***
18 января 18ХХ г. «Солнце уже поднялось. Сын графа не явился ко мне и этой ночью. Я сбит с толку. Взаперти, совсем один, а за дверью — неотвратимость моего конца. Я ничего не ел эти два дня — каждый раз к горлу подкатывает тошнота при мысли о приёме пищи. Несколько раз я просыпался в холодном поту: мне виделось, что он склонился надо мной, я чувствовал острые клыки на своей шее. Книги, что велел передать виконт, оказались неожиданными для меня. Среди них были копии трудов Леонардо да Винчи, посвящённых медицине и анатомии. Чего виконт добивается? Он хочет, чтобы я выучил это всё? Но для чего?»***
19 января 18ХХ г. <записей нет>***
20 января 18ХХ г. «Судя по записям в дневнике, виконта нет уже четвёртую ночь. Я замечаю за собой, что не только боюсь его появления в комнате, но и ж д у. Томленье взаперти снедает меня. Возможно, это очередная его уловка: мне становится невыносимо скучно, я начинаю думать, что лучше уж его компания, чем это проклятое одиночество в четырёх каменных стенах. Тени в углах пугают пуще прежнего. А иногда мне кажется, что в комнате я не один — виконт наблюдает за мной. Он мерещится мне везде»***
Альфред отложил письменные принадлежности и отодвинулся от стола, в изнеможении откинув голову назад; перед глазами стояла пелена, а в висках ломило. В отблеске луны мелькнул графин с густо-красной жидкостью, и Альфред продолжительно посмотрел на него, обдумывая что-то. Но, уловив за запертой дверью спальни шорох, он встрепенулся и поспешно спрятал тетрадь с пожелтевшими листами в самодельный тайник в ящике письменного стола. В этот раз предостережения молодого человека были не напрасны — спустя мгновения в дверях появился Куколь в сопровождении виконта. От неожиданности Альфред вскочил с места и дёрнулся к двери, навстречу ночным гостям, но затем тут же отшагнул в противоположную сторону, ближе к окну. — Виконт, какая неожиданность, — собственный голос показался Альфреду чужим после нескольких дней молчания. — Я должен был отлучиться по важным делам, — обронил Герберт. Его длинные белесые волосы были зачёсаны назад и заколоты у висков, открывая лицо. Альфреду показалось, что сын графа теперь выглядел иначе: он был серьёзнее, от былого приторного дружелюбия не осталось и следа, лукавый блеск во взгляде испарился. Хладнокровие и безразличие теперь струились по его жилам. Не спеша Герберт направился к письменному столу, за которым только что сидел Альфред, и окинул взглядом укромный уголок, как будто пытался заметить что-то. Одним ударом из лёгких Альфреда выбило воздух. Страх, злость и паника закружили юношу в демоническом вальсе. На негнущихся ногах он сделал несколько шагов по направлению к письменному столу, но в ушах зашумело, и свет начал увядать. Последнее, что ощутил Альфред — как Герберт подхватывает его на руки, не давая упасть. Когда он очнулся, виконт был ещё в комнате: он сидел подле кровати и встревоженно рассматривал бледное лицо юноши. — Ты напугал меня, chéri, — негромко произнёс Герберт, — Куколь доложил, что ты почти ничего не ел во время моего отсутствия, — его лицо оставалось беспристрастным, но голос был слаб от волнения. Альфред поднялся над подушкой и заглянул в лицо своего собеседника с нескрываемой неприязнью. Герберт взял с тумбы оставленный ужин для Альфреда и, зачерпнув ложкой ещё тёплый, наваристый бульон, поднёс к его лицу. — Тебе нужно поесть, — Альфред сморщился и отполз на кровати. Отвернувшись, он смотрел в одну точку на стене. — Что с Сарой? — не оборачиваясь, спросил юноша. — Ты полагаешь, что сейчас подходящее время говорить о твоей легкомысленной подружке? — ладони Альфреда сжались в кулаки, сминая под собой покрывало, и он обратил свой взгляд, воспалённый и уставший, но полный безумной злобы, на виконта. — Ты всё ещё болен, Альфред. — Нет! Нет, я не болен, это ты делаешь меня больным, — выкрикнул юноша, вскакивая на кровати, но, не удержав равновесие, снова обессиленно рухнул на подушки. — Тебе нужно поесть, — непоколебимо повторил Герберт, поднося ложку с бульоном ко