Белый ворон

      Этой ночью Азарий не ушел, а остался с ней.       Она стеснительно забралась под одеяло в своей ночной рубашке, взятой ими на рынке.       Азарий же, без зазрения совести разделся до последнего белья и устроился рядом. — Азарий? — М? — они лежали в темноте, но она могла разглядеть его очертания. — Я… м-м, хотела сказать что… Что я уже взрослая! — Пхе, — раздалось с его стороны, — Если ты взрослая, то кто тогда я?       Она надула губы и легла рядом с ним, вплотную, так, чтобы он чувствовал ее тело. — Когда двое людей любят друг друга, — снова послышался его голос, — Они касаются один другого очень нежно и в то же время пылко. Но, — он приобнял ее и касался пальцами ее макушки, — Ты, пожалуй, еще слишком мала для такого. Я опасаюсь… Опасаюсь, что причиню тебе больше боли, чем приятного. Поэтому немедленно останови меня, если тебе хоть что-нибудь не понравится, или если ты просто передумаешь.       Она кивнула, очень уверенно, и как показалось Азарию, довольно мало подумав.       Он сел на край кровати и посадил ее на свои ноги, спиной к себе.       Прижался к ее телу, уткнувшись носом в рыжие вьющиеся волосы и вдохнул воздух, ощущая сладковатый запах ее кожи.       Стянул ее ночную рубашку, единственное, что на ней было.       Мягко касался ее талии и бедер, целовал плечи и шею. Мэри начала дышать взволнованно и глубоко. Притянул ее ближе к себе, обхватил левой рукой через талию, чуть потерся о свою жену бедрами.       Она уже чувствовала как он хочет ее, как желает сладости ее хрупкого тела.       Его чуть грубая на ощупь ладонь коснулась ее груди, все еще плоской как у мальчишки.       Мэри издала тихое и неувенное мурлыкание. Азарий слегка расставил свои ноги и прекинул ее бедра так, что они лежали поверх его и были раскинуты еще шире.       Его правая рука спустилась вдоль всего ее тела к самому низу. Длинные пальцы коснулись гладкого лобка и проскользнули по клитору к влажному и горячему отверстию, указательный и безымянный пальцы чуть отодвинули половые губы. — Мфф, — Мэри подалась на средний палец, но он не проник внутрь, а лишь растер смазку по клитору.       Левой рукой Азарий чуть ущипнул ее правый сосок, на что девушка незамедлительно откликнулась еще одним тихим стоном.       Его напряжение росло, парень прижал свою правую руку к ее клитору и придвинул всю жену к себе, толкая ее бедрами. Белье скрывало, но не делала скрытым его возбуждение. Мэри сделала глубокий выдох, снова огласив комнату стоном.       Лизнув ее от основания шеи до уха, он провёл ногтями по ее соску, словно попытался мягко его почесать. Сосок чуть набух и привстал, Азарий зажал его между пальцев и потянул.       Мэри подавалась на него бедрами, ее дыхание участилось и сводило с ума Азария. Он отодвинул ее и освободил от белья свой член, снова прижав девушку к себе. Он упирался уздечкой в ее спину и от того только сильнее прижимал правой рукой ее тело, водя пальцем по бугорку клитора.       Теперь и он не мог скрыть своего учащенного дыхания.       Все помещение наполнилось стонами и тихим влажным хлюпанием, кровать чуть скрипела, когда Азарий подавался бедрами к ней, оба ее соска стояли, набухнув, и жаждали прикосновения, мягкого, но в то же время немного грубого.       Не выдержав больше, Мэри застонала в голос, бесстыдно подаваясь на его палец, Азарий толкнул ее рукой сильнее прежнего, и палец вошел внутрь с тем чтобы потом выскользнуть и снова проскользнуть по двум чувствительным зонам.       Сжав левую ладонь в кулак приложил ее к соску девушки, чтобы он терся о ряд сомкнутых пальцев, пробуждая нервные рецепторы.       Укусив ее за мочку уха, он потянул его на себя.       Добавив к среднему пальцу безымянный, он продолжил двигать их по чувствительным зонам, хотя волна всплеска удовольствия Мэри уже прошла и теперь она содрогалась в его обьятьях.       Пошлое скольжение наполняло комнату вместе с измученным вздохами удовольствия.       Азарий положил Мэри на кровать и, нависнув над ней, принялся целовать, страстно и жадно впиваясь губами. Мэри отвечала так же неловко, как и он. — Ты знаешь, что будет больно? — Мфф, я знаю, что ты будешь осторожен, — лежа под ним она подалась бедрами.       Проведя рукой по всему члену чтобы размазать вытекшую на головку смазку он прижался к ее влагалищу и надавил.       Мэри издала неясный стон, то ли говоря о боли, то ли о желании.       Когда Азарий медленно скользнул до трети основания, она поднесла руку ко рту и прикусила фалангу большого пальца. На середине основания на ее глазах выступили слезы.       Азарий остановился, чтобы дать ей постепенно привыкнуть. Сдерживаться ему удавалось с большим трудом, и чтобы придать Мэри уверенности, он прижался к ней всем телом и оставил небольшой засос на ее шее.       Осторожно проникнув в нее до конца он заметил ее выкрик боли, заглушенный ладонью.       Не зная, что еще сделать, чтобы отвлечь ее от неприятных ощущений, Азарий принялся посасывать ее левый сосок, чуть сжимая его губами и теребя кончик языком.       Он вышел из нее на половину и снова зашел. Мэри сдержанно вскрикнула. Обхватив его шею руками, она прижала Азария к себе.       Тот принял ее согласие и, шепча на ухо пошлости о их сплетенных телах, задвигался в нарастающем темпе, проникая все глубже.       Теряя контроль над собой он вжал ее в постель и выдохнул, переполненный удовольствием, Мэри подавалась к нему бедрами и потеряла контроль еще раз, почти неосознанно позвала Азария по имени, он пылко поцеловал ее во ответ, покусывая ее нижнюю губу.       Он медленно проскользнул в нее целиком и сел, притянув ее на себя.       Какое-то время он просто держал ее бедра и осыпал ключицы поцелуями. Мэри вцепилась в него, явно испытывая боль. — Милая? — он глянул в ее зеленые глаза, — Ты в порядке?       Она кивнула и медленно начала отодвигаться. Он не держал ее, позволяя отстраниться и лечь на подушку.       Притянув брошенное на краю кровати одеяло, он укутал ее и натянул белье. — Азарий? Тут кровь, я… Мне жаль… Простыня испорчена… — Глупенькая, — он поцеловал ее в лоб и отправился ставить воду на огонь, — Тут нет ничего страшного. Дать что-нибудь от боли?       Она, подумав, кивнула.       Порывшись в темноте он выловил одну из своих скляночек. Налив в чашку пору капель, он разбавил их водой и дал ей.