Непокорённая

      В Тринадцатом все не так.       Китнисс перебирает пальцами кусок грубой ткани, что ей сегодня дала Бонни за завтраком. Она, великая и ловкая Победительница Игр, сейчас годна лишь для того, чтобы зашивать вещи санитаров. — Прости, милая, но у нас нет пока для тебя работы. Отдохни перед официальным видео.       Лилейным голос заявляет Койн делая милое лицо отчего Китнисс начинает подташнивать. Она чувствует, что в этом подземном «убежище» происходит что-то весьма странное. — Хеймитч, я этой Альме не особо доверяю. — Твердит Эвердин сжимая кулаки. — Мало того, что здесь режим похлеще чем у Сноу, так она еще не очень-то и торопиться спасать Пита! — Солнышко, — Эбернети затягивается сигарой, — Альма умная женщина. Она хочет сделать такую тактику, от которой у Сноу затрясутся коленки. Не волнуйся. Тебе, как символу Восстания, волноваться вредно.       Китнисс откидывает рядом стоящий стул показывая все свое негодование. Её щеки становятся пунцовыми. — Пока мы будем ждать, Сноу уже что-нибудь да придумает. — Солнышко, знаешь, можешь пойти и пожаловаться своему коту или дружку шахтеру, мне некогда.       После взрыва арены и исчезновение Пита Хеймитч ходить сам не свой. Китнисс отчетливо помнит как крики ментора заглушали гул планолета. Как влетел кулак в стенку. — Нельзя было спасти обоих?!       На этот вопрос «стальная леди» Койн даже и не собиралась отвечать. Каждый раз она складывает губы в тонкую линию и пожимает плечами: «Так надо было. Готовься к видео.»       И Китнисс готовится. Изо всех сил пытается выучить написанную корявым почерком речь, что кажется абсурдной и нелепой. — Мы так никого не запугаем. — А мы и не пытаемся, — Альма сидит в кресле напротив, — ты еще не поняла, милая? Нам надо убить Сноу, но не сразу. Наша месть будет долгой.       Альма встает и вальяжно подходит к девушке. Наклонившись к её уху, она убирает прядь непослушный волос назад. — Вспомни, что он сделал с Двенадцатым. Что сделал с Питом.       Эвердин помнит. Она отлично помнит то, как её вызвал Хеймитч. Как на большом экране показался президент и сзади сидящий Мелларк. После увиденных пыток, ни одни таблетки не помогают Китнисс заснуть.       В Тринадцатом все не то.       Китнисс зашивает последнюю дырку в рубахе медбрата и откладывает работу на стол. Исколотая иголкой ладонь начинает побаливать — не привыкла Победительница держать иглу в руке.       Два тихих, но все же слышных, звонка заставляют Китнисс встать и направиться в столовую, где уже давно накрыты столы. — Сегодня опять каша.       Слышит Эвердин выходя из комнаты. Да, разнообразием в Тринадцатом не балуют.       Она проходит пятый и шестой блок, где живут учителя. Доходит до лифта и на автомате нажимает кнопку «1». Китнисс живет в клетке. Но, если у Сноу она жила хотя бы в позолоченной, то здесь, в Тринадцатом - ржавой. — Зато ты свободна. — Говорит Альма улыбаясь.       Но на поверхность, Кинисс Эвердин, выходить нельзя.       Столовая уже заполнена людьми, что снуют туда-сюда в поисках своей семьи или свободного места. — Эй, Китнисс! Садись ко мне. Я занял тебе место.       Эвердин идет по направлению к столу за которым сидит Гейл держа хлеб в руке. — Прим и твоя мама уже поели. — Объясняет Гейл отламывая кусочек черствого хлеба и протягивая девушке, — а ты ничего не ешь. Я знаю, — он склоняет голову, — это из-за Пита, но послушай, Альм… — Гейл, прошу, давай помолчим.       