рту Альфреда, и лишённый сил на сопротивление молодой человек послушно выпил его, — так-то лучше, — Герберт поднёс новую порцию к его губам, — людям необходимы сон и еда для поддержания сил. Но так будет не всегда, — до больного сознания слова доносились как сквозь туман, и Альфред не сразу различил их смысл. — Что будет со мной? — Вот, теперь ты верно задаёшь вопросы, наконец-то ты начал беспокоиться о себе, — выждав паузу под взглядом Альфреда, он продолжил, — тебе уготована другая судьба. Ты читал книги, что я велел Куколю оставить для тебя? — На что мне они? Анатомия? — Скоро ты научишься контролировать химические процессы своего организма и обращать их в Великую силу. Чтобы понимать своё тело лучше, ты должен изучить его. Сейчас твоё сердце бьётся чаще — ты взволнован, — Герберт поймал руку Альфреда и приложил к своей груди, где предположительно находилось сердце. Сначала Альфред ничего не почувствовал, и лишь спустя мгновения различил слабый, едва заметный удар. — Я не хочу становиться таким, как ты, — слабым голосом прошептал он. — У тебя нет выбора. Отныне замок — это твой дом. — А если… если я откажусь? — Тогда ты умрёшь. Звенящая холодная тишина ворвалась в помещение, оглушив Альфреда. В лёгких сдавило, и воздуха стало не хватать. Сдерживаемая на протяжении долгого времени истерика хлынула наружу. Вскочив с кровати, он выбил чашу с бульоном из рук Герберта, и остатки жидкости мгновенно впитались в ворсистый палас. Но даже сейчас лицо виконта оставалось невозмутимым, только едва заметная складка показалось на лбу. Герберт ничего не сказал, а молча поднялся с места и направился к столику, где оставался поднос с графинами. Он наполнил бокал жидкостью тёмно-рубинового цвета и протянул юноше. — Вот, выпей вина, Альфред, тебе станет легче, — тот дрожащими пальцами оттолкнул сосуд, но Герберт настойчиво приблизил его к пересохшим и бледным губам молодого человека, — пей же, — повелительно сказал он, слегка наклонив бокал. Жидкость намочила губы, и Альфред интуитивно облизнул их, а затем сделал первый глоток. Сперва терпкий напиток вызвал неприятные ощущения во рту и горле, юноша закашлялся, вытирая рукавом капли с подбородка, но Герберт снова приставил бокал ко рту и не отнял, пока Альфред не осушил его весь. Покалывающее в желудке тепло стало разливаться по всему телу. В руках ощущалась слабость, а ноги стали едва выдерживать груз, и Альфред расслабленно опустился на мягкий диван. Герберт устроился рядом, одной рукой обвив талию юноши, а другой коснулся его пылающего лба. Это прикосновение оказалось приятным, и Альфред позволил изнеможению погрузить себя в отравленный вином сон. Но перед тем, как впасть в забытье, он почувствовал вмешательство чего-то постороннего, вроде той неведомой силы виконта в библиотеке: Герберт прошептал что-то на незнакомом языке и бережно опустил голову юноши на своё плечо. Он продолжал нашёптывать, пока не убедился, что тот крепко спит. Бережно подняв его на руки, Герберт уложил Альфреда в постель, но не торопился уходить. Склонившись над спящим, он обнажил острые клыки в опасной близости от лица. Тень ужаса нависла над погрузившимся в сон человеком, он заметался, беспокойно бормоча что-то. Герберт отстранился и приложил ладонь ко лбу, возобновив тихое нашёптывание. Когда Альфред успокоился, и его лицо вновь приняло умиротворённое выражение глубокого сна, Герберт поднялся. Примчавшийся по вызову Куколь возник на пороге. Дав указание слуге прибраться в комнате и принести Альфреду новых книг, виконт направился к выходу: — Он проспит до следующего вечера. Позаботься об ужине для него. И не забудь запереть дверь, — с этими словами Герберт поспешно покинул комнату и направился вниз. Его шаги, обычно бесшумные, теперь раздавались по коридору гулким эхом. Обогнув несколько поворотов, Герберт уже совсем неслышно сбежал вниз по каменной лестнице, что вела к гостиной, словно хотел остаться незамеченным для кого-то. Его появление выдавал лишь тихий шелест тёмно-лилового плаща. — Герберт, — вкрадчивый, но повелительный голос отца заставил виконта остановиться и развернуться к графу, — Куда ты направляешься? — Герберт не ответил, — Как он? — прозвучал следующий вопрос. — Сопротивляется. — Тогда просто убей его, — в ответ последовал короткий и тяжёлый кивок с промедлением.***
