Безумная любовь

Как называются отношения, когда просто до зубовного скрежета ненавидишь человека, но вместе с тем понимаешь, что сдохнешь сам, если с ним что-нибудь случится? Гребаная привычка, любовь, сумасшествие - что это такое? Иногда Антону казалось, что он сошел с ума, давно сошел с ума на пару с Поповым, потому что их нездоровые отношения нельзя было назвать нормальными. Скорее, их случай - это дипломная работа какого-либо психотерапевта, и лечения этого недуга нет. Антон ненавидел, но, кажется, любил. Нет, он не любил. Как можно полюбить того, кто причинил тебе боль? Кто ведет себя как тварь, каждый раз насилует, но теперь уже не его тело, а душу? Кто каждый раз врывается в его мир словно ураган, круша все на своем пути, кто заставляет его кричать, от боли и страсти, кто оставлял синяки на его запястьях, засосы на шее и тысячу эмоций, после которых становилось пусто на душе? Они сумасшедшие, оба, иначе понять то, что с ними происходило, было нельзя. Попов брал его без разрешения, при свете дня и темноте ночи, любил, причинял боль и получал за это по морде. Антон никогда не сдавался без боя: пинался, кусался. Один раз даже попал книгой мужчине в голову, но потом долго целовал ушибленное место, шипя, что Арсений слепой идиот и надо было уворачиваться и вообще так ему педику и надо. Они ревновали друг друга, плевали на окружающих, выясняя их нездоровые отношения, после которых Антон долго курил и почти не спал. В их разборки случайно попадали свидетели, и ему это не нравилось, но поделать он ничего не мог да и не пытался. Вспомнить хотя бы тот случай в гримерке, после того, как они отсняли один из выпусков. — Почему ты вчера трубку не брал, с кем трахался, с ней? — Арсений с шумом впечатал дверь гримерной, едва Антон вошел туда первым. — Отвали, придурок, я не обязан перед тобой отчитываться, — Антон чувствовал невероятную усталость, но не ответить этой заносчивой скотине просто не мог,  — Ревнуешь, что ли, надо же, — ухмыльнулся светловолосый парень и едва успел отскочить в сторону от летевшей в него диванной подушки. — Ты че, сука, охренел? Так я тебе отвечу вопросом на вопрос. Какого хера ты сегодня лапал Хилькевич? — рыкнул Шастун, нащупывая на столике для гримеров пудреницу и запуская ее в импровизатора. — Шаст, да ты, никак, ревнуешь, — ухмыльнулся Попов, ловко уворачиваясь от предмета. — Ах ты скотина! В Шастуна полетел стул, в Попова - фен. Когда на шум сбежались Позов, Воля и Матвиенко, то двое мужчин с рыком валяли друг друга по полу, а после Арсений впился в губы стонущему парню, разрывая на нем рубашку. — Блять, — тихо произнес Матвиенко и прикрыл двери. — Они сошли с ума, тащите носилки, — протянул Позов и перевел взгляд на Пашу. — Пойду покурю, — хмыкнул ведущий и скрылся за ближайшей дверью. — Поз, не кипишуй, я в шоке, конечно, не меньше, чем ты, но, может, перебесятся. — Ага, они завтра потрахаются на сцене, а ты будешь говорить "не кипишуй", — хмуро произнес Дима и покачал головой, когда Матвиенко, отмахиваясь от него, исчез в недрах коридора. — Шаст, можно тебя на пару слов? — Дима все-таки дождался, когда Антон выйдет из гримерной. Выглядел парень взъерошенным, но уже успел переодеться, в отличие от Арсения, который светил голым задом из-за неплотно прикрытой двери гримерной. — Шаст, может, это не мое дело. — Не твое, Дим, но молчать ты не будешь, верно? — Антон, вздохнув, облокотился на стену. — Шаст, что с тобой? Скажи мне, ты сам видишь, в кого ты превращаешься. Что за отношения у вас с ним? — Позов мотнул головой в сторону гримерной. — Тебе реально по кайфу весь этот маразм, или ты играешь? Тебя все устраивает? Драки, мат, сломанная мебель, секс не пойми где. И вы оба делаете вид, что так и надо. Антон, это дерьмовый фильм ужасов, тебе не кажется? И конца этому не видно. — Я тебя понял. — И что ты понял? Ничего не хочешь объяснить по-нормальному? — Я так хочу, — Антон оглянулся по сторонам и вздохнул. — Нормально уже никогда ничего не будет ни с ним, ни со мной, после того, что было. Я не знаю, Дим, как тебе объяснить. Он меня бесит, жутко просто, но он мне столько эмоций дает, я, кажется, без этого не могу уже. И пофиг, что думают другие. Будем бесить друг друга и доставать. — Вы психи. — Возможно, Дим, каждому свое. — Ты смирился? — Нет, просто меня в данный период все устраивает. И он получает то, что заслуживает. — Он хочет жить с тобой, — Позов нахмурился, ища в карманах сигареты. — Перехочет, — Антон закусил губу и отвернулся. — А как с Ирой? — Никак, с Ирой все, так же, как и с его отношениями на стороне. Никаких третьих лиц - это касается только нас. Если Арс узнает что-то про меня, то терпеть не будет, а так же он знает, что я ему оторву все, что отрывается, если он на кого-либо глянет или притронется в не рабочее время. — Антон, ты вообще понимаешь, что ты говоришь? У тебя синяки. — Наручники оказались бракованные - не снимались, — пожал плечами Шастун, и Дима нахмурился еще больше. — Ты говоришь так, словно это в порядке вещей. — Я понимаю, что это бредово. Но по-другому такое воспринимать не могу. Арс - он, сука, хуже супер клея - приклеился и хрен отлипнет. Постоянно рядом, постоянно где-то мелькает. Возможно, я привык. Но вам в это дерьмо лучше не лезть, хватит того, что я в нем по уши. Мы сами разберемся. — Ты уверен?  — Абсолютно, — Антон задумчиво кивает головой, наблюдая за тем, как из гримерной выходит Арсений, и весело ему подмигивает. — Разберемся, Дим, разберемся. Ведь так или иначе отношения, какими бы они ни были, такая сложная штука, что посторонним не стоит вмешиваться и раздавать советы. Можно сделать только хуже.