Чудные соседи

До «Bloodline» они добрались не пешком, как это было с суккубьим кафе, а на машине Арсения, поскольку клуб находился слишком далеко, да и, несмотря на потихоньку скатывающееся к горизонту солнце, жара всё ещё была столь сильной, что оставалось лишь спасаться под кондиционером. Надо сказать, Антон просто обожал сплит-системы и кондиционеры: его воздушная стихия ценила динамику движущегося воздуха, а огненная — что подобная техника снижает влажность, позволяя меньше контактировать с враждебной стихией. По пути в клуб вампир провёл кое-какой инструктаж, объяснив, как лучше себя вести и каких тем следует избегать. Некоторые пункты Антона возмущали. К примеру, если его вдруг спросят, кому он принадлежит, чей он или как зовут его мастера, — сами по себе весьма унизительные для свободолюбивого мага вопросы! — в ответ нужно говорить, что его мастер — «его сиятельство граф Арсений Попов». Поинтересовавшись, можно ли как-нибудь без этого, он понял, что единственный способ избежать подобных вопросов — постоянно находиться рядом с суккубом, что хоть и выглядело более приемлемо, но могло помешать расследованию. Хорошо хоть не пришлось запоминать, какие коктейли можно заказывать, не опасаясь, что в ингредиентах будет кровь — оказывается, для подобных случаев в одних заведениях держали два меню, вампирское и обычное, а в других просто называли подходящие для людей коктейли неаппетитными для вампиров названиями вроде «Чесно́чинка», «Осиновый лист» или «Серебряный ручей». К «Линии крови» они подъехали ещё засветло — Арсений пояснил, что к полуночи здесь будет слишком шумно и весело, а потому станет не до разговоров. Другое дело закат, когда народ только-только начинает подтягиваться. Да и можно будет занять оптимальные места и персонал тоже опросить. Антон несколько удивился, когда они проехали мимо горящей неоном вывески с названием клуба, на что вампир пояснил, что этот вход — только для ничего не подозревающих людей, а все свои попадают в «Линию» другими путями. Тем временем они как раз свернули в неприметную арку, попадая в нехарактерный для их местности дворик-колодец, тесноту которого подчёркивал растянутый между крышами зданий брезент, полностью перекрывающий доступ солнечных лучей. Припарковав свой синий BMW на самом удачном месте, Арсений вышел из машины и, дождавшись, пока Шастун совладает со своими непослушными неловкими конечностями и выберется, поставил на сигнализацию и направился в сторону служебного входа, но, почти добравшись до него, резко остановился и подпрыгнул, хватаясь за висящую метрах в трёх от земли выдвижную пожарную лестницу, так крепко зафиксированную в верхнем положении, что под весом вампира она не сдвинулась и на дециметр. — Это вход для своих, ангел, — пояснил он, останавливаясь на металлической площадке и с каким-то странным выражением лица наблюдая за тем, как Антон плавно взмывает в воздух и приземляется рядом с ним. — Первый этаж — обычный клуб, на втором — VIP-комнаты, а вот здесь, на третьем, VAMP-помещения. — Может, всё-таки опустить лестницу? Не думаю, что другие собственности вампиров умеют летать, — спросил Антон, когда они подошли к явно переделанной из окна двери. — Оставь как есть, дай нежити повыпендриваться друг перед другом своей ловкостью и галантностью, — фыркнул вампир, открывая перед ним дверь. Маг шагнул внутрь, приноравливаясь к царящему вокруг полумраку. Миновав небольшое фойе, они вошли в зал. Воздушная стихия, и без того приободрившаяся от царившей в здании свежести и прохлады, и вовсе пришла в восторг: над головой было метров восемь свободного пространства, есть где разгуляться! Антон поспешил напомнить себе, что для полётов существует улица, а сюда он пришёл ради расследования, но страстное желание покружиться под едва заметным отсюда потолком не ослабевало. Тем более что архитектурные решения чуть ли не провоцировали его магию: помимо просторной середины зала были и расположенные вдоль стен