Непокорённая

— Вы очень красивая! Вам так идёт белое. Китнисс больно сглатывает комок слез и горечи. Её подчинили, заставили… Белое платье с лёгкостью легло на истощенную от горя девушку. Стилист, голубоволосая девушка, которая вечно улыбается и говорит комплименты будущей миссис Мелларк, хорошо отрабатывает свои деньги. Она так ловко владеет всеми кистями, что довольно быстро скрывает синяки на лице Эвердин. — Эта косметика водоустойчивая. — Говорит стилист. И это были единственные слова нарушевшие тишину, что так тяжело засела в этой комнате. Да и комната ли это? Эвердин морщится. Даже перед бракосочетанием Питер не разрешил перевести ее в более удобные условия. Победительница до сих пор находится в этой, до жути белой, камере. — Вам идёт белый. Зачем она с ней говорит? Китнисс поворачивается и заглядывает в глаза девушки. Она действительно не понимает что происходит? — Президенту очень повезло. Эвердин отворачивается и обхватывает себя руками. Руки холодные, пальцы хватаются за шёлковую ткань платья, которое сдавливает бедную девушку. Она проиграла. Она так сильно проиграла. — Поверните, пожалуйста, вашу голову вправо, — просит стилист, — я закрою вам розу в волосы. — Нет. — Китнисс нарушила свой обет молчания. — Только не розу. — Но президент…- Девушка пытается что-то пробубнить себе под нос, но Китнисс не переубедить. — У меня может быть хоть какой-то выбор?! — У меня будут проблемы. — Томно вздыхает стилист. — У президента есть власть и сила, — шепчет она пытаясь не смотреть на камеру, — а у меня есть ребенок. Мисс, это нужно. Китнисс молча опускает руки и разрешает заколоть беспощадную розу, что калечит её душу. Стилист подзывает одного из миротворца, что стоять возле дверей, и те вносят зеркало в полны рост. — Все закончено, мисс. Эвердин не хочет смотреть. Нет, она точно не будет. Но грубые руки миротворца разворачивают ее с силой к зеркалу. — Открой глаза, Китнисс. Эвердин ненавидит этот голос. — Будь послушной, — произносит Пит, — открой глаза. Она слышит, что он подошёл к ней. Она ощущает аромат и сжимает плотно губы: такой же запах был и от Сноу. — Ты прекрасна в белом. Твои волосы так хорошо уложены. Знаешь, к тебе каждый день будут приходить стилисты. Мелларк все так же стоит сзади, осматривая Китнисс со спины. Ему нравится то, что он видит. — Китнисс, подчинись. Или будет больно. Голос отчеканивает приказы довольно профессионально, неужели его этому научили? — Пит, это все абсурд. Так нельзя. — На все твои нельзя, я отвечаю — можно. Так что, милая, посмотри какая ты. Эвердин медленно открывает свои, красные от слез, глаза. Ей не хватает воздуха, когда в отражении она видит куклу. Настоящую капитолийскую куклу. Такую, как ее хочет видеть Пит. — Мне не… — И не должно, — перебивает Мелларк, — нравится здесь должно только мне. Чичи, ты отлично справились. Президент подходит к стоящему и склонившему голову стилисту. — Сэр, я Челси… Пит приподнимает свою левую бровь в немом вопросе: — Разве для тебя это важно? Будешь откликаться на то, что я захочу. Так что, Чичи, держи свою зарплату. Белый конверт с лёгкостью ложится на в руки к девушке. Мелларк кивает солдату, тот хватает стилиста за плечо и выталкивает из камеры. — Она справилась довольно быстро, не так ли? Я думаю, всем понравится. Китнисс тяжело вздыхает. Ее спина сгибается в знак вопроса. Руки тянутся к лицу, но тут же она получает сильный удар по ним. — Нет, ты испортишь макияж! Эвердин не хочет на себя смотреть. Ей противно видеть себя невестой человека, который хочет подчинить себе все дистрикты. Изыскано забранные волосы в красивый пучок подчеркивает скулы девушки и тонкую шею. Она очень похудела. Платье закрытое и без вырезов. За это Китнисс благодарит Пита. Ведь нет ничего хуже, чем идти под венец по принуждению, так ещё и в платье, которое будет показывать твои прелести. Аккуратные сережки-гвоздики в виде звёзд, совершенно не видно, но они больно давят на мочку Китнисс. Она бы с удовольствием их сняла. Опустив глаза вниз, девушка замечает простые туфли-лодочки на совсем маленьком каблучке. Пит знает, она не умеет ходить как все остальные девушки. Она пошла на Игры не красоваться. Да и в своей двенадцатом было некуда пойти нарядной, хотя туфли у нее были. Они лежали в серой пыльной коробке под кроватью. Ждали своего часа. Вспомнив о доме, глаза