Чудные соседи

Антон ненавидел чувствовать себя бесполезным и уж тем более беспомощным. К счастью, ему не слишком часто доводилось испытывать это досадное ощущение — пару раз болел в раннем детстве, когда дремавшая в нём огненная стихия ещё не могла выжечь проникшую в организм заразу, несколько раз получал серьёзные травмы во время обучения в Академии, которые, опять-таки, благодаря современным достижениям в области целительства быстро заживали, и он мог вернуться в строй. Пожалуй, тяжелее всего ему пришлось в заварушке, в которую он попал в августе, когда Великолепная Пятёрка брала штурмом логово секты, верхушка которой состояла сплошь из магов-отступников. Оказавшись в безвыходной ситуации, окружённый превосходящими силами противника и вынужденный сражаться не только за себя, но и за жизнь получившего тяжёлое ранение напарника, Антон использовал самое нелюбимое, но при этом самое надёжное средство спасения — кастанул портал. Это в красивых сказках, вышедших из-под пера замечтавшихся писателей, маги способны легко преодолевать огромные расстояния посредством телепортации, разного рода пространственных тоннелей и окон перехода. В жизни всё совсем не так: открытие портала требует от мага чудовищного количества энергии, задействуются даже физические ресурсы организма. При этом портал существует лишь несколько секунд (чего, впрочем, обычно достаточно, чтобы нырнуть в него самому и провести с собой ещё одного-двух «пассажиров»), да ещё и ведёт не в конкретную точку, а в произвольное место, выбирая, однако, именно такой пункт высадки, где применившему это заклинание магу будет оказана наилучшая помощь. А помощь уж точно понадобится — по прибытии маг, открывший портал, теряет последние силы, на довольно долгое время лишаясь способности двигаться и применять магию. Неудивительно, что волшебники изо всех сил стараются избегать ситуаций, в которых им понадобилось бы такое вот средство последней надежды на спасение. В конце прошлого лета он воспользовался порталом первый — и Шастун очень надеялся, что и последний — раз, и ещё долго валялся в ведомственном госпитале, восстанавливая силы. Остальные члены Пятёрки частенько навещали его, если только не были заняты очередным спецзаданием. На его место взяли другого мага, по крайней мере, на тот год, что потребуется Антону для полного восстановления магических сил. Шастуну было немножко обидно, что так вышло, однако лучшей наградой ему послужил цветущий вид Михи, которого благодаря порталу Антона успели вовремя исцелить — все они в Пятёрке были друг другу как братья, связанные бесчисленными битвами, в которых им частенько приходилось выручать соратников… Правда, настоящие братья обычно знают имена друг друга, а в их подразделении ограничивались псевдонимами, но какая разница, как на самом деле зовут твоего боевого товарища, когда гораздо важнее тот факт, что вы действуете как единое целое, сражаясь, прикрывая друг друга от вражеских атак, слаженной командой уничтожая нависшие над мирными жителями угрозы? Оставшись не у дел, Антон не имел ни малейшего желания мучиться от безделья и собственной бесполезности, а потому ещё в госпитале подал запрос на перепрофилирование. Трезво оценивая свои силы и не желая далеко отходить от любимой профессии, Антон решил стать следователем, благо во времена учёбы в Академии Денис Геннадьевич, преподававший как теорию оперативно-розыскной деятельности, так и чисто практические магические штучки, советовал ему пойти именно в эту область, видя в нём необходимый для подобной специализации склад ума и потенциал. К слову, именно профессор Косяков и занялся его перепрофилированием. Курсы заняли не так уж много времени — за два с лишним года, что прошли со времён выпуска, Антон не успел забыть основы всегда нравившегося ему предмета, а