арки, за каждой из которых скрывалась уютная ниша со столом и обернувшимся вокруг него диваном, безотчётно напоминающая огненной стихии гостеприимно распахнувший объятия камин. Колонны полукруглых арок были не только декоративным элементом, но и поддерживали второй, антресольный этаж, опоясывающий зал поверху лёгкой, будто даже невесомой аркадной галереей. Так и хотелось взмыть в воздух, пронестись по полутёмному пространству, огибая тонкие колонны верхнего этажа то со стороны общей залы, то со стороны галереи, покружиться у каждого из потолочных светильников, пустить сноп разноцветных искорок в диско-шар, озарив всё вокруг хаосом отражённых огней, а потом, налетавшись до приятной истомы, упасть на мягкий диван в одной из ниш, закрыть обрамляющие арку плотные шторы, отгородившись от остального мира, и дать волю своему пламени, позволив множеству фаерболов разлететься по всей нише, превращая её в уютное огненное убежище… Шастун помотал головой, пытаясь выкинуть навеваемые разошедшимися стихиями мысли. Сейчас, без музыки, специфического освещения и толп посетителей, «Бладлайн» походил на любой другой пустой клуб, разве что вездесущей бабульки-уборщицы недоставало — вместо неё был усердно драящий полы светловолосый паренёк, на шее которого точно так же, как и на шастуновской, красовался сенаржен. — Господа, вы рановато почтили нас своим присутствием, — витиевато заявил он, увидев их, и хотел добавить ещё что-то, но был перебит улыбчивым и в то же время властным голосом откуда-то сверху. — Ром, уж этого-то гостя я рад принять и в такое время, — произнёс невысокий темноволосый мужчина, вальяжно спускаясь по не сразу замеченной Антоном лестнице — должно быть, тот самый знакомый Арсения, владеющий клубом. Из-за его роста и миловидного округлого личика с мягкими, почти детскими чертами можно было принять его за подростка, вот только сверкнувшие в улыбке длинные клыки намекали, что со времён его юности мог пройти не один десяток лет. Вампиры обменялись улыбками — к удивлению мага, не вымученно-вежливыми, а вполне даже искренними. Видимо, полусуккуб был и вправду рад видеть этого сородича, как и тот его. Антон поневоле сравнил Арсения с Серёжей и поразился, что при в общем-то похожих условиях обоих полунежитей так по-разному воспринимают: первому везде рады, а от второго и те и другие, считай, отказались. И это притом, что вампир та ещё заноза и язва, в то время как гном честный мирный труженик! Интересно, это благодаря вампирскому гламору и суккубьим чарам, или дело всё же в другом? Тем временем вампиры прошли приветственную часть беседы со всеми этими «триста лет не виделись — не смеши, тебе всего за сотню», и владелец клуба наконец обратил своё внимание на спутника давнего приятеля. — Высоченный какой! И тощий. Арс, ты что, совсем не кормишь своего Манолито? — брякнул вечный юноша, и уголки губ полусуккуба на мгновение опустились. — Да и не похож он что-то на испанца… — Манолито не стало четверть века назад, — очень, прямо-таки слишком ровным и бесстрастным голосом ответил Арсений, и это было так на него непохоже, что Шастун догадался: тот самый Манолито был ему очень дорог. — Прости, я вечно о таком забываю, — повинился круглолицый и наконец обратился к самому Антону. — Как звать-то тебя, новенький протеже Арса? Магу не слишком-то нравилось характерное для вампиров пренебрежение к простым людям, пусть сам он к числу таковых и не относился. — Антон Андреевич Шастун, маг боевой специализации, стихийная принадлежность — воздух и огонь, — отчеканил он, для пущего эффекта пустив по лицу поток искорок, на миг изобразивший символ его профессии — дракона. — С кем имею честь разговаривать? Пару секунд вампир ошеломлённо пялился на него снизу вверх, вытаращив глаза, отчего и вовсе стал похож на офигевшего десятилетку, а потом вдруг усмехнулся и первым подал руку. — Граф Илья Соболе́вский, глава местного клана и владелец клуба, — представился он, пожимая руку мага, и