Попытка номер два

Завершив свой ответ на такой пафосной ноте, Том умолк и выжидательно уставился на меня, будто бы ожидая, что вот именно сейчас в моей голове что-то сместится, щёлкнет, встанет на место и мозг, наконец, натужно заскрипев заржавелыми из-за долгого простоя шестеренками, начнёт работать. Ну что я могу сказать… Не щелкнуло. Впрочем, судя по не особо расстроившемуся Тому, он ждал реакции скорее для проформы, чем действительно ожидая, что я сделаю какие-то выводы. Хотя, каких конкретно выводов и реакции он ждал, тоже было не особо понятно. Как вообще надо реагировать на известие о том, что в тебе развивается магический паразит, а родная семья тебя бросила? Бить себя кулаком в грудь и бежать, пытаться решать проблемы, которые слегка не входят в категорию тех вещей, которые подвластны двенадцатилетнему подростку? Звучит заманчиво, но, если подумать дольше пары минут, абсолютно безнадёжно. Послушать увещевания парня и найти себе занятие, чтобы отвлечься? Но тут же вгрызались мысли о том, что в перспективе это точно также бесполезно. Да, сейчас-то я может и отвлекусь учебой или даже попытками контакта с как бы сверстниками. Потрачу время и прочее, а что потом? Думать о том, что до этого временные ресурсы я распределял тоже не особо адекватно, стремления не было, также как не было и адекватного решения насущной проблемы. Из нелёгких дум меня выдернул все тот же Реддл, взгляд которого с каждой секундой тишины становится все разочарованнее и обречённее. - Я уже давно над этим думал, но ждал, пока смогу более менее восстановиться в магическом плане. Да и теперь я понимаю, что это просто необходимо сделать, - в голосе его еле заметно прослеживалась какая-то щемящая жалость, и, судя по взгляду, не ко мне, а к самому себе. - Мне нужно самому просмотреть твои воспоминания, чтобы точнее сориентироваться в обстановке. Всё-таки то, что ты рассказывал мне, когда я находился в дневнике, были очень отрывистые сведения, да и лучше некоторые моменты было бы просмотреть вживую. Я завис, не совсем понимая, что делать. Такая просьба была вполне ожидаема, учитывая то, что Том уже с первого дня, не стесняясь, считывал мои мысли. Надеяться на то, что парень не заинтересуется более подробной версией, было бы глупо, хоть в прошлый вечер он и достал из своей сумки несколько пачек старых газет, перевязанных бечёвкой, и принялся их скрупулёзно изучать, сортируя прочитанные статьи по одной ему только известной схеме. Хотя я и так был уверен, что о многом парень догадался и при том, что я не говорил прямо, но в перспективе ещё пара недель таких вот изысканий, и Том и без моей версии узнает фактически все то, что я пытался от него утаить, и мне не поздоровится. Так что с этой точки зрения днём больше, днём меньше. Но все равно внутри скребло какое-то иррациональное чувство, отчаянно уверяющее, что парня не стоит пускать настолько глубоко в голову. Одно дело показывать поверхностные мысли, совсем другое - воспоминания. Я наконец осмелился поднять взгляд на Тома, собираясь объяснить ему, почему не стоит лезть ко мне в голову, как он одним взмахом руки заставил меня замолчать. Я заскрежетал зубами на такую реакцию своего организма, который столь безоговорочно повиновался молчаливому приказу Тома. Или парень воздействовал на меня ментально, а я и не заметил? - Ты, кажется, не совсем понял меня, Гарри, - Том снисходительно улыбнулся, - я не прошу, не спрашиваю разрешения и, уж тем более, твоего мнения. Я просто ставлю тебя перед фактом. Я посмотрю твои воспоминания. Никаких сослагательных наклонений, понимаешь? Я нервно сглотнул, почему-то, чем дольше я думал над ситуацией и понимал, что ничего страшного, если парень посмотрит воспоминания, быть не должно, тем сильнее во мне росла странная убежденность в том, что пускать в голову Тома нельзя. Совсем. Но Тома мои убеждения не волновали, потому он небрежно выхватил палочку и, цепко схватив меня за подбородок, посмотрел мне прямо в