потому достаточно было лишь освежить, расширить и углубить уже имеющиеся у него знания. Словом, к тому моменту, как он вновь обрёл способность свободно двигаться и создавать фаерболы, он уже завершил курсы и был готов приступить к работе. За какой-то месяц стажировки в новом качестве он на удивление быстро раскрыл несколько мелких дел, и руководство Ведомства, рассудив, что его талантам найдётся лучшее применение, сделало его следователем особого назначения и командировало то в один город, то в другой, где он снова и снова раскрывал преступления недобросовестных магов и нелюдей. А в этот раз вот что-то застрял, остался в городе уже почти на полгода, а толковых подвижек в ходе расследования нет и не предвидится! Шастун уже не знал, чем себя занять. Он уже изучил все материалы дел, как Иванова, так и Утяшевой, бледным призраком витающей в его квартире на пару с Пашей, опросил всех менталистов нужного уровня, попробовал всё, что только было возможно — но тщетно. Оставалось лишь ждать возможности сходить с полувампиром в его хвалёный театр нечисти, может, хоть там что-то наклюнется… Но даты, на которую был назначен их поход, ещё нужно было дождаться. Чтобы хоть как-то снизить ощущение собственной бесполезности, следователь занялся прочими делами, связанными с расследованием лишь косвенно. Например, покопался в архиве в поисках графиков за ту злополучную для Антонов осень, когда Иванов был убит, а сам Шастун валялся в госпитале, неспособный даже нос почесать. Пожалуй, в то время единственным плюсом его отвратительно беспомощного положения была временная независимость от перепадов стихий — из-за портала его магия на время иссякла, больше не струясь по венам и не реагируя на привычные колебания. Но, с другой стороны, именно поэтому он совершенно не помнил, какие стихии в то время достигали пиковых значений, а потому нуждался в архивных записях для проверки. По итогам его архивологических раскопок выяснилось, что графики дежурств никто в отделении не сохраняет в официальном виде: их размечают на висящем в общем помещении календаре, который, разумеется, после Нового года отправлялся в мусорку, сменяясь новым. Графиков перепадов стихий за нужный период тоже отчего-то не нашлось, и выяснить, было ли это халатностью его рассеянных коллег или злостным саботажем, не представлялось возможным. Однако с пустыми руками Шастун из архива не ушёл — выяснилось, что педантичный Смирнов тщательнейшим образом вёл документацию расчётов стихийных колебаний и прилежно сдавал отработанный материал в архив. Будь Антон обычным местечковым следователем, корпеть бы ему над формулами недели две. Но, к счастью, его особые полномочия включали в себя право выносить за пределы участка любые необходимые для его деятельности материалы, а в числе его соседей был замечательнейший Дима Позов, который помимо работы стоматологом ещё увлекался информатикой и всяческим рационализаторством, видя в сложных задачках не проблемы, а интересные головоломки. Поэтому Шастун с лёгкой душой смахнул в сумку записи за нужный период и обратил своё внимание на следующую не совсем рабочую задачу. Воля давно спрашивал его, можно ли как-нибудь даровать Лясечке способность являться своим и обращаться с мелкими предметами, как это было проделано с ним, а Антон не знал, что ответить: тем же ритуалом, что и в прошлый раз, он никак не мог воспользоваться, поскольку при падении соответствующие кости девушки получили повреждения. Однако в магии частенько находится несколько разных способов добиться одного и того же результата. К примеру, столкнувшись с пожаром, огневик попросту впитывает родную стихию или приказывает ей потухнуть, воздушник отзывает кислород подальше от очага возгорания, водник заливает пламя водой, а земляной маг пользуется для той же цели почвой или