***
Шины взвизгнули, провозглашая собой резкую остановку иномарки Хигучи. Ягами Соичиро едва успел вовремя вывернуть руль, чтобы не врезаться в ярого нарушителя дорожного движения впереди. От резкого торможения вся пыль, скопившаяся на дороге, поднялась в воздух. – Черт подери, да что он творит! – крикнул в динамики Ягами-старший, отстегивая ремень и с силой распахивая дверь. – А если бы здесь были люди! – Подождите, шеф! Вы забыли надеть защиту! – осадил разбушевавшегося Соичиро всегда беспечный Мацуда. Ягами остановился, едва не показавшись на улице с открытым лицом. – Спасибо, Мацуда, – смущенно пробормотал Соичиро, надевая защитный шлем. – Господин Ягами, вы слишком сильно переживаете не по делу. Я же сказал, что обо всем позаботился. Наша первостепенная задача – захватить Хигучи, – передал по рации L. – Что у вас там? Почему машина остановилась? Будьте внимательны, он может попытаться сбежать. Красный автомобиль перед ними стоял неподвижно. Никто не спешил выпрыгивать из него и бросаться на детективов с пушкой или смертоносным оружием Киры, каким бы оно не было. Сидящий на пассажирском сидении Мацуда опустил руку вниз, нащупывая в кармане брюк пистолет. – Шеф? – неуверенно окликнув Соичиро, Тота отстегнул ремень безопасности. Шлем уже плотно сидел на его голове, которая, как оказалось, была не такой уж и бесполезной. – Вперед, только осторожно, у него в заложниках Аманэ, – объявил шеф Ягами, открывая дверь. –Мы пошли, L. Вооруженные детективы, резко выскочив с двух сторон, бросились к предполагаемой цели, направляя оружие в сторону окон. – Ты окружен. Выходи, Хигучи! – выкрикнул Мацуда и потянулся к ручке двери, направляя дуло пистолета на шину и делая пробный выстрел. Соичиро удивленно посмотрел на младшего сотрудника, в очередной раз удивляясь его находчивости. «Это чтобы он не смог уехать…» – Подожди. Если есть какие-то требования касательно заложника... Ягами хотел сказать что-то, но, когда он заглянул в окно, все слова, вертящиеся на языке, сразу потеряли смысл. Мацуда застыл в оцепенении, забыв даже опустить пистолет. Глаза Соичиро шокировано округлились, он резко распахнул дверь, уже не боясь засады. На дорогу с водительского сидения упало тело Хигучи. Рядом с ним, на пассажирском сидении, безвольно опустив голову, сидела Аманэ. Светлые, спутанные волосы полностью закрывали ее лицо. Ягами, переступив мертвого мужчину, протянул руку к блондинке, чтобы нащупать пульс. Как только его рука коснулась ее тела, голова модели отклонилась, падая на грудь и демонстрируя крупное пулевое ранение на горле убитой звезды, совсем недавно радостно щебетавшей с экранов какие-то милые глупости. И только тогда Соичиро заметил темно-красное, багровое пятно, растекающееся на груди у блондинки. Ее слегка приоткрытые губы были покрыты следами запекшейся крови. – Что там, Ягами-сан? – монотонный голос L вывел из состояния шока, оставляя лишь горькое недоумение. Мацуда же, увидев труп так обожаемой им Мисы-Мисы, в ужасе зажал рот рукой. – Зачем? – едва слышно сказал он, не в силах больше смотреть на безобразную рану, так сильно портившую некогда безупречный вид модели. В глазах темноволосого полицейского стояли слезы ненависти. – L, тут у нас... – шеф Ягами прокашлялся и поднес рацию ко рту, чтобы объявить плохую новость. Он полицейский, он уже давно имеет дело с трупами. Он сможет сказать собственному сыну, что его девушка мертва. – Хигучи и Аманэ, оба не подают признаков жизни.***
