ньют неотрывно следил взглядом за движениями Тесея, — военный. Подстрелили под Соммой, куда нас начальство отправило конфисковать проданную магглам партию проклятых сигар. Я был в офицерской форме и не вовремя показался из окопа. Если бы не наши целители, я мог бы лишиться руки.       На задворках сознания мелькнула мысль, что зря он предпочитал сводить шрамы, оставляя напоминания только о тех ошибках, память о которых отрезвляла.       — А этот? — кончиком указательного пальца Ньют уродливого рубца на боку, оставленного не звериными когтями.       — Инфернал, — коротко ответил Тесей. Об этом он бы предпочёл Ньюту не рассказывать. Никогда.       Брат не отнял руку, напротив, осторожно погладил жуткую отметину, словно надеялся разгладить кожу.       — Я бы хотел однажды услышать и его историю. Тебе может стать легче, если ты расскажешь о своей боли.       Тесей отнял ладонь Ньюта, наклоняясь к нему и коротко касаясь его губ.       — Может быть, однажды, — тихо сказал он, упираясь лбом в лоб брата. — Но не сейчас. Сейчас нам лучше встретить Литу и Криденса. Пора завершить эту гонку.

***

      Он про себя улыбался, смотрел куда-то под ноги в поисках вчерашнего дня. Это чувство сбывшегося желания так сильно пьянило, что по сию пору Ньют не мог протрезветь. Закрыв дверь номера, Ньют обследовал территорию, как хорошо умел делать это в дикой природе. Даже под кровать заглянул, чтобы удостовериться, всё ли в порядке. После этого он, довольный собой, сбросил с плеч бирюзовое пальто, снял один, другой ботинок, задирая ногу до колена, и влетел в ванную.       Нет, невероятно, немыслимо! Грудь, плечи, бока — всё помнило чужие руки, такие родные и такие нежные. Ему хотелось как можно скорее увидеть брата вновь, хотя они и разлучились на какие-то, быть может, минут пятнадцать. Но внутри всё рокотало и взрывалось: бам, бам, бам! Волшебные фейерверки едва ли не вылетали с искрами через уши.       Тесей был с ним. Закрывая глаза даже на секунду, Ньют немедленно его представлял: красивый, спокойный, гордый. Он доверился Ньюту, позволил заглянуть в своё сознание, дав понять — никто никогда не был настолько близок с ним. Нужно будет обдумать это… Но не сейчас, не сейчас!       Ньют стер конденсат со стекла предплечьем и, чуть опустив подбородок, посмотрел на свое отражение: щеки пылали, глаза не блестели, а горели, а волосы даже мокрыми торчали в разные стороны.       Это было чувство… Отдаленное похожее на их с братом игру на музыкальных инструментах. Когда мелодия скрипки Ньюта переплеталась с нотами рояля Тесея. Тогда они могли разговаривать друг с другом, то обгоняя, то отставая друг от друга, то играя в унисон. Вот где было настоящее волшебство, вот где была магия! Этой ночью музыка обрела плоть, утром — слова.       Как стеклянные шарики в ладони, Ньютон перекатывал туда-сюда слова Тесея, перебирал по буквам собственные невразумительные ответы… Всё это так не важно, строго говоря! Они поняли друг друга, почувствовали друг друга — а большего и не надо.       Строго говоря, Ньюту больше совсем ничего не надо.       Железнодорожный вокзал Тренто ничего особенного из себя не представлял и, на фоне окружающих его исторических зданий, казался нелепой современной поделкой. Но именно сюда лежал путь братьев. Последний рубеж, за которым обоим мерещилось какое-то едва осязаемое, но наверняка прекрасное будущее.       Тесей шёл чуть позади, едва задевая Ньюта плечом, как верный страж, желающий прикрыть, в случае чего, спину. Чуть скосив глаза, так, чтобы не споткнуться об не вовремя подвернувшуюся выбоину на дороге, Ньют разглядывал профиль брата. Лелея надежду, что однажды ему дадут коснуться напряжённой спины.       