"Заплетём Киоска в сеть?"

POV Артём. Мы возвращаемся в Москву. К нашему всеобщему счастью не так, как мы думали и боялись: заплаканные девочки в аэропорту, словно клещами вцепившийся в Толика Русланка… А всё более, чем идеально: я сижу в прекрасном настроении в самолёте, на моём плече дремлет и сладко сопит моя любимая Иннуся, а сбоку — что-то пишет в блокноте и прикрывает свою писанину от меня рукой Кисон. Не иначе, как новую песню кропает. Или стихи своей Дашке! А они с ней сдружились за эти пять дней, да по-другому и быть не могло: они очень подходят друг другу, оба такие безбашенные и неадекватные! Если одному из них в башку втемяшилась какая-то дурь — то второй обязательно её поддержит, и мы можем хоть до хрипоты орать, что они дебилы, и чтоб даже не думали это делать — они это всё равно сделают! Дашка улетала на час раньше нас, простились без истерик, ведь от Москвы до её городка расстояние меньше, чем до Краснодара, будут часто видеться. Инна остановилась у меня, Светка — у Раммзона, Машка с Русиком — у Толи. И уже на следующий день вновь все встретились в фотостудии у фотографа Ефима, каталог делали. А кто выступал в качестве моделей? Ну конечно же мы! Плюс ещё подъехали парни с «Блэк Стара»: Натан, Миша Марвин, Данька Воднев. Инка уже сделала несколько пробных кадров и показала Ефиму. Он был в восторге и от них, и от остальных её работ, да и от неё. И я бы очень сильно напрягся, если бы Толян мне не шепнул, что Фима — гей, и мне нечего бояться. Ну, разве что только за свои аппетитные части))) Я видел, как счастлива моя девочка: любимое дело, похвала профессионала, я рядом… Наверно, вот этим она мне и понравилась: увлечённая, самодостаточная, независимая, дерзкая и неугомонная. И в то же время — маленький, отвергнутый собственной матерью, котёнок, изо всех сил пытающийся стать в её глазах успешной львицей… Натан, увидев Инку, удивлённо присвистнул: — Это ты, Искорка краснодарская?! Ты разве москвичка? А когда я подошёл к ней и приобнял её за плечи, а она нежно потёрлась носиком о мою шею, он произнёс: — Да я и не сомневался, что ты её не упустишь, Тём. И никакая Рудова тебя не отобъёт у этой девочки. С Рудовой действительно состоялся довольно неприятный разговор на эмоциях. За себя я не боялся, боялся за Инку. Всё же эта потрёпанная стерва намного опытней моей малышки. Но Иннуся в моё отсутствие собрала и выставила к порогу всё немногочисленное тряхомудие Рудовой. А когда она пришла за ним, выпиннула этот баул за порог ей под ноги и велела забыть сюда дорогу до тех пор, пока Инка здесь. После прекрасного каталога Ефим предложил Инке работу в одном известном молодёжном журнале. — Блин, с учёбой-то как быть? — сокрушалась она. Но я видел, как моя девочка хочет получить эту работу. И велел не думать, а переводиться в московский вуз, пока каникулы идут. Светка тоже времени зря не теряла: прошла парочку курсов по «наведению красоты» и получила приглашение на работу в один из спа-салонов. И предложение от Рамки тоже переводиться в Москву. К сентябрю наши девчонки уже были московскими студентками, а мы — в статусах бойфрендов шикарных сексапилочек. Были, конечно, ссоры, ревность, подозрения, слёзы и скандалы: характеры у обоих были «не сахар», да и работа наша предполагала тесное общение с противоположным полом. Но я прекрасно чувствовал, как крепнет моя любовь к ней, и как Инка с каждым днём всё больше привязывается ко мне, и поэтому первый всегда шёл на примирение. Она уворачивалась от моих объятий, рычала, шипела, но потом сдавалась и таяла в моих руках, тихо всхлипывая: «Я же люблю тебя, дурачок. И очень боюсь потерять.» Вскоре имя моей девочки замелькало на страницах журнала: кроме фотосетов она стала вести в этом издании рубрику для начинающих фотографов, а потом и свой блог на эту тему. Вот тогда о ней и вспомнила её семья: прикатила в Москву с родственным визитом. — Спасибо, мам. Нет, ко мне приезжать не нужно. И знакомиться с моим парнем тоже. Встретимся в кафе на Арбате, в пять. В остальное время я занята, — Инна была сдержана и холодна. — Я и не грублю, мам. Если вас не было рядом, когда мне было плохо, то незачем появляться и сейчас, когда мне хорошо. — Переживаешь? — обнял я её после того, как она положила трубку. — Не, пусть они переживают: бабушка говорит, что им сейчас все высказывают, что Инка росла, как сорняк, а сейчас популярна больше, чем Эммочка, в которую вбухали кучу бабла. Им обидно. А ещё у них с Кисоном была любимая игра: Инка всё пыталась ему отдать те сто тысяч, которые она потратила на салон в Геленджике. А он сопротивлялся, кричал, что это — плата за его спокойствие: ведь нет на свете ничего лучше, чем сытые, удовлетворённые и добрые коллеги по группе, которые благодаря этому шантажу и обрели свою любовь. И за то, что он, Никитос, выбросил наконец-то из головы Соню, помирился с Верой, и нашёл Дашку. — Так что если бы не было этого вашего шоу «Заплетём Киоска в сеть?!» — все бы были в полной беспросветной заднице, — ржал Киса, убегая от Инки с пачкой купюр. И когда два этих игривых кошака уставали от своей беготни, Инка садилась ко мне на колени, кидала эту пачку бабла мне за пазуху и эротично шептала: — Я заказываю тебя на всю ночь, Пупсик, покажи мне все свои фишки. И я еле дожидался того момента, когда мы с ней оставались вдвоём. И с превеликим удовольствием отрабатывал свой щедрый «гонорар». А под утро сладко засыпал, обняв измученную усладой, мурлыкающую Иннусю. И был просто счастлив в этот момент, которого, возможно, могло и не быть, если бы малыш Никки не накосорезил тогда в геленджикском отеле) Всем счастья и тепла) И пусть за окном — хреновое лето, в душе у вас пусть всегда бушует сумасшедшая весна)))) Конец)