Что? Гулкое эхо слов отца раздавалось в голове Лайта вновь и вновь. «Хигучи и Аманэ, оба не подают признаков жизни». Как такое может быть? Почему они мертвы? И жертва, и похититель – оба? Возможно, Миса сопротивлялась, и Хигучи на нее напал, но… Миса... Лайт прерывисто вздохнул. Он никогда не любил девушку так, как ей бы этого хотелось, однако никогда не желал смерти немного назойливой и глуповатой, но очень любившей его модели. Почему вдруг Хигучи решил ее убить? Вероятнее всего – крайняя необходимость. Она ведь была его единственным шансом на спасение. Зачем, в таком случае, он ее похищал? Они не смогли спасти Мису. От этой мысли по коже Лайта пробежали мурашки. Он мельком бросил взгляд на L. Тот сидел практически на столе, судорожно сжимая в одной руке микрофон. В его взгляде сложно было что-то разглядеть, но Ягами думал, что мысли L в этот момент не сильно разнились с его собственными. – Подождите, здесь что-то странное! – доложил голос пришедшего в себя Мацуды. – На заднем сидении что-то лежит. – Проверьте, только осторожно, – приказал L. Затем добавил, как будто для себя. – Что здесь происходит? Тишина. Шорох. И удивленный вздох Мацуды. L прикусил большой палец, ожидая вердикта. – Это песок, – озадаченно произнес Тота. – И... тетрадь.***
После происшествия минуло около шести часов. Ягами Соичиро и Мацуда, помимо той тетради в куче песка, нашли еще одну – в деловом портфеле Хигучи. Также они выяснили, чем именно была убита Аманэ Миса. В ногах водительского сидения, завалившейся за педали, был обнаружен пистолет с отпечатками пальцев Кёскэ. А вот причиной смерти Хигучи был установлен сердечный приступ. И это было почти самым загадочным фактом из всех, так как сердечный приступ – оружие Киры – по какой-то неизвестной причине убил самого предполагаемого Киру. Но главной находкой все же стали тетради. Загадочным образом имена, записанные в одной из них, оказались ничем иным, как именами убитых преступников. Однако также обнаружилось, что имена из второй тетради вообще не имели никакого отношения к преступникам: это были обычные люди разных возрастов и цвета кожи, между ними не было абсолютно ничего общего. Тем не менее, последним именем именно в этом списке было имя Хигучи. Неужели оружие Киры – и вправду тетрадь? И нужно просто записать имя, чтобы лишить человека жизни, как сказано в правилах? Однако сам Кира мертв и никак не сможет подтвердить этого, как и свидетель, который мог бы пролить свет на эту темную историю. Хотя невинность свидетеля вызывает некоторые сомнения. Если Аманэ – Второй Кира, то сердечный приступ Хигучи вполне объясним. L окинул взглядом мертвое тело Мисы, аккуратно уложенное на стол в полупустой комнате, одной из тех, что были в здании и о которых порой не знал даже сам L. Электрический свет, ровным слоем ложась на ее кожу, делал ее еще более бледной, почти белой. Кровь на шее запеклась, превратившись в крупную черную точку. Хигучи выстрелил ей в горло, что само по себе было не самым удачным выбором. Мучительная смерть жертве была гарантирована. – Лайт-кун, какие у тебя версии по поводу произошедшего? – сухо проговорил L, не глядя на собеседника. Все его внимание было приковано к жертве. Как бы то ни было, он не знал, была ли Аманэ убийцей и поэтому какая-то часть детектива относилась к ней просто, как к невинной жертве. Возможно, он был слишком самонадеян, и Миса погибла по его вине. Однако никто не мог предугадать такого поворота событий. Соичиро нахмурился, видимо, считая, что Лайту нужно было время на то, чтобы смириться со смертью девушки. Как заботливый родитель, он был против того, чтобы Лайт здесь находился, но как полицейский понимал, что наручник на руке его сына должен был быть снят только законным путем – посредством полного освобождения от подозрений. – Самая очевидная версия заключается в том, что Миса была Кирой, и, почувствовав опасность, она попыталась убить Хигучи, но тот, в свою очередь, решил, не мудрствуя лукаво, просто застрелить ее, – голос Лайта не дрогнул, хотя все его тело слегка поколачивало. – Почему ты так решил? – Мы имеем две тетради, и в одной из них имя Хигучи. Очевидно, что записала его Миса, потому что больше некому, – он на некоторое время замолчал, но потом снова продолжил. – С другой стороны, если у нее было