В основе всего

На неделю между Рождеством и Новым годом Гарри и Том заперлись в своем доме, украв друг друга у работы. Поттер послал друзьям, коллегам и Сириусу подарки. Том после долгих размышлений отправил Северусу несколько редких ингредиентов. Однако встречаться с кем бы то ни было в каникулы они отказались. Первые два дня Гарри и Том провели в постели, вставая только за едой или в ванную, а на третий — поссорились. Том плевался ядом, Гарри срывался на крик, но в какой-то момент оба резко замолчали. — Спарринг на улице или маггловская драка здесь? — Давай здесь. Зря ты, что ли, настаивал на такой планировке комнаты. Голоса у обоих звучали почти спокойно, несмотря на судорожно сжатые кулаки. Гарри усмехнулся, и Том, раздраженно зашипев, кинулся на него первым. Драться, стоя на пружинящем матраце, оказалось неудобно, так что вскоре оба упали на него. Впрочем, кататься по этому матрацу оказалось удобнее, чем по голому полу. — Хватит или продолжим? — спросил Том, сев Гарри на бедра минут десять спустя. — Предлагаю продолжить в другом стиле, — Поттер с намеком вскинул бедра. Том нахмурился и пересел на кровать, руки на секунду взметнулись беспокойными птицами, но быстро опустились на колени. Гарри прикрыл глаза, чтобы наблюдать за ним, но не создавать ощущения давления. Такое настроение Тома было ему хорошо знакомо, но это не означало, что Поттеру легко понять причины. — Я помню, что ты говорил, что если ты доверишься мне, то я должен довериться тебе. Я не боюсь боли и не боюсь, что ты меня предашь, но чего-то я все-таки боюсь и сам не знаю чего. — Узнать что-то о себе? Том посмотрел на его спокойное лицо, чуть расслабился и лег к нему, положив голову на грудь и прижавшись к теплому боку. Гарри поднял руку и погладил его по голове и очертил пальцами остро выступающие на шее позвонки. Он давно уже пытался разгадать, что именно гложет Тома, а какая-то причина явно была, ведь они, несмотря на множество возможностей, так и не занялись полноценным сексом. — Тебя иногда слишком много в моей голове, в моей жизни, в том, кто я есть. Если это будет хорошо, если все будет хорошо, не расслаблюсь ли я и не забуду ли, кем являюсь? — Мне кажется, я наоборот обнажаю того, кем ты являешься. Ты человек, что бы о тебе ни думали другие и что бы ни думал ты сам. Гарри ждал ответа еще несколько минут, прежде чем понял, что Том уже не с ним. Тот вошел в какое-то подобие транса, в котором привык думать со времен обучения окклюменции. Гарри задумался: на него самого состояние безграничной, захлестывающей с головой влюбленности находило только моментами. В остальное время он просто любил: нежно и трепетно, но не теряя себя. А Том, казалось, начал слегка тонуть в своих же чувствах. Возможно, со временем он бы свыкся со всем этим, но Гарри хотел его постоянно. — Гарри… Не сегодня, — наконец произнес Том, а потом усмехнулся. — Но и ждать три года я тебя заставлять не буду. Дай мне три дня. В оставшееся до дня рождения время Том много медитировал. Гарри обычно укладывался рядом с ним с книгой или с заготовкой какого-то артефакта и, на удивление, почти не скучал. Несмотря на регулярные ссоры, вот такое нахождение друг с другом казалось абсолютно комфортным. Том как-то невзначай обмолвился, что раньше не мог входить в транс в чьем-то присутствии и с параноидальным упорством баррикадировался от мира. — Не входи сегодня в транс, — попросил Гарри утром тридцать первого. — Что хочешь на завтрак? — Будет очень странно весь день объедаться конфетами, будто я пятилетка? — Сомневаюсь, что эта идея покажется такой хорошей уже после завтрака, но ты можешь попробовать. Гарри улыбнулся и отправился на кухню, вскоре он вернулся с двумя кружками какао, яичницей для себя, тарелкой с леденцами и коробкой котлокексов. Уже устроившись на полу-кровати, он призвал еще по паре шоколадных лягушек. — Я решил, что раз я позволяю себе человеческие слабости в чем-то столь глобальном как любовь, то уж точно могу себе позволить такую не соответствующую статусу еду. — Я так и подумал. Но я, правда, не верю, что тебе сладкое за весь день не надоест. — Ты, кстати, тренировался на этой неделе? — Том с хрустом разгрызал