Безумная любовь

— Шаст, где ключи от моей квартиры? Я же их вот тут клал, — Арсений метался из комнаты в комнату в одном кроссовке, переворачивая все на своем пути. — И бумажник где-то посеял. Шаст, ты не видел… — Под кроватью бумажник был, — Антон вышел из спальни, бросая в руки мужчины его вещь. — Ты задолбал срач разводить - ни одна вещь на месте не лежит. — В твоей квартире я чувствую себя как дома, — фыркнул Попов и наконец обулся. — Идиот, — прошипел Антон и скрылся в ванной. — И я тебя люблю, — пропел ему вслед Арсений и, мечтательно вздохнув, огляделся по сторонам. Квартира Антона действительно казалась родной и какой-то уютной. Это невозможно было объяснить. — Нашел я твои ключи, почему-то в ванной на полке. Какого они там делали? — Антон вновь появился в коридоре, бросая связку Арсению. — И почему шторка в ванной выдернута с концами. — Наверное потому что, когда ты мне в челюсть заехал, я за нее схватился, чтоб не полететь на кафельный пол. — А нехуй было меня за жопу хватать. Я тебе говорил, что не люблю в ванной трахаться. Чего ты лыбишься, придурок? — Антон нахмурился и сделал вид, что обиделся, хотя обижаться на брюнета - дело абсолютно бесполезное. — Твою мать, а документы на машину? — Арсений вновь встрепенулся, хлопая себя по карманам куртки. — Ты реальный придурок, я уже нашел их в гостиной у дивана, — Антон вновь протянул мужчине его вещь. — Что я еще оставил у тебя? — Арсений улыбнулся и сделал шаг вперед. — Что еще? Ум, адекватность, понимание, уважение, нормальные сексуальные предпочтения и совесть. Но мне кажется, их ты потерял не у меня, а где-то между разводом и изнасилованием. — Мне кажется, я уже говорил, что не сдержался тогда, сглупил, да и тебе, вроде, понравилось, разве нет? — Попов нахмурился и подошел еще ближе. — Это типа чего, ты сейчас извинился? Остановите Землю - я сойду, — закатил глаза Шастун и стянул с вешалки пальто. — Сука, ты долго язвить будешь? Ну что мне еще сделать? Цветов тебе подарить? — Исчезнуть из моей квартиры раз и навсегда, — выдохнул парень и нахмурился. — А паспорт мой где? — У меня дома, вместе со всеми документами, позавчера ж с тура оставил, сказал, что так не забудешь. — Бля, — протянул Антон и воздел глаза к потолку. — Я могу вечером приехать и отдать, — протянул Арсений и, закусив губу, сделал еще шаг вперед. — А что, тебя кто-то звал, а, Сень? — Сволочь, за Сеню по заднице ремнем получишь, — чужая рука обхватила тонкое запястье, увитое браслетами, и тут же схлопотала, получая звонкий удар. — Руки убрал. Ага, конечно, смотри, чтоб самому свой зад не проебать. — Шастун, ну че ты, как неродной. Вроде адекватным парнем был, а сейчас.. — Адекватным я был только до того момента, когда ты меня не поцеловал при всей съемочной группе. — Ну захотелось поцеловать, что такого-то? — пробубнил Попов и потер щеку, которая еще помнила ту звонкую пощечину. — Нахер их всех. Шаст, ну чего ты. Я же не слепой, вижу, как ты их всех посылаешь, не желая, чтоб в наши отношения вмешивались. Ну посмотри, я же стою перед тобой в твоей квартире, да, ты мне вмазал перед этим. Но в квартиру-то впустил, и проснулся я не на коврике и не в морге, а рядом с тобой. И бесить тебя могу только я, и получаю за свое скотство тоже я. Но я тебя целую, и тебе нравится. Ты постоянно напоминаешь про тот первый раз, хотя знаешь, что я не хотел именно так. Я хотел по-другому, совсем как в туалете самолета позавчера. И я знаю, что тебе понравилось. И хотя у нас постоянно отношения, как на вулкане - вот-вот все взорвется. Я чувствую, что тебе хорошо со мной. Разве нет? — Арсений вздохнул и, взяв тонкую кисть в свою ладонь, прижался к ней щекой. — Какой же ты ублюдок, — прошептал Антон и отвернулся, хотя руки не выдернул.  — Ненавижу тебя. Мужчина усмехнулся и, взяв светловолосого парня за подбородок двумя пальцами, повернул голову, заставляя смотреть в глаза. — Я, конечно, знаю, что после этих слов ты мне вмажешь. Но просто выслушай. Когда-нибудь ты усмиришь свою злость и посмотришь на меня по-другому. А пока пусть будет так, как есть: неадекватно, пугающе, захватывающе. Ночные встречи в дешевых отелях или у кого-то из нас дома. Ты будешь сопротивляться, злиться и кайфовать, а я буду целовать твою шею, держать твои руки и трахать тебя, слушая, как ты скулишь и задыхаешься от собственных стонов. Когда-нибудь будет по-другому, но так, как есть сейчас, мне нравится. И то, как ты смотришь на меня сейчас, - в твоих глазах Шаст отражается столько всего: от нежности до дикой ненависти. Дикий огонь. Я хочу, чтоб он никогда не угасал. И я все для этого сделаю. Ты слышишь?..