время записывать имя, почему она не могла просто вылезти из машины и тем самым избежать собственной смерти? – Я тоже об этом подумал, – ответил черноволосый детектив, глядя в неопределенную точку на стене. – Ко всему прочему, этот песок на заднем сидении. Кому и зачем понадобилось тащить в машину песок? Кира пытался запутать следы? – в чужом голосе звучало раздражение и досада. Лайт же продолжал бессмысленно разглядывать мертвую модель, будто ища у нее подсказки. А может, чувство вины не давало ему отвести глаза. Он должен был защитить ее. Должен был что-то сделать. Хигучи не должен был ее убивать – от неправильности этой мысли сводило желудок. – Дождемся результатов экспертизы, – объявил L. – До тех пор остается только ждать.***
От ощущения беспроглядной неизвестности в команде создалась тяжелая, угнетающая атмосфера, и Рьюзаки распустил детективов по домам. Все равно, от них не было никакого толку, поскольку без экспертизы ничего конкретного выяснить не удалось. Поэтому членам следственной группы было позволено провести время с семьей. Лайту такой возможности, разумеется, не предоставили. Потому он вынужден был оставаться с Рьюзаки, чье лицо, признаться, ему порядком осточертело. Не то, чтобы он ненавидел Рьюзаки, просто находиться в его обществе такое долгое время было порой утомительно. С такими мыслями Ягами Лайт шел по пустому, полутемному коридору в сторону комнаты, где осталась лежать его девушка, а точнее, ее тело. Множество дверей неизвестного предназначения промелькнули перед ним, прежде, чем Ягами достиг своей цели. Темная, и в отличие от всех остальных, как будто более старая дверь была приоткрыта. Яркое свечение прямо из-за нее притягивало взор. Лайт шагнул вперед, немного жмурясь от света, так как глаза его еще не полностью отвыкли от темноты коридора. На кушетке по центру комнаты лежала она. Красная шелковая ткань платья струилась по ее ногам, светлые локоны разметались по сторонам. Как будто она ждала его, как будто безобразный след от поцелуя смерти не красовался у нее на шее. Парень подошел ближе, наклонился, чтобы мысленно попрощаться с той, которая скрашивала своим порой раздражающим присутствием их общую с Рьюзаки скуку. А тяжелая атмосфера подозрений уходила на второй план, когда два молодых гения объединялись в общей борьбе против возмутительницы спокойствия – Мисы Аманэ. Лайт бездумно, сам не зная зачем, потянулся к ней. Но так и не коснулся модели, в последний момент отдергивая руку и разворачиваясь к выходу. Он вздохнул, делая шаг, решая оставить девушку наедине с самой собой. Но вдруг за спиной что-то шевельнулось. Пугающе-иррациональная мысль мелькнула в голове Лайта, заставляя медленно повернуться. Миса, безжизненно лежавшая на кушетке пару мгновений назад, уже сидела в нескольких шагах от него, печально глядя в лицо оцепеневшего от ужаса Ягами. – Миса? – едва смог выговорить Лайт, непроизвольно пятясь назад. Он в панике посмотрел на закрытую почему-то дверь (Ведь он оставлял ее открытой!). – Лайт, – ровно ответила блондинка, закидывая ногу на ногу. – Почему ты уходишь от меня? Ягами тяжело сглотнул ледяной ужас, не позволявший нормально дышать. – Миса, ты жива? – эта нелепая фраза была единственным, что он мог сейчас сказать. – Нет, глупенький, – просто ответила она, приподнимая уголки рта в легкой полуулыбке. От того места, где образовались складки, ее кожа пошла серыми трещинами. Ее глаза внимательно наблюдали за каждым судорожным вздохом бойфренда. – Ты же прекрасно это знаешь. Знаешь, что я умерла. И знаешь, кто этому виной. – Кто? – беспомощно спросил Лайт, его голос был близок к тому, чтобы сорваться. Трещины на кожи девушки стали большими, как на высохшей глине, а местами куски стали отваливаться. – Ты, – резко ответила Миса, поднимаясь с кушетки. – И твоя доля ответственности куда больше, чем ты думаешь. Разве ты не помнишь? Песок, две