добавил, обращаясь к сородичу: — Узнаю старого доброго Арса с его неординарными вкусами. Я-то думал, что пиком экстравагантности был охотник на вампиров, но теперь понимаю, что это вовсе не предел. — Илюш, не надо об Элдоне, — поморщился полусуккуб. — Да и ты сам знаешь, что я не властен выбирать. Низкорослый вампир посмотрел на часы и, бросив им, чтобы располагались и вообще чувствовали себя как дома, отошёл по своим вампирско-клубным делам, оставив гостей вдвоём, поскольку за время беседы тот самый Рома закончил с полом и удалился. По пути к выбранной ими нише Арсений был непривычно тих и задумчив, да и уже усевшись на диван, продолжал молчать с чуть ли не грустным видом. Антону было дико видеть вечно жизнерадостного вампира таким непохожим на самого себя, но ведь не лезть же к нему с утешениями, ещё поймёт не так, мозги-то у суккубов вечно ниже пояса настроены… Поэтому Шастун обратился к вампиру как обычно, словно бы ничего не заметив. — Любопытные у тебя, однако, знакомые, клыкастик, — усмехнулся он, и вампир как-то неуловимо отмер, отвлекаясь от своих невесёлых мыслей. — Илюша-то? Да, признаю, не совсем типичный вампир из него получился, — признал Арсений с едва заметной улыбкой. — Он что, тоже полукровка? — поддержал тему Антон и получил в ответ не короткое «нет», а длинный и довольно интересный рассказ о том, как в начале двадцатого века Арсений встретил на чужбине мальчишку-эмигранта, единственного оставшегося в живых представителя дворянского рода Соболевских, когда тот по-детски наивно и неумело попытался обчистить его карманы. Вместо того, чтобы сдать наглеца констеблю, полусуккуб привёл его, тогда ещё не блистательного вампира Илью, а восьмилетнего Илюшу с осунувшимся от голода личиком, к себе домой, в свою тогдашнюю семью, и воспитал как сына. Мальчишка своего благодетеля чуть ли не боготворил, и вечно заявлял, что когда вырастет, хочет быть таким, как Арсений. Его не смущало ни то, что опекун живёт с мужчиной, ни то, что он вампир. И когда, едва перешагнув порог двадцатилетия, Илья был подкошен пронёсшейся по Европе неумолимой эпидемией, он сам попросил Арсения сделать его вампиром. Воспитанный полусуккубом, Илья и после обращения в нежить остался самим собой — весёлым дружелюбным парнишкой, миролюбивым и на удивление всеприемлющим. Даже уйдя в самостоятельное плаванье, Соболевский всё ещё был весьма привязан к своему дважды спасителю, а потому частенько обосновывался в том же городе, что и Попов. За рассказом вампира время пролетело незаметно, клуб постепенно начал оживать. Подтянулись работники — два бармена, вампир и человек, пара нежитей-вышибал, диджей… Антон заметил, что у работающих здесь людей сенаржены выглядят не совсем так, как у него: между цепочками и кожей проложена тёмно-бордовая полоска ткани, а вот подвески нет ни единой, в то время как на уже нагревшемся от тепла его шеи украшении он насчитал целых семь. Наверняка это что-то означало, но задать своему вампиру вопрос можно будет и потом, сейчас гораздо важнее было, не теряя времени даром, опросить персонал. Ещё по дороге сюда они сошлись на том, что опросом людей лучше заняться человеку, потому как сородича они воспримут как не представляющего угрозы и потому будет более открыты и благосклонны, а вот с вампирами обоим одинаково удобно беседовать — Арсений возьмёт на себя знакомых, а Антону достанется любой из нежитей, который проявит к нему интерес. От диджея ничего интересного добиться не удалось, в голове у парня вряд ли было место для чего-то помимо музыки, но Шастун и не ожидал, что ему повезёт прямо с первой попытки. Бармен-человек тоже оказался бесполезен в плане информации, но зато порадовал «Бескровной Мэри», как в коктейльной карте обозначалась традиционная для людей версия с водкой и томатным соком, в противовес «Кровавой», где с томатным соком вместо водки смешивалась кровь. Пара ранних пташек — если столь невинное описание вообще можно применить к наведавшимся