песком. Так и с некромантической артефакторикой: наверняка существует способ напитать привидение через какую-нибудь из неповреждённых костей, нужно только найти этот способ, а лучше сразу мага-артефактора, которому уже доводилось проверять на практике этот способ. Вспомнив о предстоящей поездке в Воронеж, Антон решил умыкнуть какую-нибудь более-менее доступную из костей девушки (по каким-то неведомым ему причинам родственникам Ляси не было ни малейшего дела до того, что будет с её телом, а потому её останки надолго задержались в ведомственном морге). Официального повода наведаться в прозекторскую не нашлось, так что пришлось тайно отлучиться туда, пока все были на обеденном перерыве. Антону не слишком-то нравилось таиться от коллег, но он слишком хорошо помнил науку Дениса Геннадьевича, а потому, понимая, что любой из местных магов может оказаться сообщником неизвестного злодея, остерегался им доверять. Ему повезло: на рабочем месте Смирнова обнаружилось несколько уже очищенных от плоти косточек — видимо, лаборант решил разжиться лучшим на свете материалом для гадальных рун, а именно фалангами пальцев. Подобное использование тел в личных целях вообще-то было запрещено правилами Ведомства, так что Антон без зазрения совести смахнул горстку костяшек в ладонь и быстро высыпал их в один из многочисленных кармашков своей сумки — даже если эксперт догадается, кто умыкнул его добычу, предъявлять претензии всё равно не станет, поостережётся. Он уже выходил в лабораторию из общего для морга и библиотеки коридорчика, когда в помещение вдруг вернулся Смирнов. — Зачем пожаловал? — в лоб спросил эксперт. Со времён совместного приключения на кладбище они уже более-менее притёрлись друг к другу, но какая-то тень неприязни всё равно сохранилась — в голосе Смирнова не было ни грамма дружелюбия, да и смотрел он всё так же колюче и чуть исподлобья. — Да вот искал в библиотеке книжку непросмотренную, но так и не нашёл, — развёл руками Антон, не уточняя, что поиски велись несколько дней назад, а не только что. — Понятно, — бросил Алексей (спустя почти полгода Антон наконец-то запомнил его имя) и, больше не обращая на него внимания, полез в висящую на спинке стула сумку за какой-то ерундой. Машинально проследив за его действиями, — чёртовы рефлексы, реагирующие на любые резкие движения, и чёртова же дёрганая манера Смирнова двигаться, обычно столь нехарактерная для водников! — Шастун натолкнулся взглядом на лежащую на углу стола книгу, вид которой был ему незнаком. На корешке виднелась красная печать в виде дракончика, то бишь фолиант принадлежал Ведомству, так что Антон поспешил взять её в руки. — Хм, «Архаичные обряды и ритуалы», — прочитал он вслух название. — Странно, я не видел эту книгу в библиотеке. — Потому что какой-то растяпа её дотуда не донёс, — раздражённо откликнулся Смирнов, всё ещё ковыряясь в сумке. Да что он там ищет? Вот Антон, казалось бы, по большей части раздолбай, однако в рабочей сумке у него всё по своим местам лежит, даже, как выяснилось в ходе одной из операций Пятёрки, и зрения не нужно, чтобы найти в ней нужную вещь. А у этого зануды и педанта вдруг трудности в нахождении какого-то предмета в недрах сумки? Хотя, наверное, дело в том, что Смирнову не хочется оставлять его в своей лаборатории, вот он и копается, ожидая ухода коллеги, а так как Шастун не уходит, ещё и вынужденно поддерживая разговор: — Утром я пришёл раньше всех, от нефиг делать пошёл цветочки на окнах поливать, смотрю — а на подоконнике за шторой книга валяется. Ну что за люди, что за люди, неужто их мама в детстве не учила — откуда взял, туда и положи?! Поддакнув Смирнову, будто разделяет его негодование, Антон под шумок засунул книгу в сумку, с которой во время работы не расставался ни на миг, и покинул пределы лаборатории.