тетради? Ничего не приходит в голову? – надула губы Миса. – Разве Бог не любит меня больше? Миса стала двигаться вперед. Мир вокруг Лайта как будто резко сжался, он кинулся к двери, но та была далеко, а Миса уже близко. Лайт бежал изо всех сил, и когда он хотел дернуть за ручку... Ее не оказалось. Истошный вопль застрял где-то внутри. Миса стояла прямо позади него. Ее тихий шепот пробежал прямо по затылку. – Это все твоя вина, – сказала она, обвивая парня тонкими руками, полностью покрытыми безобразными трещинами. – Кира. Лайт закричал. И распахнул глаза. В темной комнате горела лампа. Он лежал в своей кровати, отчаянно сжимая в руках одеяло. Прямо над ним нависал Рьюзаки, любопытно и одновременно обеспокоенно глядя сверху вниз. – Все в порядке, Лайт? Ты кричал, и я решил тебя разбудить. Лайт облегченно выдохнул, чувствуя, что ночная рубашка, в которой он спал, насквозь промокла. – Да, все в порядке. – Что тебе снилось? Лайт-кун выглядел напуганно. – Я не помню. Парень отвернулся, поправляя подушку. Он не собирался рассказывать этот странный сон L, которому нужен только повод, чтобы посадить за решетку. Лайт не имел ни малейшего желания сидеть в заключении еще несколько месяцев из-за какого-то кошмара. Но сейчас он действительно был рад увидеть лицо Рьюзаки. «Забираю свои слова обратно. Уж лучше он, чем Миса-зомби» – подумал Лайт с иронией. – Ну, ладно. Тогда спокойной ночи, – L разочарованно вздохнул, выключая лампу и возвращаясь к своему ноутбуку. Лайт всегда недоумевал, что конкретно Рьюзаки мог делать за ним ночи напролет, но попыток узнать, как таковых, не предпринимал. Как только в комнате стало темно, перед закрытыми глазами Лайта возник образ мертвой Мисы. Она лежала в ярко красном шелковом платье, а запекшаяся кровь на губах больше походила на помаду. Образ был настолько ярким и пугающе-зловещим, что как бы Лайт не хотел выкинуть его из головы, он не мог этого сделать. Парень повернулся сначала на один бок, потом на другой, закрывая лицо одеялом. Это не помогало. В голове крутилась одна неутихающая мысль: «Почему Миса из сна назвала меня Кирой?» – Рьюзаки... – тихо позвал Лайт сгорбившегося на кровати и что-то усердно печатающего детектива. – Чем ты там все время занят? Лохматый брюнет оторвался от мерцавшего в темноте экрана. – Что такое? Тебе что-то нужно, Лайт-кун? – темные глаза L пристально уставились в карие. – Я о том, что, пока я сплю, ты все время что-то печатаешь на своем ноутбуке. Ты что, пишешь романы? – Лайт незаметно улыбнулся в подушку. Эта мысль даже звучала забавно. – Если Лайт-кун хочет, чтобы я сел к нему, потому что он боится спать один из-за кошмара, ему стоит просто попросить. Лайт фыркнул, переворачиваясь на другой бок. Он пожалел, что вообще спросил о чем-то этого конфетного наркомана. Чрезмерно проницательного конфетного наркомана. – Я серьезно, – как будто ответил на его мысли Рьюзаки. Его голос звучал приглушенно. – После того, что ты пережил, кошмары – это нормально. Тебе не нужно стесняться. Я прекрасно все понимаю, Лайт. Уткнувшись носом в подушку, парень сосредоточился на том, чтобы слушать свое дыхание. Обычно это помогало. Ему никогда не нужна была помощь, чтобы справляться с такими вещами, и неуклюжие попытки L его подбодрить скорее вызывали раздражение, нежели успокоение. «Как же! Понимает он!» – с усмешкой подумал Лайт, пытаясь представить выражение лица Рьюзаки, если бы тот узнал о смерти своего помощника. Но в какой-то момент кровать рядом с ним прогнулась, и Лайт почувствовал, как теплый, даже через одежду, бок L прислонился к его спине. И хотя парень испытывал легкое беспокойство, памятуя на предыдущий случай в кровати с L, но усталость взяла свое, и даже шум ноутбука вовсе не был таким громким, чтобы помешать заснуть. «Его сексуальные домогательства могут стать поводом к моему освобождению» – расчетливо прикинул Лайт на периферии сознания.***