глаза. К этому моменту я уже дошел до кондиции в своём нежелании пускать кого-то в свою голову, поэтому в ответ на действия Реддла вполне логично отшатнулся и попытался вывернуться, на что Том в своей, уже становящейся привычной, манере притворно-заботливо протянул: - Ты уверен, Гарри? - при этом выразительно покосившись на палочку. Я, как человек за последние годы жизни никогда и ни в чем не бывший уверен, да и сейчас действовавший на каких-то непонятных самому мне инстинктах, предпочел промолчать и просто злобно сверкать глазами, попытавшись ментально закрыться. Вариантов, при которых я просто и без потерь, да и вообще хоть как-то, договариваюсь, что Том не полезет ко мне в голову просто не было. Объективно, ничего особо страшного парень узнать был не должен, ну, не мог же он не догадаться по моим рассказам, что являлся тем самым тёмным лордом. Одно упоминание о крестражах должно было сделать данный вывод очевидным, даже если я не сказал об этом прямо. А Том был намного умнее тех, кто просто умеет делать очевидные выводы. Поэтому иррациональное и достаточно опасное желание сопротивляться до последнего пришлось давить. Впрочем, мысль хотя бы попытаться выставить блок меня все равно не отпустила. Не зря же Снейп тогда убил на меня столько времени, хоть что-то должно было остаться в памяти. Том, поняв, что, по крайней мере, физически я сопротивляться больше не планирую, удовлетворенно хмыкнул и снова заглянул мне в глаза, направив на меня палочку, и прошептал одними губами: «Легилиментис». Если что-то от занятий окклюменцией и отложились в моей голове, то это было явно не умение ставить щиты, способные устоять дольше пары секунд. Даже если я и умудрился выставить защиту (все происходило так быстро, что я даже банально не могу сказать, а были ли щиты вообще), то Том её просто не заметил. Перед глазами замелькали вспышки воспоминаний, но боли особой не было. Да, неприятно, но не идёт ни в какое сравнение с той болью, которая возникала при попытках пробраться в мой мозг более взрослого прототипа Тома из прошлого мира. Тогда меня просто выворачивало наизнанку, а голова, казалось, вот-вот лопнет как переспелый арбуз, а сейчас ничего так, вполне терпимо. Видимо до создания крестражей легилимент из Тома был гораздо более качественный. Если, конечно, он не пытался тогда причинить мне боль намеренно, всё-таки его состояние было весьма далеко от адекватного. Том настойчиво игнорировал все воспоминания из моей новой жизни, пробираясь все глубже, и первым воспоминанием, которому он соизволил уделить своё время, был разговор с директором в том странном белом помещении. Обидно-понимающе хмыкнув на откровения Дамблдора и увидев, как я выбираю смерть, а после этого сразу воспоминание о том, как просыпаюсь в доме Дурслей, Том нахмурился, но сразу же продолжил пробираться дальше вглубь моей памяти. Я сказал, что мне было не больно? Радовался я недолго, воспоминание о разговоре с директором было будто бы пограничным барьером, и как только Том ступил дальше, гул в голове начал нарастать, а неприятные ощущение с каждой секундой начинали усиливаться. Том потянулся было к ближайшему воспоминанию, но внезапно отпустил его и замер, будто бы к чему-то прислушиваясь. Помедлив с минуту, за которую моё состояние стало ещё хуже, он, наконец, внезапно ринулся вглубь, совершенно игнорируя все отрывочные образы и прочее. Казалось, он искал что-то конкретное, пробираясь все дальше в уже совсем детские и отрывочно-размытые воспоминания, и чем дальше он погружался, тем сильнее болела голова. Желание оттолкнуть или зажмуриться росло в геометрической прогрессии, но я не мог сделать ни первого, ни второго, поэтому просто надеялся, что все это поскорее закончится. Даже попытался выпихнуть из головы, как меня учил все тот же Снейп, но если с зельеваром у меня, хоть через раз, криво-косо, но получалось, то на парня мои ухищрения просто не действовали. А терпеть становилось все невыносимее, в какой-то