в клуб клыкастым кровопийцам — на контакт пошла охотно, но опять-таки никакими дельными сведениями не владела. Вообще Антон нечасто бывал в клубах — из-за специфики профессии ему и так слишком часто приходилось сталкиваться с физическими нагрузками и не спать ночами, так что отдых он предпочитал максимально спокойный, не требующий выползать за пределы квартиры и уж тем более предпринимать активные действия. Однако здесь, в вампирском клубе, ему на удивление нравилось — из-за характерного для нежити чувствительного слуха музыка играла на нормальной громкости, не оглушая и не заставляя пол дрожать под ногами в такт басам, да и публика вела себя на удивление цивилизованно: даже спустя три часа, в самый разгар веселья, люди и нелюди танцевали, общались и распивали напитки, без каких-либо разборок, пьяниц, нюханья всякой гадости по углам… Правда, судя по звукам из соседней кабинки, секс у кого-то в туалете явно был, и Антону оставалось лишь надеяться, что этим кем-то не оказался решивший по-своему подкрепиться полусуккуб. Впрочем, кажется, это всё же был не Арсений, поскольку ещё по пути в клуб он мимоходом упомянул, что в его случае вампирская жажда и суккубья взаимозаменяемы, так что восполнить силы он с равным успехом может как человеческим вниманием, так и кровью. Вернувшись в зал и нашарив взглядом занятый ими диванчик, Антон увидел на нём компанию вампиров, среди которых был и его сосед, всё так же потягивающий заказанный ещё в самом начале вечера бокал с «Bloody Cherry». Выбросив из головы мысль о том, что от суммарного количества съеденной у него в гостях вишни и входящего в состав коктейля сока у клыкастика такими темпами аллергия начнётся, Антон направился к барной стойке, намереваясь взять ещё пару порций «Бескровной Мэри», но там его ждал сюрприз — не дожидаясь заказа, бармен поставил перед ним высокий бокал с напитком, сообщив о презенте от сидевшей через несколько стульев от него темноволосой вампирессы, на левом плече которой красовалась татуировка в виде короны. Встретившись с ней глазами, Антон отсалютовал хайболом и, чуть отпив коктейль, чтобы случайно не разлить, направился к брюнетке. Спустя пару минут они уже вовсю беседовали, причём вампиресса, назвавшаяся Натальей, была не только обаятельна сама по себе, но и активно применяла гламор, а Шастун, мысленно улыбаясь, подыгрывал ей, благо из программы Академии хорошо помнил все признаки трэлла, то бишь человека, заворожённого вампиром: восхищённый и чуть поплывший взгляд, стремление демонстрировать шею и запястья, слегка замедленная речь и дословное повторение отдельных слов и целых реплик вампира, когда это уместно… — Должно быть, твой мастер тебя очень ценит, — говорила вампирша, и маг тянул в ответ «Це-е-енит». — На сенаржене целых семь подвесок, что редкость, — заметила она, и Антон согласно кивнул — «Ре-е-едкость». — Наверное, ты родственник своего мастера? Потомок? — на это Шастун не знал, что ответить, решив ограничиться правдивым блеющим «Не ро-о-одственник моего мастера, не пото-о-омок». — И как же зовут твоего мастера? — напирала она, и маг честно выдал посоветованную суккубом фразу «его сиятельство граф Арсений Попов», в очередной раз удивившись реакции вампиров на это имя: одни, услышав его, морщились так, будто им предлагали погрызть осину, другие удивлённо вскидывали брови, третьи расплывались в искренней улыбке и забывали о пренебрежительном обращении, четвёртые, не в силах сдержать любопытство, задавали ему неожиданные вопросы. Наталья оказалась именно из таких, с удвоенным интересом принялась выведывать, кем же они друг другу приходятся, и приходилось отвечать крайне уклончиво, поскольку в этот раз о легенде они не договаривались, а кто они друг для друга, Антон уже и сам не знал, ибо для столь странных взаимоотношений не находил подходящего слова. Соседи? Вряд ли в добрососедские отношения входит диапазон от взаимных пакостей до обоюдной готовности помочь по