Результаты экспертизы песка оказались ошеломляющими. В его состав входили неизвестные, раннее не встречавшиеся на Земле элементы, поэтому происхождение этого песка установить не представлялось возможным. Тетради тоже были тщательно проверены. Почерк в одной из них соответствовал почерку Хигучи, поэтому в том, что имена писал он никаких сомнений не возникало. Однако запись имени самого Хигучи во второй тетради не принадлежала руке Аманэ. Таким образом, либо Миса нашла время еще и на то, чтобы подделать почерк, либо это все же была не она. Следовательно, имя записал кто-то другой. – Рьюзаки, когда ты покажешь мне эту тетрадь? Кроме меня все ее видели. Я понимаю, что ты все еще меня подозреваешь, но ты же не думаешь, что что-то плохое произойдет, если я просто посмотрю? Лайт стоял на высокой и весьма неустойчивой табуретке перед огромным железным стеллажом, забитым письменными материалами по различным делам, ранее встречавшимся в практике L, Коила и Денева. L хранил их в качестве профессиональной библиотеки, небольшого мемориала собственной гениальности. Не то, чтобы он так об этом думал. По крайней мере, не очень часто. – Всему свое время, Лайт-кун, – ответил черноволосый детектив, с недоверием косясь на шаткую конструкцию из опасно накренившейся табуретки и стоящего на цыпочках красивого парня. Лайт очень тщательно выбирал одежду сегодня. А может, он всегда так делал, но раньше L не обращал на это внимания. В любом случае, черная рубашка, темно-красный пиджак поверх нее и светло-кремовые брюки смотрелись на нем очень гармонично. – Что такого особенного в этом деле, что мы не можем посмотреть его в виде файла на компьютере? – недовольно осведомился после непродолжительного молчания Ягами. На самом деле L уже отправил запрос на тестирование тетрадей, поэтому сейчас просто убивал время, попутно разбираясь в материалах дела. Однако, проснувшись сегодня утром, он неожиданно вспомнил одну интересную деталь, относившуюся к другому, более старому делу. В этот момент Лайт наконец дотянулся до нужной папки и, мысленно ликуя, резко дернул за ее край. Но табуретка, по всей видимости, оказалась не готова к подобным потрясениям и незамедлительно повалилась на пол вместе с ним. И к огромному сожалению Лайта, даже гении не могли противостоять гравитации, поэтому размахивая руками во все стороны в бесплодных попытках удержать равновесие, он повалился вслед за своей деревянной соратницей. – Лайт! L поблагодарил свои выработанные за долгие годы рефлексы, которые помогли в считанные секунды подскочить к Ягами и схватить за первую попавшуюся часть тела, препятствуя его падению. Табуретка жалобно скрипнула и под воодушевляющим пинком не опорной ноги L вернулась в вертикальное положение. – Рьюзаки... – подал голос Лайт. L продолжал смотреть на парня, не понимая, почему чужой голос показался ему каким-то странным. – Ты... не мог бы уже меня отпустить? И тут L осознал, в чем причина его смущения. Его бледные руки держали Лайта, ни больше, ни меньше, а прямо за задницу, и, хотя она была скрыта под слоем ткани брюк, Рьюзаки прекрасно чувствовал ее очертания. Осознав, что с той же силой, которая необходима была, чтобы не дать Лайту упасть, продолжает сжимать чужую пятую точку, L пробормотал: «Конечно», и отпустил. Лайт тут же, не теряя времени даром, подал ему папку с напечатанной табличкой, гласившей: «ББ». L взял ее двумя пальцами за самые края и открыл на первой странице, ничуть не беспокоясь по поводу произошедшего. – Лос-Анджелесский убийца Бейонд Бёздей, – прочитал вслух Лайт, желая скрасить неловкую паузу. – Ну и как нам это поможет? L молча пролистал несколько страниц, останавливая свой взор на последней. Это было интервью с ББ в тюрьме. Последний раз, когда L пришел посмотреть на своего бывшего последователя. – Вспомни инцидент возле здания Сакуры ТВ. А именно то, что