***

В назначенный день и час знакомого стука в дверь, оповещающего о приходе вампира, не послышалось. Удивившись столь несвойственной нежитю непунктуальности, Антон, наскоро собравшись на своё разумение и в кои-то веки оставив сумку дома, благо драк не намечалось, а сестру он посадил на поезд ещё утром, решил пойти к Арсению сам. Стучась в знакомую дверь, Шастун ожидал, что полусуккуб либо окажется дома и откроет ему, либо по какой-то причине задержался где-то ещё, а в объединённых квартирах номер 65 и 66 будет пусто. Но вот чего уж он совсем не ждал, так это того, что голос друга грустно отзовётся из-за закрытой двери. — Придётся нам перенести визит в театр, ангел. — С чего бы это? — не понял маг. — Клыкастик, только не говори, что ты так был увлечён очередным любовником, что в итоге проспал до самого вечера и не успел собраться! Одевайся и выходи, я подожду. Из-за двери послышались сдавленные звуки кашля. — Дело совсем не в этом, — прокашлявшись, гнусаво выдавил из себя Арсений. Шастуну было как-то дико слышать такие звуки от нежити, но он вспомнил, что его сосед вампир лишь отчасти, и раз уж он может спать и питаться человеческой пищей, то почему бы ему и не приболеть? — А в чём? Пил коктейли со льдом и простудился? По ту сторону двери фыркнули, после чего вновь последовал короткий кашель и грустный вздох. — Если бы. Хуже: тополиный пух! В голове Антона тут же заиграла мелодия времён его детства, — «Тополиный пух, жара, июль», — и лишь потом он сообразил, что, учитывая паралич от прикосновения к древесине тополя, разлетевшиеся по округе белые пушинки тоже наверняка оказывают на вампиров не лучшее действие. — Ты пока готовься открыть мне дверь, а я за сумкой сбегаю. Есть у меня идея, как избавить тебя от этой напасти, — заявил Шастун. Спустя пару минут он уже сидел в знакомой гостиной, выслушивая симптомы и прикидывая, чем облегчить состояние шмыгающего покрасневшим носом нежитя и как оградить его от непосредственного контакта с пухом. Прояснив картину, он нашёл в сумке подходящие ситуации зелья, щёлкнул пальцами, максимально приглушая их резкий запах, и приказал полувампиру лечь головой ему на колени. Арсений выпучил глаза, опухшие и покрасневшие от всё той же аллергии, и нервно затеребил пояс халата, но беспрекословно выполнил его требование. Маг наскоро дезинфицировал руки огнём и, склонившись над пациентом, посоветовал тому не пялиться на него, а направить взгляд вверх. После того, как клыкастик выполнил команду, Антон осторожно оттянул его припухшее нижнее веко и закапал зелье в глаз, а потом провёл аналогичную процедуру с другим. Отложив ненужный флакон, Шастун потянулся было к другому, но был остановлен гнусавым «Дай угадаю, это в нос? Тогда я сам». Вручив соседу нужное средство, Антон вновь полез в сумку, уверенный, что он не выбросил тот браслет за ненадобностью, что он таки найдётся где-то в её недрах. И нашёлся ведь! Выцветшая от времени некогда красная, а теперь розовато-белёсая верёвочка и вправду нашлась в одном из самых глубоких карманов, куда он по хомячьей привычке запихивал всё, что вроде бы и не нужно, но «вдруг пригодится?» — и, как показала практика, периодически действительно пригождалось. К тому времени Арсений уже закончил с каплями для носа и протянул ему флакон. Пользуясь случаем, Шастун перехватил его руку и повязал на запястье зачарованный шнурок, мысленно радуясь изящному телосложению нежитя — будь предплечье суккуба хоть немного пошире, длины браслета попросту не хватило бы, всё-таки этот амулет изначально делался с расчётом на тощие конечности самого Антона. — Спасибо..? — с полувопросительной интонацией произнёс Арсений, глядя на обвившую запястье тесёмку. — И что это даёт? — Это мой старый противодымный браслет, — пояснил Шаст, убирая зелья обратно в сумку. — Сейчас-то мне такой не нужен, уровень стал выше, так что я даже в самом непроглядном дыму не задохнусь. А когда-то у меня не так уж хорошо обстояли дела с владением воздушной стихией, в то время как огонь хоть и был уже доступен, но вовсю брыкался, отчего я поджигал что ни попадя, Герострат