Огонь и Лёд "Пламя во тьме" часть вторая

В общей сложности, оборотней оказалось восемнадцать особей. Одного я нашла в старых тюремных катакомбах: он старательно прятался в узкой, похожей на гроб пыточной камере? выложенной в стене на уровне пола. Оставшихся двоих, настигла в старой полуразрушенной библиотеке замка: завидев меня, они попытались скрыться в потайном проходе, но у них ничего не вышло. Утилизировав тела, я не спеша пошла обратно к старому кладбищу, где меня поджидала весьма грязная и тяжелая работенка. Необходимо было стащить все тела в кучу и поджечь, а затем проследить, чтобы все сгорело до пепла. Я с трудом себе представляла, как смогу выполнить эту задачу, потому что невыносимо устала и едва стояла на ногах, а один оборотень, в среднем, весил под сотню килограмм. Время было уже три утра, когда я затащила последнее, почти остывшее тело весьма грузного мужчины на погребальный костер, который уже ярко полыхал освещая все вокруг и испуская удушливый черный дым. Мое коптящее кострище, наверное, было видно с любой точки леса, потому что жаркие языки пламени вздымались так высоко, что казалось, будто они достанут верхушек деревьев. Сидя на одном из надгробных памятников, я с отвращением разглядывала свои руки. Кровь затекшая под нарукавники давно засохла, образовав корку, неприятно стягивающую кожу. Алек не хотел, чтобы я стала чудовищем, таким же как и он, но разве я отличаюсь от него? По-моему, я не большее чудовище, чем оборотень и не меньшее, чем он. В любом случае, на наших руках уже много крови. Мы были отличной семейкой убийц. Я думаю, что мы зря развелись, возможно, в будущем, мы смогли бы стать отличным тандемом. Но к сожалению, все хорошее когда-нибудь заканчивается. Как сказала Джейн: «Огонь и Лёд  — никогда не смогут быть вместе…», и она была права: Алек подал на развод, а моя гордость не позволила мне насильно держать его возле себя. Поэтому, я подписала документы и отвезла их ему, а затем, запретила себе его любить; но похоже, что я опять пытаюсь сбежать от того, что внутри меня, от того, чем я жила и дышала, чем пропиталась каждая клеточка моего непокорного тела. Я подняла руку и коснулась лица и шеи. Кровь густыми мазками перепачкала меня, делая похожей на чудовище из фильма ужасов. Интересно, что бы сказал Алек, увидев меня такой, занимающейся тем, от чего у него колени подгибались от страха за мою жизнь… Что бы он ответил, узнав, что я гоняюсь по всему миру за оборотнями все последние годы, и, толчком к этому стал именно он? Хотя… ему все равно. Резко встав, отчего мое тело пронзила острая боль, а в глазах потемнело, я заковыляла к сумке, проклиная побочные эффекты силы. Мало того, что у меня невыносимо болело левое плечо и ныла ушибленная спина, ко всему прочему, у меня разболелась голова и сердце: ведь человеческое тело не предназначено для очень быстрого движения, организм находится на пределе и начинает разрушаться под воздействием запредельных скоростей. Когда я передвигалась со скоростью вампира, я чувствовала, как скачет мой пульс и сбивается ритм сердца с нормальных показателей, до максимальных, опасных для жизни. Но ведь за все приходится платить… Этот урок жизни, я усвоила очень хорошо. Раскрыв сумку, я начала складывать туда оружие. Пройдясь по кладбищу, собрала все, что разбросала во время битвы, вплоть до пустых обойм. Убедившись, что все на месте, я застегнула сумку и, повернувшись в сторону погребального костра, смог которого ветром уносило в сторону деревни, посмотрела на догорающие тела. — Покойтесь с миром… — печально сказала я. И закинув сумку на плечо, зашагала в ту часть леса, откуда пришла. Уже светало. Путь предстоял долгий и трудный, даже несмотря на то, что идти мне предстояло с горы. Трудная ночь эхом отдавалась в каждом моем шаге, делая его невыносимо тяжелым и болезненным. Я была готова просто упасть на влажную, холодную землю и уснуть мертвым сном, наплевав на опасности окружающего мира. Но сейчас для этого у меня не было времени, внизу у подножья горы меня ждал Горан. Завидев мое шатающееся, перепачканное с ног до головы тело, он не раздумывая вскинул ружье и нацелил