— Джексон... Он остался в лесу, – тихо прошептал обессиленный альфа, стараясь перевести дыхание.
— Что с твоим лицом? Джексон... Он жив хоть? – спросил Бэм и, придерживая альфу за локоть, довёл его до дома. Бувакуль был в шоке от таких событий. Он не понимал, откуда здесь Бом и почему он оставил Вана в лесу. Светло-русый периодически вскрикивал от боли, и когда омега появился в верном проёме с Чже, Марк тоже сильно удивился этой картине. Блондин подбежал к страдальцу и начал расспрашивать что произошло. Им не мог произнести ни слова, лишь шипел и вскрикивал. Бэм отрыл на полках бинт и перекись, после чего, смочив бинт тёплой водой, принялся обтирать лицо альфы. Уши ребят пронзил крик корейца, когда Канпимук дотронулся рукой до глубокого пореза на шее и на эти крики вскоре прибежал Ёнджэ. — Что здесь происхо... – омега учуял знакомый кофейный запах, который исходил от Чжебома. На лице у Чхве не было ни единой эмоции. Он стоял на месте как столб и вглядывался в лицо бывшего. Брюнет думал, что ему показалось лицо Има, но когда полностью осознал всю жопу сие ситуации, охренел так чутка. Перед ним промелькнула их последняя встреча, тогда ровно полтора года назад, когда Ён судорожно выводил на бумаге прощальные слова. « Я так больше не могу. Хватит с нас страданий. Как ты не понимаешь, что я давно уже иду ко дну и тащу тебя с собой. Прости меня, если сможешь, но так будет лучше. Я не хочу каждый день просыпаться с мыслью о том, что ты стоишь около окна спиной ко мне, и даже если я обниму тебя со спины, то почувствую только твою боль, о которой ты никогда не расскажешь мне. Эта боль исходит от меня… Надеюсь, ты будешь счастлив, прощай… » А Чжебом, в свою очередь, будет со слезами на глазах проводить пальцем по немного помятым местам бумаги, там, где Джэ сильно нажимал на грифель карандаша. Он считал, что пройдут годы и тот всё забудет, но разве можно забыть свою первую любовь? Как можно так эгоистично рассуждать, если Чхве был для светло-русого буквально всем: воздухом, без которого нельзя жить, мягкой игрушкой, которую в знойные ночи можно было обнять и согреться, музой вдохновения, для которой кореец писал невероятно красивые стихи, ну и, наконец, любимым парнем, чьи губы ты никогда не устанешь целовать. Вот поэтому-то брюнету и было стыдно. Как он мог оставить столь чувственное и хрупкое создание внутри? Снаружи он, конечно, весь такой альфач, но душа у него была немного омежьей, которая чувствовала буквально всё. Возможно, эта и была одной из причин Ёнджэ, чтобы полюбить Има. Но сейчас его прошедшая любовь, покрытая вся глубокими ранами и кровью, лежала на коленях у Марка и прерывисто дышала. На секунду кореец хотел забыть обиды (хотя обижаться должен Чже) и рвануть к альфе, чтобы помочь ему, но это желание тут же пропало, когда русый тихо простонал: — Ён…Ты здесь… «Нет, я не должен к нему прикасаться»,– мысль пробежала в голове у брюнета. Он тут же скрылся за дверным проёмом и побежал вверх по лестнице. Щёки покрывались румянцем, а в уголках глаз с каждой минутой всё сильнее и сильнее накапливались слёзы и грозили моментально потечь по щекам. Джэ поднялся на запретный третий этаж и вошёл в первую же попавшую комнату. Комната была просторной, на стенах висели старинные картины, в промежутках стен свисала паутина, на окнах были решётки, а посреди помещения стоял чёрный рояль. Чхве облокотился спиной об стену и прикрыл руками своё лицо. Слёзы предательски потекли по щекам, и рот омеги изредка раскрывался в немом крике. В голове только и пролетало: «Какой же я дурак…». Ён обхватил руками колени и прижался лицом к ним. Ещё никогда ему не было так больно, как сейчас. Почему осознание всего, что он натворил, пришло только сейчас? Почему ему не было тогда так больно? Может, он бы не ушёл от Бома, если бы понимал, какую чудовищную ошибку совершит в своей жизни? Внезапно послышалось какое-то шуршание на другой стороне комнаты и, немного приоткрыв слипшиеся от слёз глаза, Ёнджэ принялся высматривать виновника столь неприятных звуков. Шум вскоре прекратился, и, так ничего не увидев, кореец снова опустил голову вниз. Но не тут–-то было. На его плечо опустилась чья-то холодная рука, и вскоре послышался голос. — Я знаю, как тебе больно, но разве такой, как Чжебом, заслуживает твоих горьких слёз? – брюнет поднял голову вверх и увидел перед собой девушку с огненно-рыжими волосами. — Ты ничего не знаешь о нём! Во всём виноват только я. — Если это правда, то почему тебя