отдыхает. И чтобы я не надышался дымом, наставник помог мне зачаровать эту верёвочку на фильтрацию воздуха перед лицом носящего. Подержи руку перед собой, я хочу ещё добавить лёгкий воздушный щит от мелких объектов, а то ещё неизвестно, как твой организм отреагирует на непосредственный контакт с аллергеном, если даже от микрочастиц ты вон как расклеился. — Известно, — прогундосил суккуб, демонстрируя крупное, с пятирублёвую монету, красное пятно на другой руке. — Зачем такой неаккуратный? — пожурил Антон, досадливо дёргая плечом и закрепляя чары. Через пару секунд, когда заклятие улеглось и, проверив его, маг остался довольным, Шастун потянулся к сумке, извлекая из неё очередное чудо-средство, на этот раз не во флаконе, а в широкогорлой баночке. — Бери крем и намазывай все контактировавшие с аллергеном места. Арсений взял протянутое ему средство и принялся наносить мазь на воспалённое пятно. — Выгляжу как чучело, — посетовал он. Антону стало смешно, ибо даже в приболевшем состоянии клыкастик определённо смотрелся лучше, чем боевой маг после ночного дежурства, но, помня, сколь трепетно вампиры относятся к своему внешнему виду, он сдержал смех и даже нашёл в себе силы попытаться утешить: — Не заморачивайся. Для этих театралов ты благодаря гламору и чарам всё равно будешь неотразим. — Но не для тебя, — суккуб произнёс это столь тихо, что Антон сам поразился, что сумел это расслышать. Отчего-то стало неловко, и он, не зная, что делать, решил подбодрить его старым проверенным способом времён средней школы, в духе «Да ты не парься, что у тебя на лбу прыщ, у меня вот на носу целых три». — По крайней мере, ты придёшь туда аккуратно одетым, а не в рваной, окровавленной и местами обгорелой футболке, как я тогда, — произнёс он не подумав, и лишь когда слова уже вылетели, понял, что зря затронул эту тему: вспоминать тот вечер всё ещё было неловко. А вот суккуба, кажется, ничто не смущало: он спокойно сбросил с себя извечный шёлковый халат, обработал мазью пару пятен на животе и груди, после чего невинным тоном, в котором не слышалось ни единой раздражающе-«соблазнительной» интонации, попросил намазать ему спину. Сия немудрёная просьба ещё сильнее напомнила Антону о том случае, который он хотел бы забыть, но отказать другу в помощи он не мог, а потому принялся аккуратно наносить крем на здоровенное, с кулак, красное пятно, которое красовалось аккурат между лопаток. В процессе он старался не опускать взгляд, поскольку не понаслышке знал о привычке ищущих партнёра суккубов не носить нижнего белья. Наконец с обработкой пятен было покончено, и Шастун понёс сумку домой, договорившись, что они встретятся уже внизу, у подъезда, чтобы не терять и без того потерянное время. Однако встреча состоялась чуть раньше — вампир обнаружился в приехавшем на зов кнопки лифте.

***

До театра, располагавшегося на окраине западного района, они добрались с ветерком, но всё равно немного опоздали: когда друзья заглянули в полупустой зрительный зал, представление уже шло. Тихонько пробравшись внутрь, они уселись с краю одного из отдалённых рядов и принялись смотреть представление. На сцене гарцевал гнедой кентавр — не жалкая пародия на лошадь, составленная из двух людей в костюме, а самый что ни на есть настоящий представитель сей редкой расы. Правда, гнедой вопреки царившему в его народе обыкновению был одет, но сия странность объяснялась просто — на нём был костюм, делающий из кентавра пародию на всадника-человека: к человеческому животу гривастого крепилась выполненная из папье-маше раскрашенная лошадиная голова с шеей, а по бокам от его талии свешивались забавные короткие ноги, облачённые в серые тканевые «латы». В точно такие же «латы» была закована и человеческая половина тела кентавра. Насколько Антон сумел понять, на сцене разыгрывалась своеобразная пародия на легенды и сказки, причём как публика, так и выступающая труппа сплошь состояла из нечисти. Сейчас герой, эдакий Дон Кихот, никогда не слезающий со своего Росинанта (по вполне понятным техническим причинам и коня и всадника играл один кентавр, который разделиться