его на меня. — Стой! А то выстрелю! — Это было бы очень мило с твоей стороны, но в этом нет необходимости. — поднимая руки вверх, ответила я. — Ты ранена? — указывая ружьем на засохшую кровь, спросил он. — Нет, это не моя кровь. — медленно, стараясь не делать резких движений, чтобы не спровоцировать Горана на выстрел, я взялась за куртку и приспустив ее с плеч, показала, что на мне нет укусов. — Вот видишь, никаких ран нет, со мной все в порядке, кроме того, что я смертельно устала и хочу спать. Горан опустил ружье и подойдя ко мне, забрал сумку. — Я рад, видеть тебя живой. — стараясь не смотреть на меня, проворчал мужчина. — Ты справилась? — Да, конечно, а иначе, меня бы здесь не было. — Сколько их было? — Восемнадцать… Горан испуганно выдохнул. — Они все мертвы. — успокоила его я, усаживаясь с пассажирской стороны. — Что происходит в деревне, все тихо? — Это была самая жуткая ночь, которую я когда-либо видел! Рев и вой стоял такой, что в жилах кровь стыла; вся деревня не спала, стояла на ушах, я думаю, нам вряд ли удастся вернуться незамеченными. — А вот это — не очень хорошо. — проворчала я, натягивая капюшон на голову так, чтобы он скрывал лицо. — Почему? Героев должны знать в лицо! — удивился Горан. — Я не герой. Я обычный убийца. И в моем деле главное — не светиться — дольше проживу и больше сделаю! — Кажется, понимаю. В том мире за твою голову назначена неплохая награда? — Что-то вроде того… — улыбнулась я, с ужасом представляя, что будет когда об этом узнают Вольтури. Думаю, вряд ли это бесследно пройдет для меня. Мы не спеша ехали по кочковатой дороге. Я откинулась на спинку сиденья, стараясь задремать. Солнце уже полностью взошло, играя яркими бликами на мокрой траве. Я плотно сжала веки, чтобы свет не бил в уставшие глаза. Из приятной полудремы, меня вывел встревоженный голос Горона. — Смотри, ловац*, нас ждут! Я широко распахнула глаза. Оказывается, мы уже въехали в деревню и не спеша катились по узким улочкам. На подъезде к дому Горана, путь нам был прегражден местными жителями, которые враждебно смотрели на нас, сжимая в руках грабли, вилы, топоры, а у некоторых, даже были двуствольные ружья. — Вот дерьмо! — выругалась я. — Не говори им мое настоящее имя, назови меня Пандорой, остальное, я сама решу! — Что мне им говорить? — спросил мужчина. Он заметно нервничал, ерзая на кожаном сиденье. — Правду. — выдохнула я, поправляя капюшон. Горан остановился, так-как машину плотно окружили, не давая проехать дальше. Я сняла ремень безопасности и, глубоко вздохнув, открыла двери. Едва я вышла из машины, как толпа расступилась, образуя круг. Я скрестила руки на груди, чтобы прикрыть выпирающие под курткой пистолеты. Расталкивая плотную толпу, возле меня появился Горан, он прикрыл меня собой, стараясь защитить от нацеленных на меня орудий огородного труда и ружей. — Кого ты привел сюда, Горан? — спросил высокий седой мужчина с длинными усами и колючими черными глазами; судя по-всему, это был старейшина деревни. — Я не приводил ее, она сама пришла ко мне в дом вчера вечером, а мы не смогли оставить ее на улице. — Ты не должен был пускать чужака — это правило принятое советом деревни, и ты нарушил его! — гневно сказал мужчина, тыча в Горана пальцем. — Кто ты? — рявкнул старейшина. — Хватит прятаться за чужой спиной, скрывая свое лицо под одеждой! Покажи себя! Я сделала шаг в сторону, выходя из-за спины Горана и сдернула капюшон с головы. Послышался испуганный ропот. Я заметила, как угрожающе задергались вилы и грабли, но я невозмутимо посмотрела на старейшину. — Мое имя — Пандора! — ответила я. — И я пришла помочь вам! — Имя проклятой женщины, чьё любопытство выпустило наружу саму смерть!  