желающие попасть внутрь умерли, хотя их имен Кира заранее знать не мог. Тогда мы решили, что Второй Кира убивает, зная только лицо, – задумчиво ответил детектив, после чего передавая папку Лайту. – Прочитай здесь, – сказал он, тыкнув пальцем в нужную строчку и внимательно уставившись на парня. Лайт, пару секунд с подозрением посмотрев на Рьюзаки, но потом все же прочитал: «Я просто знаю кто они и когда умрут, и выбираю для их смерти именно тот момент. Я не убийца, L. Ты просто не видишь, как бегут цифры... Тик-так... У тебя над головой. Не думай, что твой срок никогда не настанет...» От этих зловещих слов неприятные мурашки пробежали по спине Ягами. – Ты хочешь сказать, – Лайт повернул голову, чтобы ответить Рьюзаки. И натолкнулся прямо на его большие темные глаза в нескольких сантиметрах от себя. Этот прямой, изучающий взгляд смотрел прямо в душу, заставляя рефлекторно отступить. – Рьюзаки, ты хочешь сказать, – продолжил он, делая вид, что это не доставило ему никаких неудобств. – Что Второй Кира тоже мог видеть цифры и имена над головами жертв? Поэтому ему было достаточно только лица. – Я не знаю, но почему-то сейчас мне кажется, что это имеет смысл. – И как это меняет дело? – устало спросил Лайт, положив папку на одну из ближайших полок. Он совершенно ничего не понимал, так как в этой истории катастрофически не хватало деталей. Как будто что-то, невидимое простому глазу… – Никак, – признался L, несколько раз дергая цепь с рукой Лайта на себя. Тот окинул друга удивленным взглядом, но ничего не сказал. Было видно, что L тоже безумно устал от этой неразберихи, хотя он так же, как и Лайт, тщательно маскировал это. – Вместе с Хигучи и Мисой мы потеряли всякую возможность выйти на настоящего Киру. У нас в руках тетради, но пока мы не проверим их в действии, они всего лишь бесполезные куски бумаги. Представь, что скажут главы государств, если узнают, что орудием убийств были тетради, но при этом не получат никаких доказательств. – Они подумают, что ты спятил, – Лайт вяло улыбнулся, представив их лица. Но его лицо сразу стало серьезным, как только он вспомнил, что протестировать тетради, значит, кого-то убить. – Должен быть другой выход. Ты должен показать мне тетрадь, L! – Не думаю, что дать в руки предполагаемого убийцы его любимое оружие – лучшее решение проблемы, – ответил Рьюзаки, попутно отворачиваясь, чтобы покинуть комнату. Цепь натянулась, когда он достиг двери, и когда L протянул руку, чтобы дернуть за ручку, его ладонь зависла в нескольких сантиметрах от нее, не в состоянии сдвинуться дальше. – Что ты делаешь? Дай мне выйти. – Нет, – твердо ответил шатен, не двигаясь с места. Пальцы обеих его рук сжимали цепь возле наручника, надежно ее фиксируя. – Не знаю, чего Лайт-кун добивается, но я слишком занят, чтобы тратить время на чужие капризы, и поэтому если он не согласится идти сам, то я потащу его насильно, – темные глаза L холодно взирали на оппонента, а его руки приняли то же положение, что и руки Лайта. – Кто бы говорил о капризах, – ответил Ягами, разом чувствуя все раздражение, накопившееся за период совместного проживания с L. – Прямо сейчас ты ведешь себя как избалованный ребенок, который в детстве всегда получал, что хотел, и потому так и не научился считаться с другими. L уперся ногами о землю и дернул цепь на себя, вынуждая Лайта отклониться вперед, но тот успел вовремя среагировать и выставил вперед правую ногу и перенес весь свой вес на левую, не давая утянуть себя дальше. А потом дернул цепь в свою сторону. Возможно, думал Лайт, они выглядели комично сейчас: два взрослых парня посреди установленной стеллажами комнаты с двух концов тянули на себя отчаянно звенящую цепь, как в каком-нибудь соревновании. – Ты ничего не знаешь о моем детстве, – фыркнул Рьюзаки, на несколько секунд овладевший положением и сместивший их обоих в сторону одного из стоящих возле