Не спрашивает, утверждает, и Хоторн умолкает. Он опускает глаза и лишь иногда исподлобья коситься на бледную Кискисс. Эвердин смотрит на жидкую кашицу серого цвета и отставляет тарелку от себя. — Не голодна. — Констатирует она. — Я пойду к себе. Еще нужно зашить пару брюк.       Хоторн хочет её остановить. Он берет её за запястье вроде пытается удержать. Китнисс не вырывается. Она устала вечно бегать. Девушка видит немой вопрос в глазах кузена, но не предпринимает ни малейших попыток узнать, чего же он все-таки хочет. — Знаешь, Китнисс, мы могл…       Парень не успевает договорить как звучит до боли знакомая мелодия — гимн Панема. На черном экране появляется сначала герб страны, потом букет роз переплетенные длинной синей ленточкой. — Странно, — пожимает плечами Гейл, — они не должны вещать сегодня.       Тринадцатый улавливает только один канал и то тогда, когда выступает Сноу. В других случаях, в «свободном» месте, телевизор смотреть нельзя.       Букет сменяется на кадр резиденции президента, перед воротами которого столпилось много капитолийцев и солдат. Все глаза сидящих в столовой прикованы к экрану. Каждый шепчет о том, что тиран придумал что-то изощренное, страшное. Но Китнисс ни думает ни о чем. Она лишь ищет Пита. И, не найдя его, уже собирается уходить, когда голос сзади стоящих заставляют её всмотреться в экран. — Это же Пит. Пит Мелларк.       Там Пит. Её Пит.       Он выходит из резиденции в белоснежном костюме, зализанными волосами назад — в стиле Сноу, и направляется по красной дорожке к трибуне, что как раз находится возле ворот резиденции. Солдаты расчищают путь перед ним.       Гордо подойдя к трибуне и поправив микрофон Мелларк начинает говорить. Но не своим милым и нежным голосом, а грубым, пропитанным яростью. Не своим. Китнисс это сразу заметила. Заметила девушка и то, что глаза парня, будучи когда-то цветом весеннего неба, сейчас стали темными. — Боже, Пит…       Эвердин пробирается сквозь толпу и становиться напротив экрана, пытается рукой дотронуться до пекаря. Но тот надменно смотрит в камеру иногда поправляя розу в петлице. — Жители Капитолия, меня зовут Пит Мелларк — я правая рука президента Сноу.       Удар, как будто током, поражает Китнисс от головы до пят и обратно. Правая рука? Эвердин чувствует как в глазах её темнеет. — Сегодня ночью, шестого июня в пять утра, наш любимый президент Сноу скончался. Он был предан своей стране. Но, как мы все знаем, смерть забирает лучших из нас.       Люди стоящие в столовой переглядываются друг на друга и не могут понять: им радоваться или грустить?       Пит убирает бумажку с которой только что читал и снова смотрит в камеру. — Теперь, президентом Панема являюсь я — Пит Мелларк. Лети, Сойка, лети пока можешь. Потому что смерть уже близко.       Земля уходит из-под ног Китнисс. Она отходит назад мотая головой — не верит в происходящее. — Нет, нет, нет…- повторяет победительница. — Нет…       Её весенний одуванчик изменился. Мало того, что он стал президентом тиранической государства, так еще и публично заявил ей — Китнисс Эвердин, которую так оберегал на Играх, что скоро придет время.       Время её смерти.       Глаза Китнисс покрываются непонятной пленкой, образовывая черноту в которую она падает, падает…нет конца падения. Её успевает подхватить рядом стоящий Гейл. Он бежит с подругой на руках к медблоку, старается помочь чем только можно.       Только не добегает.       По приказу нового президента — Пита Мелларка, Тринадцатый начинают бомбардировать сверху. Через сорок минут обороны, которую жители Тринадцатого держали как могли, миротворцы захватывают убежище.        Теперь Сойка принадлежит Ему.