первому зову. Приятели? Неподходящее слово для спасшего и спасённого. Друзья? Друзей не целуют в губы, от друзей не получают в морду за несанкционированный поцелуй. Соратники? Но уж что-что, а именно сражаться вместе им не приходилось, разве что драпать от разъярённых суккубов, но не зваться же из-за этого содрапниками… Враги? Ага, хороши враги, один другого от своих коллег спасает и раны лечит, второй на день рождения дорогие и практичные подарки преподносит, а потом ещё и из лифта вызволяет да в расследовании помогает. От изматывающего допроса мага спас «его мастер», с присущим ему изяществом проскользнувший к ним сквозь толпу. — Бонжур, мадам Натали́ Вермэ́й, — поздоровался он, эдаким деликатно-собственническим жестом приобнимая Антона за плечи (подобным образом многие в клубе обозначали ярое нежелание делиться своими протеже, так что Шастуну пришлось безропотно стерпеть сию вольность). — Вижу, вы уже познакомились с монотанти́к. Антон не понял, что за утёнком-мамонтёнком его назвали, но выяснение этого вопроса отложил на потом, а вот вампиресса определённо поняла — вечно молодая брюнетка изменилась в лице, сделавшись… Испуганной? Маг перевёл взгляд на Арсения: тот не скалился и не шипел, как пытаются угрожать неопытные клыкастики-неофи́ты, и не делал взгляд тяжёлым и острым, а улыбку мрачно-многообещающей, как поступали в аналогичных случаях разменявшие не одно столетие вампиры-мастера; полусуккуб выглядел таким же спокойным и доброжелательным, как обычно. Что же тогда так испугало девушку, что та оставила свои попытки заворожить чужого протеже и поспешила под благовидным предлогом удалиться? — Как успехи, ангелок? — шепнул на ухо Попов, не только не спеша убирать руку с плеча, но даже легонько поглаживая его кончиками прохладных пальцев. Впрочем, Шастуна это почти не раздражало: во-первых, кем бы они ни приходились друг другу, здесь Антон играл роль оберегаемого вампиром человека, и потому отсутствие подобной фамильярности выглядело бы странным, а во-вторых, вспыльчивый нрав его огненной стихии был задобрен горючими веществами из коктейлей, а воздушная и без всякого допинга имела склонность воспринимать всё легко и пофигистично. — Пока не особо, — поделился он, на что суккуб, ободряюще улыбнувшись, пожелал удачи и вновь растворился в толпе. Антон же, выпив ещё пару бокалов и безрезультатно поболтав с несколькими соседями по барной стойке, испытал сильное желание покурить, но, поскольку клуб всё-таки принадлежал чувствительной к запахам нежити, не стал закуривать прямо на месте или в туалете, а спросил у бармена, куда он может для этого выйти. «До туалета, потом налево, направо, на этаж выше, вперёд до конца коридора, направо и оттуда уже на балкон» — мысленно повторял он формулировку, чтобы ничего не перепутать и не заблудиться. Ночь встретила его удушливыми объятиями влажного нагретого воздуха, и магу захотелось вернуться обратно в сухость и прохладу клуба, но, во-первых, слишком сильным было желание затянуться табачным дымом, а во-вторых, на балконе топтался, доставая сигарету, тот самый светловолосый паренёк в сенаржене, Рома, кажется. Вдруг хотя бы он знает что-то полезное? В отличие от многих присутствующих в клубе людей на нём не чувствовалось признаков завороженности вампирским гламором, а значит, он пользуется расположением и доверием Соболевского. А тут такая возможность покурить вместе, поболтать будто и ни о чём… В Академии не только колдовать и драться учили, но и другие полезные знания давали, и Антон мысленно поблагодарил Дениса Геннадьевича, который под присущим ему девизом «А то мало ли что» накрепко вбил в головы студентов тот факт, что разделение удовольствий — совместный приём пищи, перекур, выпивка — порождает в людях и нелюдях подспудное доверие друг к другу, развязывая им языки. Профессор Косяков не просто учил избегать этого эффекта, но и пользоваться им в целях распутывания дел, и Шастун только с началом работы следователем