никак не мог, однако в контексте истории такая неразлучность умело обыгрывалась, добавляя немало забавных моментов), определённо был на стадии «Я спросил у ясеня, где моя любимая». Правда, вместо ясеня были дриады — сначала глуповатого вида губошлёп с желудями на мочках ушей и дубовыми листками в волосах, потом миловидная южанка, по линии роста волос которой красовались розовые цветы какого-то дерева вроде персика, а затем и высоченный хвойный дриад, почему-то носивший очки — то ли зрение плохое, то ли очки были призваны подчеркнуть мудрость персонажа, ведь, в отличие от предшественников, он смог дать дельную подсказку герою. Арсений, видимо, хорошо знакомый с представлением, тихонько прошептал, что героя зовут Донки Горячий, а в самом начале его возлюбленную Дунькраснею похитил злокозненный дракон Мельнигель. Из-за кулис медленно выдвинулась башня с лопастями — видимо, Донки уже прискакал к логову дракона. Мельнигель оказался мулатом неопределённой видовой принадлежности, — впрочем, всё так же тихо вампир поведал, что в реальной жизни это оборотень Мигель, — и костюм его напоминал скорее кошмар Мэри Поппинс, чем дракона: перепончатые крылья были сделаны из двух перекроенных зонтиков, чёрного и жёлтенького в какой-то мелкий рисунок. На голове виднелась конструкция, по задумке означающая костяной гребень, но на деле она висела набок, как петушиный гребешок, и перекрывала бедолаге обзор. За драконом ещё и волочился длиннющий хвост, в котором бедняга путался, так что противник из него вышел под стать рыцарю-недоучке. Сражение быстро перетекло в какой-то фарс, и в итоге былые недруги закончили тем, что уселись в сторонке под кустиками и травили анекдоты, причём ещё неизвестно, кто из них смеялся забавней — ржущий в буквальном смысле кентавр или потешно угорающий ликантроп, а потом и вовсе потопали на поиски ближайшей таверны, оставив прекрасную Дунькраснею томиться в башне. Впрочем, вскоре они вернулись за заскучавшей красавицей и вызволили её из мельницы, пояснив, что им надо сообразить на троих, а конь, скотина такая, пить отказался. На этом мини-спектакль закончился, и после активных аплодисментов наступила вторая часть программы. Насколько Антон понял, это было чем-то вроде шоу талантов, причём без особых ограничений: выходившие на сцену нелюди пели, танцевали, разыгрывали как серьёзные сценки, так и комические, показывали фокусы — не магию, а обычные человеческие фокусы, которым при должной ловкости рук и личном усердии может научиться каждый. Антону больше всего понравилось выступление улыбчивого сирена — больно уж хорошо пел. Сирены, конечно, вообще славятся своими вокальными данными, но этот тёмненький парнишка с огромными перьевыми ресницами и мелкими пёрышками на густых чёрных бровях отличался как удивительным даже для своей расы голосом, так и замечательной подачей — слушая его, даже имеющий амулет и устойчивость к ментальным воздействиям маг и то чувствовал, будто находится не в зрительном зале, пропахшем старым рассохшимся деревом, а в тех самых лесах, о которых шла речь в песне. Никакой магии, лишь музыка и талант. На сцене вновь появился ведущий, невысокий фейри в женском костюме и с ярким макияжем, поскольку именно он в открывающем представлении был в роли Дунькраснеи, и объявил, что видит в зрительном зале новенького, а значит, по правилам театра, оный должен подняться на сцену и как-нибудь проявить себя. Совершенно неготовый к такому повороту событий, маг хотел бы надеяться, что обращаются к кому-нибудь другому, но яркие выразительные глаза остроухого смотрели именно на него… — Вперёд, на сцену. У тебя всё получится, ангел, — негромко напутствовал его вампир, и Антон поднялся с кресла. Пока он летел к сцене, в голове пьяными кузнечиками скакали разномастные мысли, весь смысл которых сводился к полной растерянности и незнанию, что делать. Даже с неожиданной атакой на ночном дежурстве было бы проще, ей-богу! — Добрый вечер, наш новый друг. Представьтесь, расскажите о себе, продемонстрируйте нам свои таланты, — приветливо обратился к нему фейри, запрокидывая лицо, поскольку