В основе всего

Первым на странные живые растения среагировал Невилл. Он ощупал гибкие стебли и, кивнув самому себе, замер. Гарри просто последовал примеру, а вот Рон паниковал. — Рон, это Дьявольские силки. Будешь дергаться — задушат, замрешь — отпустят. Гермиона, и так не особо активно отбивающаяся от растения, прекратила двигаться, но Рон совета не послушался и вскоре остался единственным, кого силки не отпускали. Невилл печально вздохнул. — Есть еще один способ: силки боятся света. Гермиона вызвала люмос и обняла Невилла, прекрасно понимая, как ему больно смотреть на сгорающие заживо растения. Гарри помог подняться Рону и пошел дальше. В следующем зале летали ключи с крыльями и висела в воздухе старенькая метла. Поттер прошел зал насквозь и подергал дверь. — Чего и следовало ожидать. Аллохомора. Акцио подходящий ключ, — когда оба заклинания отказались действовать, Гарри вздохнул. — Логично. Поттер постоял, ища взглядом среди тысячи ключей один непохожий, заметил его и запрыгнул на метлу, на полной скорости устремляясь в погоню. Все остальные ключи полетели за ним. — Протего, — выдохнул Гарри. Спустя минуту вожделенный ключ оказался в его руках. Друзья ждали у самой двери. Гарри направил метлу чуть правее и спрыгнул с нее прежде, чем она врезалась в стену. Он распахнул дверь и, только когда все четверо оказались по другую сторону, отменил заклинание щита. По ту сторону двери было темно, но вдруг один за другим начали зажигаться факелы, освещая каменный клетчатый пол. Четкими тенями обрисовались фигуры — слишком большие, чтобы быть человеческими. — Шахматы. Рон, руководи. — Надо понять принцип, — кивнул Уизли. — Просто так не пройдем, — он подошел к коню и задел руку всадника. — Мы должны руководить? Всадник отрицательно покачал головой. Гермиона побелела. — Мы должны стать фигурами. Всадник кивнул, Рон задумался. Он потряс головой, будто избавляясь от глупых идей. — Гермиона — король, Гарри и Невилл — слоны, соответственно черный и белый. Я буду конем. Слоны и конь послушно ушли с доски. Король только отрицательно помотал головой. Рон вздохнул печально. — Король пострадает только в случае окончательного проигрыша. Самая безопасная фигура, по факту. Тогда вставай на место ладьи. Партия началась. Гарри, будь у него выбор, с удовольствием остался бы единственным живым человеком на доске. Рон подолгу думал перед каждым ходом. Гарри тоже видел, что противник силен: выиграть у такого, да еще и оставив в живых как минимум пять фигур, представлялось почти невозможным. Пока что они только разменяли пешек, но и Гарри, и Рон понимали, что придется кем-то жертвовать. Черные — белые, белые — черные, Гарри не успевал следить за ходом мыслей противников, оставаясь послушной фигурой. Невилл прогнал с доски чужого коня, Гермиону Рон едва вывел из-под удара. А потом все замерло. Гарри обернулся, чтобы понять, почему Рон молчит. — Я сейчас пожертвую собой, — на побледневшем лице сильнее проступили веснушки. — Ты, Гарри, объявишь мат королю. — Оно того не стоит. Идем обратно. Дамблдор сам со всем разберется. — Профессор не всесилен, — ответил Рон. — Что будет, если он опоздает? — спросил он и, не слушая больше ничьих возражений, пошел вперед. Гарри вздохнул. Рона ударили. Легонький толчок тяжелой каменной рукой — и друг остался лежать на доске. Гермиона чуть было не побежала к нему, но Гарри окликнул: «Стой». Присмотревшись, он увидел, как вздымается грудная клетка. Долговязый шумный мальчик, такой маленький и тихий сейчас, вызвал неконтролируемую волну жалости внутри. Гарри подошел к чужому королю. — Шах и мат, — тяжелый меч упал. — Теперь можно. Поттер сел на колени рядом с Роном. В этот миг нервы опалило