двери стеллажей. Но дальше ему продвинуться не позволили: болезненно зашипев от врезавшегося в запястье наручника, Ягами перехватил цепь на несколько звеньев вперед, сокращая расстояние между ними и при этом наматывая цепь себе на предплечье – так было гораздо удобнее. – Я никогда не был избалованным, – продолжил Рьюзаки, напряженно пыхтя. – Просто я уверен, что прав. И то, как Лайт-кун отчаянно изображает жертву, пытаясь таким образом ввести меня в заблуждение, действительно выводит из себя. – Да пошел ты!.. – рявкнул Лайт, от возмущения забывая про цепь. Тут же потерявший сопротивление с противоположной стороны Рьюзаки оказался без точки опоры, и удивленно хлопая глазами, рухнул на спину, едва успевая подставить руки под голову, чтобы уберечь ее от столкновения с негостеприимно-твердым полом. Но уцелев от угрозы сзади, он не смог спастись от засады, ожидающей впереди. Застывший в недоумении Лайт резким рывком полетел вперед и вниз, падая на изумленно глядящего на него детектива. Раздался громкий стук и два болезненных вскрика. Два переплетенных и запутавшихся в цепи тела, чем-то напоминающих прилипших друг к другу морских звезд, растянулись на полу. – Лайт-кун, у меня теперь точно будет сотрясение, – пробурчал Рьюзаки, потирая ушибленный лоб. – Да что с тобой будет? Лопатой не добьешь... – злорадно прошептал Ягами, пытаясь подняться. Однако почувствовав головокружение, чуть не упал снова. – Это было очень грубо с твоей стороны, – детектив нахмурился, но заметив состояние Лайта, не смог подавить крупицу беспокойства, неожиданно появившуюся в сердце вопреки еще не до конца ушедшей злости. – Осторожно. Он протянул руку, чтобы помочь Лайту встать, но тот хлестким движением ударил его по тыльной стороне ладони. – Сам знаю, – сквозь зубы ответил Ягами, стараясь выдернуть свою запутавшуюся в цепи ногу (Как она вообще могла так запутаться?!) из-под левой ноги детектива. В очередной резкой попытке сделать это Лайт чуть не столкнулся носом с L. – Лайт-кун, пожалуйста, успокойся. Так ты навредишь себе еще больше, – пытался воззвать к гласу разума Рьюзаки, но разъяренный Ягами просто не мог успокоиться. Каждая секунда в непосредственной близости к L сейчас была невыносимой пыткой. Ему нужно было время в полном одиночестве, чтобы остыть, но такой роскоши подозреваемый себе позволить не мог. «Подозреваемый». Одно это слово вызывало отвращение. Почему он, черт подери, должен был терпеть все это? Гневно сопя, Лайт резко рванул цепь в сторону, как будто пытаясь оторвать ее вместе с куском плоти L. Черноволосый детектив ахнул. – Лайт-кун, мне же больно! – L схватил Лайта за руку, и, когда тот попытался вырваться, перекатился на бок, а потом оказался сверху и крепко припечатал запястья парня к холодному полу. Обычно сил Ягами Лайта хватало, чтобы скинуть с себя легкого детектива, но сейчас из-за головокружения и усталости он мог только беспомощно таращиться на своего оппонента опасно сверкающими глазами. Этот жестокий взгляд Рьюзаки не понравился, но он постарался его игнорировать. Если Кира попробует что-нибудь выкинуть, он... Вдруг на глаза детектива попалась шишка – та самая, появившаяся в результате их совместного неудачного падения. Она была совсем не к лицу Ягами и явно саднила, так как кожа вокруг повреждения сильно покраснела. L почувствовал, как внутри что-то болезненно сжалось. Это еще что?.. Но прежде, чем он успел что-то осмыслить, рука уже нежно коснулась лица Ягами в месте ушиба. От прикосновения по коже побежали мурашки, и тело Рьюзаки задрожало в ответ. – Ты чего?.. – хотел было запротестовать завороженно смотревший несколько секунд до этого, но уже пришедший в себя шатен. Прохладные пальцы со лба переместились на затылок, и не успел Лайт толком ничего сказать, как его протест был прерван мягким касанием теплых, чуть потрескавшихся губ, напрочь лишающих возможности дышать.