Часы перед входом на вокзал показывали десять минут двенадцатого. Они всё же опоздали к прибытию поезда из Гренобля, и воспоминания о причинах этого заставляли щёки пылать вовсе не от стыда.       — Надеюсь, нас дождутся, — негромко сказал Тесей, пропуская перед собой поток спешащих на привокзальную площадь людей.       — Лита больше не станет убегать, — уверенность звучала в голосе Ньюта. В глазах брата мелькнуло недоверие, и Ньют нахмурился. Тесей не любил Литу. Никогда не любил. Молчал, конечно, но взгляд его был красноречивей всяких слов.       Странное чувство снедало Ньюта. Должно быть, передалось от Тесея. Раньше он искренне хотел найти Криденса. Помочь заплутавшему в тёмном лесу человеческого осуждения и собственной подавленной магии юноше. Помочь выйти из этой чащи, поговорить и объяснить, что не всякого волшебника надо опасаться. Что профессор Дамблдор не такой, как Гриндевальд, что он поможет и не обратит Криденса против него самого и против мира. Теперь же… теперь Ньют не был уверен, что хочет идти дальше по дороге, которую избрал, ещё извиваясь от боли на рельсах нью-йоркского метро.       Внутри было совсем немноголюдно, в сравнении с тем же лондонским Кингс-Кросс, да даже с вокзалом Гренобля. Час, должно быть, такой.       Ньют искал глазами знакомую фигуру в чёрном платье, обводя взглядом всю небольшую площадь вокзала, от маленькой кофейни до дверей к камере хранения и в зал ожидания.       — Репелло магглетум!       Сквозь тело прошла тёплая волна. Время словно бы остановилось на миг, прежде чем продолжить свой бег. Но пространство в центре вдруг стало свободно ото всех, кроме троих. Рядом соляным столбом замер пожилой маггл в смешном котелке. Он почесал голову, поправил сползший набок головной убор, и развернулся в сторону кофейни.       — Нарушение Статута Секретности, пункт четыре дробь пять, мисс Лестрейндж, — голос       Тесея был привычно холоден. Ньют повернул голову, сталкиваясь взглядом с прищуренными карими глазами. Лита поджала губы, явно демонстрируя, что вид Тесея ей неприятен.       — В случае крайней необходимости магглоотталкивающие заклинания разрешены, Тесей.       Ньют весь сжался. Сейчас ему хотелось отпрянуть от Тесея, как от слишком горячей трубы или от глыбы льда. Не нужно было быть легилиментом, чтобы кожей чувствовать повисшее в воздухе напряжение.       — Вы одна, мисс Лестрейндж, — на лице Тесея не дрогнул ни единый мускул, только голубые глаза с холодной безразличностью взирали на застывшую в десяти футах Литу.       — Удивительная наблюдательность, — едко изрекла она.       — Лита, где Криденс? — встрял Ньют. Ему не нравилось то, как шёл разговор. Да, Тесей и Лита не ладили и едва сказали друг другу с десяток слов за всю жизнь, но сейчас было не время выставлять эту неприязнь напоказ. Пусть в Министерстве косо друг на друга смотрят, а сейчас есть вещи поважнее.       — В безопасности, — коротко и беззаботно ответила Лита. — Там, где никто не будет давить на него и лезть в голову.       — Не приписывайте мне свои фантазии, мисс Лестрейндж, — в голосе Тесея явно слышалась угроза.       — Профессор Дамблдор здесь? — Но Ньют не был услышан.       — Я ничего не придумываю, — если бы взглядом можно было убивать, Тесей был бы уже мёртв. Ньют сглотнул, запустил руку под пальто, чтобы, в случае чего, сразу вмешаться. — О ваших методах общения я наслышана, уж поверьте.       Ньют почувствовал укол вины. Он сам рассказал бывшей подруге о способностях брата. Но раньше ему не приходилось об этом жалеть. Лита, по одним ей видимым причинам, сохраняла это знание в тайне.       — Криденс не преступник.       — О, для вас это вдруг стало иметь значение…       — Лита, хватит, — жёстко прервал её Ньют, делая шаг вперёд. — Мы здесь не для того, чтобы выяснять отношения.       — Ну, не знаю, — она грациозно пожала плечами, откидывая назад тяжёлые тёмные локоны. — Я вот очень хочу кое-что выяснить. Точнее, прояснить.       — Мисс Лестрейндж, — Тесей тоже сделал шаг вперёд, походя касаясь ладонью пальцев Ньюта, — я согласен с братом. Не время выяснять отношения.       — О, конечно, — фыркнула Лита. — В своём репертуаре. Тесей Скамандер, гордость факультета, школы и семьи, непоколебимый такой, рациональный, уравновешенный. Слепой, как новорождённый котёнок.       Тесей напрягся, но смолчал. Ньют же непонимающе смотрел на бывшую подругу.       — Герой, настоящая звезда, — глаза Литы метали молнии, — не замечающий, на кого отбрасывает тень.       Ньют отвёл взгляд. Когда-то он сам тяготился этим. Всегда быть в тени старшего брата, слышать сравнения не в свою пользу на каждом шагу… Но он нашёл себя, нашёл дело своей жизни, в котором мог раскрыться. А теперь нашёл ещё одну опору. И никогда бы не позволил глупой юношеской зависти переломить её, совсем ещё тонкую и слабую, как росток будущего дуба.       — Лита, не надо, — спокойно, будто стараясь охладить пыл увидевшего красную тряпку быка, сказал Ньют.       — Ньют! — тактика не сработала, голос Литы стал выше. — Зачем ты вообще позвал его с собой? Этот зацикленный на правилах и законах зануда всё равно не позволил бы тебе отвести Криденса к Дамблдору! Убил бы на месте, как его американские товарищи уже пытались сделать.       — Это не так, — горячо встал на защиту брата Ньют. Лита же засмеялась:       — Вот так всегда! Стоит только намекнуть тебе, что твой братец не безгрешное божество, как ты тут же становишь слеп и не видишь очевидного. Смотришь на него так…       — …как никогда не смотрел на меня, — закончил за неё Тесей.       Лита замерла. Лицо её побелело, скулы заострились. Она стала походить на фурию со старой греческой фрески.       — Не смей лезть в мою голову! — взвилась она, выхватывая палочку.       Дальше всё слилось в одно. Лита, готовая выкрикнуть боевое заклинание, Тесей, вскинувший палочку и собравшийся защищаться, сам Ньют, вставший между ними, и спокойный голос с лёгкой хрипотцой и повелительным тоном, приказывающий остановиться.       — Профессор Дамблдор, — облегчённо выдохнул Ньют.       — Это место не кажется подходящим для дуэли, — поправив очки—половинки и оглядываясь по сторонам, словно в незнакомом месте, сказал профессор, входя в защищённый магией круг. — А нам ведь не хочется, чтобы кто-то пострадал.       Под взглядом мудрых голубых глаз, готовые броситься в бой Лита и Тесей опустили палочки.       — Я очень рад, что нахожусь в компании благоразумных людей, — Дамблдор одарил каждого внимательным взглядом. — И таких неравнодушных. Криденс в безопасности и, могу вас заверить, — обратился он персонально к Тесею, — не опасен ни для окружающих, ни, — взгляд Ньюту, — для самого себя.       — Вы это спланировали, — холодно заметил Тесей, глядя профессору прямо в глаза. — Вы знали, что люди Гриндевальда будут охотиться за нами, приказали мисс Лестрейндж выдать нас, чтобы безопасно покинуть Францию. Вы не думали, что Ньюта, вашего ученика, могут убить.       — Я передал ему порт-ключ.       — Вы рисковали его жизнью.       — Я бы не попросил помощи у Ньюта, не будучи уверенным, что он со всем справится, — парировал профессор Дамблдор. — К тому же, разве не все мы получили то, чего хотели?       Тесей замолчал. Ньют заметил, как сжались и тут же расслабились его пальцы.       — Что ж, — хитро блеснули голубые глаза. — Кажется, мы решили все недопонимания. Поэтому, господа, предлагаю нам откланяться. К мисс Лестрейндж у меня есть ещё просьба. Да и вам, Ньют, Тесей, я думаю, пора возвращаться домой. Отдохнуть после этой изнурительной гонки.