Ma chouchoute

Когда этот долгий день подошёл к концу, Маринетт уже не чувствовала ног. А так же спины, плеч, шеи и языка во рту. Казалось, она отбила его, повторив фразу: «Здравствуйте, чего хотите?» за этот безумный день не меньше сотни раз. Она прошлепала босиком на кухню. Открыла холодильник, выдвинула нижний ящик, предназначенный для фруктов, достала оттуда листик мяты и отправила его себе в рот. Хотелось есть, но девушка слишком дорожила своей фигурой, чтобы наедаться перед сном. Поэтому она пыталась обмануть свой желудок, жуя пряно-сладковатый лист мяты. Её родители сидели в зале на диване и смотрели фильм с Ален Делоном. Мама и папа были до ужаса сентиментальными. Они воспринимали все только «старое и проверенное временем», а ко всему современному относились предвзято. К тому же ее родители были твёрдо убеждены в том, что современное искусство катится в тар-тарары, а продвинутая техника и навороченные гаджеты приводят к торможению развития. Сама Маринетт часто шутила над ними, удивляясь, как у таких романтичных людей могла родиться такая прагматичная дочь. Пару раз она всерьёз задалась вопросом, не приёмная ли она у них, но, как говорится, «гены пальцем не разотрешь»: внешнее сходство проявлялось явно. У Маринетт были мамино телосложение и папины глаза. Тихонько зайдя в зал, Маринетт присела на самый краешек кресла и с интересом уставилась в экран. Она искренне не понимала, как можно смотреть такие фильмы. Где оборотни и зомби? Где крутые парни с пушками и девушки, способные надрать задницу любому плохишу? Где это все? — Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал папа, и от его голоса девушка вздрогнула. — Хех, — выдавила она из себя, сгибая ноги в коленях и подтягивая их к груди. — Нет, ну серьёзно… Вам это нравится? Папа усмехнулся сквозь усы. — О, дети нового поколения, — кажется, он даже закатил глаза. — Все вам не нравится. А что, по-твоему, интересно? Маринетт ограничилась лишь многозначительным молчанием. Она вовремя смекнула, что родителям лучше не знать названия тех сериалов, которые она смотрит по ночам. Маринетт сидела с родителями еще около пятнадцати минут, молча пережевывая превратившуюся в безвкусную кашицу мяту. Наконец, она совсем заскучала и начала шарить руками по соседнему креслу в поисках телефона. Потом девушка вспомнила, что ей пришлось отключить его, дабы прервать поток сообщений, который кто-то слал и слал ей без устали. — Мари, дорогая, а кто был тот мальчик, который заходил к нам в пекарню? — мама посмотрела на дочь, и в её глазах мелькнуло любопытство. Маринетт перестала пережевывать мяту и ответила, тщательно обдумывая каждое слово: — Ну-у-у… Это мой друг, Натаниэль. А что? Мама недвузначно хмыкнула, и в темноте сверкнула её белоснежная улыбка. — Ну и как он тебе? — Мам! — Маринетт покраснела и скрестила руки на груди, словно пытаясь защититься. — Ты чего? Он мой друг. — Я дал твоему другу твой номер, — вклинился в разговор папа, не отрывая взгляд от фильма. — Написал на чеке, когда он купил ватрушку. — Папа! — Маринетт, разозлившись, подпрыгнула на месте и недовольно осклабилась. — Зачем ты это сделал? Кто тебя просил?! — Я даже удивлён, что он тебе до сих пор не написал, — не обращая на дочь ни малейшего внимания, продолжал папа. — По-моему, ты ему очень понравилась. Теперь все стало понятно. — Мам! Скажи ему! — А что? — мама наивно хлопнула глазами, словно не понимала, о чем идёт речь. — Что в этом такого? Мы с отцом просто радуемся, что у тебя наконец-то появился…друг. — Ргы-ы-ы-ы… — Маринетт вскочила с места и топнула ногой. По взглядам, которыми обменялись её родители, она поняла, что они уже обсуждали Натаниэля. За её спиной. Маринетт одернула на себе тунику, поправила волосы, стянутые на затылке в хвост, пытаясь унять клокотавшее внутри раздражение. Уже в дверях