не перестают посещать возможные мысли о вине светло-русого? Ты ведь так уверен, что это твоя ошибка, – девушка села на колени рядом с парнем и поглаживала его по спине. — Кто ты такая? Мне не нужны твои нравоучения и помощь, – Ён скинул с себя руку незнакомки и немного отодвинулся от неё. — Я живу тут уже много лет. Поверь, мне подвластен человеческий разум и я с лёгкостью читаю твои мысли. Я могу помочь тебе, если ты поможешь мне, – лицо рыжой расплылось в широкой улыбке. — И чем же ты мне поможешь? – Чхве поднял голову вверх и встретился взглядом с девушкой. — Я помогу тебе обрести покой и укажу на твоего истинного. Ты ведь этого хочешь? — Нет. Не трать моё время, пошла вон! – Джэ кинул в незнакомку статуэткой, которая случайно попалась ему в руки, и след той простыл. Глиняная статуэтка разбилась на осколки, а брюнет бросил свой взгляд на картину, которая только что упала со стены и перевернулась. Парень подошёл и развернул её лицевой стороной. Там была изображена та самая девушка, которая минуту назад разговаривала с ним. В углу изображения была надпись: «Ну и дурак же ты, Чхве Ёнджэ». Омега откинул картину, и та приземлилась в другой стороне комнаты. Ён уже хотел уйти, как его взгляд остановился на соседней двери, рядом с которой лежала злосчастная картина. — Бред, тут же была только одна дверь…– произнёс от испуга кореец. Тёмноглазый подошёл вплотную к двери и стал её детально рассматривать. Старая ручка двери была покрыта паутиной, да и дверь ни чем не отличалась. На ней были нарисованы какие-то знаки, и один из них ˝‡˝. Этот знак показался очень знакомым брюнету, но не успел он дотронуться до ручки двери, как она исчезла, а в комнату вошёл Канпимук. — Сюда нельзя заходить. Я же говорил. Его голос был злым и в то же время каким-то обеспокоенным. Таец схватил Чхве за руку и потащил за собой. Джэ пытался вытащить свою руку из-под дохлой ладони беловолосого, но у него ничего не получалось. Хоть рука была и болезненно-худой, но держала крепко и не собиралась отпускать злостного нарушителя. — Бувакуль, там была вторая дверь! – наконец-то подал голос кореец. Бэм остановился на третьей ступеньке и встал в ступор. По его спине пробежались мурашки, а во рту всё пересохло. — Что за чушь ты несёшь? Там нет второй двери. Иди лучше к Чжебому, поговори с ним. Не могу я смотреть на то, как он страдает, – бледнокожий толкнул Ёнджэ вперёд и довёл его до комнаты, где лежал без сознания светло-русый. Омеге хотелось сбежать и не видеть кровавые узоры на лице альфы, но внутри него что-то зашевелилось и подтолкнуло вперёд. Брюнет сел на колени рядом с кроватью и вытащил из-под одеяла руку Има, после чего сплёл воедино их пальцы. Сейчас альфе был жизненно необходим запах мохито, который исходил от Ёна, и его прикосновения, которые он так давно не чувствовал. Сейчас, пока к Чже не вернулся рассудок, пусть Чхве ещё чуть-чуть побудет с ним рядом.***
— Где Кайе? Он разве не с Бомом сюда пришёл? – Марк обеспокоенно смотрел на своего друга, который стоял к нему спиной на балконе и что-то рассматривал в небе. — Хён, ты только не беспокойся. Возможно то, что я услышал от Има, было просто его лепетом во время белой горячки, – беловолосый скрестил руки на животе и звонко цокнул языком. — Что ты слышал? – американец встал со стула и повернул тайца лицом к себе. – Выкладывай всё, что он тебе тогда сказал. — Джексон... Он...– БэмБэм не знал, что ему ответить. С одной стороны, если он не расскажет Иену про те слова светло-русого, то получит подзатыльник, а если расскажет, то блондин будет сильно волноваться, а в его положении нельзя допустить такого. Бувакуль покусывал внутреннюю сторону щеки и недоверчиво смотрел на Туана. Он всё никак не мог решиться и метался между двух огней. — Он остался в лесу, – вдруг послышался голос недавно подошедшего Ёнджэ. — Ну вот кто тебя просил... – тихо шепнул Канпимук и указательным пальцем провёл линию параллельно своей шеи, дабы показав, что тому крышка. — Как в лесу? – Марк чуть не упал от неожиданности, но его вовремя подхватил Бэм и усадил на кровать. – Он ведь жив? Глаза американца постепенно стали наполняться слезами и вскоре по его худой скуле покатилась прозрачная слеза. Бувакуль сплёл свои пальцы с пальцами блондина и приложил их сплетённые руки к своему лбу. Ён опёрся задницей об стол и высоко запрокинул голову. В доме повисла гробовая тишина. Все сейчас думали о возможном местоположении Вана и о том, жив ли он вообще. Может, он уже мёртв?