Шастун возвышался над ним на две головы. — Ээ… Здравствуйте. Меня зовут Антон Шастун и, как видите, я маг, — неуверенно начал он. Зрители хором проскандировали «Привет, Антон Шастун!», и он почувствовал себя так, будто попал в клуб анонимных алкоголиков. — Если честно, я даже не знаю, что мне делать на сцене. Танцевать толком не умею, сценок никаких не придумывал, а с вокалом у меня и вовсе до того отвратно, что мой сосед-призрак, однажды услышав, как я пою в душе, потребовал никогда больше так не делать, цитирую: «ибо даже наш мохнатый друг с цокольного этажа, завывая по полнолуниям, всё же попадает в ноты, а ты сего таланта напрочь лишён». В общем, могу разве что попробовать рассказать вам какую-нибудь историю… Да вот, к примеру, про остальных моих соседей. Надо сказать, соседи у меня чу́дные. На днях вот вампир постучал в дверь и попросил помощи, — на этих словах Антон постарался незаметно для остальных зрителей посмотреть на оставшегося в зале Арсения. — Я-то думал, там что-то серьёзное, очередные маги-недоучки нарисовались или зачаровать что-нибудь надо, а оказалось, у него вывешенное на просушку одеяло улетело и приземлилось на балконе Валентины Петровны. Ох, об этой женщине стоит говорить отдельно. Если бы провели чемпионат по сплетням, она наверняка выиграла бы в нём гран-при — она всё про всех знает, мои соседи порой сами про себя столько не знают, как она про них! Да ещё и я своими глазами видел, как она взашей вытолкала из подъезда невесть как забредших туда упырей — те были в таком шоке от происходящего, что покорно позволили себя выдворить, представляете? В общем, необычайная женщина, неудивительно, что с такой даже вампир побоялся связываться. Зрители вполне живо реагировали на его рассказ, посмеиваясь в нужных местах, и Антон почувствовал себя уверенней. — В общем, сами понимаете, суровая женщина. Если честно, я бы лучше с десятком упырей сразился, чем с ней пять минут поболтал. А тут мне чуть ли не к дракону в пасть нужно сунуться, то есть к Валентине Петровне на балкон. Ну, думаю, ладно — назвался другом, изволь выручать товарища. Подлетаю к балкону, тяну на себя одеяло — а оно, зараза, зацепилось за какую-то там фигню, и никак! Осторожно прибалкониваюсь, тихонечко убираю препятствие, поворачиваюсь — а из окна на меня Валентина Петровна смотрит! Ну, думаю, всё, капец тебе, Шастун. Стригои да мавки не убили, так зато соседка прикончит. Уже начинаю подбирать объяснения, почему я вдруг оказался на её балконе… А потом вдруг понимаю, что это не Валентина Петровна глядит на меня через окошко, там всего лишь её платье на вешалке висит, а лицо и причёска оказались лишь тенью от комнатного цветка. На этом месте тихие смешки переросли уже в самый что ни на есть настоящий хохот, чего, признаться, Антон даже не ожидал. Приободрившись, он сел на край сцены, чтобы быть ближе к народу, и продолжил свой рассказ, поведав о живущем по соседству освоенном стоматологе и его попытках разобраться, каким образом обычные человеческие клыки преобразуются в удлинённые вампирские, о гноме, который как-то зашёл к нему за солью и скотчем, потому что настырный призрак вечно нарушал его уединение, а соляной круг то и дело разрывала его же собственная овчарка, о ведуне, с которым они живут в соседних домах, но почему-то случайные встречи с ним происходят исключительно на кладбище, о председателе домового комитета, обладающем удивительной способностью появляться исключительно невовремя, и о том, как сложно скрывать столь разношерстную компанию от ничего не подозревающей сестры, приехавшей погостить. Он окончил монолог удачно пришедшей в голову шуткой, получив заслуженные овации, и вдруг понял, что зря боялся выступать — как оказалось, профессиональная находчивость боевого мага не только на дежурстве или спецоперации пригодиться может. Вышедший на сцену фейри-ведущий объявил в микрофон, что на сей прекрасной ноте сегодняшнее выступление объявляется завершённым, и пригласил всех в подсобные помещения для традиционных посиделок в широком театральном кругу. После чего, выключив микрофон и засунув