момент я отчётливо понял, что у меня трясутся руки, а из груди то и дело вырываются сдавленные хрипы, ещё недолго и я просто грохнусь в обморок. Том напряженно поджимал губы и все также пер напролом. По его виску стекла капля пота, руки не так сильно, как у меня, но тоже подрагивали. Что такое внезапно начал искать Том и что вообще происходит? Мимо проскользнуло воспоминание о кричащей тёте Петунье, смазанная картинка, холод и очень громкий голос. Ещё немного и воспоминания просто кончатся. Внезапно весь поток из мыслей, чувств и ощущений остановился, и я увидел сквозь прутья кроватки сидящую напротив меня на корточках ярко-рыжую женщину. Она сюсюкала со мной, тряся перед носом погремушкой, как внезапно снизу раздался грохот и крики. Женщина вскочила и зашарила по столу, видимо в поисках волшебной палочки, а я, испугавшись шума, заплакал. Меня уже собирались вынуть из кроватки и подхватить на руки, как дверь распахнулась. Но что-то было не так. В этот момент я не смог бы при всем желании ответить на вопрос, как должно было быть на самом деле, но дымка, подозрительно напоминающая обскурию, повалившая из-за двери, явно была чем-то не тем. Голову пронзило совсем уж невыносимой вспышкой боли, и я уже запутался между воспоминанием и реальностью, и там, и там перейдя на отчаянный хрип. Но эта тварь, выползшая из-за двери, вместо того чтобы броситься на меня с мамой, кинулась на Реддла, который до этого был лишь сторонним наблюдателем. Боль стала настолько невыносимой, что потемнело в глазах, а уже через секунду я почувствовал, что в моей голове больше никого нет. Боль пропала и в мыслях растёкся приятный туман, я был ужасно вымотан и настолько же ужасно счастлив, что эта пытка наконец закончилась. Том мои радостные эманации не разделял. Просидев минуту будто в трансе, он резко дернулся и лицо его перекосило. Прошипев что-то нечленоразборное, но по интонации явно матное, он снова заглянул мне в глаза и завис ещё на пару минут, наконец, с ужасно недоверчивым видом, он направил палочку и произнёс «легилиментис». Ничего не произошло. «Легилименс!». И снова ничего. Я не ощутил даже лёгкого давления на свои мысли. Том снова нахмурился и слегка агрессивно схватил меня за подбородок, но, видимо посмотрев в мое недоумевающее лицо, внезапно расслабился и с какой-то тихой обречённостью спросил: - И ты, конечно же, понятия не имеешь, почему сейчас твой разум закрыт, да? В смысле, закрыт, не понял я, от удивления даже открыв рот. Что вообще происходит? - Я уже даже не удивлён, - все таким же тоном продолжил Реддл. - Я бы скорее удивился, будь оно иначе, - немного помолчав, добавил он. Я почему-то от его слов почувствовал себя виноватым и, чтобы не смотреть на парня, отвернулся в сторону. Взгляд скользнул по зеркалу и зацепился за яркое пятно на лбу. Я неверующе отодвинул челку и с ужасом уставился на шрам, который до этого был настолько тонкий и бледный, что я и сам не мог сказать, есть ли он на самом деле или это моё разыгравшейся воображение. Теперь же в наличии шрама не было никакого сомнения, что навевало невесёлые мысли о том, что крестраж видимо тоже со мной. Замечательно. Откуда он вообще мог взяться, было совершенно непонятно. Я с ужасом в глазах повернулся к Тому, не зная, как бы лучше сообщить ему о ситуации. Про крестраж в голове я в рассказах Тому логично умолчал. - Шрам, - как-то полузадушено выдавил я из себя. Том непонимающе окинул меня взглядом. - Какой шрам? О чем ты? Я раздражённо передернул плечами и ткнул себе пальцем в лоб, Реддл явно надо мной издевается. Том недоуменно вгляделся в место, куда я показываю, будто бы совершенно не видел там шрама, явно воспалившегося по краям и похоже вот-вот грозящего начать кровоточить. - Гарри, - не то раздражëнно, не то успокаивающе-мягко произнёс Том, - там ничего нет. И если это очередной странный юмор, то это не смешно, - конец явно прозвучал угрожающе. А я в шоке уставился на визави. В смысле, «там ничего нет»?..