карамельную тросточку, которую не позволял себе лет с тридцати, и не думал, что ему это может надоесть. — Ты же по утрам занимаешься. — Мы же вместе завтракали, причем, сразу после пробуждения. После еды заниматься нельзя. Но пока ты был в трансе, я дважды выходил на улицу. Погода все эти дни ни к черту. Может, хоть сегодня снег выпадет, а то сплошные грязь и слякоть. — Пойдем гулять, если выпадет? Гарри согласно кивнул головой. Покончив с завтраком, Том призвал наугад какой-то роман из подаренных на прошлый день рождения. Читал он быстро, но времени не всегда хватало, в итоге примерно половина книг все еще лежали непрочитанными. О том, что из первой половины ему не понравился один единственный роман, Том не говорил вслух, но Гарри знал и так и планировал через год снова пополнить библиотеку. — Льюис Керрол. «Алиса в стране чудес». Ты подарил мне детскую сказку? — И ты весьма удачно решил прочитать мне ее вслух. Том усмехнулся, подвесил книгу в воздухе и, положив голову Гарри на живот, начал читать. Поттер гладил его по лысой голове и слушал знакомую с детства историю. Мирная и спокойная атмосфера совсем не напоминала о случившейся здесь же три дня назад драке. Незадолго до обеда повалил снег, так что, поев, они все-таки отправились прогуляться. Лес стоял по-зимнему голый, так что тусклый свет солнца, пробивающийся сквозь облака, без проблем проникал сквозь ветви деревьев. Снег так и не прекращался, так что Гарри, шутки ради, наколдовал Тому алые шапку и шарф, правда, сам тут же обнаружил на себе похожие, но изумрудно-зеленые. — В цвет глаз, — усмехнулся Поттер. Озеро, в котором Гарри даже пару раз купался в июле, сейчас замерзало по краям, а на глубине казалось почти черным. Поттер создал беспалочковый Люмос и отправил шарик света в воду, заставляя ее переливаться и сиять изнутри. Получилось просто, но красиво, и Том в который раз подумал, что ему приятны такие жесты. Они гуляли по лесу дотемна, а потом вернулись в дом. Гарри сварил глинтвейн, Том приготовил закуски и насыпал в пасочки разнообразных конфет. Они развели камин и устроились перед ним на диване, лениво попивая вино. Зачарованная арфа играла что-то смутно-знакомое из Глинки. — Гарри, — шепотом позвал Том. — Иди сюда. Поттер поставил кружку на низкий столик и всем корпусом развернулся к любовнику. Том последовал его примеру и поцеловал его, а потом отчаянно испуганно впился в плечи. Гарри погладил его по спине, осыпал короткими поцелуями линию челюсти и, снова прижавшись к губам, начал расстегивать мантию. — Милый мой. Красивый. Желанный. Любимый. Не представляю, как жил бы без тебя. Драгоценный мой. Горячий. Страстный. Хочу тебя. И всю жизнь буду хотеть. Ты основа моего мира. Ты в основе всего. Гарри постепенно выпутывал их из одежды и покрывал кожу Тома поцелуями, а тот дрожал в его руках, как натянутая струна, и остро реагировал на каждое чуткое движение и каждое нежное слово. — Гарри! — Том впился пальцами в почему-то уже голые плечи и тотчас ослабил хватку, чтобы не царапать. — Какого драккла ты делаешь? — Занимаюсь с тобой любовью. — Ты так себя с предыдущими своими увлечениями не вел, — фраза прозвучала нарочито нейтрально, словно Том подметил это из научного интереса, а не из-за ревности, хотя все, конечно, было наоборот. — Так с ними я просто трахался, — Гарри продолжил его целовать, а потом отстранился. — Стоп. Тебе будет спокойнее, если я не буду нежен? Том… Мерлин! Я иногда совсем не понимаю, что у тебя в голове творится. — Я могу понять желание обладать, но желание поклоняться, подчиняя, вызывает такое количество разнообразных эмоций, что, в конце концов, я сгораю от стыда. — Том… — простонал Гарри. — Милый мой. Я так просто чувствую. И, прошу тебя, выключи свои блестящие мозги, прекрати анализировать происходящее и позволь себе чувствовать, хотя бы пока мы занимаемся любовью. Гарри продолжил ласки, умело доводя любовника до состояния, в котором думать уже не получалось. Через несколько минут Том все-таки начал царапаться и командовать, подгоняя. И Поттер послушался, слегка сходя с ума от близости, от переполняющих эмоций и в каком-то смысле впервые — от человека рядом с собой.