победительницы заблестели. — Не плачь, сегодня такой день. Китнисс смотрит на пекаря. Он тоже изрядно похудел. Сейчас его, и без того острые скулы, заострились ещё больше, поэтому они были первые, на что она обратила внимание. Потом глаза. Бездонные, такого красивого цвета. Глаза, что спасали её, сегодня будут убивать. В этих глазах нет ничего прежнего. Они стали холодные, злыми. Как и весь Пит. Сейчас он надменно, с высокого поднятой головой, стоит возле нее и осматривает свой приобретённый «товар». Его костюм, точь-в-точь как у Сноу, отблескивает на свету. Неужели у Пита теперь будет такой же гардероб как у бывшего тирана? Нет, будь бы Пит в здравой памяти, он бы никогда такого не надел бы. Но сейчас он стоит в белом костюме с такой же розой как и у нее. Как символично, нацепить на себя этот цветок в знак почтения умершего деспота. Китнисс вспоминает свой талисман — сойку, свободную птицу. Как же ей хочется взлететь и накрыть крылом всем тех, кому нужна помощь. Эвердин переводит взгляд в пол. Мама и Прим. Они наверное ужасно беспокоятся, они ведь не знают, что замышляет новый Президент. — Много думаешь, Китнисс, — говорит парень, — не стоит. За тебя и за них уже все решили. Что ему ответь? Просить? Умолять? Нет, Китнисс этого делать не будет. Сломленная и подавленная, ещё после его исчезновения, она так и не пришла в чувства. А сейчас ещё и свадьба. Ноги сами подкашиваются при упоминании этого слова Что потом? Потом очередная игра? Но поймут ли её близкие люди? Что сказать Гейлу? Мужчина, что защищал ее, успокаивал, стаскивал кусок хлеба для нее. Разве он поверит, что это все по желанию? — Китнисс, — Пит резко дергает ее на себя, — очнись уже. Ты должна заучить свой сценарий. Мелларк был умен. Возможно многие его недооценивали, считая, что сын пекаря может лишь печь. Но на самом деле, этот парень был ещё тем стратегом. Он лишь ожидал своего выхода. Ждал, когда ему дадут главную роль. Теперь, эта сцена принадлежит лишь ему. Пит Мелларк улыбается своему отражению в зеркале. Ему нравится такой сильный и никому не подвластный парень. Победительница видеть тщеславие пекаря и прикрывает глаза: тушь, такая непривычная для девушки, тянет ресницы вниз. Как же тяжело пережить этот день. — На свадьбе будут гости, там в сценарии есть пункт восемь про это. Эти слова должны идти из самой души, Китнисс. Кивок. Сценарий написан на красивой бумаге: с боку каждого листа есть роза и знак Панема. Сценарий насчитывает двадцать четыри пункта. Каждый из которых описан подробно, написано как встал, сесть, улыбнуться… «Как на Играх…», — думает победительница. Но только эта Игра немного другая. Здесь, она осталась за бортом и, чтобы выбраться, нужно уметь подыгрывать. — Скажи, зачем тебе это? — прерывает молчание Китнисс. — Для чего? Какая цель, кроме завоевать внимание? Мог бы женится на внучке Сноу. Пит цокает и это цоканье рокотом проносится по пустой камере. — Все в разы сложнее. Тебя это не должно волновать. Пит снова меняет свою улыбку на звериный оскал. Глаза сверкают опасным огоньком. — Слишком много вопросов. Успокойся, Кискис, все хорошо. Эвердин вздрагивает. Так ее называет лишь Гейл. Пит не сможет его тронуть, Питу незачем. — Вижу немой вопрос в глазах, — Мелларк обходит Китнисс и встаёт перед ее лицом, — с ним пока все в порядке. Ты же знаешь, все зависит от тебя. Не подвели их. Он накрывает рукой плечо и щеку. Его руки холодные, чужие. Эвердин немного отстраняется, это не такие прикосновения как в пещере. Пит приподнимает уголки рта в полусмешке. Ему нравится ее пугать. Эта игра в «кошки-мышки» заводит пекаря. — Знаешь, если бы не предстоящая свадьба, я бы завалил тебя прямо здесь. Это звучит зловеще. Так, будто он мечтал об этом с самых Игр. Китнисс делает вид, что не услышала. Она очень сильно не хочет верить в то, что происходит. Если это сон, то очень кошмарный. Капелька пота скатывается по лбу Мелларка. Достав шелковый платок с кармана, он протирает краешком лоб. Китнисс замечает, что на платке есть что-то красное. Неужели кровь? — Я приду за тобой через двадцать минут- отчеканивает парень. — У тебя ещё есть время выучить сценарий. Будь добра, сделай как надо. А я пойду разогрею нашу любимую публику. Тяжёлая дверь снова заперта. Невеста так и осталась стоять посреди своей новой комнаты. Вдох-выдох, вдох-выдох… Мы опять играем в любимых…