она услышала мамино: «Ну и ничего, что он рыженький, ведь у него совсем нет веснушек, да, Томас?» и почти явственно почувствовала, как мама складывает губы в умильной улыбке. Маринетт громко хлопнула дверью. Интересно, у всех такие родители, как у неё? Девушке иногда казалось, что они ждут не дождутся, когда у их дочери появится кавалер. «Наверно, хотят, чтобы я поскорее съехала», — подумала Маринетт и усмехнулась. В ближайшем будущем она не планировала никуда съезжать, так что пусть мечтают. Исполненная удовлетворенными чувствами, она поднялась к себе в комнату и включила ноутбук. Пододвинув компьютерное кресло к письменному столу, девушка уселась в него с ногами и оперлась локтями о коленки. «Ничего, что он рыженький», — как на яву раздался совсем рядом мамин голос, а следом за ним голос папы повторил: «Я дал ему твой номер… Написал на чеке…он покупал ватрушку…» Почему она вдруг вспомнила этого Натаниэля? Потому что старалась не думать о том, что каждую ночь дожидалось ее в комнате? А что дожидалось ее в комнате? «Чушь! Все чушь!» — упрямо повторяла себе Маринетт. Уже не раз и не два она пыталась убедить себя, что думает о Натаниэле (о чем угодно) не потому, что хочет думать о чем угодно, лишь бы не о животном страхе, возникшем из ниоткуда, а потому, что ей действительно нужны друзья, и теперь у нее есть реальный шанс поддерживать общение. Как бы комфортно ни было Маринетт сейчас, не надо чураться новых знакомств. К тому же, у нее никогда раньше не было настоящих друзей, а теперь будет. Это не могло не греть сердце. «Дети нового поколения, все вам неинтересно», — не преминул напомнить голос отца в голове. «Дети нового поколения» — «Children of the new generation»… Кажется, была такая песня. Или фильм. Или сериал. За всю свою жизнь Маринетт, как и любой другой подросток, пересмотрела столько разных сериалов, что уже вряд ли могла бы вспомнить сюжет какого-либо конкретного эпизода. И да, она действительно старалась думать лишь бы о чем-нибудь… Призрак снова был рядом. …Что-то громко затрещало, толпа замерла от ужаса, а Маринетт снова подошла к окну. Ее руки никогда еще не дрожали так сильно. Не думать, не думать, не думать… Серьги! То, про что она совсем забыла! Посетившая голову девушки нежданная мысль оказалась эффективнее удара током. С каким-то трепетом Маринетт выдвинула ящик стола, куда когда-то положила непонятные серьги. Она открыла шкатулку. Серьги лежали в ней целехонькие — красные и гладкие. Ощущение чьего-то присутствия вернулось, волной накатив на девушку. Повинуясь какому-то внутреннему толчку (на самом деле она просто хотела занять себя чем-нибудь), Маринетт села на кресло и включила Интернет. Одно воспоминание повлекло за собой другое. Ей вдруг очень захотелось узнать, что написали СМИ о чуть было не случившейся трагедии, произошедшей в ту злосчастную ветреную субботу в лицее имени Франсуа Дюпон. Но в новостной ленте не нашлось ничего. А было ли то на самом деле? А может, она просто плохо смотрела? Маринетт пролистала новости еще и еще раз, но по-прежнему не нашла ничего интересного. Зато она нашла интересный фильм, до которого у неё давно не доходили руки, и все мысли о новостях и СМИ тут же ушли из её головы. Вот у главной героини, безусловно, дел по горло: она — тайный агент ФСБ — вынуждена вести двойную жизнь, а это ой как непросто. К тому же за ней охотится самый опасный на свете враг, и её жизнь висит на волоске!

***

Уснула Маринетт уже под утро, когда случайно уронила голову на клавиатуру и ввела ноутбук в какой-то странный режим, отключить который у неё так и не получилось. Пришлось оставить фильм на самом интересном моменте. Вяло ругаясь на себя (больше из принципа, а не из-за того, что ей действительно нужно было досмотреть этот фильм), девушка свернулась калачиком под одеялом и тут же уснула.