Нам не нужна твоя помощь! — загалдели люди, размахивая кулаками. — Проваливай прочь! — Почему ты вся в крови? — Кровь не моя! — Откуда ты ее привез? — даже не поворачивая головы в сторону Горана, спросил старейшина. — Я встретил ее у подножья горы. — ответил мужчина. — Она ходила на старые развалины. Глаза старейшины полезли из орбит, а лицо перекосило от ужаса. — Схватите и разденьте ее догола! Я хочу убедиться, что она не покусана! — повернувшись к Горану, он злобно прошипел: — Если она одна из них, я убью тебя! Меня грубо схватили за обе руки два коренастых мужика и начали стаскивать куртку, но она зацепились за острые шипы нарукавников, и они только дергали меня из стороны в сторону. — Уберите руки, идиоты! — не выдержала я. — Я сама разденусь! Вырвав руки, я поправила куртку и, первым делом, сняла нарукавники, обнажив запачканные кровью кисти рук. Следом, я скинула куртку, представ перед сельчанами в пропитанной потом и кровью майке. Они с ужасом смотрели на меня, переводя взгляд от оружия, на грязное тело и майку, из-под которой выглядывали угольные руны. Затем, я осторожно сняла кобуру и положила ее на мощеную камнем дорогу; следом настал черед майки: стянув, я швырнула ее поверх пистолетов и развела руками. — Мне продолжать или этого достаточно, чтобы вы убедились в том, что я не покусана? — Что с твоим телом? — указывая на руны, спросил старейшина. — Увлекаюсь тату. — соврала я. — Что это? — ткнул он пальцем, в свежие следы от когтей оборотня. — Когти тех, кого вы так боитесь, — спокойно ответила я. — издержки профессии. Мужчина отскочил от меня, с ненавистью сверля глазами мое тело. — Какое ты имеешь отношение к волколакам? Отвечай немедленно? — взревел он. — Ты о той блохастой, неорганизованной своре? — махнув рукой в сторону холма, над котором до сих пор поднимался густой черный смог. — Вон горит их погребальный костер. Послышались возгласы и ропот, люди с недоверием и злобой смотрели на меня, не понимая, как принимать меня и мои слова, они были запуганы настолько, что боялись радоваться тому, что ужас терзавший их деревню на протяжении последних лет мертв. — Этого не может быть! Ты не могла их убить! — Тебе нужны доказательства? — приподняв брови, спросила я. — Понимаю. Вы найдете их в кармане. — кивая в сторону куртки. — Достаньте телефон. Старейшина кивнул одному из парней, тот нагнулся и, переворошив куртку, наконец, извлек телефон. — Последняя видеозапись… — подсказала я. Парень начал вертеть телефон, явно не понимая, что с ним нужно делать. — О, темные боги, — тихо проворчала я, покачав головой. — Дай сюда! Парень отдал мне телефон, я быстро нашла нужный файл и, нажав «воспроизведение», протянула его старейшине. Он протянул руки и внимательно уставился в маленький экран айфона, где я сняла крепость, мертвых оборотней, некоторые из которых еще не успели принять человеческий облик, что служило достаточным доказательством того, что я убивала не просто людей. В конце видеозаписи, я сидела возле импровизированного крематория и рассказывала о том, что произошло и сколько их было. Досмотрев видео, старейшина немного поостыл, но все равно был напряжен и зол. — А если кто-то уцелел, что тогда? — В живых никого не осталось, я все зачистила. — спокойно ответила я. — А если даже кому-то и удалось улизнуть, то поверьте, он сбежал очень… очень… очень далеко и никогда больше сюда не вернется! — Откуда столько уверенности? Вдруг он вернется, чтобы отомстить за убитых собратьев? — спросил один из жителей деревни, и, все как один подхватили его вопрос, закивав головами. — Обширный опыт в общении с этими тварями. Вожака нет, а это значит, что стая не обременена приказом остаться, их ничто не держит здесь. Как и любое живое существо, оборотни будут стремиться спасти свою жизнь. — пояснила я. — Не переживайте, я останусь до конца полнолуния, и, если что, добью оставшихся. Но уверяю, больше никто не придет. Теперь, можете жить спокойно. К счастью, мне удалось успокоить и убедить людей в том, что им ничего не угрожает. Они отпустили меня и Горана, при условии, что я не покину деревни до конца полнолуния. Дав свое обещание, я накинула куртку и, подобрав грязную майку и оружие, пошла сквозь толпу, которая расступалась, пропуская меня. На пороге дома меня поджидали Радмила, Братислав и их мать. Едва я приблизилась к ним, как женщина рыдая, кинулась ко мне и, не обращая внимания на мой жалкий вид, со всей силы стиснула в объятьях. Я охнула от того, что мое тело пронзила боль от ушибов. Женщина ослабила хватку и, взяв меня за руку, повела в дом. Ловац — охотница (сербский)