его в задний карман джинсов, протянул всё ещё сидящему на краю сцены Шастуну руку. — Добро пожаловать в наш театр, Антон Шастун. Я, кстати, твой тёзка — Антон Захарьин. Чуть повернувшись вбок, маг пожал Захарьину руку, глядя на него снизу вверх. Зрители ещё только начали покидать свои места, держа направление кто к новичку, всё так же сидящему на краю сцены, кто к боковому выходу из зала, через который, видимо, было удобней всего попасть в то помещение, в котором проводились посиделки. Антон ничуть не удивился, обнаружив, что сидевший дальше всех полусуккуб подобрался к сцене, значительно опередив остальных. — Я же говорил, что ты справишься, ангелок, — клыкасто улыбнулся он, поздравляя Антона с успешным дебютом и извиняясь, что не предупредил, поскольку подобное было бы против традиций театра. — Так ты с Арсом пришёл? Вот, значит, о каком соседе-вампире шла речь! — развеселился Захарьин, после чего поприветствовал суккуба как давнего знакомого. Они принялись беседовать, но Шастун не слышал, о чём — его окружили жаждущие познакомиться с новичком театралы, эдакой маленькой — нелюдей с дюжину, не более — толпой сгрудившись у сцены. Собравшиеся улыбались ему, называли свои имена, протягивали руки, которые, в зависимости от положения, Антон либо пожимал, либо хлопал, давая пять. Кого здесь только не было — водяные, дриады, сирены, фейри… Даже тот автомеханик каким-то образом затесался среди театралов-любителей — в лицо Шастун его помнил смутно, но приметная широкая гномья ладонь без одной фаланги не оставляла никаких сомнений, что это тот самый случайный знакомый. Мир тесен, а провинциальный городок ещё теснее. Наконец толпа желающих познакомиться с новичком более-менее рассосалась, и Арсений коснулся его локтя — идём, мол. Антон с готовностью встал со сцены, но тут же остановился, вспомнив, что повязанный нежитю браслет рассчитан на ношение магом, то бишь на подпитку излучаемой волшебником энергией. Всё бы ничего, да только друг магом не являлся. Пока они ехали сюда, Шастун был всё время рядом, в радиусе действия улавливающих магию чар, так что можно было не беспокоиться об этом, но сейчас-то, когда они пройдут в подсобку и воспользуются традиционной для этого любительского театра вечеринкой для расспросов по части расследования, им наверняка придётся разделиться, причём надолго. Следовало срочно исправить положение, пока его подарочек не оказал нежитю медвежью услугу, позарившись на его энергозапас — только проголодавшегося вампира или охочего до ласк суккуба ему в театре не хватало! Пользуясь тем, что сосед совсем рядом, Антон схватил его за руку. Увы, левую. — Ты что-то хотел, ангел? — тут же отозвался Арсений. — Дай руку. Вампир тут же протянул ему вторую руку, пусть и не понимая, зачем. Антон перехватил его кисть левой рукой, а правой накрыл запястье, старательно проталкивая в выцветшую от времени верёвочку изрядный запас воздушной магии, упруго пружинящей под пальцами. Так, на вечер должно хватить, но по возвращении надо будет ещё подзарядить, а по-хорошему так и вовсе создать нормальный, не нуждающийся в дополнительной подпитке артефакт, которого хватило бы на много лет, ведь клыкастик наверняка каждое лето так мучается. — Всё, пошли. Кстати, хорошо выглядишь, — подбодрил Шаст, благодаря яркому сценическому освещению заметив, что краснота белков пропала, да и отёк почти сошёл на нет, оставив после себя лишь едва заметные мешки под глазами, которые вампира даже и не портили. Арсений хотел что-то ответить, но его перебил Захарьин, заворчав, что пора бы всем покинуть зал, ибо нужно закрыть помещение, да и в подсобке уже, небось, заждались. Только теперь Шастун осознал, сколь неоднозначными могли показаться его действия со стороны, если не знать всей подоплёки, и в нём взметнулся было язычок пламени раздражения, но в голове прозвучало знакомое скрипучее «Сра-а-ать» наставника, и ветерок пофигизма задул этот огонёк. В конце концов, все суккубы и вампиры этого городка уже считали его любовником нежитя или кем-то в этом роде, одним фейри больше, одним меньше — это уже ничего не решит.