понял, насколько его наука въелась в привычки и помогала. Вот и теперь он почти рефлекторно дал прикурить фавориту Соболевского, эффектным щелчком пальцев не только вызвав искорку, но и раздразнив любопытство парня. — Спасибо, — чуть ошарашенно улыбнулся блондин и, затянувшись и с наслаждением выдохнув, подал руку. — Я Роман Клячкин, но лучше просто Рома. — Тогда я просто Антон, — в тон ему ответил маг, пожимая чуть пухловатую ладонь. — Ты и вправду боевой маг? — с почти детской непосредственностью полюбопытствовал Клячкин, и Антон кивнул, неопределённо передёрнув плечами — мол, если бы не был, стал бы таковым называться? Получив ответ, парнишка, в глазах которого искра интереса уже разгорелась в целый костёр, продолжил: — Мне казалось, боевики прямо-таки увешаны украшениями, а у тебя что-то негусто. Шастун тяжело вздохнул, вдруг особенно остро почувствовав отсутствие привычной успокаивающей тяжести колец. Сейчас на его руках было в общей сумме три кольца и четыре браслета — ей-богу, обычно он и на одной больше носит! — Пришлось оставить всё серебро у Арса, — с сожалением поделился он, после короткой затяжки добавив: — Во избежание неприятных инцидентов. — А это правда, что его серебро не обжигает? — и снова этот чуть ли не детский взгляд, в котором читается незамутнённое любопытство. — Правда. Он сам с меня кольца снимал, — усмехнулся Антон. — То есть он мог бы снять чей угодно сенаржен? — смекнул Рома, выпалив свой полувопрос-полуутверждение со странной смесью восхищения и опаски. — Ну да, мог бы. Только зачем ему? — пожал плечами Шастун и, вспомнив недавно оброненную суккубом выспренную цитату, почти дословно повторил её: — Кро́ви он предпочитает вкус поцелуев. Клячкин отчего-то зарделся и затих, задумчиво поглядывая на звёзды. На пользу расследованию молчание определённо не шло, так что Антон решил убить двух зайцев одним выстрелом, прервав неловкую паузу и заодно удовлетворив любопытство. — Кстати, ты не знаешь, что означают отличия сенарженов? — Знаю, конечно. Сенаржен с тканевыми лентами носят нанятые мастером специалисты, их берегут от распития в силу ценности их как профессионалов, — произнёс Рома, стряхивая пепел в вазон, будто специально вмонтированный в перила для этой цели. — Пустые, без подвесок, надевают на банальных трэллов, хоть это и глупо — трэлл он и есть трэлл, что толку их беречь? Какая разница, которого из присутствующих трэллов пить? Слова звучали дико и высокомерно, Антону даже стало не по себе. Должно быть, этот протеже надеется быть обращённым в вампира, поскольку ничем другим подобное отношение к людям невозможно было объяснить. — А подвески что означают? — маг перевёл разговор в более приятное русло, не желая слушать кощунственно звучащее в устах человека пренебрежение людьми. — Ой, их очень много всяких разных, всего и не упомнишь. Ну, центральная даёт понять, кто твой мастер, — пояснил протеже, касаясь своей, изображающей ворона, сидящего на маленьком золотом кресте, установленном на перевёрнутой концами вниз подкове. Антону вспомнилось, что на его сенаржене центральной подвеской были два скрещенных серебряных ключика, причём кольца этих ключей напоминали сердечко, а бородки были украшены крохотными сапфирами или какими-то ещё синими камешками, он же не гном, чтобы в них разбираться. Тем временем Клячкин продолжал экскурс: — Вообще, чем больше подвесок, тем лучше, каждая из них отражает твою ценность. Самые важные обычно подвешивают ближе к центру, менее значимые — по краям. Изумрудные показывают родство, ведь у многих владык ночи есть дети, зачатые ещё в бытность человеком, младшие братья и сёстры, племянники, кузены… По форме и количеству изумрудов можно определить точную степень родства, но я запоминанием всего этого как-то не заморачивался, тут действует лишь один принцип — чем крупнее и чище камень, тем теснее связи и тем дороже мастеру его протеже. Но, как ты понимаешь, изумруды — это не про нас. Антон с понимающим