чужими яростью, ненавистью и какой-то жаждой, будто Том уже видел вожделенный предмет, но никак не мог получить. Все было зря. Гарри сжал кулаки и поднялся. — Невилл, останься, пожалуйста, с ним. Гермиона, идем. Девочка встала и покорно пошла за ним. Кажется, эта травма поразила ее так сильно, что она временно потеряла способность критически мыслить. Иначе точно спросила бы, почему именно она нужна впереди. Однако стоило ей увидеть следующее задание, как она очнулась и принялась разгадывать загадку. — Этот поможет пройти вперед, — Гермиона отдала Гарри малюсенький пузырек. — А благодаря этому можно вернуться назад. — Иди, — кивнул Гарри. — И спасибо. Поттер выпил зелье и прошел сквозь огонь. Перед странным зеркалом стоял Квиррел. — Не ожидал, Поттер? Наверное, думал, что это Снейп хочет украсть камень? — Зачем ему? Он превратил свою жизнь в искупление вины. — Возможно, ты и прав. Подойди к зеркалу. Гарри послушался. Он заглянул в серебристую поверхность и с удивлением увидел на месте Квиррела другого мужчину. Высокий лоб, черные волнистые волосы, скрывающие уши и, наверное, щекочущие шею, прямой нос и чувственный контур губ. Гарри заглянул мужчине в глаза — синие. Стало нестерпимо больно и грустно, и он отвернулся, теперь разглядывая себя. Он тоже был другим. В отражении виделся взрослый, мускулистый, почти такой же высокий, как Том, мужчина. Внутри зеркала они ощущались равными. Гарри вздохнул, думая, какой долгий путь ему предстоит. — Что ты видишь? — Родителей. — Хочешь, я верну их? Достань камень — и я верну их! — Как я его достану? — Он лжет, — вмешался другой голос, слабый, но яростный. — Дай мне поговорить с ним. — Но, милорд… — Слушайся. Квиррел принялся разматывать тюрбан. Гарри смотрел не отрываясь, ждал, верил. Уродливое лицо без носа, бледные размытые губы, отсутствие ресниц и бровей. И взгляд — алый. Гарри перевел взгляд на зеркало и чуть не задохнулся от боли, на этот раз — своей. Алый — синий. Прошлое — настоящее. Реальность — мечта. Он снова посмотрел на живого Риддла и понял, что не сделает этот выбор никогда: в его ненависти слишком много любви, а в восхищении — слишком много презрения. — Лорд Волдеморт, полагаю. Что ж, приятно познакомиться. — Приятно? — Фигура речи. — Гадкий мальчишка. Гарри улыбнулся. Ему казалось странным говорить с Томом так, вслух. А еще наконец-то получалось поверить, что Том не его шизофрения, а настоящий человек. Гарри понизил голос до вкрадчивого, почти нежного шепота и продолжил: «Камень у вас достать не получается. Я это делать тоже отказываюсь. Скоро вернется Дамблдор. Что будете делать, лорд Волдеморт?». — Ты звал меня иначе… — задумчиво протянул Том. — Впрочем, неважно. Я тебя заставлю, потом убью и уйду. — Том… Не сегодня. Гарри говорил так, будто был виноват в том, что «не сегодня». Он чувствовал так. Сейчас побеждали нежность и жалость к Тому, такие же, как едва ли час назад были к Рону. Гарри знал, что совсем скоро в ответ на них он получит боль, а завтра запоздалой реакцией разгорится гнев. Гарри знал, но смотрел прямо, хоть и печально. Гарри знал. Том — нет. И Том за это ненавидел. Чужие руки обожгли шею, но вдруг сами стали осыпаться черным пеплом. Гарри вырвался, смотря на Квиррела с ужасом, а потом перевел взгляд на отражение Тома. — Не бойся, не бойся, ты еще будешь жить. В этом было что-то сюрреалистичное, но по-другому Гарри не мог. Квиррел рассыпался, опал пеплом на пол. Гарри почувствовал потерю, хоть с самого начала знал, что обретет Тома не сегодня. От грязной мантии поднялся черно-серый дым. В этом точно не было ничего от Квиррела, это душа Тома мрачным призраком продолжала жить. Душа пролетела сквозь Гарри, и он потерял сознание.