Дневник Альфреда 2Х января 18ХХ г. «Мне трудно писать, рука дрожит, и я сам едва различаю написанное. Я не знаю, сколько я проспал. Сутки или, возможно, дольше. За окном тьма, дверь заперта, и виконта ещё нет. Я теряю рассудок, как и потерял всякую осторожность. Нужно бежать. Виконт, его манеры и лживые сладкозвучные речи — всё вызывает во мне дикое раздражение. После ночи в библиотеке он изменился — выглядел как сытый хищник, точно царственный лев со страниц энциклопедии, что я видел в библиотеке университета. Лев после удачной охоты. И за ним по пятам словно сама Смерть ходит. Нет, за виконтом не ходит Смерть — он и есть сам Смерть. Моя погибель» 27 января 18ХХ г. «За время, что я провёл здесь, мой режим полностью сбился, глаза отвыкли от яркого солнечного света, а тьма и безмолвие замка мне уже не так страшны. Под вечер Горбун приносит мне ужин и наполняет два хрустальных графина, что стоят на подносе: один - водой, другой — красным вином, который ещё до недавнего времени всегда стоял нетронутым. Теперь же я нахожу в этом напитке утешение. Его терпкая сладость усыпляет ярость, и смирение находит путь к моему сердцу. Виконт снова является каждую ночь, но теперь он уже не так разговорчив. Вчера он сказал, что я могу придумать желание, и он исполнит его в качестве подарка. Внутренний голос подсказывает мне, что это дурной знак. Это похоже на подарок перед казнью. Но я знаю, о чём просить. Если получится, у меня будет шанс бежать»***
Альфред наполнил толстостенный узорчатый бокал, расплескав вино на поднос, и сделал несдержанный глоток, не сразу услышав, как дверь за спиной распахнулась. Рубиновая капля торопливо стекла от губ Альфреда к подбородку и сорвалась на воротник пиджака, моментально впитавшись в бордовую ткань. Вторая капля застыла в уголке губ. Альфред развернулся к двери. Герберт, не спеша, приблизился к юноше и протянул руку к его лицу. Ладонь, уже не казавшаяся такой холодной, легла на скулу, и большой палец коснулся губ, вытерев крохотную красную каплю. На короткий миг во взгляде Герберта, что покрывался пеленой холодности и отчуждения, вспыхнул огонь похоти и желания, но моментально исчез. — Виконт… — заговорил Альфред, но его прервал негромкий, но уверенный голос. — Герберт, — поправил юношу виконт и натянуто улыбнулся. — Герберт, — послушно повторил Альфред, и хмельная улыбка, почти вороватая и совершенно ему не свойственная, появилась на лице юноши, — ты обещал мне исполнить желание, помнишь? — Разумеется, chéri. Чего бы тебе хотелось? — улыбка Альфреда стала шире, он поднёс бокал, который ещё сжимал в руках, ко рту и сделал ещё один неровный глоток. — Мне надоело сидеть взаперти. Могу я... напоследок увидеть Солнце? — Не дождавшись ответа, Альфред рассмеялся и прикрыл глаза рукой, расплескав остатки вина. Герберт с заметным недовольством всматривался в лицо молодого человека прежде, чем с силой сжать его запястье, заставив выпустить из рук уже опустевший бокал. Свободной ладонью он сжал подбородок юноши и приподнял его лицо, внимательнее изучая, — всего одна прогулка, — выдавил Альфред и нервно сглотнул. Герберт перевёл взгляд на оголённую шею молодого человека, на пульсирующую от напряжения вену и предостерегающе обнажил кончики острых зубов, возвращая взгляд к лицу Альфреда. — Если ты решишь сбежать... — То я в любом случае умру, верно? — Герберт почувствовал, как пульс и сердцебиение человека участились, а по телу пробежала волна дрожи. Он ничего не ответил. Пальцы разжались, отпуская лицо юноши. Герберт склонился и медленно прошептал возле его уха: — Просто не делай глупостей, Альфред, — коснулся слуха ядовитый шёпот виконта, а в следующее мгновение Альфред ощутил холодное прикосновение к своими губам, и как острые клыки царапнули их.