видом кивнул, пусть и не помнил внешнего вида остальных подвесок на своём защитном украшении. — Сапфиры означают дружбу и подобные ей партнёрские союзы, бриллианты — особые, редкие таланты и навыки, жемчуг — намерение обратить, ну а тесную постельную и любовную связь, разумеется, рубины! — с затаённой гордостью поведал Рома, как бы невзначай барабаня пальцами по виднеющейся в вырезе модной футболки ключице, акцентируя внимание на красующемся близко к центру довольно крупном рубине и ничуть не меньшем сапфире. Шастун подавил в себе порыв сорвать с шеи сенаржен. Во-первых, было бы глупо остаться с голой шеей в клубе вампиров, а во-вторых, он сам не знал, хочет ли он убрать украшение с глаз долой, ограждая себя от знания о том, какую роль негласно определил ему суккуб, или наоборот, внимательнейшим образом рассмотреть каждую мелочь. — Слушай, а правда, что суккубы необычайно хороши в постели? — чуть помявшись, спросил его Клячкин, и Антону вдруг стало невыносимо жаль, что парень ещё не вампир и шваброй его не превратишь в безмолвную статую. Теперь маг отбросил последние сомнения в том, что на его шее красовался по меньшей мере один рубин. — Как думаешь, прозвали бы их соблазнителями, будь они в этом плохи? — уклончиво ответил Шастун, поскольку любой другой вариант вызвал бы вопросы: получив подтверждение, Рома вполне мог задать вопрос и о том, чем же суккубы так хороши, а в таких подробностях маг не разбирался. Вздумай же он ответить отрицательно, мол, фигня эти слухи про суккубов, или и вовсе ляпнуть что-то в духе «вообще-то мы не спим вместе и романтическими чувствами тоже не связаны», это вызвало бы вопросы и подозрения, подпортив расследование, репутацию полувампира и их с Арсением странные, но уже устаканившиеся относительно положительные отношения. Клячкин давно докурил и выкинул сигарету всё в тот же многострадальный вазон, но уходить отчего-то не собирался, нелепо продолжая беседу отдельными малозначащими фразами. У Антона возникло впечатление, будто фаворит Соболевского хочет что-то сказать, но никак не может решиться. — Могу я тебя кое о чём попросить? — наконец выдавил из себя Рома, всё же собравшись с духом. — Смотря о чём, — маг крайне трепетно относился к обязательствам, поэтому не собирался давать никаких обещаний вслепую. Другу ещё мог бы, но малознакомому человеку… — Ты не мог бы устроить что-нибудь зрелищное? — выпалил Клячкин. — Что-то вроде магического представления, безопасного для гостей, но эффектного. — Теоретически мог бы, но зачем? — флегматично откликнулся Шаст, не видя в этом предложении ничего, что поспособствовало бы ему в расследовании. — Необычное магическое шоу в клубе моего мастера, устроенное спутником того самого мастера, который некогда его обратил, поднимет авторитет обоих наших покровителей до заоблачных вершин. А довольный мастер становится весьма щедр на исполнение желаний своего фаворита… — намекающе протянул блондин, явно считая это достаточным аргументом. Ну да, откуда ему знать, что Антону от своего клыкастика ничего не нужно, кроме помощи в расследовании, которую тот и так оказывает. Шастун уже открыл рот для отказа, но тут его осенило: если он проявит подобный жест доброй воли, это автоматически сделает Соболевского обязанным оказать ему ответную услугу, а учитывая то, что он глава городского клана, возможности экс-воспитанника Арсения весьма и весьма широки… — Ты сможешь быстро раздобыть необходимые для представления материалы? — деловито поинтересовался маг и, получив согласие обрадовавшегося паренька, продиктовал список, после чего сообщил, что будет ждать его со всеми материалами в галерее. Оставшись в одиночестве, Антон создал пару «светлячков» и сделал фотографию всё ещё обвивающего шею сенаржена. Внимательно рассмотрев снимок, Шаст выругался, торопливо удалил его и машинально потянулся за следующей сигаретой. Центральную подвеску окружали два крупных — значительно больше, чем у Клячкина — рубина.